Беседы с А. Шопенгауэром О счастье Часть 4 В

Елена Пацкина
4. Как жить счастливо?   Часть 4 В

(Продолжение части 4А)

Ш. – Мы должны стараться по временам так смотреть на то, чем владеем, как если бы мы вспоминали о нем уже после его утраты. И так по отношению ко всему, что бы оно ни было: к собственности, здоровью, друзьям, возлюбленной, жене, детям, лошадям и собакам, – ибо большей частью потеря впервые открывает нам ценность вещей.

М. – Вы правы: так часто бывает. «Что имеем, не храним; потерявши – плачем»,– гласит народная мудрость.

Ш. – При рекомендуемой же точке зрения на них, во-первых, обладание ими непосредственно станет для нас дороже, чем прежде, а во-вторых – мы всячески постараемся сохранить их за собой: не будем подвергать риску собственность, раздражать друзей, вводить в искушение верность жены, будем охранять здоровье детей и т. д.

М. – Да, это полезное правило, редко практикуемое в жизни. Иначе бы люди относились друг к другу значительно бережнее. А ведь мы все не вечны…
Что еще является условием нашего благополучия?

Ш. – «Жизнь состоит в движении», – с несомненным правом замечает
Аристотель; и как сообразно с этим наша физическая жизнь заключается лишь в непрестанном движении и им обусловлена, точно так же и для нашей
внутренней, духовной жизни требуется постоянная работа, какое-нибудь
занятие в виде действия или мыслей.

М. – Но не все люди стремятся работать: кроме немногих счастливчиков, вовремя нашедших свое призвание, остальные работают по необходимости, ради хлеба насущного. А те, кто рожден в богатстве, нередко предпочитают отдых и развлечения.

Ш. – Ведь бытие наше по самому существу своему исключает отдых; вот почему полное бездействие скоро становится для нас невыносимым, производя ужаснейшую скуку. И это влечение к деятельности нужно регулировать, чтобы оно получало себе методическое и потому лучшее удовлетворение.

М. – Что Вы имеете в виду?

Ш. – Для счастья человека необходима работа – он должен чем-нибудь заниматься, что-нибудь, где можно, делать и, во всяком случае,
чему-нибудь учиться: его силы требуют себе применения, и ему хочется видеть какой-либо результат от этого применения.

М. – Да, еще великий Вольтер писал: «Жить – значит работать. Труд есть жизнь человека. Работа избавляет нас от трех великих зол: скуки, порока, нужды».
Тогда мы чувствуем законное удовлетворение, что не тратили время попусту?

Ш. – Наибольшее удовлетворение в этом отношении получается, однако, когда мы что-нибудь делаем, изготовляем, будь то корзина, будь то книга: наблюдать же, как то или другое произведение с каждым днем растет под нашими руками и, наконец, достигает завершения, – это непосредственно делает нас счастливыми.

М. – Да, это приятно.

Ш. – Так бывает с художественным созданием, с книгой, даже с простой ручной работой; само собой разумеется – чем благороднее вид произведения, тем выше и наслаждение.

М. – Что тогда говорить о великих талантах – они самые счастливые?

Ш. – Всего счастливее с этой точки зрения люди даровитые, которые сознают в себе способность к созиданию важных, великих и цельных творений. Ибо от этого на все их существование распространяется интерес высшего порядка, сообщающий ему усладу, какой лишена жизнь других людей, так что она в сравнении с их жизнью оказывается совершенно пустой.

М. – Конечно, люди, богато наделенные разными талантами, живут более яркой, наполненной жизнью.

Ш. – Именно – для них, для одаренных, бытие и мир наряду с общим для всех материальным интересом обладает еще другим и высшим, формальным интересом, содержа в себе материал для их произведений,  собиранием которого они ревностно занимаются в течение своей жизни, как только перестают давить на них личные нужды.

М. – А что делать всем прочим, не столь счастливым?

Ш. – Пусть все чем-нибудь занимаются в меру своих способностей.
Делать усилия и бороться с препятствиями является для человека такой же потребностью, как для крота рыть землю.

М. – Значит, Вы считаете, что не безделье и всевозможные увеселения приносят счастье, а работа, результат которой  мы видим и которым можем быть удовлетворены.

Ш. – Бездействие, порожденное абсолютным довольством длительного наслаждения, было бы невыносимо. Преодоление трудностей – вот истинное наслаждение бытия: будут ли эти трудности материального свойства, как в практической жизни, или духовного, как при изучении и исследовании, – борьба с ними и победа приносит счастье.

М. – А если у людей нет необходимости трудиться, и при этом они не обладают стремлением  к знаниям и искусствам, что им остается?

Ш. – Если для них не представляется случая, то они устраивают их себе, как могут: в зависимости от того, какова индивидуальность человека, он будет охотиться либо играть в бильбоке или, повинуясь несознательным импульсам своей природы, начнет искать ссор либо заводить интриги, или пустится на плутни и всякого рода гадости, чтобы только положить конец невыносимому для него состоянию покоя.

М. – Тогда мне понятно, почему люди иногда начинают плести интриги, ополчаться стаей на совершенно  невинного человека, доводя его до отчаяния, ссориться между собой и вообще делать всякого рода пакости без всякой выгоды для себя, исключительно из любви к искусству.Просто от скуки. Какая это, однако, страшная вещь! А что Вы посоветуете тем, кто стал жертвой интриг или незаслуженных обид: как с этим справиться?

Ш. – Человек всегда должен сохранять власть вообще над всеми впечатлениями от наличных и наглядных предметов. Ибо находящееся перед нами, наглядное, всегда действует сразу со всей присущей ему силой; напротив, мысли и доводы должны быть продуманы порознь, для чего нужны время и спокойствие, – вот почему они не могут быть во всякую минуту в полной наличности.

М. – Объясните, пожалуйста, поподробнее.

Ш. – Так нас задевает отзыв, принадлежащий людям, заведомо некомпетентным;
 мы чувствуем гнев при оскорблении, хотя понимаем, что оно достойно презрения; равным образом десять доводов за отсутствие какой-нибудь опасности перевешиваются ложной видимостью ее действительного существования и т. д. Во всем этом сказывается то, что существо наше искони чуждо разумности.

М. – Ну, что есть, то есть. Как поступить бедному неразумному существу, чтобы утешиться?

Ш. – Где мы не в силах совершенно справиться с помощью одних мыслей, там самое лучшее – парализовать данное впечатление противоположным, например, впечатление обиды – общением с лицами, которые относятся к нам с большим уважением, впечатление угрожающей опасности – реальным созерцанием того, что ей противодействует.

М. – Спасибо, Учитель, за столь ценные советы. Не знаю, насколько у меня хватит сил и разума, но постараюсь ими воспользоваться.

(Продолжение следует…)