Rip current возвратное течение. Танго либерти. 4

Лариса Ритта
предыдущее - http://www.proza.ru/2017/08/05/1124

- Вот так я оказалась здесь, - закончила Зоя рассказ, медленно протянула руку и сбросила пепел в мою пепельницу.
У неё были модные дамские сигареты «Фемина», длинные и душистые, и комнатёнка моя вся утонула в клубах ароматизированного дыма, пока мы сидели за столом напротив друг друга.
Мы  помолчали, я смотрел на неё исподлобья. Она сидела передо мной такая спокойная, красивая и живая, что невозможно было поверить, что там, за этой цветущей оболочкой кроется что-то угрожающее и трагическое. Не могло этого быть. Невероятно это было.
- И когда операция? – спросил я после молчания.
- Это плановая операция, - отозвалась она. – Назначено на начало февраля.
- Всё будет хорошо, - сказал я уверенно.
- Или не будет, - сказала она. – Пятьдесят на пятьдесят.
- Врачи перестраховываются, - напомнил я. – И ещё они ошибаются.
- Да, я знаю, - она покивала головой. – Пусть будет шестьдесят на сорок. Сорок – это тоже много.
- Всё-таки, болезнь будет остановлена, - возразил я. – Это важно.
- Да, - сказала она спокойно. – Только шансов заплатить за это инвалидным креслом ровно половина. Почти половина.
- Но не надо так думать! – воскликнул я искренне. – Всё будет хорошо, вот увидишь! Ты не похожа на женщину, с которой случается плохое. Ты такая  красавица…
Она посмотрела на меня, подняв бровь.
- Хорошие слова, - сказала она, усмехнувшись. – Я сама так долго думала. Посмотрю на себя в зеркало и думаю: нет, никогда со мной ничего плохого не будет! Это с другими случается, а со мной не может этого быть, с такой раскрасавицей. 
Она тяжело вздохнула.
- Знаешь… долго не могла поверить в то, что мой организм мне изменил, вышел из-под контроля. Странное это чувство, когда тело тебе не подчиняется. Когда сердце говорит одно, голова – другое, а тело – третье…
- А что говорит сердце? – спросил я осторожно.
- Сердце… - она грустно усмехнулась. – Сердце не верит, не хочет верить.
- Вот, - сказал я. – Слушай сердце.
- Сил мало, - сказала она невесело. – Было б мне лет двадцать. А мне тридцать четыре.
Я покачал головой.
- Тридцать четыре… подумаешь… Моя мать в этом возрасте начала новую жизнь. Встретила человека, построила семью, родила дочь…
- Правда? – она посмотрела на меня удивлённо.
- Чистая правда, - сказал я. – Мне было пятнадцать.
Она помолчала.
- А как ты отнёсся?
- Как идиот, - сказал я честно. – Сейчас стыдно вспомнить. Но не в этом дело. Я просто хочу сказать, что жить можно начать в любой момент. Правда, я не знаю, как это сделать. Может быть, просто проснуться…
Я замолчал. Проснуться… Вот кому надо было бы просыпаться – так это мне. Тёмная фигура в плаще всё ещё уходила от меня. Уходила и не могла уйти. Может быть, это моя судьба?… Судьба по имени Рута?…
Я так и не знал, чьё это имя. За последние пять дней сон с фигурой в капюшоне повторился дважды, и в одном сне у неё было лицо Вероники. Красивый был сон, горько-счастливый. Расставание, любовь. И счастье. Такое счастье, какое я редко испытывал наяву. Только тогда, давно…
Может, взрослые уже и не чувствуют счастье так, как в детстве и юности? Может, они как-то вырастают из него, забывают, как оно выглядит, как чувствуется…
В таком случае, я хотел бы вернуться в свои шестнадцать лет. Абсолютно счастливые шестнадцать лет.
И мне ни разу за это время не приснилась моя пани, ни разу… Хотя я думал о ней каждый день…
- Ну, а ты что такой задумчивый? – услышал я голос своей гостьи, очнулся, встряхнулся, увидел перед собой её лицо и встретил её пытливый взгляд.
- Девушка? – спросила она понимающе.
 Я усмехнулся. Отогнал фигуру в плаще с глаз долой, поднял голову к потолку, вдохнул. Зоя смотрела на меня, склонив голову.
- Женщина, - сказала она утвердительно.
Я опять усмехнулся, сосредоточенно осмотрел все углы. Всё в моей каморке было нормально, ничего нового не было обнаружено в этих углах. Зоя не отводила от меня взгляда.
- Запутался, - сказала она с улыбкой, опять утвердительно.
Я в очередной раз усмехнулся, в очередной раз вздохнул. И внезапно честно сознался:
- Вроде того…
Какое-то время мы молчали, я – глядя на носки своих ботинок, она – на меня.
- Расскажи?.. – предложила она просто и дружественно.
И я вдруг понял, что сейчас это самое правильное. Взять и рассказать. Откровенность за откровенность. Потому что иначе тогда зачем это свидание? Ни на какие любовные дела я настроен не был с самого начала и честно предупредил об этом сразу, как только два часа назад запер дверь и плюхнулся перед ней за стол.
- Я понимаю, что ты можешь меня соблазнить на раз-два, - сказал я без вступления, не глядя на неё и без церемоний переходя на «ты» - Ты опытная, красивая женщина. Понятно, что через шесть секунд ты меня уложишь в постель. Но я не уверен, что тебе понравится результат. Скорее, наоборот. Извини. Такое вот настроение сейчас.
Она молчала так долго, что я не выдержал, обеспокоенно взглянул на неё и увидел вдруг слёзы на её глазах.
- Эй-эй, - сказал я предостерегающе, - ты ко мне поплакать пришла? Золотистая Зоя?
- Ну, а если да? - сказала она вдруг совсем тихо.
- Вон как… - я покачал головой, подумал, вытащил свой БТ и выбил щелчком  из пачки сигарету.
 – Ну, ладно тогда, - сказал я миролюбиво, - давай тогда поплачем. Может быть, это лучше получится… - я закурил и разогнал рукой дым. - Только давай - ты первая…

…В общем, я всё  ей рассказал. Этой незнакомой, внезапно появившейся у меня женщине, которую я ещё вчера старательно избегал.
Рассказал всё, как было. Как потерял любовь. Как  встретил снова. И как всё смешалось неожиданно и странно в последние дни.
Она хорошо слушала – молча, поднимая на меня глаза, когда я подбирал слова. Странно, но всё терзавшее меня, вдруг оказалось удивительно, несолидно коротким. Все мои душевные муки уложились, к моему удивлению, в несколько минут.
- А девушке писал? – спросила Зоя, когда я умолк и уставился опять на носки своих ботинок.
- Да, конечно. Как раз сегодня должен был. – Я кивнул на листок, который так и лежал сиротливо на столе. -  Собрался только – и тут звонок. Она приехала.
- Интересно совпадение, да?
- Да, - сказал я. – Совпадение интересное. Только непонятно, в честь чего оно.
- Наверное, должен выбрать? – спросила Зоя.
- Мне казалось, я выбрал, - сказал я.
- А сейчас не кажется?
Волна дежавю вдруг накрыла меня. Мне показалось, что всё это уже было. Так же я сидел с женщиной, и так же мы говорили про выбор, и так же она спросила: а сейчас уже не кажется? И я так же думал и ничего не придумал.
Я тяжело вздохнул и провёл ладонью по лицу.
- А сейчас не знаю, - сказал я медленно с чётким чувством, что я уже это отвечал.
- А сердце-то что говорит? – спросила Зоя, улыбаясь.
Очень красила её эта улыбка, открытая и немного озорная, делала моложе и задорней.
- Сердце… - я тоже усмехнулся. – Слушай… похоже пришла моя очередь грустно вдыхать.  Сердце ни черта не говорит. Темнота. Такое чувство, что нокаут получил.
- Боксом занимался? – спросила она.
- Немного, - сказал я. – Чем я только ни занимался…
- Слушай, - сказала она. – Первая любовь, да, но ты подумай: мама выходит замуж, у тебя чувство, что тебя бросили, предали? Ну, согласись? А тут она – заботливая, взрослая. Всё понимает, чувствует тебя, как мать.
- Нет, - сказал я, - лучше, чем мать.
- Ну, вот, - кивнула Зоя. - Ты в неё уткнулся и успокоился - вот и вся отгадка. Тебе надо было уцепиться. Дорасти.  Ты с ней дорос.
Она была права. Я сам это чувствовал. Но странно это было слышать о себе со стороны.
- Ну, положим, - сказал я. - Уцепился, отцепился… Пусть так. И что?
- А то, что сейчас ты взрослый. Красивый, крепкий парень. За тебя самого впору кому-то уцепиться. Всё правильно у тебя стало, повзрослел, возмужал, нашёл девушку, ровню… Так и должно быть. Нет у тебя никакой трагедии… Встретишь свою старую любовь, как друга. Ничего особенного, вспомните прошлое. У тебя темнота, потому, что ты считаешь, что происходит что-то особенное. А на самом деле ничего особенного. Тысячи людей на земле расстаются, и могут потом встретиться. Вы же не ругались, не ссорились.
- Нет, - сказал я  - Всё было хорошо. Сказочно хорошо.
- Ну вот, - сказала Зоя. – Значит, и встретитесь сказочно хорошо.
- Думаешь?
- Конечно. Или ты чего-то ещё боишься?
Я уже открыл было рот, чтобы рассказать про сны, которые начались после того, как я узнал о возвращении Вероники, но спохватился. Решил, что это уже слишком. Сны – это не факты. Сны – это фантазии, и чёрт с ними…
- Нет, - сказал я, - просто с толку сбился. Только всё стало, как ты говоришь, правильным, - и тут всё сбилось и запуталось.
- А так часто бывает, - сказала Зоя, - правда, поверь. Судьба тебя проверяет на прочность.
- Да? - я взглянул на неё с интересом. – Проверяет на прочность, говоришь? Хм… ладно, поверю.  Учту. Пускай хоть такой будет толк от моей исповеди.
- Всегда надо выговариваться, - сказала Зоя. - Я вот выговорилась, и легче стало.
- У тебя что, друзей нет, подруг?
- Какие подруги у таких женщин, как я? Есть, конечно, подруги, но… реагировать будут по-разному. Кто-то даже и порадуется в глубине души. Нет, лучше незнакомому…
- То есть, ты пришла поговорить?
- Не знаю, - сказала она. – Просто пришла. А сейчас ухожу. Поздно уже, четвёртый час... Прощаемся, князь голубоглазый? - она легко вздохнула.
 Я подумал, что ослышался.
- Что ты сказала? – я поднял голову.
- Прощаемся, - повторила она. - Больше я к тебе не приду, не бойся.
- Нет, подожди! - Я выпрямился и схватил её за руку - крепче, чем нужно было. – Ты как меня назвала?
- А, -  она слабо улыбнулась. – Это так, из моей жизни… сероглазый король.
- Ты сказала «князь»!
- Князь голубоглазый? Ну, ты же голубоглазый... Голубоглазое существо..
- Почему князь?
- Я просто перефразировала. Это у меня был сероглазый король. Я в школе романтичная была, читала Ахматову. Мечтала встретить такого сероглазого короля… Потом встретила… на свою погибель. Ну, это я тебе уже рассказала…
- Так ты тогда Ахматову хотела читать под тем ночником? – улыбнулся я.
- Нет, - она понимающе засмеялась. – Под тем ночником я читала не Ахматову.
- А что? Интересно, что женщины читают под ночниками, которые сами же ломают.
- Ты будешь смеяться, - улыбка сбежала у неё с лица. Сбежала не до конца, след улыбки остался на лице, - Островского я читала. «Как закалялась сталь»
Я помолчал.
- Понял, - сказал я.
- Знаешь, в 16 лет не видишь, что в книгах написано. Я этот роман в школе полистала, про любовь всё выбрала, почитала, Тоня, Рита… кожаные тужурки. Что-то там строили, грязь месили… Непонятно во имя чего… Во имя пустых идей. Но когда всё это со мной случилось, я вдруг вспомнила, что там главное не про любовь и не про идеи. Главное там про мужество. Которого у меня не было никогда, как мне казалось. Всегда отступала, всегда боялась, что будет плохо, неудобно, тяжело… Мужа не оценила, ребёнка не родила, даже котёнка не вырастила, всё боялась, что шерсть будет везде лезть… а любовнику я, оказывается, не нужна была особенно…
Она посмотрела на меня.
- Поздно мы спохватываемся, князь голубоглазый... Только когда тебе жизнь скажет: пятьдесят на пятьдесят... И как-то надо это проживать, не ломаться. Вот я и читала про то, как жить, как человеком оставаться, если придётся мне слечь… Ладно, не будем больше о грустном, - она встала со стула, и я поднялся вслед за ней.
- Спасибо тебе, - сказала она искренне, - Мне правда, стало легче. А тебе?
- Да, - сказал я. – Но я-то вообще везучий. Везунчик. Всё у меня хорошо. И хорошие женщины всегда встречаются на пути почему-то.
- Значит, заслужил, - сказала она, улыбаясь.
Она похлопала меня по груди, не приятельски, не покровительственно, а мягко, по-женски успокаивающе, и я автоматически взял её с признатель-ностью за эту руку…
Я вдруг увидел её губы. Увидел, что они без помады – только немного блеска. Вдруг захотелось почувствовать их вкус, мне показалось, что они сладкие - таким сладковатым бывает именно блеск для губ… я даже уже почувствовал их фруктовый аромат, наклоняясь. Я даже уже поймал их живое тепло, и дружеское чувство во мне вдруг съёжилось, уступая волне желания, но она улыбнулась и отстранилась.
- Нет? – спросил я тихо.
- Нет, - ответила она, качая головой.
- Это потому, что я тебе рассказал про себя?
- Нет. Потому что я рассказала тебе про себя. Не хочу, чтобы ты меня жалел.
- Значит, ты, действительно пришла просто поговорить?
- Я даже не думала, что получится какой-то разговор.
- Тогда почему пришла?
- Просто хотелось побыть рядом с тобой. Ты надёжный, с тобой рядом хочется быть. Почему-то тебе доверяешь. Чувствуешь спокойствие.
- А что же тогда было в номере? – коварно улыбаясь, спросил я, не отпуская её руки.
 Она усмехнулась.
- Прости. Валяла дурака. Решила проверить свои чары… в последний раз. А вдруг больше никогда… Глупо, да… Я понимаю, что глупо, но если представить, что больше никогда ты уже никому не будешь желанна, становится уже не глупо.
- Послушай, – я всё держал её руку, но теперь уже с другим чувством. – Теперь ты мне поверь. Ты красива и желанна. Если бы мы встретились при других обстоятельствах, всё могло быть по-другому.
- Ну, тогда, может, пожелаем нам встретиться при других обстоятельствах?
Она улыбнулась и опять сбросила лет десять.
- Почему бы и нет, - сказал я. - Всё бывает на свете. Сейчас я в это особенно верю.

Я подал ей плащ, открыл дверь.
- Не провожай, - сказала она, выходя в коридор. – Не люблю, когда смотрят вслед. Как навек прощаются.
- Понимаю, - сказал я. - Но если я не запру корпус, мой шеф Эверест порвёт меня утром в клочья.
 Я снял с гвоздя ключи и вышел вслед за Зоей.
- Я клятвенно обещаю не смотреть вслед.
Мы прошли по коридору до выхода, отражаясь в тёмных окнах. Она шла задумчиво, на крыльце вдруг задержалась, повернулась ко мне.
- Скажи, - сказала она с тревожностью, пристально глядя мне в глаза, - у тебя лёгкий глаз, лёгкий характер. Ты независимый, свободный. Скажи, как тебе по ощущениям - выживу я?
- Ну, здрасте, - сказал я без тени сомнения. – Конечно, выживешь. Всё будет хорошо. Выживешь, поправишься, ещё и крови попьёшь у нашего брата…
Я дождался её улыбки и сказал серьёзно:
- Когда всё кончится, когда всё кончится благополучно, я тебя найду и котёнка тебе принесу. В подарок.
- Котёнка? – она подняла свою красивую бровь.
- Ну да. Будешь воспитывать. Ты какой цвет любишь?
- Цвет... Рыжий, конечно, - задумчиво сказала она.
- Значит, у тебя будет рыжий котёнок, - сказал я безапелляционно. - Учти, я не шучу. Это будет кот. Его ещё нет на свете, но он скоро родится. Для тебя.
- Для меня?
- Именно для тебя, - вдохновенно уверил я. - Ну, скажем, 15 января. Поняла меня? Запомни: 15 января он родится и будет ждать свою хозяйку. Тебя. Пока ты там поправишься и будешь ходить. И давай с тобой договоримся: когда тебе будет плохо, хотя бы прямо и завтра, сразу говори себе: «рыжий кот». Это будет кодовая фраза. Код на жизнь. То есть, кот на жизнь. Понимаешь? Где-то тебя ждёт рыжий кот, и он по тебе скучает. Только по тебе. Значит, надо жить. Поняла суть?
Секунду она смотрела на меня своими красивыми ореховыми глазами, потом вдруг подняла руку мне на плечо, как тогда в номере, уверенно наклонила к себе мою голову и спокойно и нежно поцеловала в губы – мягко, коротко и сладко.
И отстранилась, не отводя глаз.
Наверное, у меня был дурацкий вид, она улыбнулась.
- Чёрт... - пробормотал я немного ошеломлённо, - это... это было прекрасно... я…
Я хотел было сострить, но не смог найти слов, запнулся и просто вздохнул и развёл руками.
Она засмеялась, легко шлёпнула меня по плечу, легко махнула мне рукой и, не накидывая на голову капюшон, сбежала по ступенькам.
- Не забудь: пароль «рыжий кот»! – крикнул я ей вдогонку.
Она махнула мне ещё раз, не оглядываясь…

Я честно не стал смотреть ей вслед. Мне самому не хотелось. На душе было легко, тепло и умиротворённо, не хотелось прогонять это хорошее чувство всякими видениями в плащах на тёмных аллеях.
Я просто вернулся в свою накуренную келью, открыл форточку, посмотрел на часы – через четыре часа должен был прийти мой сменщик – и завалился на постель, вдруг почувствовав, что устал…
В полумраке каморки было тихо и уютно, на потолке лежал красивый теневой узор, еле слышно тикали над ухом часы на моей руке, закинутой за голову.
А ведь в самом деле, подумал я спокойно и отстранённо, она абсолютно права, ничего особенного не происходит. Когда-то расстались, теперь встретимся… скоро встретимся… теперь уже скоро… Надо будет купить розы… Она всегда любила кремовые чайные розы… кремовые розы с более тёмной серединкой, я знал, где их достать… Вообще, всё отлично: завтра у меня по закону должен быть отсыпной, послезавтра – выходной, а послепослезавтра – отгул за завтрашее воскресенье, точнее, уже за сегодняшнее воскресенье...
Необыкновенно приятно было лежать на своей уже привычной койке и думать о хорошем, особенно после того, как из твоей комнаты ушла красивая женщина, оставив после своего ухода ароматный дым воспоминаний…  Надо же, какими бывают обманчивыми внешность и манеры… надо же так ошибиться… эх, балда… эх, и бестолочь ты, князь голубоглазый… ни черта ты в людях не разбираешься, - подумал я беззлобно последнюю ценную мысль и закрыл глаза.

...Лес кончился как-то сразу. Засерело впереди неясно, расступились деревья в тумане, я вышел на опушку и сразу разглядел впереди отчётливую тропу, вьющуюся вниз.  Оттуда, снизу, из слоистого тумана, смутно несло жилым. Что-то похожее на лай собак, что-то похожее на храп коней. Я постоял, озираясь тщетно – слишком мало было света – рассвет, сумерки? Я понятия не имел. Однообразно гулькала какая-то ночная птица вдалеке. Я перехватил заплечный мешок. Он был плотно и мягко набит. У меня было чувство, что я здесь уже был, во всяком случае я уверенно двинулся вниз по тропинке, даже не сомневаясь, что она приведёт меня, куда нужно. При этом я понятия не имел, что там, внизу. Единственное, что я знал - это то, что за спиной у меня остался лес.
Тропка вильнула раз, другой, круто свернула вправо и превратилась в неширокую дорогу, я потопал по ней.
Вот кто знает, почему я с неё свернул? Логичнее мне было бы так и топать по проторенной дороге и радоваться, что она не даёт заблудиться в тумане. Но я с неё свернул. Пробрёл с десяток метров, увязая в сырой траве и раздвигая редкие кусты - дальше начиналась крутая осыпь, я начал спускаться по ней. Осыпь становилась круче, ноги мои начинали оскальзываться, и мне уже приходилось применять усилия, чтобы удержаться и не съехать вниз.
Иногда на ней обозначались площадки, и это облегчало спуск. Почему-то я совершенно не думал, как буду подниматься обратно. Я вообще ни о чём не думал, всё происходило быстро и чётко - я спустился на очередной уступ, более широкий, и увидел на нём тёмное распростёртое тело. Человек лежал ничком, и по его позе легко можно было догадаться, что он скатился сверху.
Уступ был почти горизонтальный и вполне обширный для двоих людей, я посмотрел вниз - и ничего не увидел. Похоже, там был отрицательный угол. Я устало сел рядом с лежащим и вытер лоб. Кажется, я должен был ждать. Я знал, что человек лежащий рядом со мной, жив. Я знал, что он сорвался сверху и чудом удержался на уступе. Чего-то надо было ждать…
Резкая каркающая речь послышалась сверху. Сначала неотчётливо, издалека, с дороги, потом ближе, потом стали слышны шаги. Мужчины шли по откосу, шаркали ногами, чем-то лязгали и переговаривались по-немецки. Я знал, что здесь, внизу, в прикрытии кустов и мглы, нас не видно, но всё-таки замер. Люди проходили по краю насыпи, я слышал шорох осыпающихся мелких камней. Один камешек упал свсем рядом со мной.
Страха не было, было ощущение, что всё идёт правильно. Шаги начали удаляться, голоса тоже, люди прошли мимо. Я пошевелился, разминая затёкшую спину. Надо было выбираться отсюда, и не одному… Я посмотрел вверх. Нечего было и думать, чтобы подниматься здесь. Я осторожно поднялся на ноги. Стало светлее, я пошарил глазами в поисках более пологого подъёма.
- Да, тут не продерёшься без поллитры! – громко сказал кто-то совсем рядом, я сильно дёрнулся и ударился головой обо что-то острое, похоже камень.
Я хотел что-то ответить, мне вообще-то нужно было развязывать мешок, что-то предпринимать, но меня уже выносило с опасного уступа в свою привычную безопасную койку, прямо под ясные очи моего сменщика Володи. Володя прочно сидел за моим столом и листал моего Диккенса.
Я сморщился, схватился рукой за голову: затылок ломило, я уснул, неудобно опершись головой о жёсткую спинку.
Вздыхая и кряхтя, я сполз со спинки, улёгся поудобнее, поднёс к глазам часы - было уже около десяти. То ли Володя опоздал, то ли, действительно читал тут, пока я досыпал... Володя посмотрел на меня.
- Слышь, начальник, - продолжил он заинтересованно, - как ты через это продираешься? Через Диккенса через этого?..

----------------------------------------------
Роман "Rip current возвратное течение"
является продолжением повести "Эликсир жизни"
и предназначен к изданию в интеллектуальной системе "Ридеро".

продолжение - http://www.proza.ru/2017/08/09/1162