Егору Николаевичу ленточка золотых пшеничных колосьев, набегавшая на подборщик, всегда представлялась рекою времени, так же резво бегущей, как и наша жизнь. Чистая пшеничка, комбайн исправен – ленточка бежит ровно, весело, зерно сыпется струйкой постоянною, вон уже и бункер наполнен прилично. Но вот ленточка в копёшку небольшую превратилась (останавливался комбайн, когда косил пшеницу), и, если комбайнёр неопытный – забудет остановиться, ахнет в подбарабанье от большой и сразу поступившей массы, и хорошо, если не забьётся оно. Егор Николаевич - «старый волк», сбавил скорость и отправил копёшку эту на подборщик по частям, не сразу. Ленточка опять побежала по подборщику.
В жизни нашей тоже так: живёт себе человек поживает, нападут беды да напасти – не сразу, не наскоком, но справится человек. Да, потреплет нервы, ленточка временная замедлится для хорошего всего, но выдержит, справится человек и дальше пойдёт.
Окошечко в кабине, через которое видно бункер, заполнилось пшеницей, самый приятный момент это для комбайнёра. Егор Николаевич остановился, вышел из кабины. Верхнего шнека в бункере уже не видно и пшеница шевелится вся, как живая. Ермаков руками загрёб зерно в левый угол бункера. Включил мигалку, но сам тронулся - набить бункер так, чтобы зерно горкой виднелось из люка. На уборке в колхозе были хитрованы: чуть выглянет зерно из бункера, он уже мигалку включает и стоит – ждёт машину, вместо того, чтобы разгрести зерно в угол, набить бункер. Водитель забирает три бункера, два набитых, один у хитрована. На весах общий вес делят на троих. Так за день до двух- трёх тонн и уворует хитрован у своих же товарищей.
Егору Николаевичу хитрить не надо, да и не приучен он с детства к хитрости, а бункер набивался потому лишь, что автомобиль лишний раз гонять накладно.
Текущая золотая ленточка, зерно, прибывающее в бункере, всегда завораживали Егора Николаевича. Часто, в молодые ещё годы, он забывал даже сбрасывать копну соломы. Все копны должны лежать строго в ряд: так удобнее потом сталкивать солому в кучи. Наказывали даже комбайнеров, лишая оплаты за качество, если копны соломы были разбросаны по полю. Усвоил Ермаков уроки агронома колхозного, да и Саша тоже молодец – копны на этом и других полях Ермакова лежали как на параде – в линеечку. По старой же крестьянской привычке не сжигал Егор Николаевич даже ржаную солому, хранил в стогах года три четыре: не известно, каким следующий год будет, а то и ржаной соломке рада будет скотина. Не раз бывало такое в колхозах: пожгут свою солому, а потом возят за тридевять земель. Прямо с колёс питается скотина, а если задержка в пути, то и голодная стоит. Солома такая и косулям пригодится, видел недавно двух Ермаков. Почти не боятся, метров за сорок роются в копне соломы, зерно выискивая.
Бункер полон, набит через края, и Дима уже подъезжает. Зашипев воздухом, ЗИЛ остановился под шнеком. Егор Николаевич включил выгрузку. Сначала скрежетало впустую, но вот зашуршало, и волнами потекла пшеничка в кузов. Пыли почти не было, промыло колосья дождями, осень уже. Дмитрий едва успевал разгребать зерно деревянной лопатой, это был третий уже бункер. Ермаков, помогая сыну, сдал назад немного, зерно стало заполнять заднюю часть кузова, Дмитрий благодарно кивнул отцу, всё так же резво работая лопатой. Зерно было чистым, выполненным, налитым, загляденье: хороший, что б ни говорили, Саша комбайнёр – всё чётко отрегулировал. Опять впустую заскрежетал шнек, выбрасывая остатки из бункера. Всё – шабаш. Дмитрий поехал на базу выгружаться, комбайн тронулся дальше.
Бежит золотая лента, сыплется зерно, хорошо на душе у Егора Николаевича. И почему в колхозах всегда шла борьба за урожай? Да за что только не боролись! За привесы и надои, за чистоту в селе, с пьянством и воровством боролись! Штабы всякие создавали коммунисты, кипучую деятельность показывали райкомовские уполномоченные. И всё это для того лишь, чтобы нужность свою доказать. В первый же год своего председательствования Ермаков отказался от командировочных ленинградских автомашин. Сами справились. Зерно перевозили трактора, Кировцы ходили с двумя телегами, все резервы собрали внутренние. Зато сколько упрёков и угроз наслышался Ермаков от партийцев тогда (молодой, впереди всех, умнее всех быть хочет), он один помнит. Но благодарность сельчан, хорошие деньги и натуральную оплату получивших в ту уборочную, была ему наградою, а это посильнее и поважнее партийных разносов.