За мутным окном медленно разливалась густая темнота, черно-серыми разводами расчерчивая послезакатное небо. Где-то за домами на полнеба расплескался фиолетовый взрыв невидимого уставшего солнца. Совсем рядом, на уровне внутреннего уха, трепетал кузнечик, спрятанный в пучке высокой травы. Внешний мир издавал огромное множество различных звуков, едва доносящихся до нас, но мы их не слушали.
Кота не было уже больше часа. Я, сидя на подоконнике, лениво любовалась остатками уходящего дня, оставившего темноватые следы на высоком небе.
Перед тем, как уйти, Кот заботливо сварил мне какао. Он медленно поднес мне горячую чашечку, аккуратно приблизился и поставил ее рядом со мной на подоконник. Кот довольно хмыкнул, заметив мой восторженный взгляд при виде напитка. Удивительно, как иногда приятно коту сварить какао своему любимому человеку.
Так вышло, что у Кота совсем не было друзей. Он жил один в своем напитанном влагой подвале, беседуя время от времени с капающими трубами. А еще у него была я. Мы очень любили спорить и рассуждать о чем-нибудь очень важном, о том, что нельзя было бы доверить ни одному другому живому существу на планете. У Кота кроме меня больше не было никого, но сейчас он уходил.
Одернув лапку от горячей кружки, Кот приблизил ее к своей серой мордочке и несколько раз торопливо облизал. Коты тоже очень не любят обжигаться. Он опустился на мягкие лапки и пошел к выходу.
- Котик, - аккуратно начала я. Он обернулся, посмотрев на меня блуждающим взглядом, - ты ведь вернешься?
- Конечно, вернусь, - ответил он, подняв на меня глаза, - Мне нужно побыть с одним очень важным существом. Ему сейчас нужна моя помощь, - Кот на секунду замер, - а ты боишься? – добавил он.
Не дожидаясь ответа, Кот махнул хвостом и растворился за тяжелой дверью подвала. Конечно, я боюсь. Я очень боюсь потерять Кота. Мне кажется, что, однажды, я уже теряла своего пушистого друга, теряла совершенно безвозвратно, и, убитая горем, должно быть, решалась прыгать в окно, но каждый раз он спасал меня своим возвращением. Я не помнила ничего такого, но мне кажется, что подобное несчастье непременно со мной случалось. Иначе откуда этот страх?
Теперь Кота не было уже больше часа. Какао закончилось, и на дне чашки осталась лишь темная вязкая гуща. Тени уходящего дня просочились сквозь пятно мутного окна и заполнили подвал мягким сумраком.
Путаясь в собственных мыслях, я постепенно начала погружаться в легкую дремоту. Сквозь сон я почувствовала тепло мягких лап, которые подняли меня, как невесомую пылинку, и, аккуратно прижимая к бархатной шерстяной груди, перенесли на диван.
Кот сел рядом со мной и, повернув серую мордочку к окну, погрузился в раздумья. Он, как и все коты, очень любил задумчиво замирать, глядя в окошко. А я любила угадывать, о чем же он задумался на этот раз.
Кот заметил, что я проснулась и теперь наблюдаю за ним. Он наклонил голову на бок и улыбнулся мне своей кошачьей улыбкой.
- Ты так сильно ждала меня, что даже уснула, - усмехнулся он.
Я улыбнулась ему в ответ и села рядом, прислонившись к спинке дивана.
- Какао было восхитительное, где ты этому научился? – серьезно спросила я у Кота.
Кот посмотрел на меня удивленно:
- Ты любишь какао, а значит, я люблю его варить для тебя, - он на мгновение округлил глаза, но затем добавил спокойно, - а то, что ты делаешь с любовью, не может получиться плохо.
Я, закутавшись посильнее в старый плед, улыбнулась Коту и его мудрым мыслям.
- К кому ты ходил? – спросила я, немного приподнимаясь и заглядывая ему в глаза.
- Ни к кому, - ответил он, поведя правым ухом, - я сидел на крыше совсем один и смотрел на закат. Знаешь, нормальные кошки очень часто ходят по крышам на закате, особенно по ночам. Они думают о жизни и своих кошачьих делах.
- Но ты ведь ненормальный, - засмеялась я, потрепав Котика за ушком. Он игриво отпрянул от моей руки и подмигнул.
- Ты права, я совершенно ненормальный, - заключил Кот, - но я с тобой, и я варю тебе вкусное какао каждый раз, когда ты приходишь ко мне.
Я не смогла удержаться и обняла Котика, незаметно чмокнув его в густую серую шерстку. А он был не против.
- Одиночество, - начал Кот, - это очень полезное лекарство от всех болезней. Ты можешь болеть депрессией и тихо умирать, ненавидя всех врачей мира, но, как только ты останешься один на один с самим собой, тебе непременно станет легче. Ты сам – лучший лекарь своей души, и самое важное – это научиться гармонично с ней уживаться. Если ты не понимаешь окружающих тебя людей, то, в первую очередь, ты не понимаешь самого себя. Начни изучать невидимые грани самого себя и тебе сразу же станет комфортно с собой в любой компании и при любых обстоятельствах. Потому что ты научишься справляться с любыми настигшими тебя бедами.
Я с восхищением слушала Котика.
- Ты прав, - согласилась я, - например, я, вот, очень люблю гулять одна, ведь это так приятно.
- Конечно! – обрадовался Котик и довольно зажмурился, - когда ты идешь по улице с кем-то, ты замечаешь своего спутника, а когда ты идешь один – ты замечаешь окружающий мир и себя в нем. Ты учишься видеть самое главное, то, что обязательно нужно уметь видеть.
- Но, ведь многие не умеют, - грустно добавила я.
- Многие считают, что это совсем не важно, - печально ответил Кот, - и я очень не хочу стать таким незрячим, как многие, - Котик задумчиво опустил мордашку и обреченно вздохнул.
-Но одиночество не всегда может быть полезным, - виновато посмотрел на меня Кот и состроил грустную мордочку, - иногда очень полезно обнять кого-то и принести ему какао.
Я засмеялась и крепко-крепко обняла своего серого друга. Он мастерски умел быть одновременно и очень серьезным и невероятно милым и забавным. Кот по-кошачьи выгнул серую спинку, позволив погладить его, а потом мягко опустил голову мне на колени и улегся, свернувшись очаровательным клубком.
На город тяжелым покрывалом опустилась ночь, вливаясь во все окна домов густыми чернилами. Мы с Котом беседовали, смеялись и думали о том, что объятья и одиночество однажды спасут мир.