…Я давила слёзы и едва сдерживалась от надрывных рыданий. Вот он, любимый, лежит передо мной, вроде бы здесь, но вот-вот может стать недоступным. Ребёнок, первенец, ещё белокрылый ангел. Он лежал на кровати, откинув назад головку и тяжело, и надрывно дышал. Бледная кожа стала почти прозрачной, хрустальные исполосанные болью глаза то закрывались, то снова смотрели на меня.
Он просил жить. Он ещё не знал и не видывал жизни. Он был так мал и он, действительно, был ещё ангел. Белоснежные пушистые крылышки с тонкой синей каймой неподвижно лежали, он едва ли мог шевелить даже глазами. Не просил пить, жался, дрожал, сопел и плакал. Как сейчас помню эти полные слёз глаза! Они у него были большими и бездонными, точно космос, насыщенного чёрного цвета.
Я гладила его по голове и спинке, крылья медленно поднимались, он ворочался и неотрывно смотрел на меня. Он точно просил, умолял, хотел что-то сказать и не мог. Как сейчас помню этот тяжёлый и неподвижный взгляд…
Это случилось по глупости. Вчера он резвился с друзьями, пел, ворковал с ними, летал и радовался солнечному свету, он заигрался так, что не заметил ночи и камнем сорвался вниз, ушибся и долго плакал. Я так долго успокаивала его, что уже сама поверила в грядущее счастье, но утром поняла – травма не совместима с жизнью.
Он не позавтракал, не прикоснулся к воде, был так жалок и бледен сегодня. Лежал и страдал, помочь чем – не знала. Не в силах помочь я ему… Отошла на шаг – за водой, он расценил, как предательство…
Этот день длился вечно. Я сидела рядом и гладила его крыло. Лицо уже застыло и стало снова бледнеть. Я не могла разжать его руки, проститься, сказать заветное слово: «Прощай!»
Это ведь из-за меня всё случилось? Он просто должен был быть дома, а я почувствовать, что стучится беда… 7 лет – это так мало! Он мог ещё жить и жить… И лишь пустота и звонкий певучий его голос звучал во мне в тишине и будет звучат ещё вечно…
Так думала я каждый раз, когда в доме случалось несчастие. Умерший белокрылый попугай казался мне маленьким ангелом, большой чёрный хомяк – пухленьким сладкоежкой, каждая рыбка – русалкой или водяной феей… И если вдруг мы решимся снова завести хомяка, шерсть его будет не такой мягкой, а голос попугая – чужим и грубым…
Возможно, Вы скажете, что у меня разыгралась фантазия, да, так и есть. Но разве не думали Вы, что потеря четвероногого друга может быть тихой и быстрой? Мы так привязываемся к ним, сами того не замечая, а после не можем отпустить… Так ведь и с людьми бывает. Точно так же…
3 августа 2017 (161)