60 лет назад открылся второй фронт. Бывший советский военнопленный Аркадий ЛЕВИТ стал свидетелем некоторых эпизодов этого события.
60 лет назад, в начале июня 1944 года Германию взбудоражила весть о страшной катастрофе. Во Франкфурте-на-Майне, где работала наша группа военнопленных, жители так и говорили – «катастрофа». Хотя в газетах и по радио, контролируемых Геббельсом, случившееся скромно именовалось «обычной Нормандской десантной операцией англо-американцев». С ними, дескать, доблестные немецкие войска завязали бои местного значения, и ничего особенного не случилось.
«Выходит, перехитрили нас»
Часть пленных из нашей группы погнали в одну из больниц выгружать из автомашин и заносить в палаты железные койки, тумбочки, матрацы. Потом хлынул поток раненых из Франции. Мы помогали санитарам и медсестрам размещать их в палатах. У одного не было обеих ног, второму оторвало руку до самого плеча, были раненые с забинтованными лицами, только глаза виднелись. Попадались и такие, которые уже не нуждались в помощи, они умерли в пути. Мы аккуратно укладывали трупы вдоль забора и накрывали простынями.
Смертельно усталый фронтовой врач, сопровождавший раненых, на вопросы своих франкфуртских коллег отвечал торопливо: «Там, во Франции, на берегу Ла-Манша, творилось такое, что и вообразить страшно. Главные наши силы были сосредоточены на побережье Па-де-Кале (Ла-Манш), где пролив наиболее узкий, именно здесь предполагалась высадка врага. А он, коварный, пересек наиболее широкую часть пролива и высадился в северо-западной части Франции. Выходит, перехитрили нас. Тысячи тяжелых корабельных орудий и несметная армада бомбардировщиков и штурмовиков вспахивали каждую пядь земли. Потом началась высадка многих сотен танков, пушек, десятков тысяч пехотинцев, артиллеристов, танкистов. И вот трагический результат», - показал на трупы вдоль забора.
«Сбросить англосаксов в Ла-Манш!»
Позже я узнал: в Нормандской операции и в последующих боях под командованием генерала Дуайта Эйзенхауэра, будущего президента США, принимало участие около 3 млн. человек, более тысячи боевых и транспортных кораблей, 11 тысяч самолетов, что значительно превосходило силы противника. Высадка и расширение плацдарма продолжалась несколько недель. Затем началось наступление на восток в направлении к Бельгии и на юг в направлении Парижа. Сталин тогда сказал: «Нельзя не признать, что история войн не знает другого подобного предприятия по широте замысла, грандиозности масштабов и мастерству выполнения. История отметит это дело, как достижение высшего порядка».
Командовал западной группой немецких войск опытный генерал-фельдмаршал Роммель, которому Гитлер со свойственной ему категоричностью приказал, во что бы то ни стало сбросить англосаксов в Ла-Манш. Однако силы были неравные, и неоткуда было фельдмаршалу ждать подкрепления. Восточный фронт сковал около 4 млн. солдат и офицеров вермахта, им противостояло 6,5 млн. хорошо вооруженных советских солдат и командиров.
Из Франкфурта нашу группу военнопленных отправили в село Этлинген, что невдалеке от французской границы. Здесь, в полях, мы рыли ямы под телеграфные столбы и траншеи под телефонные кабели. До нас явственно доносились отзвуки второго фронта в виде проносившихся над нами «летающих крепостей», далеких бомбовых взрывов и частых воздушных боев.
«Я люблю тебя, Генрих!»
Один из воздушных боев мне никогда не забыть. Немецкий «Фокке-Вульф» внезапно вынырнул из-за облаков и вслед за ним - два американских истребителя. Завязался бой. Густой стрекот пулеметов, басовитое уханье скорострельных пушек и рев моторов зловеще нарушили тишину летнего полдня. Мы смотрели в грохочущее небо, где кружили самолеты, изрыгавшие смертельный огонь. Над «Фокке-Вульфом» вдруг показался дым, истребитель резко пошел к земле, удлиняя за собой черный шлейф дыма. Мы видели, как из подбитого самолета выпрыгнул парашютист и камнем полетел вниз. Купол парашюта раскрылся низко над рощей, зеленевшей, примерно, в полутора километрах от нас. Пилот исчез среди деревьев. Вдали прогремел взрыв подбитого истребителя.
- Летчику надо оказать помощь, - сказал Вилли Норден, наш конвоир, отлично владевший русским языком и люто ненавидевший Гитлера, считая его виновником гибели своей жены и отца. - Пошли!
Мы побросали лопаты и побежали прямиком через пшеничное поле, распугивая кормившихся здесь куропаток.
В роще среди старых дубов и кленов слышались веселые трели, свист и кукование пернатого царства. Какая идиллия, какой разительный контраст со смертоносными звуками войны!
В конце рощи мы увидели парашют, который зацепился за ветви клена и свисал белой тряпкой. Летчик, на вид лет 30-ти, с ввалившимися давно небритыми щеками, лежал на спине. Одна рука сжимала лямку парашюта, другая откинута в сторону. Обломившаяся от сильного удара часть правой ноги чуть выше ступни, держалась на обрывках окровавленной кожи, виднелась вывороченная раздробленная кость.
Склонившись над летчиком, Норден взял его руку, стал прощупывать пульс, затем приложил ухо к груди пострадавшего, долго слушал, наконец, сказал:
- Он мертв.
В карманах покойника Норден обнаружил окурок сигареты, фотографию грустной молодой женщины с надписью на обороте: «Я люблю тебя, Генрих!» и помятый листок бумаги. Больше ничего не было.
Развернув листок, Норден прочитал: «Немецкие солдаты и офицеры! Советские войска неудержимо наступают. В Белоруссии разгромлены армии группы «Центр» генерала-фельдмаршала Буша, окружена и уничтожена стотысячная группировка ваших войск под Минском. Советские войска подошли к границам восточной Пруссии. Разгромлены войска Финляндии, Румынии, Италии. Красная армия вступила в Польшу и движется к границам Германии. С запада продвигаются к ее границам англо-американские войска. Германия проиграла войну. Дальнейшее сопротивление бессмысленно. Однако, Гитлер и его шайка продолжают гнать на смерть вас и сотни тысяч ваших соотечественников. Для чего? Чтобы отстрочить свою собственную гибель, ибо хорошо понимают, что им за кровавые злодеяния пощады не будет. Это показывает, как глубоко преступна гитлеровская клика. Она готова погубить всех вас, чтобы самой протянуть несколько лишних недель. Солдаты и офицеры! Подумайте о своих родителях, женах, детях, подумайте о себе. Бросайте оружие, сдавайтесь в плен. Этим вы спасете себя, избавите родных от безутешного горя. Да восторжествует благоразумие и жизнь над безрассудством и смертью!»
- Листовка свежая, - заметил Норден. - Наверное покойник был на восточном фронте и не так давно переброшен на запад. Все правда в листовке, все верно. Подлый фюрер! Палач! Убийца!
- Он велел снять с дерева парашют и накрыть покойника. Назад мы возвращались тем же пшеничным полем, размышляя о превратностях человеческой жизни на войне.
До победы – рукой подать
В те дни Германия жила ожиданием чего-то необычного. Война осточертела немцам. Я не раз слышал, как они проклинали фюрера, приведшего Германию к небывалому в ее истории краху. Разруха, голод, несметные толпы несчастных беженцев из восточных районов и последние аккорды самой кровопролитной войны. В Берлин пришло сталинградское землетрясение. Два огромных фронта сближались. Освобождены Франция, Бельгия, Голландия, Дания. На востоке – Польша, Австрия и другие страны. Союзники стремительно двигались по германской земле навстречу друг другу. 25 апреля 1945 года войска генерала Конева в районе Торгау на Эльбе встретились с частями американской армии. Друзья по оружию восторженно приветствовали друг друга, обнимались, радовались. Да и как не радоваться, ведь до общей победы, такой тяжелой и долгожданной, - рукой подать!
***
То была самая счастливая весна для меня и моих товарищей по плену. Помнится, тишину солнечного утра разорвал рокот танкового двигателя. К проволочному заграждению, что в противоположной стороне от лагерных ворот, приближался танк, над которым трепетал английский флаг. Бронированный великан с ходу врезался в ограду, круша деревянные опоры, разрывая колючую проволоку. Из люка вылез английский генерал в темном шлеме, взобрался на танк и, широко раскинув руки, словно желал всех нас обнять, громко воскликнул по-английски: «Да здравствует свобода!» и добавил: «Вы свободны, друзья!» Больше ничего не сказал. Да и что можно добавить к словам, выражавшим самое желанное, самое важное для нас?
На фото: Чаплин подписывает обращение к Рузвельту с требованием открытия Второго фронта.
2005 г. Город Аугсбург.