Boris S. Gotman, Ph.D
Во времена нашей комсомольской молодости поэма Михаила Светлова "Гренада" была не только популярна, но и по-настоящему любима.
Сам Михаил Светлов об истории написания своей «Гренады» рассказывал, что в 1926 году где-то в глубине двора на Тверской увидел вывеску "Гостиница "Гренада".
Он тут же решил, что надо обязательно использовать это редкое красивое имя.
Например, написать серенаду.
"Гренада, Гренада, Гренада…" - начал он мурлыкать...
Но кто же её будет напевать? Испанец – примитивно… Пока пришёл домой, он, как выходец из Украины, уже понял, что это будет конечно же родной украинский хлопец…
Эта версия, неоднократно рассказанная самим поэтом, считается основной.
А вот я в 60-е годы прошлого века услышал другой вариант истории и содержания этой популярнейшей поэмы, после чего даже ощутил некую особую причастность к её герою.
Дело было так. Во Вьетнаме шла война между коммунистическим Севером и проамериканским Югом. США начали массированные бомбардировки северных районов, и южане при их поддержке потеснили коммунистические отряды.
В военном училище, где я тогда учился, состоялся митинг в поддержку "правого дела вьетнамского народа", на котором нам было сказано, что ситуация напоминает сложившуюся перед гражданской войной в Испании.
И что командование в положительном ключе рассмотрит рапорты курсантов, выразивших желание помочь братскому вьетнамскому народу в борьбе с американскими агрессорами...
И все написали рапорты.
После того, как вся наша рота дружно подала написанные под копирку рапорты, меня вызвал начальник политотдела.
Потому что я, как и многие в моём возрасте, писал стихи.
Время от времени их печатала окружная газета, о чём, конечно, в политотделе знали.
-Областное начальство, - начал он без предисловия, - пригласило наших курсантов выступить на смотре художественной самодеятельности. Было бы хорошо, чтобы ты написал какое-нибудь стихотворение о справедливой борьбе вьетнамцев и выступил с ним.
Он внимательно посмотрел на меня и закончил свою речь:
-Командование не сомневается, что ты не подведёшь! Желаю творческих успехов. Через два дня прошу с текстом ко мне. Свободен!
В назначенный день отнёс довольно складный вирш, начинавшийся словами из светловской "Гренады".
Затем шли вкрапления строк из "Генерала" Константина Симонова, посвященного Мате Залке – легендарному герою Гражданской войны в Испании генералу Лукачу, которые плавно переходили в рифмованные газетные сообщения о вьетнамской войне и нашей бескорыстной помощи сражающемуся братскому народу.
-Товарищ полковник, Ваше задание выполнено! Написал!
-Давай сюда!
Я вынул из сумки листки и отдал полковнику.
Опускаю детали. "Поэма" была одобрена, на смотре получила первое место, текст забрали для печатания в одном из центральных изданий, несколько раз читал её на областном телевидении.
Но недели через две после прочтения этого творения на праздничном "Голубом огоньке" меня опять вызвал начальник политотдела.
-Садись, - сказал он мне, когда я вошёл и доложил. Потом, когда я аккуратно присел к тумбочке перед его огромным столом, он продолжил:
-Тут, понимаешь, какое дело. Тебе надо завтра в 9 часов прибыть к главному военному цензору округа, это рядом с комендатурой. Что-то надо подправить в твоём последнем сочинении. Сам понятия не имею, в чём дело… Полковник Е.,цензор, всё тебе объяснит.
На этом наша беседа закончилась.
Вернулся в казарму, доложил о вызове ротному, майору Орлову.
-Говорил, что твоё сочинительство добром не кончится! Ты же прирождённый строевик, зачем в писатели лезть?! – вычитывал он, выписывая мне увольнительную.
Мне его пессимизм понятен не был.
Всё в стихах было вроде в порядке.
Что плохого в словах "Гренада, Гренада, Гренада моя"?
Или какую военную тайну выдал строками: "Степной городок в деревцах потонул, Здесь спят ребятишки под стартовый гул, Не делящий сутки на ночь и на день, Стремительных крыльев проносится тень, И смотрит с волнением русская мать, Как учится парень вьетнамский летать…"?
Так что я совершенно не волновался перед визитом в военную цензуру.
Назавтра выяснилось, что не волновался по недомыслию…
Когда вошёл в кабинет цензора и представился, он показал рукой на стул с другой стороны его большого письменного стола.
Цензор взял в руку тонкую пачку листов. Я сообразил, что в этой пачке находится моё "творение".
-В нашей стране, - начал он, - любые документы перед публикацией должны пройти проверку на предмет отсутствия в них сведений, запрещённых к огласке или порочащих социалистический строй.
Цензор сделал небольшую паузу и продолжил:
-Ваше стихотворение о войне во Вьетнаме, направленное в "Красную Звезду", переслали нам для проверки и выдачи разрешения. Я мог бы просто запретить его, ничего Вам не объясняя – ведь не всегда Вы получаете ответы из редакций, в которые посылаете свои стихи.
Он опять замолчал, а я пытался сообразить, что же "запрещённого к огласке" или "порочащего социалистический строй" может быть в моей несчастной "поэме".
Как будто прочтя мои мысли, цензор сказал:
-Молодые авторы иногда имеют самое поверхностное представление о том, о чём пишут. Или вообще не имеют.
Он опять замолчал, как бы давая мне возможность осмыслить, что именно к этой категории он относит меня.
-Достаточно много таких авторов, - продолжил он, - ни за что, ни про что испортили свои жизни. И мне хочется предостеречь от этого Вас.
Вы думаете, что обозначенная в Вашем стихотворении связь "Гренада" Светлова – гражданская война в Испании – Отечественная война – война во Вьетнаме логична и правильна с политической точки зрения.
Вот мы сейчас проверим Ваше предположение и увидим, куда оно может завести, - цензор заглянул в листки, которые продолжал держать в правой руке. – Вот первые строки Вашего произведения:
"Мне памятны с детства Светлова слова:
"Гренада, Гренада, Гренада моя,
Я хату покинул, пошёл воевать,
Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать".
Я уже не говорю, что войну с Франко республиканцы проиграли, поэтому политически неправильно соотносить ту войну с нынешней вьетнамской.
Он положил листики на стол, внимательно посмотрел на меня и вдруг спросил:
-А где Вы вообще видите связь "Гренады" Михаила Светлова с гражданской войной в Испании?
Где сказано, что это об Испании?
Какой эскадрон имел в виду Светлов? Красный?
-Конечно, красный! – уверенно ответил я.
-Почему Вы так решили? – возразил цензор. - В поэме нигде об этом не сказано, не упоминаются ни коммунисты, ни комсомольцы!
Опять пауза, после которой он опять спросил:
-А Вы обратили внимание на строки: "Ответь Александровск и Харьков ответь, Давно ль по-испански вы начали петь?" Почему Александровск?! – он опять посмотрел мне в глаза.
-Не знаю, - ответил я. А что я мог ответить? Такого оборота я никак не ожидал.
-Так вот, молодой человек, - продолжил цензор, - Александровск был во времена нашей гражданской войны одним из оплотов анархистов!
А Харьков оставался центром анархического движения Украины как во время гражданской войны, так и после неё.
И "Яблочко-песня", хотя её пели и красные, и белые, и зелёные, была излюбленной песней анархистов!
А Нестор Махно очень интересовался анархизмом в Испании, отцами которого были русские Кропоткин и Бакунин.
После гражданской войны в России Махно, живший в эмиграции в Париже, консультировал испанских анархистов, которые до сих пор считают его своим духовным отцом наряду с Бакуниным и Кропоткиным!
Вот почему Светлов написал, что Александровск начал петь по-испански!
Опять пауза. Я был просто ошарашен!
А цензор продолжил:
-Республиканцы в Испании проиграли именно из-за анархистов, - сказал он, - а Вы этих самых анархистов воспеваете!
-Я и в мыслях такое не имел!
-Представьте, я Вам верю, иначе с Вами говорили бы совсем в другом месте. Так вот, предположим, я закрою глаза и подмахну разрешение. Ваша поэма, скажем прямо, далеко не вершина поэзии, расходится многомиллионным тиражом.
Что же Вы думаете, из миллионов читателей не найдутся несколько человек, знающих то, что я только что рассказал Вам?!
Ещё больше людей знают, что Михаил Светлов в двадцатые годы активно сотрудничал с троцкистами, даже печатал в своём доме их листовки!
А среди республиканцев в Испании было много приверженцев троцкизма.
Он опять помолчал. Посмотрел на меня и вдруг спросил:
-Как зовут Вашего отца?
-Самуил Исаакович, - ответил я.
-А братья у него были? – продолжил спрашивать цензор.
-Насколько я знаю, - ответил я, - был один брат, который пропал без вести в двадцатые годы.
-Вы никогда не слышали об Иосифе –"Эмигранте"? – задал он новый вопрос.
-Нет, - совершенно честно ответил я.
-Так вот, - продолжил цензор, - Иосиф – "Эмигрант" это партийная кличка Иосифа Исааковича Готмана, видного анархиста.
Он опять взял в руки уже знакомые мне листки, перевернул пару страниц и начал читать:
"Готман, он же Гутман, он же Гетман, Иосиф Исаакович (кличка "Иосиф-Эмигрант"), 1890-1920 гг., анархист, из мещан, типографский рабочий.
В 1905-1907 боевик-террорист, в 1907 эмигрировал в США, участвовал в русском и еврейском анархо-синдикалистском и профсоюзном движении "Союза русских рабочих".
В 1917 вернулся в Россию, участвовал в анархистском профсоюзном движении в Одессе, проявил себя как хороший организатор.
В период германской оккупации Украины вступил в партизанско-повстанческое движение, организовал несколько успешных налётов на немецких оккупантов, боролся против гетмана П. П. Скоропадского.
Осенью 1918 участвовал в создании Конфедерации Анархистов Украины (КАУ) "Набат"; избран в Секретариат (оставался в его составе до конца 1919).
С января 1919 вместе с Секретариатом находился в Харькове.
В конце января - феврале, а затем в марте 1919 по поручению организации дважды ездил в Гуляй-Поле, установил связь между КАУ и махновским движением. Представил Секретариату КАУ негативный отчёт о махновцах и о Гуляй-Польском союзе анархистов.
В 1919 несколько раз был арестован органами ЧК.
В мае-июне 1919 участвовал в нелегальной анархической деятельности в Харькове, в августе 1919 присоединился к Революционной Повстанческой Армии Украины (РПАУ), с сентября 1919 член культпросветотдела Военно-революционного Совета (ВРС) РПАУ.
В начале января 1920, с приходом красных, вел анархическую агитацию среди красноармейцев в Александровске, за критику советских властей арестован ВЧК, но в конце сентября 1920 освобожден по условиям военно-политического соглашения между советским правительством Украины и ВРС РПАУ.
В том же году по заданию КАУ выехал вместе с несколькими товарищами в Гуляй-Поле, но по дороге все трое пропали без вести в районе Миллерова.
По неподтверждённым данным, был арестован и расстрелян чекистами".
Цензор закончил читать, положил листки на стол:
-Думаю, - сказал он, - Вы понимаете, какое "красивое" дело может получиться?..
-Нет! – ответил я. – Даже, если этот анархист и есть мой пропавший 46 лет назад дядя, какую ответственность за него я могу нести?!
-Конечно, теоретически Вы правы, но только в том случае, если, как бы это сказать, не являетесь продолжателем и наследником его дела и не собираетесь мстить советской власти за гибель Вашего близкого родственника. Предполагаемого, скажем, родственника.
Но если захотят представить Вас продолжателем его антикоммунистической и антисоветской деятельности, объяснят, где надо, что Вы умышленно используете поэму троцкиста и почитателя анархизма Светлова, которая начинается так, - цензор на секунду прервал свою речь, а потом с выражением продекламировал:
"Мы ехали шагом,
Мы мчались в боях
И «Яблочко»-песню
Держали в зубах.
Ах, песенку эту
Доныне хранит
Трава молодая -
Степной малахит."
Закончив читать, спросил:
-Как Вы понимаете смысл этого куплета?
-Ничего антисоветского в этих строках не вижу, - ответил я.
-А напрасно! - парировал цензор. - Вы обратили внимание что «Яблочко» не пели, а "держали в зубах"!?
Почему Светлов написал так?!
Да потому что петь этот анархистский гимн уже было нельзя! – он торжествующе посмотрел на меня, - надо было держать его глубоко внутри.
Цензор замолчал, давая мне возможность проникнуться услышанным. Затем спросил:
-А как Вы понимаете, почему "песенку эту" хранит не человек, не люди, а "трава молодая, степной малахит"?
-Потому что герой песни, "приятель-хохол" погиб, - ответил я, - и никто это не заметил, "…отряд не заметил потери бойца…", он остался лежать в степи.
-Похвально, - сказал цензор, - верно, но тут есть одно но: когда Иосиф -Эмигрант жил в Америке, его там называли, как Вы думаете как? – он сделал многозначительную паузу и торжественно провозгласил, - "Хохол"!
Именно "Хохол"!
А "Эмигрантом" он стал, уже вернувшись в Российскую империю.
И в этой степной траве его расстреляли неизвестные чекисты.
Поэтому и хранит эта трава-малахит гимн анархизма, который "Иосиф-Эмигрант", он же Хохол, он же Иосиф Исаакович Готман "держал в зубах"!
Вот и получается, что Вы умышленно вплели в стихи о Вьетнаме реквием по Вашему дяде, что можно расценить, как попытку идеологической диверсии!
Тем более, что упоминаемая Вами "Гренада" Михаила Светлова никакого отношения к Гражданской войне в Испании не имеет!
Цензор замолчал и выжидающе посмотрел на меня.
Я пытался осмыслить услышанное.
С одной стороны, это какой-то бред. Но с другой, всё сказанное цензором было очень стройно и логично. Особенно в свете опубликованных в последнее время рассказов и воспоминаний о сталинских репрессиях, когда людей уничтожали за менее серьёзные прегрешения, чем те, которые, по словам цензора, могли инкриминировать мне.
И вдруг я, наконец, вспомнил, что в моей голове "Гренада" Светлова связана с войной в Испании не только потому, что на митинге нам было сказано, что ситуация во Вьетнаме напоминает ту, которая была перед гражданской войной в Испании:
-Товарищ полковник, - стараясь говорить как можно спокойней, сказал я цензору, - "Гренада" Михаила Светлова имеет самое прямое отношения к Гражданской войне в Испании!
-Какое же? - с иронией, но и с некоторой заинтересованностью спросил он.
-Эту поэму прочёл в 1936 году в Париже Илья Эренбург на встрече с левой интеллигенцией, после того, как вернулся из Испании.
Он увидел там паралич республиканской власти и признаки готовящегося мятежа.
Эренбург прочёл эту поэму, переводя с ходу на французский язык:
"Гренадская волость в Испании есть...
...Я хату покинул. Пошел воевать,
Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать..."
Он сказал: "Над Гренадской волостью нависла опасность. Враг приближается. Бейте тревогу!"
Именно после этого прочтения Эренбурга "Гренада" стала очень популярной за границей, а совсем скоро разразился мятеж…
Вот, собственно, что я хотел рассказать об услышанной тогда связи поэмы Михаила Светлова "Гренада" с видным деятелем анархистского движения на Украине "Иосифом-Эмигрантом".
Приведенный выше текст является фрагментом моей небольшой повести "Колокол по иллюзиям", посвящённой 50-летию первой публикации в СССР романа Эрнеста Хемингуэя "По ком звонит колокол".