За окном быстро проносился пейзаж, поэтому с трудом удавалось сфокусировать взгляд на картинах природы. Вагон, вздрагивая, качался на стыках рельсов. Матовые лампочки под потолком неярко горели - нельзя было ни почитать, ни послушать музыку, ни разгадать кроссворд, если вдруг не спится. Можно было лишь лежать и смотреть в потолок, изучая его изгибы, трещины, пятна.
Артёму не спалось. Парень уже несколько недель мучился бессонницей, а во всём был виноват очередной переезд семьи. Это уже привычное дело – прожить полгода, а то порой и меньше, на одном месте, а потом собрать все вещи и переехать в совершенно другой уголок страны. Отец Артёма ещё неделю назад улетел в новый город, чтобы найти съёмное жильё и перевезти некоторые вещи. Когда новое семейное гнездо было более-менее обустроено, Геннадий купил два билета на поезд для жены и сына. И вот, Артём и Елена уже восемь часов качались в вагоне поезда. Парню осточертели поезда, но его мать ужасно боялась летать на самолётах, поэтому неудобства приходилось терпеть.
Опять новая школа. Родители понимали, что учиться необходимо, но потеря работы ни под каким предлогом обсуждаться не будет, поэтому парень был вынужден сносить все неприятности. Только привыкнешь к классу, ученикам, школе, городу - и вот ты срываешься с места и мчишься в другой город, надеясь, что новое место примет тебя вместо попыток избавиться, как от назойливого вируса. Самое сложное – влиться в коллектив. Десятый класс – время, когда подростки становятся взрослыми. Если не угодишь кому-то, против тебя восстанет весь коллектив – один за всех и все за одного. Это ведь так работает? Артём уже давно не верил в сплочённость класса. Один раз он оказался в таком коллективе, где все были настроены друг против друга. Повезло, что проучился он в этом классе всего несколько недель.
Купе поезда было рассчитано только на двоих, поэтому Артём слышал лишь тихое сопение матери и доносившиеся из-под брюха поезда длинный гул и перестук колёс. Юноше совсем не спалось. Он решил выйти в коридор, чтобы не мешать матери спать, и посмотреть там в окно. Из других купе доносился приглушённый храп, а из дальнего - тихие аккорды гитары. Было сложно разобрать: то ли кто-то говорил во сне сам с собой, то ли беседовал по телефону.
По коридору проносился лёгкий ветерок, в котором чувствовался слабый запах сигарет, а за окнами плыла тёмная безлунная ночь - серые облака, застлавшие небо днём, и ночью не хотели покидать его. Артём смотрел в окно, старясь не обращать внимания на собственное отражение. Юноша выглядел старше своего возраста - всё из-за немного резких черт лица: острые скулы, кончик носа немного вдёрнут вверх; уголки его тонких, острых губ обычно смотрели вниз, поэтому зачастую улыбка казалась грустной. Хотя это могло быть из-за того, что парень никогда не был счастлив по-настоящему. На носу с едва заметной горбинкой и щеках были аккуратно разбросаны маленькие веснушки. Их было ни много ни мало - ровно столько, сколько могло отдать солнце за те недолгие минуты, когда оно выглядывало из-за туч в дождливом Питере, откуда Артём и родом. Короткие рыже-бронзовые волосы на макушке стояли дыбом - юноша неудобно лежал на подушке, пытаясь уснуть. Серо-зелёные глаза всматривались в слабые огоньки, мелькающие за стеклом.
Поезд остановился - очередной глухой, одинокий полустанок со странным, непонятным названием, которое даже пытаться запомнить не стоит. Приторный запах сигарет стал только сильнее - курильщик вышел из своего купе в общий коридор, чтобы его сосед не умер во сне. Артёма неспящий попутчик совсем не радовал, ведь с его появлением пропала какая-то магия одиночества - когда ты один в целом свете и никто тебе не нужен - только ты и природа.
Поезд снова тронулся, и вновь за окнами воцарилась непроглядная тьма, в которой было не разобрать, лес ли там, или поле, или окраина маленького городка.
С пронзительным гудком промчался встречный поезд, что заставило всех спящих дёрнуться во сне. Артем задумался: «А есть ли в том поезде такой же мальчик, которому не спится? Мальчик, который уже сотый раз едет в этом поезде, выучил все правила и названия многих станций? Мальчик, который смотрит в окно и думает о том же, пока его мама спит?»
Юноша с трудом вглядывался в пейзаж за окном - было слишком темно. Теперь Артём мог видеть только отражение вагона. Краем глаза парень заметил, что дверь соседнего купе открылась, и оттуда вышел странный человек: высокий, тощий, с длиннющими руками, в классическом костюме и с тростью, а вместо головы у него - шахматная фигура слона. Юноша резко повернулся, желая увидеть это своими глазами, но, как оказалось, соседнее купе было закрыто, а из стоящих в коридоре - только Артём и курильщик, убивающий уже третью сигарету. Незнакомый мужчина изредка бросал взгляд на юношу, оглядывая его с головы до ног. Наверное, он пытался угадать, откуда едет Артём и куда направляется. Ведь чем ещё можно занять себя бессонной ночью, кроме как угадывать, кто же этот незнакомец?
«Видимо, всё-таки нужно поспать, - подумал парень, возвращаясь в купе. - Так и с ума можно сойти».
Новый город встретил Артёма холодно. Хоть на календаре было только третье октября, на улице стоял ужасный холод, поэтому под куртку пришлось надеть кофту и свитер, чтобы не замёрзнуть. В переездах юноша не любил многое (если не всё), исключением не был и дневной вокзал, полный людей, которые бросаются под ноги, толкаются, спешат, делая вид, что только они могут опаздывать. Очень тяжело пройти к выходу через это море людей, в котором вот-вот начнётся шторм.
Артём давно понял, что все вещи нужно отдавать отцу, чтобы тот на самолёте отвез их в новый город, а в поезд брать небольшой рюкзак, где несколько вещей на смену, документы и телефон. К сожалению, эта простая истина так и не дошла до его мамы. Елена, казалось, едва могла передвигаться в своих туфлях на небольшом каблучке, наперевес неся большую сумку. Артём забрал у мамы чемодан, чтобы та хоть как-то могла идти. Сколько надменных взглядов, оскорблений и упрёков слышал юноша от коренных обитателей вокзала - то не это, это не то.
Геннадий был так занят своей работой, что не только не смог встретить семью, но и забыл заказать такси. Пока Елена отчитывала мужа в такой халатности, Артём присел на чемодан подальше от толпы и стал изучать внутреннюю обстановку вокзала. Юноша хотел бы выйти на улицу, но там было так холодно, что пальцы синели сразу же, даже тёплые лыжные перчатки не помогали. Парень понимал, что такой же холод был и в сердцах многих жителей этого города. Какую бы маску они ни надели, рано или поздно она покроется инеем и треснет. Краем уха Артём слышал возмущённый голос матери, которая жаловалась на своё плохое самочувствие, пытаясь заставить мужа постыдиться, ведь семья важнее работы.
Отношения в этой семье были очень сложные. Артём почти не видел отца, хоть и таскается с ним в каждый уголок мира. На работу Геннадий уходил рано, возвращался поздно. И так семь дней в неделю. Только тихие праздники собирали семью вместе, но зачастую семейная идиллия превращалась в публичную казнь и выяснения отношений родителей. Елена может раздуть проблему из ничего, а Геннадий вместо того, чтобы промолчать, встаёт на дыбы. И всегда доставалось Артёму, который, опустив взгляд, ковырялся вилкой в тарелке, потому что в рот ничего не лезло от ругани родителей. Странные люди – воюют во имя мира, ругаются во имя примирения, пьют за здоровье. Столько несоответствий. Чем нелогичнее действие, тем интереснее, так?
Артём рассматривал вокзал. Высокий сводчатый потолок поддерживают широкие балки. Такое ощущение, что все люди находятся в трупе огромного монстра, чьи рёбра сделаны из прочной стали. Это животное так давно лежит без дела, так почему бы не пустить его на что-то полезное? Голову этого монстра украли и сделали из неё первый вагон сапсана. Вытянутый череп отлично обтекаем, так что поезд может развить высокую скорость, такую же, как когда-то этот безызвестный монстр. Арочные окна покрыты инеем, красивыми узорами, созданными миллионом тоненьких ледяных иголочек. Это не сможет воссоздать ни один человек. Такие картины способна рисовать только природа, более гуманная, более спокойная, более прекрасная, чем человеческая натура.
Артём перевёл взгляд на соседнее запотевшее окно, где уже побывали люди. Неаккуратные надписи, уродливые, потёкшие рисунки - вот они, людские отпечатки. Под самым потолком висели часы, в которых, видимо, сломался механизм – они остановили свой ход. Тяжело сказать, сколько они стояли – день, два, неделю?
Маленькие дети толпились возле небольших палаток, где продавались сладости. Юноше стало интересно, почему так много людей скопилось возле одной палатки. Артём выпрямился, чтобы лучше разглядеть, и замер. В толпе людей появилась странная фигура. Высокий человек, лишённый каких-либо естественных пропорций: длинные ноги напоминали паучьи лапы, которыми мужчина быстро передвигал. Такой же длины и руки: одна спрятана в карман брюк так, что острым локтем можно кого-нибудь проткнуть, а вторая сжимает тонкую трость. Фиолетово-синий костюм постоянно менял свой цвет, словно был сделан не из ткани, а из сотни лампочек. На голове у незнакомца был чайник, из которого валил пар. Казалось, что этого чудака видел только Артём. Юноша не верил в реальность происходящего, несколько раз закрывал глаза, тёр их – ничего.
- Артём, - позвала парня мама, - идём, такси уже подъехало. Я сама заказала его, потому что твой отец как всегда безалаберный по отношению к нам.
- Хорошо, мам, - юноша на мгновение повернул голову, чтобы ответить, и незнакомец исчез. Артём натянул шапку на уши и тихо прошептал: - Приду домой – лягу спать. И так в школе я новичок, а если ещё со странностями – точно не примут.
Сам город выглядел красиво. Старые низенькие дома из красного кирпича стояли рядом с новыми, высокими небоскрёбами, в которых можно было увидеть своё отражение. Артём очень жалел, что приехал сюда осенью – деревья, которые росли почти на каждом шагу, стояли без кроны, как общипанные курицы, беззащитные, тонкие, и казалось, что они вот-вот сломаются. Люди, укутавшись в тёплые шарфы, спешили по пешеходному переходу, пока горел зелёный. Вместе с ними спешила перебежать дорогу и маленькая дворняжка, которая казалась умнее жителей города. Таксист включил радио. Ди-джеи местной станции поставили песню «Afraid» группы «The Neighbourhood». Строчки словно угадывали мысли Артёма. Тихий полушёпот говорил в голове парня, задавая ему вопросы: «Готов ли ты к новой жизни? Снова стать изгоем? Только привыкнуть к месту – покинуть его?»
- Так, Артём, нам сюда, - Елена смотрела на экран своего телефона. Там была открыта карта с отмеченным домом, где и находилась та самая квартира, в которой Артём с родителями проведёт ближайшие несколько месяцев. – Нам нужен дом 53. Извините, Вы можете нам помочь? – женщина подошла к незнакомцу, что стоял возле автомобиля и курил.
- Идите прямо, вон он стоит, - холодно ответил мужчина, даже не поворачиваясь, словно боялся, что его лицо увидят и узнают.
- Спасибо, - Елена поспешила по тротуару. – Идём скорее, Артём. Тут холодно.
Парень крепко схватился за ручку чемоданчика и покатил его за собой. Незнакомец, что глубоко затягивался сигаретой, бросил быстрый взгляд в сторону юноши. Артём, проходя мимо, заметил, что горький дым образует собой рисунки, похожие на животных: вот побежала стройная лань, а за ней отправился в погоню гордый лев. Парень зажмурился, потряс головой и ускорил шаг.
- Аккуратнее, молодой человек, - мужчина схватил Артёма за руку, остановив его. – Вы едва не наступили на канализационный люк, а они у нас хлюпенькие – провалиться можно. Осторожнее.
- Спасибо.
- Я устала держать дверь, - крикнула Елена, подзывая к себе сына. – Хватит витать в облаках. Дома этим будешь заниматься – здесь холодно. Заболеешь ещё, а завтра в школу. Не стоит так начинать жизнь в на новом месте.
- Иду-иду, - видно было, что парень уже устал от нового города.
Новая квартира была в несколько раз больше предыдущей. Теперь вместо двухкомнатной квартиры, где на кухне едва могли поместиться двое, была огромная четырехкомнатная, где есть место для каждого члена семьи и даже больше. В прихожей стояло немалых размеров зеркало, из-за чего помещение казалось едва ли не бесконечным. Артём с детства любил сказки, поэтому знал, что зачастую зеркала – пропуск из одного мира в другой. Через такую «дверь» в наш мир с другой стороны может прийти белый кролик, а может вырваться неведомое существо, которое потащит за собой. Если бы в этом зеркале была камера, то она записала бы не один десяток лет. В нём есть всё, что минуло, что есть сейчас, что грядёт.
- Как я поняла, эта комната моя, - снимая свои туфли, женщина указала на комнату, находящуюся прямо напротив зеркала. Дверь была закрыта, поэтому рассмотреть, что в ней, сейчас нельзя. – Прямо по коридору и направо – твоя комната, налево – кабинет отца. Где туалет и кухня - сам видишь.
- А большая комната - это что? – спросил парень, стягивая с себя пуховик.
- Гостиная. На этот раз у нас будет большая квартира, а не та конура, как в прошлый раз, - Елена сразу же помчалась на кухню – проверить содержимое холодильника. – Твой отец питается подножным кормом. Холодильник пуст… Артём, располагайся, я пока напишу список продуктов и отправлю твоего отца в магазин!
- Хорошо, мам, - парень лениво снял туфли и медленно заковылял в сторону своей комнаты, волоча за собой рюкзак.
***
Будильник был и спасением, и наказанием для Артёма. Громкий звонок, схватив юношу за руку, вытянул его из ночного кошмара, который снился рыжеволосому уже не первую ночь. От такой жизни Артём совсем потерял покой – или ночью он мучался от бессонницы, или видел одни и те же кошмары, которые с каждым разом становились всё реалистичнее и реалистичнее. Переезды с места на место, знакомство с новыми «людьми» так наскучили юноше, что он хотел бы остаться в кошмаре и вечно убегать от ужасного монстра, что пытается сожрать его целиком. Рык-рёв зверя парень слышал после пробуждения ещё несколько минут, пока сон полностью не покидал его тело. Откинув одеяло, Артём понял, что забыл закрыть окно, из-за чего в комнате стоял ужасный холод. Юноша неохотно поднялся и, упрекая себя всеми возможными способами, направился в ванную.
За окном солнце и не думало вставать – для этого было слишком рано. Природа ещё спала, а люди нет. С улицы доносились гул машин, голоса людей, разговаривающих то ли друг с другом, то ли по телефону. Казалось, этот город так привык к шуму, что спокойствия в нём попросту не существует. А если вдруг на мгновение наступит тишина, то всё вокруг умрёт. Город стал наркоманом, зависимым от шума и суеты. Каждый день ему нужна новая доза, чтобы не сойти с ума. Бег людей, гул, создаваемый жителями города, которые пытаются перекричать друг друга, - всё это не даёт городу погибнуть, продлевает ему жизнь. А сами люди стали тишинафобами, как и предсказывал Чак Паланик. По пешеходным переходам бегали маленькие фигурки в попытках поймать такси, добежать до автобуса. Жители города были похожи на суетливых муравьёв, которые не замечают друг друга. Этакие муравьи-эгоисты, которые знают, что нужно делать им, а что нужно остальным – всё равно. Вон, двое сцепились за то, кто сядет в такси, чтобы не опоздать на работу, вон ещё – выясняя, кто виноват в аварии.
С кухни потянуло крепким кофе из турки, которую Геннадий подарил своей жене на день рождения. Это была особенная турка, привезённая из командировки в Африку: ручная работа, дорогие материалы, красивый внешний вид. Елене очень понравился подарок, правда, заваривать в нём кофе совсем неудобно, но, чтобы не разочаровывать мужа, женщина ничего не сказала и каждое утро как ни в чём ни бывало ставила турку на плиту, заваривая бодрящий напиток. Артём не любил кофе, но его запах полностью будил юношу.
- Я сделала омлет, - Елена сидела за столом и смотрела в телевизор, где шли местные новости. Женщина с натянутой улыбкой читала напечатанный ей на листе текст, наверняка не вникая в суть слов. Она что-то рассказывала про строительство нового гипермаркета и долгожданное открытие больницы, которую несколько месяцев ремонтировали, а также про смерть какого-то народного артиста.
- Тебе и правда интересно это смотреть? – Артём насыпал себе омлет и сел напротив мамы.
- Нет, - Елена отпила кофе из чашки. – Но лучше смотреть на неё, чем на кино, которое здесь показывают. Ведущая хотя бы слова связно говорит, в отличие от… - Елена переключила телеканал. Теперь в телевизоре бегала разноцветная картинка (причём это буквально). Едва ли можно было разобрать, что происходило в фильме, сериале или рекламе на новом канале. Какой-то стрёкот, лязг, визг – шум один словом, почти такой же, какой творился на улице. – Современное искусство. Никогда не понимала его, а теперь это перенесли и на экран. С вечера крутят эту ахинею.
- Та женщина ничем не лучше, она даже не знает значение слова «коллаборация», хотя употребила его уже пять раз за минуту, - юноша недовольно ковырялся вилкой в тарелке.
- Ладно, не отвлекайся на телевизор. Завтракай и собирайся. Нужно в школу твои документы отнести. Надеюсь, с этим проблем не будет, - Елена поставила чашку в раковину.
- Я тоже надеюсь на это, - Артём отправил себе в рот небольшой кусочек омлета и принялся его недовольно разжёвывать, словно это было несъедобное месиво незнамо чего.
- Всё будет хорошо, - женщина потрепала сына по голове. – Не забудь расчесаться, а то волосы дыбом стоят.
***
- Как долго вы планируете пребывать в нашем городе? – мужчина строго смотрел на Артёма, сидящего напротив.
Парень старался не сталкиваться глазами с директором, уж слишком его взгляд был пристальным. Юноше казалось, что он зашёл в кабинет врача, а не директора школы №8, что директор – это живой томограф, который сканирует нового ученика с головы до ног, записывая в своей голове все мысли, о которых думал, думает и будет думать юноша.
- Это так важно? – Елена, сидевшая рядом с сыном, не боялась смотреть в глаза собеседнику. Можно сказать, что она только этим и занималась. Чтобы убедить кого-то в своей правоте, нужно смотреть прямо в глаза, показывая свою уверенность.
- Судя по рассказам Вашего мужа, вы можете в нашем городе остаться на две недели, а потом вновь умчаться в другую часть страны, - мужчина потёр свою бороду, в которой проглядывались серебряные от седины волоски. Директор был чем-то похож на волшебного джинна из лампы, который согласен выполнить три желания. Узкие тёмные глаза бегло читали личное дело парня. - У нас и так классы переполнены, а записывать ученика, что буквально через четырнадцать дней покинет коллектив, - неразумно. У вас нет табеля об оценках, а вашим словам, что Артём учился хорошо, я не могу поверить. Поймите меня правильно.
- Евгений Иванович, - женщина понимала, что её сын может остаться без образования, поэтому она должна убедить директора в неправоте его слов: - мы с моим мужем решили, что на этом месте мы пробудем до конца учебного года. Если Геннадия отправят в другой город - я и Артём останемся здесь, чтобы мой сын получил нормальное образование...
Дальше юноша не слушал, о чём говорят взрослые, да и зачем ему это? Артём не понимал, для чего он здесь. Мама и директор разговаривали друг с другом, не обращая внимания на парня. Мужчина лишь изредка смотрел на возможного ученика, а в основном не отрывал взгляда от документов.
Артём закрыл глаза и представил себя совершенно в другом месте, где громкие голоса - это свист ветра, а шелест бумаг - хруст сухих, осенних, красных листьев. Прекрасный лес - это место, куда уходил Артём от реального мира. Осенью крона деревьев краснеет и медленно теряет свои пёстрые листья, зимой - покрывается снегом, весной на ней распускаются новые бутоны, а летом - гнездятся птицы. Парень любил гулять по узким тропам, прислушиваясь к голосу природы. Деревья шелестели в такт любимым песням создателя этого мира, которые на повторе звучали в голове. Юноша побоялся открыто начать подпевать, поэтому вернулся в реальность.
Артём взглянул в окно. И как поэты видели прекрасное в этом времени года? Где эти пёстрые краски? Где дождь из листьев? Где прощальные песни птиц? За окном только грязные лужи, покрывшиеся тонкой корочкой льда. Худощавые чёрные стволы деревьев изогнулись так, будто они вот-вот сломаются. Птицы не поют, позабросили свои гнёзда. Пустые домишки из веточек и травинок болтаются на тонких ветках. Серые облака нависли на небе тяжёлой крышей, в которой, видимо, не один десяток дыр. С неба на землю лениво падает снег, но на земле он держится совсем недолго, тает, из-за чего повсюду растекаются серо-коричневая грязь и слякоть.
За окном появились двое. Мальчишки на пару лет младше Артёма. Оба одеты по погоде - едва ли не с головой закутаны в свои цветные пуховики, глаза выглядывают из-под шерстяных шарфов и шапок. Один, пританцовывая, идёт по тротуару. Грязь из-под его ног разлетается в разные стороны, но каким-то магическим способом не попадает на штаны мальчика. Второй сидит в инвалидной коляске, осматриваясь вокруг. Ходок помогает своему другу перемещаться по грязным тропинкам, подталкивая коляску, чтобы та не утонула в грязи и не застряла в небольших ямках. Сидячий вытащил руки из карманов синего пуховика, неумело натянул на дрожащие пальцы перчатки и снова начал копошиться в своей куртке. Мальчик вытащил какую-то блестящую побрякушку, раскрыл её, мельком взглянул на содержимое и что-то сказал своему другу. Конечно, Артём не слышал, что за слова это были, но отчего-то юношу очень интересовало, о чём болтают эти мальчики.
- Артём, ты понял? - подтолкнув юношу под бок, произнесла женщина.
- А? Да, конечно, - парень вздрогнул от неожиданности и мигом отвёл взгляд от гулявших. Конечно, Артём понятия не имел, что хочет от него мама, но должен был хоть как-то отреагировать, иначе не избежать ссоры и выговора.
- Вот и отлично, - Елена поднялась. - Тогда завтра твой первый день в школе. Идём, у нас ещё дел невпроворот. Спасибо за понимание, Евгений Иванович. До свидания.