Мальчик Петя весело ехал по городу на велосипеде, и так же весело напевал про себя песенку, про то, как ехали медведи на велосипеде, а за ними кот, задом наперёд…
К блестящему на солнце рулю, в котором отражалось солнце, и даже проезжая часть, по которой катились маленькие колёсики его транспорта, были привязаны на длинной верёвочке, болтающиеся из стороны в сторону, разноцветные воздушные шарики. Он ехал поздравлять свою маму с Женским днём, ибо это было ещё и восьмое марта.
Но всё же было в его внешнем виде, что-то такое, что заставляло прохожих, не улыбаться, а с некоей настороженностью взирать на него. Он мало походил на тех медведей, песенку про которых сам же и напевал себе под нос, и тем более, он не походил на кота, что задом наперёд сидел на своём велосипеде, ибо такое зрелище, без сомнения вызывало бы в людях почти детское умиление, будто от присутствия в цирке во время долгожданного выхода на арену клоуна.
Первое, что бросалось в глаза, это угольно-чёрная борода, украшающая совсем не юный уже подбородок Пети. А следом, все его манипуляции, производимые им во время управления этого уже подросткового, но всё же не взрослого ещё, вида транспорта, ибо на его раме было выгравировано название «Орлёнок», хотя всё происходило не в незабвенные советские времена, эти вихлястые движения вызывали всплеск недоумения даже у видавших виды людей.
Потому что одной рукой дядя Петя кое-как придерживал руль, а во второй у него была жестяная кастрюля, в которой бултыхалась какая-то жидкость, слабо напоминающая своим красноватым свекольным цветом борщ, который периодически крупными каплями выплёскивался на штаны велосипедиста.
На груди перед самым лицом, на уровне его губ маячил мобильный телефон, в микрофон которого Пётр Иванович, в перерыве между исполняемыми им куплетами про медведей и кота, что-то наговаривал. Со стороны казалось, что он проводит важное совещание, правда, сидя не в офисном кресле начальника, а в дерматиновом седле своего двухколёсного чуда под названием «Орлёнок».
Но самое удивительное во всей этой картине было то, что одной ногой в надетой кроссовке, он крутил педаль, а второй одновременно чесал у себя за ухом, не боясь при этом потерять равновесия и свалиться под колёса проезжающего мимо автомобильного транспорта.
И всё же, всё выглядело, почти как в том стихе:
Ехали медведи
На велосипеде.
А за ними кот
Задом наперёд.
А за ним комарики
На воздушном шарике.
А за ними раки
На хромой собаке.
Волки на кобыле.
Львы в автомобиле.
Зайчики
В трамвайчике.
Жаба на метле...
Едут и смеются,
Пряники жуют.
С одним лишь отличием, что всё это, зайчики в трамвайчике, жаба на метле и прочие персонажи, того детского стиха, всё это был один Петя.
Потому что, дальше, почти один в один, как в написанном поэтическом сюжете, вдруг из подворотни, выскочил...
Страшный великан,
Рыжий и усатый
Та-ра-кан!
Таракан, Таракан, Тараканище!
Только был это всё же не таракан, а автомобиль марки «Мерседес», который на всех парах врезался в Петю и его вид транспорта. А водитель, как и таракан и рычал, и усами шевелил, и кричал:
"Погодите, не спешите,
Я вас мигом проглочу!
Проглочу, проглочу, не помилую"
И был прав на все сто. Потому что дядя Петя в своём клоунском шоу превзошёл даже самого себя.
Он лежал сейчас на асфальте, с мокрой головой, красного цвета крови, на которую вылился, всё же борщ, из той кастрюли, что только, что держал одной рукой горе-велосипедист. Вторая, та, что опиралась на руль, была вывернута почти на изнанку и находилась, где-то под той ногой в кроссовке, которой Пётр Иванович так залихватски чесал у себя за ухом, чем больше всего и поразил прохожих, напомнив им даже не цирковую собаку-пуделя, а шелудивого бездомного пса, которого атаковали блохи, и в таком количестве, что он не в состоянии был даже дождаться иной ситуации и чесал себя прямо здесь и сейчас, сидя в седле своего велосипеда под названием «Орлёнок»…
В общем, смотрелся он, как та слониха, что вся, дрожа так и села на ежа, проколов заодно все воздушные шарики разом. Те, самые, милые и разноцветные, надувные шарики-баллончики, что предназначались для поздравления мамы взрослого дяди Пети…
А так как, тот водила из «Мерседеса» всё продолжал разоряться, всё больше и больше напоминая того таракана, что стучал ногами и кричал, шевеля усами, угрожая Петру Ивановичу, то ему ничего не оставалось, как и тем лихим обезьянам из того стиха, что он в запале, всё бубнил и бубнил себе под нос, уже в такт, всё крутящимся без остановки колёсам лежащего на земле разбитого велосипеда, подхватить чемоданы и скорее со всех ног припуститься наутек, что значит, просто на просто, смыться с места преступления или больше, произошедшей катастрофы.
Потому что вся катастрофа заключалась в том, что был это уже не первый случай в жизни этого мальчика с угольно-чёрной бородой…
Этот взрослый мальчик, как и современные взрослые и не очень, девочки, и такие же мальчики, которые были настолько умными, что умудрялись делать одновременно десять дел сразу. То, что ни одно из них не доводилось, как правило, до конца и до ума, их вовсе не волновало…
Поэтому, надетые на голове наушники, в которых гремела музыка, а в руках новомодные гаджеты в виде мобильных телефонов или планшетов, а в них перемещаемые пальчиком по виртуальному полю шарики, всё это было так знакомо, как те звери, что ехали на велосипеде, только по отдельности, а тут всё это был один Петя или Вася, или Маша со Светой, стоящие на светофоре, и не видевшие вокруг себя ничего абсолютно, потому что, уже не как в том стихе, а в ушах наушники, в руках гаджеты, а пальчик на экране, и следят за этим пальчиком, что гоняют по полю виртуальные шарики, аж, четыре пары глаз сразу.
Уже красный свет сменился на жёлтый, потом на зелёный, и снова на жёлтый и красный, а они всё так и стоят на переходе, и дружно пялятся в игру, пока, кто-то сзади не толкнёт эту пару, и она так же дружно, не отлипая от экрана, не вывалится на проезжую часть под грозно крутящиеся колёса такого же транспорта, что сбил в Женский день 8 марта Петра Ивановича, который всё же попал в госпиталь, но не по причине полученных травм, а потому что голова его не выдержала всё же такой нагрузки, позволив довести до конца лишь одно дело, а именно, доехать до больницы, улечься в койку прямо с ногами в обутых кроссовках и продолжить напевать стих про медведей, что ехали на велосипеде, а за ними кот, что ехал задом наперёд.
Потому, как не вышло у него поздравить свою маму, так больше никогда уже и не получится, с тем залихватским видом прокатиться на «Орлёнке», ибо давно уже дядя Петя, стал дядей, давно уже отрастил свою бороду угольно-чёрного цвета, и давно уже надо было взяться ему за ум, чтобы не походить на тех мальчиков и девочек, которых ждала участь зверей, перед которыми в любой момент мог выскочить кто угодно, и не только таракан- тараканище, не только автомобиль марки «Мерседес», перед ними могли выскочить человечки, означающие, что они, эти взрослые и не очень, дяди и тёти, эти мальчики и девочки, давно уже сошли с ума, так ничему толком и не научившись в этой жизни. Потому что тридцать три дела делать, не в состоянии даже те сказочные персонажи, хоть и умеющие ездить задом наперёд… Ибо такие маневры смогли довести не сказочных, а реальных персонажей только до катастрофы, той, с которой и начиналось это повествование про "ехали медведи…"
Марина Леванте
08.03.2017 г.