На исходе седьмого дня ты проткни насквозь мою плоть,
Раз не хочешь любить меня, то захочешь меня колоть.
Или сжечь и развеять прах над простором седой волны.
Заберут и возьмут ветра и поселят в мирах иных.
Кто то плакал, туман держал крепким облаком, как кольцом.
Сотни рук и острейших жал наполняли меня свинцом,
Чтоб не двигалась, и душа оставалась навечно здесь,
Где был сделан последний шаг, а в ответ совершалась месть.
На исходе седьмого дня воздух свеж, молод и горяч.
Если хочешь любить меня, то и ты мне в ответ заплачь.
Волны били морской причал в серебре одиноких лун.
Нет конца у таких начал, даже если сотрет в золу,
превратит этот дикий взгляд. Разве можно вот так смотреть?
Под ногами плывет земля, совершив оборот на треть.
Уходящий куда то прочь силуэт поглощен огнем.
Боже мой, вот такая ночь, что не верится даже днем!
На исходе седьмого дня боль исчезнет, расслабит грудь.
Ты туман, словно тогу сняв, вновь продолжишь свою игру...