* * *
— Порезался, — сказал я себе. — Вот что значит опасная бритва. Хотя, терпимо, не очень сильно. Надо пойти позвонить Иринке. Я подошел к телефону. Сказал про себя: «Господи, помоги» — и набрал номер. Трубку взяла ее мама.
— Добрый вечер, Вера Андреевна. А Иру можно к телефону?
— Да, Сережа, сейчас позову.
Ирина подошла к трубке. Сердце мое учащенно забилось. Как она воспримет эту новость? — думал я.
— Привет, — спокойно сказал я.
— Привет, — устало ответила она.
— Как Игорек? — поинтересовался я. Он недавно заболел и температурил. Иринка почти не спала.
— Хорошо, уже лучше. Горло почти не болит. Температуры тоже нет, — ответила она мне сухо.
— Вы на концерт сегодня? — спросила она почти дежурно.
Я не знал, как начать, и тормозил с ответом.
— Понимаешь, Ир, — начал неуверенно я. — Мне надо на денек отъехать.
На том конце трубки наступила гнетущая тишина.
— Куда? — мгновенно изменившимся, жестким голосом спросила она.
— В Москву, — подумав: «Будь, что будет», — ответил я.
— Зачем? Да и денег у нас совсем нет, — сказала она, наращивая силу голоса.
— Я с Кирой на машине, — оправдываясь, как ребенок, начал было я.
У Ирки всегда была хорошая интуиция. Она предвосхищала многие события. Я ей никогда не рассказывал о нас со Светкой, но кто-то из общих знакомых, как говорится, помог и все выложил, конечно же, где-то приукрасив, а где-то исказив истину. О Светке говорили многое, и чаще всего нелестное, наверное, просто завидовали ее искренности и простоте в общении и выдавали эту коммуникабельность немного за другое. Ирка меня ревновала к ней жутко. Наверное, надо было сесть и все рассказать, но все как-то не удавалось: то не хватало решительности, то не подворачивался случай, а то и просто не находилось слов. Я думал, что никак не мог собраться с мыслями, а на самом деле просто убегал от себя. Иринка все поняла сразу, может быть, по моему голосу, может, еще по каким-то женским приметам, и пошла в атаку. Момент был выбран удачно. Нет, я ее не осуждаю, просто мне надо было получить у нее индульгенцию, а она не хотела мне ее давать ни за что на свете.
— Так. Началось. У тебя там кто-то есть? Только скажи мне честно? Не ври, я все пойму, — усиливая голос, говорила Иринка.
— Да нет у меня никого, кроме тебя, да и никого уже не будет в этой жизни. Ты же сама знаешь, мне никто кроме тебя и Игорька не нужен, — говорил я.
— Не ври мне. Ты ни одну юбку не пропустишь, — кричал из трубки ее голос.
Это была правда. Я часто рассматривал женщин и каждый раз убеждался, что моя Иринка — самая красивая, умная, и вообще — самая-самая, вот только немного эмоциональная.
— Ты понимаешь... — запнулся я. Врать не хотелось, ведь мы с самого начала договорились, что никогда не будем врать друг другу. — Ир, ты понимаешь, там… Света… — начал было я, но она не дослушала меня.
— Я так и знала, что это когда-нибудь произойдет… Так… Ты никуда не поедешь. Я не пущу тебя к этой шлюхе, — уже в полный голос, почти что в истерике орала она на меня в трубку, глотая слезы. — Я не дам этой курве тебя увести…
Она уже перегнула палку. Эмоции захлестнули ее. Я понимаю, что ей было тяжело попытаться понять меня, да и не хотела она этого делать. Денег у нас было в то время меньше, чем в обрез, Игорек часто болел, постоянный недосып… А тут я со всеми своими делами. Вот и накопилось у нее внутри. Ну, какой еще мог быть ее ответ? Я знал это ее состояние и понимал, что она потом, скорее всего, уже завтра, будет жалеть о своей истерике, ведь она очень хороший и славный человечек. Но я не мог соврать. Наверное, надо было просто взять и исчезнуть на денек, потом вернуться домой как ни в чем не бывало. Тем более, у меня было стопроцентное алиби – концерт. Ну, а после него мы как будто где-то загуляли, как она говорила. Был бы я просто алкоголиком и лжецом, но никак не бабником. Но мы договорились не врать, и я не соврал, хотя мне было очень нелегко так поступить. Иринка, конечно, понимала, что мне действительно никто не нужен кроме нее и Игорька, но нельзя же было узаконивать такие мои поступки…
Раздался звонок в дверь. Я открыл.
— Ты где? — спросил запыхавшийся Кира.
— Да, сейчас. Бегу, — торопливо собираясь на ходу, отвечал я.
— Из графика уже выбиваемся, — ласково и в то же время собранно, говорил он мне. Кира был в приподнятом настроении. Когда появлялось новое приключение и мы, садясь в машину, мчались по матушке России с концертами или просто так, он начинал сиять, как печатный пряник.
— Как Ирка? — осторожно поинтересовался он.
— Да… — я махнул рукой.
— Понятно, — проскрипел Кирилл, не продолжая эту тему. Он был исключительно тактичен. — Интересно, как там Светка? Какая она сейчас стала? — размышлял он вслух. — Ну, ладно, едем. Серега, я с тобой, если тебе это поможет. Да ты и сам это знаешь.
Мы с Кирой вышли на лестничную клетку, и я запер дверь квартиры.
— Давай, не тормози, — погонял меня Кира, когда мы спускались по лестнице.
— Подожди. Я пленки забыл. Джими новый альбом передал Марку в Москву, — сказал я.
— Давай бегом. Жду внизу, — скомандовал он.
Я открыл дверь. Забежав в комнату, я быстро схватил пленки.
— Так. Надо присесть на дорожку, — подумал я, — и начал читать про себя «Отче наш». Подойдя к входной двери, я увидел вышедшего мне навстречу из своей комнаты Николая Афанасьевича.
— Сережа, не бросайте Ирину Ильиничну. Право же, она этого не заслужила, — тихо сказал он.
Я стоял удивленный.
— Да вы что, дядя Коля! Как вы могли так подумать! Она же мать моего ребенка.
— Я просто случайно услышал ваш разговор и понял, что у вас что-то серьезное произошло. Я люблю вас, как родных, и мне будет жалко, если вы расстанетесь. Вы такая хорошая пара, — душевно сказал он.
— Поверьте мне, Николай Афанасьевич, Ира — это единственный человек, с кем я хотел бы встретить старость, — спокойно сказал я ему, и мы обнялись на прощание.
— Берегите ее, Сережа. В старости одному очень тяжко. Это я вам точно говорю. Ну, да ладно, идите, — напутствовал он меня, перекрестив на дорогу.
Я выбежал из подъезда.
— Куда ты запропастился?! — ругался Кира. Ему уже не терпелось рвануть в дорогу на своей любимой «Волге».
— Да дядя Коля задержал, — ответил я, усаживаясь в машину, в которой нам предстояло провести всю следующую ночь.
Кира повернул ключ зажигания, нажал на газ, и мы рванули в темную ленинградско-московскую ночь с 9 на 10 ноября 1982 года. Мы мчались по пустынной трассе навстречу нашей судьбе. Изредка нас обгоняли одиночные грузовики, и еще реже появлялись машины на полосе встречного движения. Мы двигались в сторону Москвы.