После нескольких часов, проведённых в лесу и на болоте, и марш-броска по таёжной заброшенной дороге дом Виктора и его жены Ирины показался мне ещё уютнее и светлее.
Медленно, но упорно каждое лето Виктор приезжает издалека укрепляет и обновляет его.
Вот идеально выровненная и побеленная печь. Уже не та, старинная и глинобитная, готовая и зиму греть.
Заново покрашенные потолки и половицы блестят, словно радуются.
И старый стол под новой клеёнкой.
Хозяева не отпустят, не напоив чаем.
Мы присели передохнуть после тяжёлого похода за морошкой.
А за столом всегда беседа, то, что связывает и объединяет людей.
Бывало, спросишь:
- Ты куда ходил?
- На беседу.
- Я слышала, что бабушки и после восьмидесяти лет в лес ходили. Вот Катанова Лида с матерью, которой было восемьдесят лет, ходили на Семенькино болото.
- Моя бабушка пошла за Завраг к Жарихе в восемьдесят шесть лет за рыжиками. Уже коров пригнали. А её всё нет. А время к сумеркам. Нет бабушки. Заблудилась.
- Это та самая, которая людей со следа снимала, когда они терялись в лесу?
- Та самая, которую звали Капитолиной или Мамаихой.
Отец забеспокоился. Поехал на тракторе по одной дороге в ту сторону. А меня послал по другой дороге её искать. Я ехал на мотоцикле. Было мне тогда лет четырнадцать.
Еду, поглядываю по сторонам. Вижу: идёт она, маленькая, худенькая, в белом платочке, словно пёрышко светленькое плывёт над травами.
- Бабушка! Ты что? Куда ходила?
- За рыжиками, - отвечает спокойно.
- И где они? Где корзина?
- Возле стога оставила. Иди, принеси. Корзина полная.
Я пошёл к стогам, а их много. Разве найдёшь в потёмках?
- Поехали, бабуля. Садись сзади.
Вскарабкалась она сзади.
- Держись!- говорю.
- Ой, боюсь! Не ездила никогда. Я глаза закрою.
Я поехал небыстро.
- Открывай глаза и смотри. Ну, как? Пешком идти лучше или ехать?
- А добро!- с умилением сказала она.
Это ещё не всё.
Когда ей было восемьдесят семь лет, она лучковой пилой одна в чищенье напилила три воза дров.
- Лучковая пила – это пила - дровянка, с двумя ручками?
- Нет.
Виктор долго мне объяснял, как устроена эта пила. Я только запомнила, что у неё было стальное полотно, которым пилили, натянутая тетива для упругости, которую делали из льняной или пеньковой верёвки. Лучковой её назвали потому, что у неё и у древнего оружия лука один и тот же принцип натягивания тетивы.
- Бабушка! Ты что? Разве мы тебе не привезём дров на тракторе?
- Так на всякий случай.
Привезли мы ей тележку дров. А она мне и говорит:
- Ты, Витя, мне мои дрова привези.
Пришлось везти и её дрова.
- Ольховые она пилила?
- И ольховые, и берёзки, и осинки.
Вот и бабушку Витину добром вспомнили.
Именно они, бабушки, пестуют внуков и наставляют их на путь истинный. Но терпения сколько надо. Зато бабушки иногда вспоминаются чаще, чем отец и мать.
Уже не кричишь сгоряча на шалости внуков, а с улыбкой или строгостью в глазах всё объяснишь, чтобы в сердечке осталось.