Эдвард Вашгерд (Э2рd)
"В темя шется в башку кому какая блажь,
- колом ЕЯ оттудова не выбьешь... ".
Русская народная глупость, против лома нет приёма...
Ф О Б И И
Вольная фантазия на тему предрассудков, вздоров, споров, общепринятых представлений и лжи "во спасение".
- Мамочка! – Закричала с соседнего кресла неугомонная штучка-почемучка восьми полных лет, - Ну почему, на кой, спрашивается, в самолёте надо отключать мой мобильник?! Он ведь такой хорошенький, весь розовенький и совсем-совсем вовсе не злой!!! - Тараторила она, находясь в кататоническом предполётном возбуждении. - У врача тоже надо отключать, и в школе, и у дядьки лысого в кабинете… Совсем люди с ума посходили!!! Бунтуют против прогресса!!! - Вполне по-взрослому подытожила свои недетские наблюдения школьница.
Она уже вполне не по-детски различала ложь в её самом отвратительном проявлении - в недосказанности, в недоговорённости и уходе от ответа по-английски, или по-жидовски - вопросом на вопрос. Она прекрасно помнила своё "Пёрвоя сентября" прошлого года, когда ей лукаво не сообщили о том, что вся эта балалайка с учёбой "всего-то" на одиннадцать лет. Раньше столько за монотонно изощрённое убийство не давали! А тут цветы, школьные понты с колокольчиком, подарки, речи и ... НА ТЕБЕ! С МАЛОЛЕТКИ, О-ГО-ГО!!! ОДИННАДЦАТЬ ЛЕТ! СТРОГО-ГО!
Мечтами и страхами Господь ребёнка не обидел. А что делать ребёнку в девять вечера в своёй постели, когда из соседней комнаты, через закрытую дверь доносятся несвязные вопли и ужасы из телевизора? Мечтать и бояться...
Софочкина комнатка в панельном доме, номер точный, без перебора, выходила аккурат на Московскую улицу с проходящей умно, прямо посредине высоковольтной линией. До ближайшего провода напряжением в 35 кВ было рукой подать - метров семь-восемь всего. Мало того, в их же доме, на первом этаже, вдобавок ещё размещалась и мощная электроподстанция! Обалдеть!
В сырую погоду, летом, в туманном Норильском газу ЛЭП вела себя фантастически не по-людски: трещала неприветливо, гудела и мешала спать так, что аж волосы вставали дыбом! Ртутная люминисцентная лампа на окне, зимой полярной, вообще не включённая в розетку, зловещще и тихо светилась сама собой, ... и ступа с бабою Ягой представлялась перед сном вполне явственно - в зеленоватых зловещих огнях вполне реальных эльфов. Да и в других негодяйствующих телевизионных персонажах нехватки у фантазёрки не было: голубой болтун ныл целыми днями об убийствах, катастрофах, пожарах и наводнениях, глупцах, маньяках и монстрах, подпитывая всколыхнутую диким электрополем домашнюю фантазию чада. Заморские мультяшки тоже подливали кокосового масла в огонь. Было уже совсем не смешно... И тут, наконец-то: СВОБОДА! В ОТПУСК... В ТЕПЛО! НА МАТЕРИК!!!
Софья была вполне уже конкретной, довольно прогонистой девицей, - подростком не по годам: Рыжие волосики были заплетены в две тонюсенькие косички с зелёными резинками на концах. Они потешно топорщились по разные стороны непослушной чёлки, постоянно вылезавшей из под разнополосатой цветистой шапочки колпачком с разноцветным же пом-поном на конце. Расстёгнутая яркая куртёшка-развевайка, с северным оленьим орнаментом по-низу, окантованая такой же яркой чёрно-оранжево-жёлтой матерчатой тесьмой, открывала миру сочно оранжевый свитерок с теми же оленятами на груди. Рейтузики в самую-самую разнообразную полоску, от ширины и до цвета: с белого до чёного, через узкий синий, зелёный, голубой и широкий оражевый, в тон свитеру, (какие нитки были, - то и связали) выглядывали из свитерка двумя тощими, но весёлыми кольчатыми червячками. На ногах у девочки были избитые в кровь, короткие, жёлтые ботинки из нубука, ни одну банку на дороге они не пропускали.
Было ещё холодно, - Норильск любимый. И это в начале июля! А к школе опять, снова будет нежарко, и Шмидтиха обелеет вокорень до следующего лета, так что одёжки ея были вполне по погоде. Недостача сенсорных ощущений на Севере вполне перемогалась пестротой детских одеяний на зависть Незнайке. Довершала ансамбль амёбообразная, вязаная-же, цветастая полосатая сумка на ремне, с девчачьими фенечками и песцовыми хвостами, в которой хранились все девочкины непреходящие ценности и секретики, а также новенький розовый мобильник - великая гордость юной школярицы.
Вся эта броская и пёстрая красота освещалась часто меняющимся калейдоскопом выражений Софочкиного лица: то критически двусмысленного и ехидного, с распахнутыми от Природы синими глазами, то довольно частым прищуром, в завершение продуманной ею мудрой мысли, то, очень редко, меланхолического до безразличия взгляда в никуда. Надо ли говорить, что ОНА была порождением из пробирки? То бишь поколением ручной сборки ХХI века. ИНДИГО! IV(AB) Rh "-". Тень девочки была точь в точь такая же, как трафарет с дорожного знака из «Кавказской пленницы».
- Так почему-же Мамочка родная?!
- Отстань, Софочка, золотая моя, ну, ради бога! Сиди спокойно уже. Пристегнись, - Предсказуемо отвечала своёй, уже старшей, дочери запыхавшаяся, замороченная не детской цивилизацией мамочка, державшая на ручках второго, маленького, мыслителя и, сама, не вполне ещё отчётливо осознававшая привычный ей давно уже, со школы, внутренний свой, дежурный бытовой ответ:
- «Не наше дело…», «Так надо!», «Так положено!».
Кем, когда, и за что положено, а также почему и на кой, она отродясь не знала. До учёбы задавалась, поди, такой безделицей, но семья и школа сделали своё дело, - загубили алмаз познания, отшлифовав булыжник послушания. Любой власти.
- А действительно, Мама! Чем мы, Дети, хуже самолёта?! Почему при нас не выключают электроприборы? – Не унималась Софа-Катастрофа, - Что, на нас, Малышей, электроника уже не влияет?! Мы уже не взлетаем? А конфеты-то дадут? А багаж-то на нас не свалится? – Привычно не унималось младое ещё и зелёное любопытное племя.
Стюардесса придирчиво осматривала пассажиров на предмет пристёгнутости - «ремнями безопасности». Эта иллюзия помогает только при взлёте панике и турбулентности.
- А, что, ремень разве поможет при ударе?! - Осведомилась у бортпроводницы льготная пассажирка с сиденьем, ухватив целую горсть конфет и срочно задумалась: - «А конфеты с сахаром, с красителем? Может они вовсе вредные?». - Тщетно попыталась отогнать Она свою надуманную, пустую мысль. - Ой, Мамочки, мои! Караул! Взлетаем! - Пассажиров вдавило в сиденья.
По изношенной взлётной Алыкелевской полосе старенькая, видавшая ещё Брежнева, «Тушка», рагонялась со скачками и невероятной вибрацией. На рытвинах и стыках её колотило, словно мёрзлый хрен о дорогу. Наконец оторвались от грешной земли и стало заметно спокойнее. Не всем... На взлётном режиме Софа-катастрофа всё прислушивалась к звукам крылатой машины: нет ли посторонних, всё ли ровно, не стучит, не гудит необычно, не трясёт? Вроде бы всё было тип-топ, штатно. Слава Богу. Брательник на руках матери озабоченно жевал резинку, - у него трещало в ушах. От перепада давления Софья, как многоопытная пассажирка, уже научилась продувать уши без взрослых и посторонних предметов - жевачка была небезопасна...
Стали обносить напитками. На тележке была целая куча самых разных соков, пахнувших вкуснейшими ароматизаторами, эдентичными натуральным. Софья под стать своёму мудрому имячку ограничилась простой водой без газа. В деревне у бабушки её ждали настоящие, вполне экологически чистые продукты и напитки на её девятый день рождения - 30 июля: клубника, вишня, настойки, медовуха и брага, - самогону она не любила, а бабушкину коноплю уже попробовала...
В хвосте самолёта на 30-м ряду у самого аварийного выхода с опасными рычагами загомонили по своему очень подозрительные, все в чёрном, лица "кавказской национальности". Девчонка всех кавказцев, даже женщин, детей и стариков считавшая террористами, напряглась и сдавленным могильным шёпотом, басом осведомилась у матери:
- Это кто?! Террористы? Мы что, - уже все заложники? Нас убьют?!
- «Не наше дело…». - Заучённо промычала задрёмывающая мать, которую меньше беспокоил терроризм, нежели характерно-надрывно кашляющий, худющий, татуированный и стриженный наголо сосед сзади. Выпестованный и тщательно культивируемый в нашей стране мусорами туберкулёз и гепатит, по количеству жертв, был покруче всех исламских радикалов и СПИДа, вместе взятых...
Гиперактивных детей сон не берёт! No pasaran!!! Софица начала перебирать в памяти события ещё не прошедшей для неё бурной весны:
Припомнила самые-самые восхитительные в мире ручьи, спешащие на улицу Лауреатов. Большущую-пребольшую лужу, совершенно прелестной глубины, которую так приятно было мерить новенькими резиновыми сапогами по колено. Как раз ту самую, в которой Она набрала - таки через край полные бродни ледяной воды... а родная Мамочка от доброты и любви к своему Чаду заявила ей с прямотой злой колдуньи: - «Заболеешь, - Убью!!!», и затем дала выпить какую-то ядовитую, зелёную, горькую и вонючую дрянь.
- «Интересно!», - Подумала Софья, - «Зачем бедненьких больных детей убивать?! Их же лечить, наверное, надо!» - А если смерти, - то мгновенной... мудро заключила она.
В продолжение мудрой мысли Она очень живо представила себе подохшего у неё на глазах больного голубя, из большой гортанно урчащей и непрерывно гадящей компании окружившей прикармливающую пернатых и развлекающуюся этим старушку.
- «Перекормила наверное его, бедненького, Зараза старая?!» - Размышляла о вечном второклассница, - «А почему, интересно, среди подыхающих на глазах сизарей нет ни одного воробья? А?! Они, что же, горобцы, - вечные? Интересненько!», - Развлекала себя мыслями о жизни и смерти ФилоСофа, запуганная призраками орнитоза и антисанитарии. Недавний засор в канализации и топочущие по квартире слесаря в грязных сапогах с омерзительно пахнущим тросом, тоже оптимизма не вселяли...
Софа аж поёжилась в своём лётном кресле от одного только воспоминания о вечно снующих возле их мусорки рыжих чумных крысах с крысятами, которых словно грибка когтей чурался даже местный толстый кот, кормившийся тем, что оставалось ему от бомжей, каждый день, хоть часы сверяй, деливших выбрасываемую из «социального» магазина "Подсолнух" просрочку. Пахло от «менее социально успешных» людей неприятно, питались они явно несъедобным, одевались из выброшенного броско, с вызовом обществу, выделяясь из стройных рядов гибнувших за металл радетелей за чужую собственность, но, тем не менее, - они, всё таки, жили! Не благодаря... Вопреки! И не боялись уже ничего и никого...
- И почему только люди относятся к бродячим животным, к голубям и даже к белым крысам лучше, нежели к себе подобным, к «белым воронам» и бомжам?! - Ведь не ангелы же, вполне могут и сами... - Заключила вслух Просветлённая и стала отстёгивать столик для полётного завтрака. От тяжёлых мыслей у неё появился уже не лёгкий голод, а просто волчий аппетит.
- Это, что за котлета? Свежая? Мясная? - Беспокоясь поинтересовалась у бортпроводницы в белом переднике Мама, передавая своёй Дочери на столик коробку с пластмассовыми закусками и пластиковыми приборами.
- Да, да, - Отвечала ей по-запарке стюардесса, ставя на столик два горячих алюминиевых контейнера с курой для мамы и мясной котлетой для дочи...
Совсем-совсем скоро уже выяснилось, что экипаж не вполне отвечает за свои слова и поступки...
- Вы, что же наделали?! - Ещё спокойно спросила у разливающей уже чай проводницы Мама, указывая рукой на своё посиневшее и уже судорожно задыхающееся Чадо. - Э-Т-ТО ЖЕ Б-Б-БЫЛА Р-Р-Р-РЫБНАЯ КОТЛЕТА!!! С-САЖАЙТЕ СВОЙ САМОЛЁТ! У М-МЕНЯ Ж-Ж-ЖЕ В-ВСЕ ЛЕКАРСТВА В БАГАЖ-Ж-ЖЕ!!! - Уже расстроилась, растрепалась чувтвами родительница гибнувшей на глазах дочери, саморазгоняясь.
К чести Норильской авиакомпании персонал на борту был не только грамотный, но и хладнокровный, тёртый. Срочно-обморочно был доставлен из багажника и вытряхнут прямо в проходе на дорожку нужный саквояж. В нём, среди громадной кучи медикаментов слёту нашлось то самое, непросроченное и не поддельное, что требовалось от приступа аллергии загибающейся в ремнях безопасности Софы-Катастрофы. Без него даже доктор Квинке со своёй финкой не помог бы с трахеятомией. Катастрофы вновь удалось избежать. На этот раз...
До деревни бабушки весёлая семейка добралась без особых происшествий: выхваченный Софой из под носа солидного дядьки, прямо с тротуара, толстенный бумажник, предназначавшийся аэропортовскими мазуриками для "разводки" солидола, был не в счёт; разборка с посрамлёнными, озадаченными мошенниками и их ручным полицаем - подумаешь невидаль!; всего один острый быстрый гастроэнтерит неизвестной этиологии был посрамлён, - сейчас туалеты на каждом шагу; две автоаварии с одной сбитой трихиниллёзной свиньёй на второе - вовсе не приключение; оторвавшаяся подошва жёлтого ботинка примотаная платком и прочие житейские мелочи - такая ерунда! Скучища...
Увидев в распахнутое окошко Софьюшку у своёго крыльца Бабушка всплеснула руками, троекратно перекрестилась и ажно прослезилась, утираясь краем своёго передника:
- Ж-Ж-Жи-ва-ва-я-я-я!!! А выросла-то как! А бледная-то какая! Худющая-то! Ну ничего, ничего, как нибудь поди обойдётся... хоть бы на этот раз... - При одном только воспоминаии о прошлогоднем приезде внучки-дрючки старушка перекрестилась другорядь и заплакала.
На вольном выпасе в деревне, на молоке и мёде, на июльской жаре, на речке, здоровье бледненькой Норильчанки резко пошло на лад, но поправляться ей было недосуг, - только хватающей куски со стола, или спящей без задних ног её и видели. Правда даже прочный материковский загар не в силах был скрыть ни содраные колени, ни ссадины и ушибы, намазанные для дезинфекции зелёнкой, ну, а когда к Сохвочке прицепилась ветряная оспа селение и вовсе притихло. Зелёный был её любимым цветом. Правда он демаскировал Северянкины проделки, самой безобидной из которых была килограммовая пачка дрожжей в очко сортира зловредного соседа.
Уже через неделю после приезда Норильчан деды на заваленках стали гораздо больше курить, всё чаще задумываясь о бренности этого мира в новом веке, а старушки, завидев сорви-голову на большой дороге, истово крестились:
- Городская летит! Прости Господи... и Помилуй! Спаси и Сохрани!
На рынке, в городе, Норильчане витамины тоже бывало покупали, не без этого, но среди зарубежных овощей и фруктов, они почему-то с трудом выискивали "свои", нестандартные и червивые, потому, как справедливо считали русских червячков наилучшими предсказателями экологии и качества... Не то червяк, чо мы едим, а тот... кто нас ест! Во как!
С отлётом Софьюшки на материк погода установилась и в большом Норильске, всем на удивление. Три недели уже поди, как не было ни капли дождя, все речки обмелели донельзя, так, что идти на моторе в горы могли только психи... да и то недалече. До Ламы. Знаменитое озеро Лама принимало гостей всех мастей: простых и не очень рыбаков, дыких турылов, руководителей, бизнесменов, воров, ментов и прочих охочих, без разбора по ранжиру. Перед Природой, не как перед законом, - все равны.
Солнце ходило над Таймыром по-хозяйски, кругами, обходя дозором свои полноправные владения. Ни ветерка тебе, ни облачка, ни тенёчка какого. Жара такая встала, что даже рыбам тошно стало. До наступления сумерек было ещё далеко и в циркумполярной области планеты Земля всецело царствовал самодержец Полярный день.
Софочкин родной Папочка изнывал от безделья и духоты в своёй трёхкомнатной , доставшейся ему от родителей квартире. Родителям - горнякам и металлургам, не довелось, совсем чуть-чуть, дожить до пенсии и перебраться на материк. Сделали государству оне большое облегчение не получив ни единой пенсии. Так очень часто бывает. Сегодня Жив, а завтра - жил. Планирование в таком деле, как житьё-бытье на юге, в обеспеченной спокойной старости, не про нас: то шоковая терапия, то пирамиды, потом дефолт, и в кубышке болт! У нас голодные старики также счасливы, как беспризорные,бездомные дети. Страна вечно позитивных несбыточных тенденций! Жить одним погожим летним днём надо - вот Северная истинная мудрость. Она краше золота.
Отец Катастрофы слыл заядлым рыбаком, несмотря на дочкину и жёнину аллергию на рыбу и рыбалку вместе взятые. Весьма и весьма значительные средства он тратил на свою экипировку и рыбалку. «Уж лучше бы пил!», - Сгоряча думала зимней порой жена, случайно узнав цену папиных игрушек. Да уж, действительно, стоимость призовой рыбы иной раз была убедительно-запредельной, - дороже всех заморских деликатесов в десятки раз. Но... Охота пуще неволи! Папа Софы-Катастрофы был охотником. Подводным. Это дорого:
Посудите сами: рыбопсихи-кореша, вечный интернет для общения с себеподобными, свой балок, лодка, снегоход, собака, первоклассный дорогущий бензин бочками, запчасти почтой, продукты на безрыбье, спиртное, и в лекарственных целях и "от комаров", экипировка, снасти и почее, прочее, прочее. Всего и не перечесть. Безыдейно было бы пить дешевле... Гораздо!
В пятницу, отработав без обеда до обеда, одержимый Папаша-Паша ломанулся с двумя верными корешами на Норилку, в балок. Всё барахло было готово у них заранее, ещё с понедельника и ждало своёго звёздного часа. Выдвинулись дружно, смело и организованно, естественно забыв сообщить о себе в МЧС и ещё чего-то очень нужное, прямо на пирсе. Шли на старой доброй дюралевой, отцовской, ещё живой "Казанке" без булей, которые не выпускают уже поди полвека. Советское - значит отличное! Солнце заботливо освещало им добрый путь, на реке было свежо и приятно после душного и пыльного, густо асфальтированного Северного Города. На глазах кончалась погибшая, выгоревшая от нестерпимого газа тундра. На Восток начиналась зелёная, вольная, как ветер жизнь...
Риск завсегда присутствует в рыбацких вылазках, особенно на Севере, порой можно и вовсе не добраться до конечной точки маршрута: то погода, то поломка, то опасное причаливание на ночёвку к очень-очень тревожному берегу ... на котором уже разместились на ночлег другие рыбаки. Веселье погубит рыбалку! Рыбак должен быть суров и справедлив, а про подводного охотника уж и говорить не приходится, - в наших диких, кристально чистых, глубоких, неизведанных порой водах опасность ждёт его на каждом шагу...
Опаснейшее в ветреную погоду озеро Каргы - Кюель (Мелкое), в котором великую массу людей закатала волна, проскочили словно у Бога на ладошке. Зеркально спокойные, чистые-пречистые голубые воды не отражали вообще ни-че-го, - на чистом, ясном небе не было ни облачка. Ровный гул японского мотора умиротворял, умирял страсти рабочей недели, убаюкивал. Обойдя, от греха подальше, далеко стороной, полуостров Пьяный, влетели в Ламу. Лама встречала их своим царским величием покоя, но их цель лежала дальше. Пройдя с большим трудом все препоны по пути: от Демьянова хлебосольства застрявших на "трассе" поломанных в хлам рыбацких компаний, до непроходимости отдельных участков на моторе. Где бочком, где рачком, а иной раз и волоком, с волоком... Сволочи впихнули наконец свою нагруженную дюральку в утренний туман озера Капчук, крайней точки намеченного маршрута. Богатое рыбой озеро встретило героев на моторе приветливо, одарило на уху, приласкало звенящей тишиной. Мошки ещё не было. Здорово!
- А, давайте-ка, мужики, ещё за тот мысочек сходим, поныряем, - Предложил заветный свой план сотоварищам Паша-папаша переодеваясь в гидрокостюм, ему аж до кожного зуда хотелось поскорее испытать своё новое подводное ружьё. А, чем дальше по озеру, тем рыбы больше и крупней, - это все знают.
По Капчуку-то хоть боком плыви, - озеро 14 на 3 километра размером, но попасть в него в межень - большая, почти нерешаемая проблема... Но, дуракам закон не писан, если писан, - то непонят, а уж понят, но не так. Пошли за мысочек красиво, на полном ходу. Вылетели из тумана за мыс и остолбенели, далеко на берегу, на фоне Ламы, красиво расположилась какая-то гоп-компания на двух резинках, всего человек пять-шесть. Возле одной резинки блеснул бинокль. Их заметили...
Подойти, поздороваться, - на Севере первостатейное, святое дело, ритуал. Но Паша твёрдо знал, что так ведь можно и вообще ластов не замочить, опасно. Тем паче, что в этом глухом, труднодоступном месте могли оказаться только безбашенные люди, апологеты витиеватого нахлыста и сагудая живьём. Как они сюда попали оставалось неразрешимой загадкой и фишхантер принял единственно приемлемое для себя решение - нырять. Во что бы то ни стало! Без промедления. А кореша могут и подойти поздороваться, раз традиция. Олег с Мишаней выполнили последнюю волю погружающегося в небытиё - вышвырнули его, как мешок, в пучину ледяных вод. Бриллиантовые брызги светлым ареолом отметили переход в другое измерение и тело в ластах сразу же ушло в тёмную глубину. Бинокль на берегу нервически дрогнул...
Исполнив просьбу умирающего от нетерпения испытателя подводных пугачей кореша завели мотор и на самой полной скорости залихватски завернув лодку направились к расположившимся на берегу любителям. Через пять минут, уже совсем подходя к берегу компаньёны озадачились не совсем обычным поведением конкурентов. Простым абстинентным синдромом этих броуновских передвижений было не обьяснить, тем более, что на вольном воздухе и живительной воде похмелье не властно над человеком. Пятеро, во главе с их вперёдсмотрящим спешно ретировались с берега, напрочь позабыв законы гостеприимства и вежливость, а один, полупьяный, с топором наперевес недобро ощерясь угрюмо, как на заклание, брёл к предполагаемому месту высадки вражьего десанта. После насторожённой встречи и конструктивных переговоров, сопровождаемых бурной жестикуляцией всё прояснилось:
Реконструкция событий последнего времени...
Эрзацкоманда погрузилась на две резиновые лодки еще в четверг на ночь. С обеда рыбали "напровожались" на Вальке и двинули на Капчук. Одноимённую речку им пройти так и не удалось по причине маловодья, в котором было пропорото днище одной из лодок, срезана шпонка одного винта, а второй же был убит. Пока возились со снаряжением поспела уха. Уха от рыбьего супа отличается водочкой, ну а водки с собой у них было, что воды из под лодки. Заспорили...
Нормальные герои идут всегда в обход, так и среди наших водоплавающих добытчиков нашёлся Сусанин, пообещавший привести всю дикую дивизию на озеро своим, тайным путём. Последние свои силы проходимцы оставили на сухопутном волоке протяжённостью триста метров всего. Последний метр, как в песне поётся «Был трудный самый». Выдохнули. Замахнули. Стали отдыхать и, вдруг, отдалённый шум мотора... Показалось? Да нет, точно вертолёт! Водой-то не пройти - сами проверили, натерпелись и испытали. Ан-нет, лодка!!! Разведчик с биноклем, уволенный из органов за суетливость, рассмотрел людей в лодке, увидел оружие и... остолбенел: Двое бугаёв выбросили в озеро труп, ушедший сразу же на дно, заметили его бинокль и направились к ним на бивуак свидетелей кончать. А оружия-то они, от греха подальше, с собой не брали!!! Место глухое и все концы в воду. Караул! Убивают!!!
Чего только не привидится мусорам с пьяных глаз! Любимыми телесериалами наблюдателя были «Улицы разбитых фонарей» и «Бандитский Петербург», так что недостатка в сюжетах он не испытывал, и поднял панику вселенскую. Дальше вы знаете...
Спустя час на берегу, из ледяных вод. словно дядька их морской, появился «покойничек» с притороченным к поясу призовым гольцом, - он был счастлив. Вперёдсмотрящий сменил бинокль на солнцезащитные очки, ему подправили зрение расслабившиеся паникёры. Всё хорошо, что хорошо кончается. На пути в Норильск резко кончилось и это короткое, правильное лето.
город Норильск 05 августа 2017г. 6 часов 30 минут
Шикарное, тихое солнечное утро, +9оС, ( Газок )
Э2рd
P.S. Для многих Северян аллергия на рыбу - нонсенс, но такова сегодня se la vie, как говорят у них, - нынче это уже довольно распространённое явление... Гораздо хуже, когда у матери-одиночки, вообще не имеющей средств к существованию, у ребёнка аллергия на Норильский Никель, а выписаться из больницы и сил уехать на материк нет. Вот это катастрофа! Повздыхает, покряхтит власть, и отнесётся к ним хуже чем к бомжам. Зачем им чужие проблемы. Да здравствует труд! На олигарха...