Вы как хотите, а я сегодня буду сам себя поздравлять! Схожу в магазин, куплю пару пачек сигарет, возьму граммов двести «дунькиной радости», каких-нибудь не очень дорогих пирожков. Придя домой, вскипячу чайник на плите, заварю крепкого чая, достану из загашника старую портативную пишущую машинку, заложу в неё лист бумаги и начну строчить «поздравление». Для тех, кто не знает что такое «дунькина радость», поясняю: это такие простенькие конфеты – подушечками называются ещё со времён царя Гороха. Были в моде в советские времена, котировались своими как в городской, так и в деревенской среде. Какой сегодня праздник? Сегодня ровно 30 лет с того дня, как я пришёл в российскую журналистику. Пришёл в неё не с ранней юности, а уже достаточно взрослым для журналистики человеком, поскольку было мне тогда 29 лет четыре месяца и три дня.
В журналистику я пришёл с флота. Попал, как говорится, с корабля на бал. Самой первой моей газетой, куда я переступил порог одной из редакций Карелии, дабы влиться в коллектив журналистов, была «Олонецкая правда», а первым редактором, оформившим меня на работу, был Константин Васильевич Гнетнев. Удивительное дело, но в моей Трудовой книжке за штемпелем «Редакция газеты «Олонецкая правда», г. Олонец», стоит запись: «Принят временно на должность фотокорреспондента». Штатный фотокор Анатолий Чеботарёв оказался тогда в отпуске, а заведующая отделом писем и социальных проблем Нина Никутьева, кого я должен был заменить в коллективе, ещё какое-то время оставалась при своей должности. Её в 1987 году перевели в Пудожскую районную газету заместителем редактора, и Нине Петровне нужно было передать мне дела, рассказать о тонкостях «социально-проблемного» отдела, решить кое-какие свои дела, связанные с переездом.
В должности Заведующего отделом писем я отработал до 2 января 1989 года. В редакции с полным уходом на заслуженный отдых старейшего карельского журналиста Фёдора Васильевича Филатова наметились перемены. Меня, как не полностью справлявшегося с работой по учёту писем, редактор газеты Светлана Андреевна Гусева перевела в отдел коммунистического воспитания корреспондентом, а на освободившееся место взяла Татьяну Хяюрюнен. Предварительно на вакансию корреспондента редакцией был организован творческий конкурс, в котором участвовала известная поэтесса Олонецкого края Валентина Либерцева. Когда летом 1991 года отдел коммунистического воспитания по ряду известных причин был преобразован в политический отдел, я уже, начиная с 14 февраля 1991-го, был принят в республиканскую молодёжную газету «Комсомолец» на должность собственного корреспондента по Олонецкому и Питкярантскому районам.
К моменту моего прихода в газету «Комсомолец» сложилась ситуация, когда почти в полном своём составе редакцию покинул журналистский коллектив, возглавляемый Борисом Матвеевым. Газета принадлежала Карельскому обкому комсомола, и между членами обкома ВЛКСМ и коллективом журналистов по вопросам идеологии произошёл конфликт. На освободившееся место главного редактора срочно был назначен человек из комсомольской среды Вячеслав Бережняк.
Возможно, для кого-то из прежнего состава редакции я, как и некоторые мои новые коллеги, казался штрейкбрехером, но, к слову сказать, меня во многом уже тогда не устраивала внутренняя политика государства. Моему переходу в республиканскую газету способствовали два совершенно разных фактора: назревшая между мной и редактором «Олонецкой правды» конфликтная ситуация, и то, что в газете «Комсомолец» стали появляться статьи Александра Краснова, уже тогда развенчивающего сущность всей компрадорской верхушки тогдашнего Советского Союза. Позвонив 12 февраля в редакцию «Комсомольца», я 13-го был уже уволен из «Олонецкой правды», а 14-го принят в молодёжную газету.
Работа собкором давала мне определённые преимущества. Я тогда шутил: «Утром проснулся, опустил ноги на пол – и ты уже на работе! Никуда далеко ехать не надо. Сел за письменный стол, и пиши что хочешь!». Впрочем, так только казалось. На самом деле я с детства люблю дорогу. Мало кто из тогдашнего состава редакции ездил в командировки, как я. Редактор снабдил меня пачкой командировочных удостоверений, и я волен был командировки выбирать самостоятельно. Разумеется, каждую свою поездку приходилось согласовывать. За два с половиной года, несмотря на то, что моя должность обязывала меня обеспечивать информационную поддержку двух районов – Олонецкого и Питкярантского, я побывал во многих городах и районах республики, ездил даже за её пределы.
Уволили меня из газеты, но уже без письменного моего заявления, в 1993 году. Случилось это после известных августовских событий. В отличие от большинства российских средств массовой информации, взахлёб расхваливавших политику первого российского президента Бориса Ельцина, мы старались показать настоящую правду зарождавшегося в стране режима. Ездили в 1991 году даже в Москву, когда Борис Николаевич под свою «лезгинку», исполненную на танке, пришёл к власти. Мне неизвестны все тонкости увольнения из редакции ряда журналистов. Знаю только то, что у газеты появился новый учредитель в лице Кондопожского ЦБК, редактором вместо Бережняка сначала стал Юра Шентяков, а потом Елена Елагина, которая и постаралась организовать «чистку» рядов газеты, сменившей не только название на «Молодёжную газету Карелии», но и свои приоритеты. Краснов после увольнения уехал на войну в Приднестровье, я же, не найдя лучшего способа применить свои силы, ушёл в бизнес, надеясь когда-нибудь открыть оппозиционную газету.
Но бизнес затянул меня. Периодически сотрудничая с рядом карельских газет, из объятий коммерческой деятельности я с боями и потерями вырвался только к началу 1997 года. Приехал, помню, в Петрозаводск, заглянул в редакцию «Северного курьера», главным редактором которой был тогда Алексей Осипов. Его на месте не было, приняла меня его зам Тамара Колесова. Зайдя к ней в кабинет, я с порога, не вдаваясь в причины, попросил Тамару Иосифовну отправить меня куда-нибудь собственным корреспондентом. Вакансий свободных в редакции не оказалось, но меня всё же она отправила в Лоухский район собкором по договору…
Василий Вейкки