2. Библия это литература или нет?
В этот день 9 марта 1997 года я взялся прочесть на Литгруппе главу из книги о переходе Души умершего Миши А. в тело Саши Ш. Не очень мне хотелось это делать, поскольку понимал я, что занимаюсь не совсем обычными вещами, которые очень далеки от того, что называется поэзией: по горным вершинам облаков носит Пегас своих избранников: нет смысла спускать поэтов с их облаков на землю. Публичное чтение «Моего пути к богу» у меня было уже позади, то есть какой-то опыт публичного чтения я имел, но одно дело читать духовного плана тексты специально подготовленным людям, которые хотели узнать мою историю знакомства с иными мирами, и совсем другое – идти в народ, который не просто народ, а думающий о себе, как говорил дон Хуан у Кастанеды, слишком много. Сподвигла меня на чтение мысль, что надо Душе Миши А. как-то развязать узлы кармы со своими бывшими родственниками. Это бывший отец Иоанна царь Василий, сейчас Борис Л., мать Иоанна Елена Глинская, сейчас Надежда Б. и сын Иоанна Иван, сейчас Сер.Ж. Все они литераторы. Моя глава с выдержками из исповеди Миши А. была словно бы завещанием, которое я должен был передать наследникам.
Запомнил я из первого чтения только молчание, которое воцарилось, когда я кончил читать. В молчании все разошлись по домам. Читаю во второй раз. Опять молчание по окончании чтения. Молчанием встречают окончание пьесы в театре, когда у зрителей нет слов выразить свой восторг, после чего они разражаются громом аплодисментов. Молчание моих слушателей не было следствием восторга, скорее – наоборот.
Дальше я вспоминаю, кто что сказал, читая записанное в 1997. Первой подала голос Надежда Б., которая вдруг заявила, что Мишу убили. Нормальная реакция матери, которая не может смириться со смертью сына, хотя бы она и была естественным следствием определенных кармических обстоятельств. Так реагируют все матери, своих сыновей жалеющие и винящие всех вокруг. Сер.Ж. вспомнил о своем сорокалетии в двухтысячном году и о связи этой своей даты с сорокалетним переходом евреев по пустыне. Сказал пророчески, что в двухтысячном начнется возрождение России. Тогда я эти его слова принял как сообщение, что до двухтысячного не начнется ничего. Это было в некотором роде издевательством над моим ожиданием скорого выхода моих книг на широкую публику. Кормили меня сверху обещаниями, что вот еще немного, еще чуть-чуть – надо погодить. До двухтысячного было не чуть-чуть, а целых три года. Время тогда было таким уплотненным, что три года казались вечностью. Так через Сер.Жа рука Черта дала мне знать о себе. Сер.Ж. по этому поводу потом сочинил диалог, напоминающий диалоги времен Сократа-Платона. Диалоги (споры) были нужны в свое время для развития ума. Это намек (от Черта), что ума еще мало у людей, чтобы просыпаться.
Двое слушали завещание Миши, сделал я такой вывод, но не услышали. Двоих на занятиях не оказалось: Бориса Л. и того, в кого, как я думал, вначале подселяли Мишу и не подселили, потому что не получилось. Очевидно, им лучше ничего этого не знать. Какой смысл говорить Борису Л., например, об НЛО? Усмешкой он встретит любой такой рассказ, в лучшем случае, а в худшем – может разразиться руганью, на которую вполне мог спровоцировать его Черт или демонический аспект Духа Несвятого, которого, по моим прикидкам, представлял на занятиях Алексей Крестинин. Демон выразил свое недовольство вопросом Алексея: «А знает ли Саша о чтении?» Намек на преждевременное открытие того, что должно быть тайной. Я и без него знаю, что несколько опережаю ход событий своим чтением, но знаков, требующих от меня чтения, было слишком много. Читая, фактически я открывал свою Душу миру. А мир такой, что в открытую Душу тут же хлынет поток разной грязи.
Это было, повторю, мое второе чтение на Литгруппе. На первом чтении я Душу не открывал: быстро прочитал, быстро все промолчали и быстро разбежались. «Мой путь к богу» в первый раз я читал в музее, где занималась группа Сергея Л., с его разрешения. Там слушали меня духовно подготовленные люди плюс пришедшие на чтение со стороны. Из этих пришедших со стороны и атаковал меня на тонком плане паренек, убивая. Поэтому в профилактории перед вторым чтением я сразу поставил защиту. Дали мне тут же знать, что читать с защитой это как по барабану стучать. Есть такое выражение «по барабану», когда слушающий ничего не воспринимает.
Ситуация с открытием нового такая, что нормальные люди слушают, открыв рот, не очень понимая, о чем речь. Чертовы люди, о чем речь, понимают и сразу вострят свои штыки, чтобы напасть. На втором чтении завещания Миши А. разговорились слушатели. Самый старый литгрупповец Борис Хорошев сказал, что это не литература. Борис в своем роде такой литературный феномен, что удивлялся я на него всякий раз, когда он читал свои сверхкороткие рассказы. Так он умудрялся формировать свои крохотные предложения, что все слова оказывались стоящими не на своих местах. Такая проза-нескладуха получалась, что ужас один. В художественном фильме «Курьер» паренек все делал назло взрослым так, что сплошной абракадаброй становились его действия. Играл он на рояли, беспорядочно стуча по клавишам и кричал в это время «Шел козел и кричал бе». Бе-бе, бе-бе, с таким восторгом он кричал, что присоединилась к нему его подруга и вместе они стали бить по клавишам и кричать бе-бе. За голову схватились родители девушки, когда вошли в квартиру. В таком же восторге от своих нескладух Борис Хорошев, фамилия которого произносится с ударением на первом слоге, но он любит произносить её с ударением на втором слоге. Не хорошая у него Душа, как он думает, а – наоборот, тот самый край, который примыкает к другому краю, противоположному по знаку.
Литература это или нет мои книги, я тоже думал. Библия – литература это или нет? Вспомнил я книгу Экклезиаста, в которой так мудро говорится о всех жизненных прелестях, которые проходят и есть суета сует, что назвал бы я это высшей литературой. Что ни книга, то очередная мудрость в Библии, ради которой трудятся над своими книгами те, кого называют писателями, с тем отличием, что обычным писателям надо горы всего перелопатить у себя в голове, чтобы одно зерно мудрости найти. Исследователями жизни считало писателей советское литературоведение. Исследовали они жизнь литературным способом и делали выводы, которые, в случае успеха, были мудростью. Сконцентрированная мудрость в книгах Экклезиаста, Иова, Ионы и в других книгах Библии. Поэтому высшей литературой я называю книги Библии. Мои книги отличаются от общепризнанных и библейских. От общепризнанных отличаются тем, что исследую я серьезно то, о чем раньше разрешалось говорить только в жанре фантасмагории или фэнтези. От библейских мои книги отличаются тем, что там, в основном, ценные указания и мудрые намеки, а у меня записан процесс исследования того, что раньше было запрещено исследовать.
Вывод: с Хорошевым столкнулись мы нос к носу на круге развития литературы так, как медицинская змея на своем круге головой встречается с кончиком своего хвоста. Он шедевром считает свою литературу, которая для меня беспорядочная бе-бе, а моя литература для него даже не литература.
Справка:
Литерату;ра — в широком смысле слова: совокупность любых письменных текстов. Чаще всего под литературой понимают художественную литературу, то есть литературу как вид искусства.
Из Википедии:
Литерату;ра (лат. lit(t)eratura, — написанное, от lit(t)era — буква) — 1. Произведения, в которых отражены научные, художественные, философские и пр. взгляды человечества или какого-либо народа. 2. Вид искусства, в котором произведения создаются с помощью слова. 3. Произведения, образующие совокупность отрасли знаний, какой-либо науки, специальности.
Чаще всего под литературой понимают художественную литературу, то есть литературу как вид искусства. Однако это современное понимание не следует прямо применять к культуре отдалённых от сегодняшнего дня эпох. Древние научные трактаты и религиозно-мифологические сочинения — такие, например, как «Теогония» Гесиода или «О природе вещей» Лукреция — с точки зрения современников не противопоставлялись, например, эпическим поэмам («Илиаде» Гомера или «Энеиде» Вергилия) как нехудожественная литература художественной. В России в 1820-е годы критики сходились во мнении, что лучшие образцы русской прозы — «История Государства Российского» Карамзина и «Опыт теории налогов» Николая Тургенева.
Любое написанное слово, имеющее автора, в широком смысле слова, это литература, в противовес фольклорным произведениям искусства, которые передаются из уст в уста. Однако Борис Хорошев, когда говорил, что это не литература, имел, скорее всего, в виду художественную литературу как вид искусства. Искусство предполагает наличие образов. Он не заметил образов в моей литературе потому, что уровень его литературы это бе-бе. Образы есть, что отмечают иногда мои рецензенты, но все образы у меня конкретизируются так, чтобы понятно было всем читателям любого уровня подготовки. Совсем без образов это безобразная литература, как раз такая, как у Хорошева – бе-бе.
Бе-бе могут быть рады те, которые до того не могли произносить членораздельные звуки. Когда первобытные люди научились соединять звуки в слога, бе-бе стало для них великим достижением. Следующее достижение это слово. А когда несколько слов стали складываться в слова, неважно, в каком порядке, то это вообще шедевр. «Пятница» -- с придыханием произносил в фильме о Робинзоне дикарь, впервые это слово услышавший. Связать связно слова в предложение это следующий шаг развития речи. Любой набор слов, произнесенный им, мог обрадовать дикаря. Слова это конкретизация образов, которыми мысленно оперировал дикарь раньше в общении со своими сородичами.
Пример того, как образ конкретизируется в высшей литературе, дан был в конце занятия Литгруппы. После такого, сказала Надежда Б., не до лирики. Все встали и пошли по домам. В это время Алексей Крестинин, который вышел покурить, с удивлением смотрел, как мимо него проходят литгрупповцы. Курить хочется человеку, когда он волнуется. Невтерпеж Алексею стало. Значит, задело его так, что взволновался он. Отрицательным людям всегда невтерпеж бывает от волнения: они могут описаться, не добежав до туалета, и еще хуже того, чувство голода их так поднимает, что обо всем они забывают, кроме еды, и курить они будут, даже если нет курева: пойдут и найдут. Наркоман будет искать свою дозу, вплоть до убийства.