Он пожал плечами

               

     Землю под огороды ветеранам выделили на огромной поляне неподалёку от опушки леса. Мы пришли туда последними, и наш клочок оказался крайним, рядом с дорогой. Там кто-то уже пытался что-то посадить, но раздумал, и мы оказались счастливыми владельцами нескольких соток.  Все окружающие и просто праздно шатающиеся мимо по тропинке почему-то проявляли крайнюю заинтересованность  нашим стремлением вырастить себе витамины и пережить зиму.

     Абсолютное большинство просто каркали, пророча, что ничего тут не вырастет, другие вроде бы заранее сочувствовали, с теми же предсказаниями – НИЧЕГО НЕ БУДЕТ. Я и сегодня, вспоминая всю эту предсказательную нелепицу, не перестаю удивляться тем людям.  Пророчества сбылись наполовину – НИЧЕГО НЕ БЫЛО, хотя ВСЁ БЫЛО. Над «пророками» и сочувствующими мы даже не подсмеивались; мы знали, что всё у нас вырастет – высокое, кудрявое, пушистое и очень вкусное.
      Каким незабываемым праздником для меня было ехать в тесной электричке в лес, целый день работать на грядках! Каждую горсточку земли я разминала в руках, с наслаждением вдыхая неповторимый запах, я бы сказала – запах жизни. Мне так хотелось съесть хотя бы щепотку этой вкусной землицы, ну хотя бы лизнуть…

Всё выросло: картошка вымахала выше пояса, буйно цвела  и не ушла в цвет: с одного корня можно было набрать полведра рассыпчатых клубней; кустики помидоров и перца стояли усыпанные плодами; пупырчатые хитрые огурчики зазывно выглядывали из ботвы; укроп покачивал шапками соцветий  и накрывал  весь огород духовитым запахом; узорчатая ботва моркови ясно давала понять, какая вкуснотища таится в её грядке; рядом задирали нос стрелки чеснока,  строго выстроившегося  на  грядках клубники.  А уж клубника! Три её ягодки закрывали дно кружки. С клубникой спорила благоуханная малина, которую мы посадили     по    периметру, и которая розрослась буйной, колючей стеной и в положенный срок неописуемо раскраснелась на радость всем проходящим мимо.

В общем, всё было. Вот только сытой    витаминизированной зимы у нас не получилось.Тут пророки оказались правы. Они же и приняли меры к этому. Хотя полакомиться всем понемножку нам всё же удалось.
    Ягодно-овощным изобилием с нашого клочка земли аккуратнее всех пользовались бомжи, – спасибо им. На нашем кострище они пекли нашу картошку, с нашими ягодами заваривали чай и варили компот и  довольно акуратно заметали следы свого пребывания.
Против представителей общественного дна мы даже не протестовали: пусть едят. Независимость без голода и бездомности не обходится.

          Но вот аборигены близлежащего посёлка нас  просто ставили в тупик своей бессмысленной нанавистью к нашему огороду и к нам. Они вытаптывали грядки, вырывали кустики клубники и перца, выгуливали на нашем огородике своих собак. Одна шавка и помогла нам распознать, кто так гадит на этом благословенном клочке земли, призванном спасти нас от грядущей зимней голодухи.
Однажды мы явились на огород в неурочное время и чуть не были загрызены на собственной земле огромной псиной, которую не могла удержать её раздувшаяся от жира хозяйка. От неё-то (хозяйки) мы и узнали о ненависти к нашим персонам со стороны граждан посёлка, огородищи коих были размерами не в пример   нашему   махонькому.   
     Но  вот  не могли  они спокойно смотреть, как у каких-то городских паршивых интеллигентиков такое пышное растительное   буйство  торжествовало там, где  по  их   мнению вырасти ничего не должно было. О, как много мы узнали о себе в тот день от этой бабищи. Из цикла «ходють тут всякия». Её ничуть не смутило, что «ходютьвсякия» была она, пойманная на чужом огороде в разгар уничтожения чужой собственности. Это мы были чужаки, посмевшие превзойти местных в размере помидоров, клубней картофеля и другой огородной вкусности. В-общем, нам без обиняков было заявлено, что в интересах безопасности мы должны отсюда сделать ноги. Вот так вот.

Когда «мадама» удалилась под защитой псины, упорно рвавшейся сожрать нас, мы огляделись, подытожили потери, сравнили следы прошлые и сегодняшние и поняли, что псина считала наш огород своим, потому что гуляла тут каждый день. Верный страж защищал от чужаков «свою» территорию.

             Я была в очередной раз потрясена бессмысленной куркульской злобой ещё недавно советских людей. Но мой спутник очень спокойно разъяснил ситуацию:
–  Они здесь всегда были такие. И при советской власти тоже. Украинские селяне-хуторяне. Я жил с родителями в военном городке в Белой Церкви, так они нас называли оккупантами  и  ненавидели.  И  всё  время потихоньку пакостили.  И не скрывали, что жалеют, что гитлеровцев прогнали. В оккупации они служили фашистам и были для нормальных людей страшнее немцев в своей жестокости.   Они и тогда считали,   что   русские   им   должны.  Хуторянская психология – это вещь невыбиваемая и страшная…

    Поскольку мне из опыта личной жизни немного было знакомо хуторянско-местечковое мышление, а из рассказов подпольщиков, с которыми приходилось много общаться, также было известно об изуверстве украинских нацистов, мы ещё  поговорили  на  эту тему.   Но  она настолько  серьёзна  и  объёмна, что в этом рассказике я не   буду её развивать.
     Закончилась наша огородная эпопея, как и следовало ожидать, полным  крахом надежд на изобильную витаминами  зиму. Приехав в очередной раз на огород мы застали там полный разгром и разорение. Не осталось ничего. Было даже не жалко затраченного труда, было безграничное изумление перед человеческой бессмысленной ненавистью. Мы простились со ставшим дорогим кусочком земли и больше туда не возвращались.

Но до расставания было ещё три небольших события. Однажды нас чуть не убили на этом огородике, приняв за воров и вандалов. Как оказалось, местечковые выродки разоряли не только наш огород. То же самое они творили  с огородами  других горожан, которые в те лихие девяностые могли выжить с семьями, только благодаря своим овощам.
 
И однажды огородники (мы-то оказались на отшибе от всех) объединились и стали по очереди сторожить, вооружившись ружьями и топорами. Многих они погоняли со своих огородов, а как-то поймали жирную бабу, раздели её догола, повесили на шею связки помидоров, лука и провели по всему посёлку. Никто из этих трусливых шакалов её отбить не посмел: поняли – будет хуже.

Вот и мы чуть не попали под раздачу. Однажды шли к своему огородику с другой стороны, из леса. Дело было  под  вечер.  Мы  шагали  довольные,  усталые,  с грибами и ягодами и не сразу заметили, что за нами идёт какой-то человек с дубинкой. Как потом оказалось, ещё и с ножом. А за ним следовали в отдалении с полдесятка  крепких ребят, готовых  прийти на помощь.

Но это выяснилось чуть позже. А пока мы, зайдя на огородик,   развели   костерок  и  поставили на огонь котелок с водой для чая. И слегка удивились, когда в калитку вслед за нами без спроса и согласия шагнул незнакомый мужчина и остановился, держа руки за спиной. Постоял немного, потом поздоровался. Мы ответили и пригласили к костру отведать нашего хлеба-соли и созревших огородных вкусностей. Предложение было принято. Мы разговорились. В процессе беседы похвастались своими агрономическими достижениями и посетовали, что не можем защититься от воров и бандитов.

– Так это ваш огород? – вдруг спросил он.
– А вы что думали? – слегка опешили мы.

Вот тут он нам и признался, что нас самих приняли за воров. Оказывается, пока мы шли к своему участку мимо всех других, попутно  разглядывая их и обмениваясь мнениями о том, где урожай хорош, а где не удался, наше неспешное «дефиле» вдоль огородов показалось всем очень подозрительным и было принято за разведку в преддверии ночного налёта. И нашего сотрапезника послали проследить за нами. А остальные – он кивнул за ограду, где уже стояли несколько крепких мужиков с дубинками – по его сигналу должны были нас скрутить.

Мы ошеломлённо молчали. «Разведчик» слегка смущённо сказал:
– Ну, я как вас вблизи увидел, сразу как-то не поверил, что вы воры.
– Почему? – спросила я, лишь бы что-то сказать.
– Да вид у вас очень уж интеллигентный.

Он махнул рукой группе за оградой, рассказал несколько случаев о том, как они ловили воров, и распрощался, попросив не сердиться. Мы не сердились. Мы люди понимающие. Только вот было как-то неуютно от сознания того, какое жуткое настало время: люди готовы убивать за горстку овощей.

И о последней встрече на нашем огородике. Идём, смотрим, какое-то шевеление на морковной грядке. Подходимближе, видим: на грядке «трудится» заяц. Да такой большой! Приближаемся потихоньку, чтобы не спугнуть. А он повернулся, поглядел на нас, дожевал морковку и лениво поскакал восвояси. Вот так вот: прыгнет, посидит, посмотрит, ещё прыжок, ещё посидит. Объелся что ли? Аж смешно стало. Атукнули ему вслед, а он как-то так вальяжно повернулся через плечо, глянул недовольно, да ещё и пожал этими самыми плечами, честное слово, и также неспешно удалился. Только что не сказал, как та мадама» с собакой: «Ходють тут всякия».

           А до этого мне посчастливилось наблюдать, как на полянке возле нашего огорода паслась молоденькая косуля. Я лежала в высокой траве так тихо, что она подошла ко мне буквально на несколько шагов. Всё время поднимала красивую головку и чутко прислушивалась, а я смотрела на неё и не могла налюбоваться. Косульку спугнул резкий рёв клаксона на недалёкой лесной дороге. В три прыжка красавица скрылась за деревьями. Ни одна ветка не шелохнулась.

           Я не жалею, что лихие люди разорили и съели наш огород. Много было хороших минуток на этой лесной полянке. Неповторимые лесные запахи, забавные зверушки, ставший другом местный ворон, обязательно прилетавший поздороваться, негромкий светлый ручеёк в кустах – вечная природа, которую человеку никак не удаётся уничтожить.
Живи, полянка.