ПИТЕКАНТРОП ВАСЯ
Во времена раннего палеолита, когда территория современной Европы находилось ещё в субтропическом поясе, когда люди не научились делать космических кораблей, автомобилей и сосательную конфету «чупа-чупс», и, скорей всего, именно поэтому окружающая среда не была загажена, жил да был в наших краях один питекантроп. Этого, обыкновенного, надо сказать, на вид обезьяночеловека звали Аоу, а говоря по-современному, просто Васей. Работа, которая кормила в этой жизни Васю, была тяжёлой, но творческой и высокооплачиваемой. Он был каменных дел мастером. Имея природный талант к выделыванию различных предметов из камня, он со временем превратился в настолько искусного мастера, что в его родном человекообезьяннем стаде стал авторитетной личностью. По поводу ручных рубил с ним всегда советовались. Бывало, придёт к нему какой-нибудь охотник или собиратель и начнёт выбирать у него каменные топоры, а тут Вася у него и спрашивает:
– Тебе, мил человек, для чего топорик-то нужен, деревья рубить или пещеру выдолбить в скале из камня или ещё для каких надобностей?
Гость во всех красочных подробностях объяснял каменоделу, зачем ему нужен топор, и уже исходя из надобностей пришельца, каменных дел мастер советовал ему то или иное изделие. В качестве платы получал Вася, как правило, кусок мяса или шкуру оленя. Этого вполне хватало, чтобы дожить до следующего раза, когда придёт к Васе новый покупатель его каменных орудий.
Жил герой нашего рассказа в небольшой пещере на берегу реки. В свободное от работы время Вася любил смотреть с большого валуна, лежащего неподалёку от его скромного жилища, на далекие речные просторы. За густыми деревьями, растущими на том берегу, расстилалась туманная дымка, закатное оранжевое солнце окрашивало мелкую речную зыбь в тёплые цвета, и красновато-золотистые блики мерцали то тут, то там на спокойной глади речной излучины… В такие моменты, когда тихая, спокойная радость посещала Васину душу, он готов был примириться со всем миром, хотя и знал, что для здоровья будет полезнее этого не делать… Вася нередко чувствовал спиной, что где-то подстерегает его смертельная опасность. То из густых зарослей субтропической растительности смотрит на него саблезубый тигр, то стадо слонов, могущее раздавить всё живое на своём пути, несётся где-то поблизости, то голодный и вечно жаждущий свежей крови, птерозавр пролетает стремительно в небесной выси такой синей-синей, такой бездонной-бездонной...
Однажды к Васе за очередным новеньким ручным топором пришёл его старый приятель питекантроп Пкн, а попросту говоря, Коля. Этот самый Коля был охотником и рыболовом. С помощью Васиных изделий он делал под обрывами рек смертельные ловушки для бизонов и антилоп. Коля со своими сородичами, вооружёнными факелами и дубинами, загонял бедных животных на край обрыва. Боясь огня, они прыгали вниз и натыкались на острые стволы, торчащие из земли перпендикулярно вверх, к небу. Вот эти-то колья и делал Коля, а потом устанавливал их в нужных местах. Коля купил у Васи несколько каменных топоров, рассказав попутно новый анекдот о том, что в соседнем селении, расположенном всего в трёх днях ходьбы от этого места, возникла недавно новая мода – одеваться в шкуры животных мехом вовнутрь, хотя всегда было принято мехом наружу… Анекдотец этот Васе не показался смешным, но если тебе скучно, то даже такая плоская история может занять твоё воображение.
Однажды к Васе за какой-то каменной безделицей пришла стройная и молоденькая самка питекантропа, то есть, девушка. Её густые волосы красиво развивались на свежем речном ветру, её светло-синие, как утреннее небо, глаза игриво блестели, выдавая в прекрасной незнакомке очарование юности и непосредственности…
– Как тебя зовут, милое дитя, – спросил у неё Вася?
– Иао, – ответила она.
Её имя на современный язык можно было перевести просто: Татьяна.
– Что же тебе нужно, Танюша, поинтересовался у девушки каменодел?
– Мне нужен прочный кремневый нож, – ответила она, – мой отец там за холмом разделывает тушу бизона. Сегодня охотники поймали одного большого и жирного – толи будет праздник у нас теперь.
Вася так был поражён красотой юной незнакомки, что только и смог вымолвить:
– Вот…
Он протянул ей самый лучший кремневый кинжал, сделанный им в последнее время. Татьяна в качестве платы дала ему шкуру газели, но он не взял подношения.
– Приходи лучше завтра, Танюша. Хочешь, мы будем сидеть часами здесь, на берегу и смотреть на бескрайние речные дали, любоваться солнечными блёстками, разбросанными по воде и мечтать, мечтать, мечтать…
На её лице заиграла весёлая и лукавая улыбка.
– Я приду, – кокетливо сказала она.
Взявши кинжал, она пошла прочь от скромной пещеры каменных дел мастера. Он не отрывая глаз от её фигуры, любовался грацией и легкостью её движений, её летящей походкой, её длинными волосами, развевающимися по ветру, и сладкая боль окутывала его ранимое сердце…
– Она больше не придёт, – сказал он сам себе, и как бы в подтверждении своих слов, провёл ногой глубокую черту по тёплому и сыпучему песку.
Шли дни. Уже много-много раз солнце поднималось из-за дальних речных островов и опускалась в неведомые глубины земли; уже Вася неоднократно чувствовал на своей спине злобный взгляд тигра; уже приходили к нему разные сородичи, выменивая на мясо и шкуры нужные в быту ручные топоры, серповидные скрёбла и круглые, обработанные мелкой ретушью, нуклеусы. Только Татьяны всё не было.
– Она больше не придёт, бурчал он сам себе под нос, нанося точные, но не сильные удары куском камня по массивной заготовке очередного кремневого топора.
Вдруг неподалёку он услышал шорох. Вася поднял голову и не поверил своим глазам: из-за ближнего холма к его скромному жилищу приближался Коля. Обняв его за руку, рядом шла Татьяна. Было видно невооружённым глазом, что они теперь принадлежат друг другу.
Его лицо исказилось смертельной гримасой боли и обиды, но Татьяна, казалось, не заметила этого. Она продолжала обнимать Колину руку, сияя своей всегдашней лукаво-кокетливой улыбкой.
– Дай мне два каменных скребка, сказал Коля, обращаясь к Васе.
Коля протянул Васе олений окорок и, взяв скребки, повёл свою прекрасную спутницу дальше.
Каждый шаг грациозных ножек Татьяны отзывался ударом острого топора в сердце Васи. Вся его душевная внутренность утопала в крови, всё его практически уже человеческое существо рыдало от боли и заливалось ядом обиды на эту, такую хрупкую и такую восхитительно-прелестную самку питекантропа – женщину.
От обиды и досады Вася ударил себя ладошкой по лбу, и, чтобы не смотреть больше вслед уходящей парочке, отвернулся…
* * *
Пещера каменных дел мастера опустела. Никто не мог сказать, куда ушёл Вася, да и ушёл ли вообще. Одни считали, что Вася, прицепив с горя себе на шею тяжёлый камень и разбежавшись, прыгнул со своего валуна в реку, и утонул. Другие были уверены, что Вася просто ушёл на другое место, туда, где по речным берегам разбросано больше кремневых камней и галек, из которых можно сделать ещё много-много хороших топоров. А третьи полагали, что Васю, загрустившего и замечтавшегося по своей милой Татьяне съел саблезубый тигр. Последнее, кстати, очень возможно. Тот рыжий зверь, который при Васе лежал в густой субтропической траве, теперь, развалился на тёплом солнышке неподалёку от его пещеры. Подставляя теплу своё пятнисто-полосатое брюхо и облизываясь, тигр смотрит на речные дали, где играют солнечными бликами пенные барашки и оранжеватое заходящее солнце окрашивает в тёплые тона вечереющие воды реки…
Эх, Вася, Вася…
22.02.2012. Херсон.
Павел Иванов-Остославский.