Тропина Н.П., профессор, доктор филологических наук. Херсон, Украина. 22.02.2008.
Литературно-критическая статья о поэзии Павла Иванова-Остославского
С творчеством Павла Иванова-Остославского – одного из наиболее талантливых украинских поэтов – я знакома уже много лет. На моих глазах произошло рождение и становление его художественного и нравственного «Я». Будучи его преподавателем и наставником и зная Павла Иванова-Остославского с самых первых шагов в литературе, я рассматриваю творчество этого автора в развитии, диахронически.
Поэзия Павла Иванова-Остославского явление сложное, противоречивое, оригинальное. Как личность и как художник он формировался под влиянием различных социально-политических и этических воззрений, творческих идей. Его миропонимание изначально сложилось под воздействием дворянской идеологии. Его отец, Иванов Игорь Михайлович, происходит из старинной дворянско-купеческо-интеллигентской фамилии, восходящей предположительно к рубежу 17-18 веков. Будучи человеком патриархальных взглядов, свято чтящий старинные идеалы и устои, Игорь Михайлович воспитал своего сына соответственно, стараясь привить ему чувство глубочайшего уважения и любви к искусству, к истории, к людям. Этим чувством проникнуто все творчество Павла Иванова-Остославского. Его лучшие стихи, такие, как: «Письмо с фронта…», «Курганы», «Лики степей…» и другие свидетельствуют о тонком восприятии мира, о любовном отношении автора к истории и природе родного края.
Письмо с фронта
Приветствую тебя письмом, родная!
Прости, что не писал, моя душа,-
Всё некогда. Моя передовая
Теперь лежит у края Сиваша.
В Турецкий вал вцепились мы и терцы.-
Он будет белым век, покуда есть
Ещё в живом, ещё в горячем сердце
У нас святая воинская честь!
Я - белый офицер, я - зол и молод!
Что тягость мне военных наших дней!
Готов я жизнь отдать, чтоб серп и молот
Не правили Россиею моей!
А впрочем, этот пафос тут излишен:
Тебе хочу писать я о другом -
О нежном цвете белоснежных вишен,
Что окружали наш старинный дом.
Хочу домой! Хочу в твои объятья!
Хочу дарить стихи тебе, цветы!
Мечтаю раз хоть триста повторять я,
Что прелесть замечательная ты!
Ах, милая, да если бы ты знала
Как я живу, тоскуя и любя!
Увы, тебя всегда мне не хватало,
И я всегда домысливал тебя.
Я вспоминал тебя, твою улыбку,
На шее блеск цепочки золотой,
И возникал в моём сознанье зыбком
Прекрасный и печальный образ твой.
Любимая, ведь я тебя уж ради
Оставил бы все битвы и бои,
Чтоб видеть лишь каштановые пряди
И очи изумрудные твои.
Я уходил на фронт ещё в пятнадцатом -
И вот уже пять лет я на войне.
Ты знаешь, наше фронтовое братство
Теперь изрядно надоело мне.
Но долг священен! Долг я не нарушу -
К тебе с передовой я не вернусь,
Пусть даже и дано мне скоро душу
Отдать за белокаменную Русь.
Писать кончаю: уж артподготовка
По нашим бьёт, окопы не щадя.
Ручаюсь трёхлинейною винтовкой,
Что больше жизни я люблю тебя!!!
Многие стихи Павла Иванова-Остославского имеют ярко выраженное политическое звучание. Воспитанный в целом в монархическом и антикоммунистическом духе, он резко высказывается о советском прошлом своей страны. В стихах чувствуется глубочайшее презрение к большевикам, устроившим жесточайший геноцид по отношению к собственному народу, уничтожившим цвет нации, изменившим народное сознание далеко ни в лучшую сторону.
Творчество Павла Иванова-Остославского – это творчество совершенно русского человека, хотя и родился он на Украине. Неслучайно, многие его стихи проникнуты самосознанием великоросса не только по крови, но и по духу. Одной из «русских» тем его творчества является Белое Движение.
В стихотворениях, составляющих поэтический цикл «Белый клинок», Павел Иванов-Остославский рисует яркий, глубоко трагический образ белого воина, сражающегося за Отечество и Царя – за святые для себя идеалы, и гибнущего в кровавом водовороте гражданской войны. Белогвардейская тематика занимает достаточно важное место в творчестве данного автора. Многие его стихи посвящены участникам Белого Движения, их психологии и мироощущению, крушению их надежд, чаяний, смысла жизни.
Врангелевцы
Умирала старая Европа,
Постепенно превращаясь в прах
На соленых топях Перекопа,
Под водой кровавой в Сиваша.
Катастрофа совершалась зримо,
Смерть была единой госпожой
На просторах выжженного Крыма -
На земле и нашей и чужой.
И под вопли разъяренной стали,
Под ужасный орудийный вой
Воины, сражаясь, умирали
За Россию на передовой.
Шли вперед, исполненные веры,
Шли на смерть под громкое «Ура»,
И князья, и просто офицеры,
И солдатский люд, и юнкера.
Царствовала смерть по белу свету,
Кровью наполнялись Сиваши,
И, конечно, там - средь павших где-то -
Затерялась часть моей души…
Павел Иванов-Остославский, прежде всего, является певцом аристократической идеи, выразителем интересов, исторических судеб и эстетических пристрастий высшего сословия Императорской России. В своем творчестве он не только утверждает право на существование аристократического искусства в современном мире, но и провозглашает его исключительность и неповторимость.
В его творчестве нередко встречаются описания дворянского быта.
Ольге Ивановне Остославской
Уж в меня нынче демон вселился -
Все предметы мне странно чудны,
Я теперь понимать разучился
Совершенно, где явь, а где сны.
Целый день я слоняюсь по дому:
То пройдусь, то, шальной, пробегу,
Мне ведь издревле всё здесь знакомо,
Хоть узнать ничего не могу.
И когда прохожу по гостиной,
Становлюсь вдруг я сам, как ни свой,-
Снова вижу я в раме старинной
Чудный лик госпожи молодой.
И с портрета взирают их милость:
Десять рыцарей - десять вельмож.
Как же мило она поместилась
На холсте среди сталей и кож!
Стану их имена прославлять я
Поэтически хоть до одра -
Это предки мои - это братья
Меж собою и с ними сестра.
О, прабабушка! В Вас воспитали
Грациозную стать лебедей.
Вы, как фея из сказочной дали,
Как принцесса из рыцарских дней.
Восхищаться я снова и снова
Буду Вами не дни, а века -
Вот моё Вам приветное слово,
Что восславит Вас наверняка.
Павел Иванов-Остославский первоначально формировался как поэт-сатирик. Обладая тонким чувством комического и неординарным мышлением, он изобличает и ядовито высмеивает в своих эпиграммах наиболее уродливые пороки современного мира. Стихотворения «Черный туман окутал город… », «О нас по миру разнеслась молва… », и другие звучат как вызов, прямо откровенно брошенный злу и несправедливости.
Стилистически поэзия Павла Иванова-Остославского многообразна и разнопланова, убежденчески во многом противоречива. Явное неверие в духовные силы народа и глубокое разочарование в настоящем, в его творчестве необычно переплетаются с глубочайшим состраданием к простому народу. Автор является выразителем народной боли, вызванной тяжестью и кровопролитностью Чеченской войны. Он показывает стойкость и мужество русского солдата, отстаивающего на фронте ценой своей жизни интересы России и ее народа.
Тихо ночь опускается в горы,
Солнцу месяц выходит во след.
Покидает гранитные норы
В это время чечен-маджахет.
Притаится в ночи за скалою,
Средь знакомых, изведанных гор,
И, готовясь к жестокому бою,
Передернет упругий затвор.
И начнётся в ущелье потеха.
Что ж солдат, выпал жребий тебе:
Вдруг зальётся кавказское эхо,
Вторя в такт автоматной стрельбе.
Затрещит вскоре дробь пулемёта,
Смерть взметнётся в подлунную муть,
И из наших конечно кого-то
Пуля тронет в славянскую грудь.
После в общем успешного боя
(Враг отбит и почти без потерь)
В гроб уложат солдата- героя,
Чтоб отправить куда-нибудь в Тверь
Похоронку семейству солдата
Военком перешлёт, что родной
Был убит мол тогда-то, тогда-то,
Мол погиб, как боец и герой.
А солдата схоронят, как многих,
Уж солдат похоронили окрест -
Водрузят средь крестов одиноких
На кладбище ещё один крест.
А потом и другие, другие
Так же примут в кровавом бою
Смерть за родину - смерть за Россию,
За Россию святую свою!
Метод художественного осмысления действительности в поэзии Павла Иванова-Остославского не однозначен. Если ранние и зрелые его произведения написаны в традиции символизма, имеющего значительную романтическую составляющую, то позднее его творчество тяготеет к романтизму и даже к реализму. В таких зрелых его стихотворениях, как «Не грусти в минуты трудные… », «Пророчество музы… », «Шумя, о берег бьются волны… », «Дракон» проявляется особое символо-романтическое мироощущение.
Творчество Павла Иванова-Остославского отличается изысканностью и утонченностью чувств, оригинальностью идей, четкостью выражаемых мыслей. Павел Иванов-Остославский – единственный из известных мне серьезных поэтов, кто осознает в своем творчестве современную нам социально-политическую действительность по средствам археологических и палеоантропологических категорий (хотя в творчестве данного автора в значительной степени присутствуют религиозные мотивы – поэт-символист не может не быть верующим). Современное буржуазное нравственно деградировавшее общество он представляет в виде археологической культуры раннего палеолита. Октябрьский переворот и гражданская война в России понимаются им как ужасный и необъяснимый бунт заново возродившихся питекантропов – архаической расы, стремящейся завоевать людей, породниться с ними и ассимилировать их духовно.
Весьма оригинальна интимная лирика Павла Иванова-Остославского. Предмет обожания – женщина – представляется ему в виде моркови, перед которой преклоняется лирический герой, видя в ней идеал изящества и красоты.
Гимн любви
Живи в веках, моя любовь,
Меж наций и народов:
Люблю я сладкую морковь -
Царицу огородов.
Царица, о послушай ты:
К тебе я страсть питаю,
Ты дух вселенской красоты,
Явившийся из рая.
О, ты меня не отвергай,
Ни в будущем, ни ныне -
Твой красноватый горностай
Мне вечная святыня.
Я на часах безмерно рад
Стоять на огороде,
Как гвардии твоей солдат -
Дворцовой стражи вроде.
Пусть нежная моя любовь
К тебе веками длится!
Не отвергай же о, Морковь,
Меня - моя царица!
Впрочем, у данного автора есть много и серьезных стихотворений о любви. Павел Иванов-Остославский является автором исключительно упоительных, нежных и утонченных стихов посвященных женщине. Его любовная лирика общепризнанна в литературных кругах Украины.
Ты для меня теперь явилась
Любимой, Музой и Сестрой-
О, сколько душ соединилось
В твоем лице, в тебе одной!
Веленью Божьему подвластна,
Всегда любить обречена,
Ты утонченна и прекрасна,
Как византийская княжна.
В тебе заложена троичность,
И тут уж как ни посмотри,
Хотя одна ты только личность,
Но для меня ты целых три.
Когда твой взгляд, умен и тонок,
Улыбкой нежной просветлен,
Я весь ликую, как ребенок,
Я трижды счастлив и влюблен.
Я становлюсь, с тобой повздоря
Мрачнее, чем затменье дня,
Как будто бы тройное горе
Случилось в жизни у меня.
Я, от стыда изнемогая,
Себя раскаяньем душу,
Затем, что я тобой, родная
Теперь уж трижды дорожу!
Стихи о любви, так же, как и все поэтические произведения Павла Иванова-Остославского, написаны классическим литературным слогом. Это обстоятельство доказывает наличие органической преемственности творчества Павла Иванова-Остославского с русской литературой 19 века.
Стихи Павла Иванова-Остославского характеризуются безусловной эстетической и мировоззренческой ценностью. Все обнародованные поэтические произведения, написанные им, свидетельствуют о высоком художественном мастерстве автора, об отточенности его стиля и чрезвычайной требовательности к слову. У данного автора трудно найти стихотворение, которое бы не отличалось возвышенной эмоциональностью и исключительной техничностью.
В заключении мне хотелось бы отметить, что Павел Иванов-Остославский как оригинальный и самобытный художник, как автор, отличающийся утонченностью и благородством мироощущения, является весьма заметной личностью в литературе современной Украины. Благодаря Интернету, творчество Павла Иванова-Остославского хорошо известно и российским ценителям высокой поэзии.
Мастер иллюзий
Павел Иванов-Остославский очень талантливый и интересный автор. Его поэзия является достаточно масштабным явлением литературной жизни Украины. Стихи поэта провозглашают аристократический идеал, они несут высокие образцы эстетики, культуры слова и человеческих отношений, в них заложено глубокое философское и эмоциональное содержание.
Лирический герой Павла Иванова-Остославского искренен во всём. Он готов жертвовать собой ради женщины, семьи, священных для себя идеалов, ради интересов своего Отечества и народа. Готовность к самопожертвованию настолько велика, что она часто оборачивается незащищённостью души.
Павел Иванов-Остославский, как ни странно, является поэтом протеста (хотя при этом использует в своём творчестве классический творческий метод). Его поэзия – это вызов, брошенный эстетическому мракобесию, социальному дарвинизму и нигилизму, царящим в современном обществе, – в «Царстве Воинствующего Хама». Автор является поэтом-символистом, поэтому естественно, что в подавляющем большинстве его стихов присутствует ярко-мистическое изображение действительности. Наше пост-советско-буржуазное общество он представляет как арену борьбы Бога и Дьявола. Слугой Люцифера является «воинствующий хам», Божьи же интересы защищают благородные подвижники - представители немногочисленной потомственной интеллигенции и просто добрые люди. Жертвенность и мученичество, воинская доблесть, честь, милосердие, обострённое чувство совести и вины – вот главные качества, присущие лирическому alter ego Павла Иванова-Остославского.
Павел Иванов-Остославский – воистину является мастером иллюзий. Многие его стихи – это совершенно мистические полотна, главными героями которых являются представители «Тонкого Мира»: Бог, Дракон, Царица Вселенной, бесы и ангелы, души невинно убиенных - августейших мучеников, белых воинов, поэтов. Прибегая к символистскому осмыслению действительности и мистическим приёмам изображения событий, поэт рисует исключительно красивые, эмоционально глубокие, утонченные образы:
Живу я среди белых льдин
И средь холодных вод
Совсем один, увы, один -
Никто ко мне не йдет.
Обходит мой убогий кров
Кузнец и китобой
И даже чукча-рыболов
Не в дружестве со мной.
Метут студеные ветра,
Свирепы и лихи,
А я-я в чуме у костра
Пишу мои стихи.
Над пламенем по три часа
Сижу а в забытьи,
И мне мерещатся глаза
Зеленые твои.
Не скрою я: приятно мне,
Грустя, в огонь смотреть -
Твоих волос цветет в огне
Каштановая медь.
В костре я видеть очень рад
Хоть до конца времен
Твой несказанный, светлый взгляд,
Что одухотворен.
Что мне кузнец и китобой -
Гореть им всем в огне!
Я буду жить, коль образ твой
Являться будет мне!
Такие стихи Павла Иванова-Остославского, как «Троичность», «Дракон», «Белый Воин», «В бою кровавом сломан мой эсток… », «Живу я среди белых льдин… », «Врангелевцы» и многие другие стали хитами отечественной периодики. Они опубликованы практически во всех крупных литературных газетах и журналах современной Украины.
Павел Иванов-Остославский является одним из лучших русских поэтов современности. По большому счёту, он еще не оценён по заслугам коллегами по литературному цеху; среди широких читательских масс он известен мало, хотя, конечно, истинные ценители литературы с его творчеством знакомы хорошо.
Время поэта ещё не пришло, но оно придёт – обязательно!
05.06.2008.
Наталья Ильина, поэтесса и художница.
ПАВЕЛ ИВАНОВ-ОСТОСЛАВСКИЙ: ЖИЗНЕОПИСАНИЕ, ПЕРИОДИЗАЦИЯ ТВОРЧЕСТВА, ТВОРЧЕСКИЙ МЕТОД, ПОЭТИКА, ОСОБЕННОСТИ ИНДИВИДУАЛЬНОГО СТИЛЯ.
(вторая редакция)
ВВЕДЕНИЕ
Души настоящих поэтов схожи с радарами, только настроены они не на радиостанции или движущиеся цели, а на голоса далёких миров и на тот единственный Голос, который слышится во всём сущем и которым говорят абсолютная Истинна, Красота и Благородство - на Голос Бога. Павел Иванов-Остославский в полной мере принадлежит к числу таких поэтов.
Поэзия Павла Иванова-Остославского прошла сложный путь развития от романтизма к правому символизму (символоромантизму) и он него – к реалистической манере изображения действительности. В творчестве автора бьется пульс жизни. Все радости и горести её он пропускает через своё сердце: тонкое, мужественное, ранимое. Его лирика тематически разнообразна, хотя есть в ней, конечно, и доминирующие мотивы.
Павел Иванов-Остославский многогранный автор. В его поэзии занимает особое место тема борьбы возвышенной и утонченной личности с окружающим миром – жестоким, циничным, бездушным, выжигающим из человека всё лучшее калёным железом боли, обиды и несправедливости. И всё-таки лирический герой поэта находит в себе мужество противостоять силам зла, он не теряет способности любить и замечать красоту там, где увидит её не каждый.
День погас, и нет сомнений,
Что теперь уж до утра
Странных перевоплощений
На земле пришла пора.
Зеркало стоит у двери,
Посмотрюсь, чертям на зло,
Вот он я, в огромной мере
Перешедший за стекло.
И, обратно отраженный,
Наяву вдруг вижу сон:
За спиной моей червленый
Появляется дракой.
Он летит во мраке ночи,
Крылья пламени красней
Средь зеркальных средоточий
Отраженных плоскостей.
Подлетел ко мне он сзади,
И во тьме взметнулась жуть,
И волос бесцветных пряди
На мою упали грудь.
Вдруг проснулся: солнце блещет,
Ярок молодой рассвет…
Глядь, а в зеркале трепещет
Трещиной разъятый свет.
АКТУАЛЬНОСТЬ ТЕМЫ
Современную русскую и русскоязычную литературу захлестнула волна бездарщины дилетантства и серости. Литераторы-графоманы, чтобы оправдать свою художественную несостоятельность, отягощенную манией величия, придумали даже специальный термин, обозначающий якобы особый творческий метод, в рамках которого они создают свои «выдающиеся шедевры» – «Андеграунд». Приверженцы «Андеграунда» - это почти всегда матерщинники, воинствующие хамы и неутомимые хулиганы сводящие само понятие «искусство» на нет, дискредитирующие его своим «творчеством» и лишающие, таким образом, всякого смысла. У «литераторов» Украины, «ваяющих» в духе «Андеграунда», отчаянное хулиганство усугубляется ещё и Галицким национал-кликушеством, а то и откровенной русофобией и фашизмом.
В условиях почти полного упадка отечественной литературы, творческая общественность должна ценить каждого по-настоящему большого поэта, воспринимать его творчество как редкий и замечательный феномен высокой художественности, духовности и патриотизма. Павел Иванов-Остославский принадлежит к числу лучших русских поэтов Украины. Краски эмоций и впечатлений, которыми написаны его поэтические полотна, запоминаются читателю своей яркостью, сочностью, утонченностью, искренностью, аристократизмом, мистической ирреальностью, глубиной философского осмысления действительности и техническим мастерством.
Изучение творчества поэта является актуальным вопросом отечественного литературоведения. Творческое наследие Павла Иванова-Остославского интересно не только с художественной и философской, но и с социально-политической точки зрения, так как оно утверждает единство Русского Мира, который держался раньше и держится сейчас на традиционных принципах высокой духовности, а не на модном в наше время нигилизме, невежестве и воинствующем хамстве.
Подробное и вдумчивое изучение творчества поэта даст возможность современному литературоведенью определить вклад Павла Иванова-Остославского в копилку художественности и духовности современной русской литературы, осмыслить поэзию автора в контексте развития отечественного искусства на рубеже XX – XXI веков.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ
Павел Игоревич Иванов-Остославский родился 12 января 1978 года в Херсоне (Украина). Первые тринадцать лет его жизни прошли в основном под влиянием дедушки и бабушки – родителей матери. Так сложились жизненные обстоятельства, что со своими родителями он виделся редко. Мать поэта работала в институте Сельхозпроект на полторы ставки. Она уходила на службу в семь утра, а возвращалась оттуда к девяти вечера. Будучи ведущим инженером, а затем и начальником группы в институте, она не только выполняла свою работу, но и контролировала, а часто и переделывала работу подчинённых. Отец жил отдельно со своими больными и беспомощными родителями. Он был уважаемым и известным в городе врачом-офтальмологом и тоже работал от зари до зари.
Ярким впечатлением детства было для поэта общение с дедом – Александром Ивановичем Мадыкиным, заместителем генерального директора Херсонского ХБК по капстроительству. Дед автора был человеком очень жестким и волевым. Мужественный и решительный от природы, он приучал внука к дисциплине, порядку и спартанскому отношению к жизни. Его фронтовая офицерская закалка давала о себе знать даже в старости. Не терпя возражений и требуя полного подчинения себе, он пытался воспитать внука по своему образу и подобию, сделать из него расчётливого стратега, бойца и добытчика. Однако, жизненные установки деда будущим поэтом были восприняты поверхностно. Ему больше пришлись по душе занятия литературой.
Бывало, выезжая на дачу, маленький Павел с дедом усаживались по удобнее на лавочку и активно обсуждали сказки А.С.Пушкина, которые дед читал своему внуку регулярно. Волшебные и загадочные истории завораживали будущего поэта. Его детское воображение рисовало красочные картины из жизни царя Салтана, царевича, подстрелившего коршуна, трёх красавиц, прявших пряжу под окном в царских палатах. Тридцать три богатыря, выходящие из морских глубин, вызывали в душе будущего поэта невообразимый восторг и удивление. Конечно же самыми притягательными образами сказок Пушкина были Царевна-Лебедь и Спящая Красавица. Именно эти два персонажа возбудили в душе маленького Павла интерес к женской красоте, окруженной флёром загадочности, мистики и аристократизма. Будущий поэт не раз задавался вопросами: «Как Пушкину удалось так красиво описать женскую прелесть? Что он сделал для этого? А может быть и я когда-нибудь так смогу?». Слыша иногда от внука такие вопросы, А.И. Мадыкин только подшучивал: «Ты, главное, ткачихе и поварихе со сватьей бабой Баборихой в лапы не попадись, а то, бывают хищницы всякие… »
В 1985 году будущий поэт поступил в школу. Уже в семилетнем возрасти он столкнулся с человеческим миром во всей его красе: злобным, безжалостным, равнодушным. Учёба в школе стала разочарованием и трагедией для Павла. Вместо того, чтобы бродить по тихим тропинкам дедовской дачи, расположенной на Ингульце, и мечтать о «пурпурных мирах, рассеченных золотым мечем»(1), будущий поэт вынужден был находиться под жестким прессингом учителей, заставляющих в приказном порядке что-то учить и совершенно не церемонящихся с детьми. Обычаи совдеповской школы, где на уроках всё было подчинено большевистской идеологии и грубой дисциплине, установленной педработниками, а на переменах хулиганскому беспределу со стороны учеников, действовали на будущего поэта удручающе. Нездоровая атмосфера социального Дарвинизма, уголовщины и советской пропаганды не давала спокойно учиться. Павел много болел, поэтому ему часто приходилось пропускать занятия в школе. Как ни странно время болезней было для него в детстве самым счастливым. Зная с самого юного возраста, что надо будет со временем поступить в институт и получить добротное высшее образование, Павел учился самостоятельно. Сам штудировал учебники, много читал программную и внепрограммную художественную литературу, много знал по истории, биологии и географии. Математикой, физикой и химией поэт занимался с дедом. В дальнейшем навыки самостоятельного обучения и осмысления полученных знаний помогли поэту во время учёбы в университете.
После смерти родителей матери, жизнь Павла Иванова-Остославского изменилась. Теперь автор с родителями стал жить в старом доме отца – в центре Херсона, в старинной части города. На дворе был 1991 год. В 1992-м мать ушла на пенсию и всецело посвятила себя семье. Незадолго до этого образовалось Херсонское губернское дворянское собрание, в котором отец автора, будучи потомком знатных херсонских фамилий Остославских и Фроловых, стал вице-предводителем. С этого момента усилилось культурное влияние со стороны отца – человека мягкого и интеллигентного, прекрасно разбирающегося в искусстве, замечательного врача и учёного, изобретателя, философа и спортсмена. Дворянское мироощущение, высокая культура и аристократическая система ценностей – вот то духовное наследие, которое поэт перенял от отца, а через него, и от предков – людей образованных, талантливых, волевых. Нравственные и эстетические идеалы, привитые в семье, стали главенствующими в духовном развитии поэта и предопределили его литературную сущность. Именно благодаря такому воспитанию Павел Иванов-Остославский стал тем блестящим и талантливым поэтом, которого хорошо знают многие его читатели.
В 1997 году поэт поступил на филологический факультет Херсонского педуниверситета. Годы учёбы в ВУЗе стали счастливым и успешным периодом его жизни. Свершилась его многолетняя мечта – академическое образование. На младших курсах университета полностью раскрылись научные и интеллектуальные способности поэта. Гигантские объемы информации он запоминал играючи, преподаватели предсказывали Павлу Иванову-Остославскому прекрасную карьеру в аспирантуре, некоторые даже доверяли ему в качестве эксперимента вести лекционные и практические занятия вместо себя. Особенно поэту удалось «очаровать» в научном отношении таких преподавателей и профессоров как Елена Евгеньевна Бондарева, Нина Павловна Тропина, Галина Александровна Михайловская. А вот девушки-студентки очаровывались поэтом явно не только с научной точки зрения… Нередко отношения с представительницами прекрасного пола кончались разрывами, но поэт не унывал, понимая, что главное быть оптимистом и верить в себя, а всё остальное приложится.
В годы университетской учёбы поэт глубоко изучил литературное наследие подавляющего большинства русских поэтов Золотого и Серебряного века. Особенно близким ему стало творчество Александра Пушкина, Михаила Лермонтова, Александра Блока, Николая Гумилёва, Анны Ахматовой и Марины Цветаевой. Именно эти авторы в наибольшей мере повлияли на становление его поэтической личности.
2000-й- 2003-й годы – время наибольшего рассвета поэтического творчества автора. В эти годы Павел Иванов-Остославский написал лучшие свои стихотворения, из которых впоследствии были сформированы сборники «Святилище огня», «Ты и Я» и частично «Плоды терновника». В эти годы в творчестве поэта наиболее полно и самобытно проявился символоромантизм как современное консервативное течение классического символизма.
В 2003 году у поэта начался новый период жизненной активности. С 2003-го по 2008 годы Павел Иванов-Остославский был в браке, сошёлся, а потом расстался с несколькими дамами и девушками. Ценя собственную свободу и независимость поэт не особенно дорожил отношениями с представительницами прекрасной половины человечества не признающими в принципе за мужчиной права на собственный выбор.
Последней из близких себе женщин он посвятил своё лучшее ироническое стихотворение.
Ты светла и лебедина,
Потому-то не шутя
Я влюблён в тебя, Марина,
Как наивное дитя.
От любви чуть ни растая,
Пригвоздясь к твоей руке,
За тобой хожу, родная,
Словно пёс на поводке.
Ведьме тонко-изощрённой
Лишь возможно так легко
Завладеть моей персоной,
Как Марине Головко.
О, Марина! Ты сирена,
И, конечно, не одну
Душу с тверди постепенно
Ты свела к морскому дну!
Но, поскольку лебедина,
Хороша ты и легка,
То влюблён в тебя, Марина,
Я, пожалуй, на века!
В 2009 году Павел Иванов-Остославский отошел от «мирских» дел и стал достаточно замкнутым и необщительным человеком. Он начал вести аскетический образ жизни, превратясь в монаха в миру.
ПЕРИОДИЗАЦИЯ ТВОРЧЕСТВА
Павел Иванов-Остославский рано начал свой творческий путь. Уже в четырнадцать лет он стал писать небольшие прозаические произведения повествовательного характера. Первые пробы пира были робкими и наивными попытками выказать свою душу на бумаге, создать и наполнить жизнью виртуальную реальность – художественный мир автора. Отроческая проза вместе с дневниками автора составила восемнадцать общих тетрадей. Все они были написаны в период с 1992 по 1997 год. Но дневник и прозаические миниатюры были всего лишь предысторией становления настоящего поэта.
Стихи Павел Иванов-Остославский начал писать в 1995 году. Первое его стихотворение датировано 6-м января. Оно было посвящено одному из домашних любимцев – коту Сигизмунду – и имело явно иронический характер.
В последующие два года Павел Иванов-Остославский вел активную литературную жизнь. Он написал несколько десятков больших стихотворений-баллад в основном на историческую, философскую и духовно-нравственную тематику. В этих ранних юношеских стихах явно прослеживались черты, предопределившие впоследствии все творчество автора как уже состоявшегося, признанного мастера. Именно в этот период автор окончательно сформировался как поэт-символист (символоромантист), являющийся апологетом монархии, аристократизма, русскости и патриотизма, носителем исторической памяти о прошлых эпохах и медиумом, контактирующим с потусторонним миром и объясняющим людям законы непостижимой для них божественной сверхреальности.
В 1997 году автором был написан ряд стихотворений, которые бесспорно можно признать профессиональными и зрелыми произведениями, это: «Шумя, о берег бьются волны… », «Миноносец», «Светлоокая девица… », «Небо, небо снежного цвета… » и другие.
В 1997 году автор перестает писать. Активная учеба в университете, отвлекла поэта от литературной деятельности на три года. В 2000 году Павел Иванов-Остославский вновь включается в литературный процесс. Период творчества с 2000 по 2003 год является самым продуктивным. Именно в эти годы были написаны сборники: «Святилище огня», «Ты и Я» и частично «Плоды терновника», а также, ряд стихов, опубликованных вне этих сборников в периодике. Следует отметить, что в «Святилище огня» вошли и те стихи, которые были написаны в 1997 году. Последний период творчества: 2003-2010 годы. В эти годы были сделаны поэтические переводы из Владимира Сосюры и Николая Братана. Последнее серьёзное стихотворение, написанное Павлом Ивановым-Остославским, - «Наш мир ругать во век не перестану… » (январь 2010 года). Многие стихи, созданные позднее, это экспромты, шуточные, иронические и сатирические миниатюры, которые сам автор важными для себя не считает.
С 2006 по 2009 год Павел Иванов-Остославский реализовывал себя как публицист и прозаик. В этот период он сотрудничает с некоторыми херсонскими газетами, работает внештатным корреспондентом в «Таврическом Крае». В своих статьях и очерках он излагает свое виденье украинской истории и современных социальных реалий, борется с Галицким национал-кликушеством и утверждает право русских людей, живущих на Украине, отстаивать себя всеми доступными и законными способами. Немногие произведения художественной прозы, написанные автором, являются философскими размышлениями о смысле жизни, о непостижимости и абсурдности законов бытия, о фатальном несовершенстве этого мира.
Краткая периодизация творчества.
Первый период: 1995-1997 годы. Время становления автора как литературной личности. Годы литературной учебы. Большинство стихотворений, написанных в этот период, а также, дневники и ранняя проза, были уничтожены самим автором. Дошедшие до читателя стихи, были включены в первый сборник «Святилище огня».
Второй период: 2000-2003 годы. Время зрелого творчества. В эти годы Павел Иванов-Остославский проявился как поэт-символоромантист, мастер художественного слова, яркий и самобытный литератор. Создание сборников «Святилище огня», «Ты и Я» и частично «Плоды терновника».
Третий период: 2003-2010 годы. Время затухания в творчестве автора символоромантистских тенденций и переход к реализму, создание поэтических переводов с украинского, постепенный отказ от собственной тематики и проблематики.
В 2010 году увидела свет книга стихов «Избранные Произведения». Эта книга стала творческим итогом пятнадцатилетней литературной деятельности Павла Иванова-Остославского. Можно утверждать без преувеличения: ради её создания и опубликования автор положил всю свою жизнь.
ТВОРЧЕСКИЙ МЕТОД, ПОЭТИКА, ОСОБЕННОСТИ ИНДИВИДУАЛЬНОГО СТИЛЯ.
В творчестве Павла Иванова-Остославского наиболее полно отразились принципы нового творческого метода, возникшего на стыке XX-XXI веков, правого символизма (символоромантизма). Символоромантизм – это ветвь русского классического символизма в поэзии. Вот, что сказано об этом творческом методе в свободной Интернет-энциклопедии Википедия: «Символоромантизм
"Правое" ответвление символизма, унаследовавшее и творчески переработавшее некоторые символистские и романтические черты. Символоромантизм возник в русской и русскоязычной литературе на рубеже XX-XXI веков. Характеризуется монархизмом, мистицизмом, аристократизмом, острой ностальгией по прошлому, мечтательностью, причудливым сочетанием меланхоличности и бунтарства, утончённостью. Священное отношение к благородству и красоте, повышенное внимание к духовной сущности человека и его нравственному выбору, обожествление высшей мистической сверхреальности безусловно роднит поэтов-символоромантистов с лирической традицией Михаила Лермонтова и Александра Блока. Возникновение символоромантизма, как литературного направления, связано с именем известного украинского поэта русского происхождения Павла Иванова-Остославского. Авторы, работающие в рамках символоромантизма, проживают на Украине, в России… ».
Данная формулировка является абсолютно исчерпывающей.
Символоромантизм – это консервативное течение в современной литературе, опирающееся, прежде всего, на эстетику традиционного символизма блоковского типа. Существенным отличием символоромантизма от символизма является разность социальных и политических доктрин, которые выдвигают эти течения. Символизм Александра Блока был левым, революционным, радикальным. «Страшный мир» в нём состоял из богачей-аристократов и богачей-буржуинов, угнетающих простой народ. Символоромантизм Павла Иванова-Остославского является монархическим, реакционно-аристократическим, великодержавным, «Страшный мир» состоит в нём из богатых хамов, угнетающих нищих хамов. Между кастами поработителей и порабощённых стоит интеллигенция прозванная навести порядок в обществе: отобрать власть у Воинствующего Хама, покарав его смертью, и облагодетельствовать простой народ. Спасение русского народа символоромантизм видит в построении «царства праведников», в следовании вековечным духовным ценностям нашего народа, сформулированным в девизе: «За Бога, Царя и Отечество».
Символоромантизм основывается на трагическом мироощущении. Его неотъемлемым элементом является некоторая «готичность» поэтики. Типичным символоромантистским стихотворением является «В бою кровавом сломан мой эсток… » (автор Павел Иванов-Остославский).
В бою кровавом сломан мой эсток,
Я окружён врагом со всех сторон -
Моей безумной жизни вышел срок,
Увы, коротким оказался он.
Своих врагов я ни боюсь не чуть,
Смерть для меня ничтожнейший пустяк.-
Пусть недруги мою отметят грудь,
Хоть тысячью своих подлейших шпаг.
Что мне борьба - я дьявольски устал,
Мне безразличны долг, отвага, месть:
Я пренебрег началом всех начал,
Я позабыл про родовую честь!
Я соучастник авантюрных дел:
Дуэлей, кутежей, побоищ, драк,
Я совершал ужасный беспредел,
Быв главарём разбойничьих ватаг.
Не раз клинок я обнажал за трон,
В бою был безрассуден и жесток,
Так что и люди будущих времён
Едва ль забудут грозный мой эсток.
Отмечен разным мой кровавый путь:
Я мятежей участник, и не зря
Соперников хотел я оттолкнуть,
Чтоб самому влиять на короля.
Меж нами шла упорная борьба.
Коварством часто разрешал я спор
И древний щит фамильного герба
Не раз мог треснуть, не снеся позор.
Но всё, же не всегда таким я был,
Ведь и любовь жила в душе моей:
Когда-то в детстве нежно я любил,
Я всех людей любил, любил людей…
Во цвете нежных отроческих дней
Был ни солдат я, а творец, поэт,
Я благородство воспевал Вандей,
Которых ненавидел целый свет.
Я упивался благодатью муз,
Я укреплял всегда, как только мог,
С посланницами бога свой союз,
Пока не вышел срок, не вышел срок…
Но вышел срок: в стране переворот -
Разбит в осколки королевский трон
И мой несчастный, обедневший род
Был тут же новой властью истреблён.
Увы, из рода ни одна семья
Не выжила, но я лишь выжить смог.
Смерть, голод и войну изведал я,
И ненавистью горькой я истёк.
Я взял фамильный дедовский клинок
И дом покинул. Ненависть свою
Уже тогда я обуздать не мог,
И я её растрачивал в бою.
Я разрушал деревни, города,
Мои бойцы рекою лили кровь.
С тех пор не вспоминал я никогда,
Ни дом, ни муз, ни детскую любовь.
Я полюбил войну, привык к войне,
И, хоть был всё же восстановлен трон,
Считал я, что король никто: в стране
Установился только мой закон.
Я жил, как герцог, как владетель жил.
Чего ни делал только я - бог весть,
Но я забыл, о главном я забыл,
Что у меня есть родовая честь.
Но вот возмездье - есть на свете Бог:
Для глаз моих Господин свет померк,
Я в западне, изломан мой эсток,
И в грудь мне смотрит вражеский фламберг.
Насквозь вошёл извилистый клинок.
Остановилась жизни круговерть.
Меня неслышно призывает Бог,
Даруя мне спасительную смерть…
На примере этого стихотворения можно выявить и некоторые другие ярко индивидуальные особенности данного творческого метода, одним из которых является многоплановость, многомерность и жизненная достоверность художественного изображения действительности. Стихотворение, приведённое выше, в тематическом и проблематическом плане можно рассматривать совершенно с различных точек зрения. Можно ли назвать это стихотворение философским? Да. Здесь лирический герой мучается вопросами о смысле жизни и смерти, о цене славы и богатства, о нравственном падении человека, попавшего в нечеловечески тяжелые обстоятельства. Можно ли считать, что это стихотворение принадлежит к военной лирике? Да, конечно. Здесь во многих местах описывается бой, оно начинается и кончается эпизодами единоборства. Это стихотворение в какой-то мере посвящено и роли поэта в обществе. Эта баллада может вполне быть причислена и к религиозной лирике, ведь во всех событиях, описанных в ней, зримо или не зримо присутствует Бог. Здесь описан не только человеческий мир, но и высшая сверхреальность, безраздельно правящая людьми. Здесь поднимается проблема патриотизма, грехопадения человека перед лицом смерти, одиночества, борьбы за существование, мучений совести и кары за грехи, взаимоотношений человека и Бога, человека и Дьявола, человека и человека. Здесь изображены шекспировские страсти; мир предстает перед читателем в своей целостности – со всеми своими радостями и горестями, надеждами, разочарованиями, смертью. В этом, пожалуй, заключается космизм творчества поэта, стремящегося увидеть в каждом конкретном факте объективной реальности всю глубину и все разнообразие проявлении Бога и Вселенной. Каждое стихотворение поэта – это картина Мира, изображающая Реальность во всей её полноте и широте: от рождения до смерти.
Стихотворение «Письмо с фронта» написано в реалистической манере, однако в нём тоже присутствуют элементы символоромантизма и космизма.
Письмо с фронта
Приветствую тебя письмом, родная!
Прости, что не писал, моя душа,-
Всё некогда. Моя передовая
Теперь лежит у края Сиваша.
В Турецкий вал вцепились мы и терцы.-
Он будет белым век, покуда есть
Ещё в живом, ещё в горячем сердце
У нас святая воинская честь!
Я - белый офицер, я - зол и молод!
Что тягость мне военных наших дней!
Готов я жизнь отдать, чтоб серп и молот
Не правили Россиею моей!
А впрочем, этот пафос тут излишен:
Тебе хочу писать я о другом -
О нежном цвете белоснежных вишен,
Что окружали наш старинный дом.
Хочу домой! Хочу в твои объятья!
Хочу дарить стихи тебе, цветы!
Мечтаю раз хоть триста повторять я,
Что прелесть замечательная ты!
Ах, милая, да если бы ты знала
Как я живу, тоскуя и любя!
Увы, тебя всегда мне не хватало,
И я всегда домысливал тебя.
Я вспоминал тебя, твою улыбку,
На шее блеск цепочки золотой,
И возникал в моём сознанье зыбком
Прекрасный и печальный образ твой.
Любимая, ведь я тебя уж ради
Оставил бы все битвы и бои,
Чтоб видеть лишь каштановые пряди
И очи изумрудные твои.
Я уходил на фронт ещё в пятнадцатом -
И вот уже пять лет я на войне.
Ты знаешь, наше фронтовое братство
Теперь изрядно надоело мне.
Но долг священен! Долг Я не нарушу!-
К тебе с передовой я не вернусь,
Пусть даже и дано мне скоро душу
Отдать за белокаменную Русь.
Писать кончаю: уж артподготовка
По нашим бьёт, окопы не щадя.
Ручаюсь трёхлинейною винтовкой,
Что больше жизни я люблю тебя!!!
Стихотворение «Письмо с фронта» также можно причислить сразу к нескольким жанрово-тематическим группам. Здесь поднимается тема патриотизма, любви и верности Отечеству и любимой женщине, самоотречения, подвижничества, жизни и смерти.
Образцовыми символоромантистскими стихотворениями в творчестве Павла Иванова-Остославского являются: «Уж ни болен ли я? Неужели… », «Когда я в ночи засыпаю… », «Я отказался от своей природы… », «За окнами движутся тени… », «Страшный сон ко мне приходит ночью… », «Ах какое же это блаженство… », «Белый воин», «Здесь край земного мирозданья… », «Не грусти в минуты трудные… », «Мерцает тусклый свет свечи… », «Уж в меня нынче демон вселился… », «Годен к походу я снова… », «Живу я среди белых льдин… », «Дракон» («День погас, и нет сомнений… »), «Когда по веленью жестокого рока… » и многие другие.
Время в творчестве Павла Иванова-Остославского предстаёт перед читателем, прежде всего, в облике Вечности. Вечность – одна из важнейших философских категорий, господствующая в поэзии автора безраздельно. У времени, по мнению поэта, нет ни начала, ни конца. Вечность, так же, как и Бог, благородство, красота, честь и любовь – не имеют никаких временных рамок: они всегда были, есть и будут.
Одним из важнейших мотивов творчества автора является мотив одиночества. Чтобы ни делал и где бы ни находился лирический герой поэта, он всегда одинок, он всегда чужд человеческому миру с его жестокими и бессмысленными обычаями, с его жаждой наживы, власти и сладострастия.
Яркой особенностью авторского стиля Павла Иванова-Остославского является «гранитность», под которой подразумевается системное единство формы и эмоционального наполнения поэтического произведения. Термин «гранитность» был определён самим поэтом. Под этим понятием он подразумевает непоколебимую цельность чувственного содержания и формы, все элементы которой связаны друг с другом и взаимообусловлены. Огромное значение придает автор «гранитности» синтаксических построений отдельных строф и стихотворения в целом. Поэт считает, что «писать нужно так, чтобы содержание было тонким и легким, как небесный огонь, а форма цельной и непоколебимой, как гранитная глыба». Только при соблюдении этих условий, по мнению Павла Иванова-Остославского, стихотворение будет по-настоящему гармоничным и красивым.
Большая, настоящая заслуга Павла Иванова-Остославского состоит в том, что он открыл новые эстетические горизонты в современной русской и русскоязычной поэзии Украины. Его яркие и тонкие стихи, исполненные художественной гармонии и нравственной глубины, заронили в души многих читателей веру в добро, красоту и справедливость. С помощью мистических приёмов поэт изобразил совершенно реальные события, жизненные, правдивые коллизии, которые поражают своей целостностью, эмоциональной яркостью, исповедальностью и убедительностью.
Эстетический идеал Павла Иванова-Остославского замешан на аристократизме, утонченности, благородстве, жертвенности, мужественности, подвижничестве. В своём творчестве поэт всегда стремится ответить на вопросы, что есть красиво, а что уродливо, нравственно и безнравственно, истинно и ложно. Одним из важнейших качеств его произведений является философичность. Павел Иванов-Остославский – это, прежде всего, поэт-мыслитель, чьё духовное зрение обращено к Богу, к его великим, прекрасным и непостижимым тайнам, к которым дотронуться позволено только настоящему поэту.
Людмила Самусёнок, литературовед.
1. Цитата из Александра Блока.
Рыцарь пера
Иванов-Остославский Павел Игоревич – поэт, историк-краевед, журналист. Родился 12 января 1978 года в Херсоне, образование высшее-гуманитарное. Является руководителем Херсонских областных филиалов Международной ассоциации русскоязычных литераторов и Союза писателей Юга и Востока Украины. С 2005 года – лауреат Первого Всеукраинского литературного конкурса «Пушкинское кольцо» в номинации «За аристократизм творчества», с 2006 года – лауреат Международной литературной премии имени Николая Гумилева за поэтический сборник Святилище огня. Автор поэтических сборников Святилище огня, Ты и Я, Избранные произведения; редактор литературного альманаха «Млечный Путь». Как поэт публиковался в газетах и журналах «Московский Вестник», «Русское Просвещение», «Отражение», «Кафедра» и др. Его поэзия широко представлена в Интернете.
Павел Иванов-Остославский – поэт-символист. Принадлежит к классической литературной школе. Считает, что каждый художник в своем творчестве должен гармонично сочетать традиционность и новаторство. В нашу неспокойную эпоху, когда распалась связь времен и поколений, обязанность человека искусства – уверен поэт – защитить традиционные нравственные, культурные, и эстетические ценности. Это означает, что автор должен не слепо копировать устоявшиеся правила и законы искусства, а развивать классическую традицию, защищая ее от андеграунда и привнося в нее элементы здорового развития и естественной эволюции. Традиционная культура, несущая людям образцы истинной духовности, утонченности и благородства, сейчас как никогда находится под угрозой забвения и поругания, именно поэтому Павел Иванов-Остославский защищает в своем творчестве ее высокие божественные святыни.
В поэзии Павла Иванова-Остославского отразились взгляды, интересы и чаяния представителей наиболее консервативной части современного общества. В своих стихотворениях поэт часто обращается к реалиям и явлениям далекого прошлого. Изображая исторические события, поэт противопоставляет нравственный идеал «Старого Мира» – благородство, честь, достоинство, милосердие, воинскую доблесть и подвижничество – современным ценностям буржуазного общества: жажде материального обогащения и презрению к человеческой личности.
В лирике данного автора необычно сочетается эстетический идеал «Серебряного века» русской поэзии с новаторским взглядом на некоторые темы и проблемы, волнующие людей во всех странах и во все времена. Свежо и проникновенно звучит тема патриотизма, долга и верности в стихотворениях, посвященных Белой Гвардии. Тема Вселенской любви и милосердия поднимается в стихах о животных: о домашних питомцах – котах и собаках, сопровождающих поэта всю его жизнь.
Необычность творчества Павла Иванова-Остославского состоит в том, что подавляющее большинство его стихотворений было написано еще в юности, когда с поэзией «Серебряного века» он еще не был основательно знаком. К своему эстетическому идеалу он пришел в основном сам, хотя на его поэзию безусловно повлияли такие классики русской литературы, как Михаил Лермонтов, Александр Блок, Марина Цветаева, Анна Ахматова и Николай Гумилев.
Поэзия Павла Иванова-Остославского является прекрасным примером высокой художественности, требовательности к слову и мастерства. Павел Иванов-Остославский по праву пользуется авторитетом в творческой среде, многие представители которой его считают одним из лучших поэтов современной Украины. И недаром, к литературному творчеству данный автор относится, как рыцари во времена средневековья относились к прекрасным дамам: трепетно и чутко. Он – рыцарь пера.
Наталья Ильина, поэтесса и художница.
10.09.2007.
Последний отблеск Серебряного Века
Сейчас на Украине возникла и сформировалась плеяда исключительно бездарных и воинственно настроенных по отношению к классическому искусству «литераторов». Андрухович, Забужко, Матиос, Бажан и прочие «продвинутые» бумагомаратели льют неиссякаемыми потоками на головы своих читателей литературные помои, состоящие из пошлости, серости, лжи, хамства и галицкого фашизма. В современной украинской литературе господствуют воинствующие хамы, обладающие псевдо-художественным вкусом и интеллектом на уровне деревенского жлобья и городского пролетариата. Они оболванивают народ, прививая ему извращенные представления об искусстве. Однако, не все украинские писатели занимаются моральным и эстетическим уродованием «маленького» украинца. Есть на Украине и талантливые авторы, которые по масштабу своего дарования вполне могли бы сравниться с поэтами русского серебряного века. Одним из таких художников слова является известный русский поэт Украины Павел Иванов-Остославский.
Данный автор - это тончайший лирик, показавший в своих стихах благородство человеческих отношений и поднявший в поэзии женщину на высоту, не знаемую современной украинской литературой.
Ты для меня теперь явилась
Любимой, Музой и Сестрой-
О, сколько душ соединилось
В твоем лице, в тебе одной!
Веленью Божьему подвластна,
Всегда любить обречена,
Ты утонченна и прекрасна,
Как византийская княжна.
В тебе заложена троичность,
И тут уж как ни посмотри,
Хотя одна ты только личность,
Но для меня ты целых три.
Когда твой взгляд, умен и тонок,
Улыбкой нежной просветлен,
Я весь ликую, как ребенок,
Я трижды счастлив и влюблен.
Я становлюсь, с тобой повздоря
Мрачнее, чем затменье дня,
Как будто бы тройное горе
Случилось в жизни у меня.
Я, от стыда изнемогая,
Себя раскаяньем душу,
Затем, что я тобой, родная
Теперь уж трижды дорожу!
Лирическое Альтер эго Павла Иванова-Остославского – это воин Добра и Света, защищающий святые для себя идеалы до победы или до смерти. Особенно ярко принцип «победить или умереть» проявился в первом сборнике стихов Павла Иванова-Остославского «Святилище огня». Лирический герой «Святилища огня», попадая в различные тяжелые жизненные обстоятельства, проявляет суровую твердость в отстаивании идеалов добра, любви к людям, милосердия, чести, справедливости. Он готов на самопожертвование ради того, чтобы Божий Промысел восторжествовал среди людей.
Входим в разрушенный город ночной.
Нет ни людей в нем, ни даже собак,
Вьюга лишь воем тревожит покой
Вымерших улиц, закованных в мрак.
Наших коней топот в черных стенах
Эхом зловещим и жутким звучит,
В такт дребезжат ему окна в домах,
Вьюга-волчица зловеще скулит.
Скоро покинем мы город ночной,
Скоро уйдём мы отсюда туда,
Где предстоит нам упорнейший бой,
Где кровь польётся рекой, как вода.
Труден наш путь, но из нас ни один
Не задрожит перед смерти лицом -
Каждый из нас офицер, дворянин,
Каждый из нас не бывал подлецом.
За православие, Русь и царя
Смело и гордо пойдём мы на смерть -
Нас упокоит родная земля,
Пухом нам станет родимая твердь.
Мы покидаем обугленный мглой
Город, где нет ни людей, ни собак,
Где только вьюга тревожит покой
Вымерших улиц, закованных в мрак.
Многие стихи Павла Иванова-Остославского, написанные в юности, являются исключительно мудрыми. Нравственная и эмоциональная глубина его поэзии отмечена многими образованными и известными людьми в современной литературе. Зрелостью стихов данного автора (многие из которых были написаны в 19-летнем возрасте(!) восторгаются, например, писатель Андрей Курков, экс-предводитель Российского Дворянского Собрания, князь Андрей Кириллович Голицын и литературный критик, графиня Александра Николаевна Доррер.
По мотивам романа Михаила Булгакова
«Белая Гвардия». Написано от имени Турбинных.
Январь приходил белоснежный,
В ночь хлопья крутил на ветру.
Наш город был чёрный и грешный,
Но белым оделся к утру.
И пушки уже не гремели
На улицах и площадях,
Уже пулеметные трели
В цвет крови не красили прах.
Горели рассветные зори,
Пурпурный объяв небосвод.
Мы думали счастие вскоре
В наш дом непременно придёт.
Но снова на улицах стоны
И трупы в сугробах опять -
К нам красных пришли батальоны,
Сражаясь за каждую пять.
Помчалась ужасная слава
Об обысках-казнях окрест
И к нам как-то ночью облава
Вломилась содеять арест.
В луне свет мерцал перламутром,
Солдаты вели нас во тьму,
И встретить ближайшее утро
Уже не пришлось никому…
Художественный мир Павла Иванова-Остославского сказочен и многомерен. Его символистские стихи уводят читателя из реальной жизни в потусторонние измерения, наполненные волшебством, фантасмагорией, чудесами.
День погас, и нет сомнений,
Что теперь уж до утра
Странных перевоплощений
На земле пришла пора.
Зеркало стоит у двери -
Посмотрюсь, чертям назло,
Вот он я, в огромной мере
Перешедший за стекло.
И, обратно отраженный,
Наяву вдруг вижу сон:
За спиной моей червленый
Появляется дракон.
Он летит во мраке ночи,
Крылья пламени красней
Средь зеркальных средоточий
Отраженных плоскостей.
Подлетел ко мне он сзади,
И во тьме взметнулась жуть,
И волос бесцветных пряди
На мою упали грудь.
Вдруг проснулся: солнце блещет,
Ярок молодой рассвет -
Глядь, а в зеркале трепещет
Трещиной разъятый свет.
В потусторонних мирах душа автора соприкасается с душами представителей русской аристократии, погибших в годы большевистского лихолетья. Павел Иванов-Остославский как поэт призван по средствам художественности быть выразителем воли, чаяний и интересов дворянства и интеллигенции на суде мировой истории.
Лики степей
Здесь край земного мирозданья -
Здесь грани стёрты: явь иль сон?
Здесь древние живут преданья
Забытых кочевых племён.
Здесь всё не просто, не случайно -
Проснётся лишь заря едва,
И вот о чём-то древнем, тайном
С курганом шепчется трава.
Тут ветер грёзы навевает,
Загадок и поверий полн,
Тут ночь и день согласно тают,
Как тени черноморских волн.
Тут к путникам приходят силы
И тут им часто суждено
Увидеть старые могилы,
С крестами павшими давно.
Могилы - храмы наваждений,
В них отзвуки молитв и снов,
В них офицеров белых тени
И души белых юнкеров.
Те души - всё ещё живые
И тени - всё ещё черны.
Они в степи в часы ночные
Блуждают, как немые сны.
С природой воедино слившись,
И превозмогши смерть и прах,
Живут, то в ветер превратившись,
Грустящий по ночам в степях,
А то, вдруг расчехливши стяги,
Сверкая золотом погон,
Они идут в туманном мраке,
Преодолевши грань времён.
Они теперь, как прежде вместе.
И в тусклом зареве луны
Они несут знамёна чести -
Знамёна призрачной страны.
Спокойны, благородны лица,
Фигуры, статны и стройны:
Они, как стража на границе,
Как в ночь желаннейшие сны.
Но лишь в степи засеребрится
Восток, они уходят прочь,
Уходят, чтобы возвратиться
На землю в будущую ночь.
По мнению Павла Иванова-Остославского хороший поэт – это в первую очередь хороший контактёр с Богом. Поэт – это священнослужитель слова. Его призвание – по средствам искусства слова приобщать людей к Божьей Истине, знакомить читателей с потусторонними мирами, где безраздельно и вечно властвуют Любовь, Красота и Благородство.
Павел Иванов-Остославский является основоположником монархического символизма в современной русскоязычной литературе (так называемого, символоромантизма). Для профессиональных литературоведов, особенно обладающих филологическими научными степенями, не секрет, что русский символизм рубежа XIX-XX веков был «левым» по своей социально-политической направленности. Сам Александр Блок приветствовал революцию и во многом ратовал в своих поэтических произведениях за свержения «Самодержавия». К «левому» символизму принадлежал Валерий Брюсов, а так же французские символисты Шарль Бодлер, Артюр Рембо, Поль Верлен. Среди русских символистов отличались правыми взглядами только Иннокентий Анненский и Зинаида Гиппиус, однако их социально-политические взгляды в стихотворных произведениям практически не отражены. Первым русским поэтом, твердо ставшим на позиции национального монархического символизма, является Павел Иванов-Остославский.
Данный автор в своих стихах непреклонно отстаивает традиции русского классического искусства и российской государственности. В наше время, когда особенно активны всякие оголтело-бесноватые представители андеграунда, готовые оплевать и заулюлюкать настоящую возвышенную поэзию, когда Галицкие фашисты и ccовцы бессовестно шельмуют память русских воинов-освободителей, защитивших Украину от нацизма во время Великой Отечественной войны, поэзия Павла Иванова-Остославского приобретает особую, непреходящую ценность.
Во многих своих стихах Павел Иванов-Остославский призывает читателя вернуться к истокам русской государственности и культуры. Революции 1917 года, гражданская война, ленинско-сталинский террор уничтожили в нашей стране носителей высокой русской культуры, впитавших с «молоком матери» такие непреходящие человеческие, добродетели, как порядочность, благородство, честь, аристократизм, милосердие, изящный художественный вкус, вера в Бога и в Добро, уважение к женщине, к родителям, к предкам. Автор призывает вернутся к этим священным для каждого доброго человека, гуманистическим ценностям.
Ольге Ивановне Остославской - прабабушке
Уж в меня нынче демон вселился -
Все предметы мне странно чудны,
Я теперь понимать разучился
Совершенно, где явь, а где сны.
Целый день я слоняюсь по дому:
То пройдусь, то, шальной, пробегу,
Мне ведь издревле всё здесь знакомо,
Хоть узнать ничего не могу.
И когда прохожу по гостиной,
Становлюсь вдруг я сам, как ни свой,-
Снова вижу я в раме старинной
Чудный лик госпожи молодой.
И с портрета взирают их милость:
Десять рыцарей - десять вельмож.
Как же мило она поместилась
На холсте среди сталей и кож!
Стану их имена прославлять я
Поэтически хоть до одра -
Это предки мои - это братья
Меж собою и с ними сестра.
О, прабабушка! В Вас воспитали
Грациозную стать лебедей.
Вы, как фея из сказочной дали,
Как принцесса из рыцарских дней.
Восхищаться я снова и снова
Буду Вами не дни, а века -
Вот моё Вам приветное слово,
Что восславит Вас наверняка.
В жанровом отношении Павел Иванов-Остославский является автором исключительно широким. Его перу принадлежат стихи о любви, о поэтах и поэзии, о животных, пейзажная лирика, философская и религиозная лирика, патриотическая поэзия. У данного автора встречаются стихи, написанные на стыке жанров. Вот любовно-философско-религиозное стихотворение:
Смейтесь ангелы Господни,
Плачьте бесы Сатаны,-
Я ушел из Преисподней-
Люциферовой страны.
Долго пробыл я в геенне.
Там не сладко было мне -
Жгли меня там злые тени
В вечном адовом огне.
Снова я живу на свете,
Только вот средь бела дня,
Встретив, женщины и дети
Сторонятся все ж меня.
И за мною тени взглядов
Их летят: как им претит,
Как страшит их жуткий, адов
Мой потусторонний вид!
Но, любовь взвалив на плечи,
Одолев законы зла,
Ты одна со мною встречи
Ищешь, дивна и светла.
От тебя едва ли скрою,
Что дела мои и сны
Дышат лишь одной тобою,
Лишь тобой вдохновлены.
Ты, толпе не веря, странной,
На нее уж не греши.
Ей – толпе - моей туманной
Не понять во век души.
Стихи Павла Иванова-Остославского написаны на обнаженном нерве. В них много страданий, любви, самопожертвования. В основе его стихотворений-баллад лежат человеческие судьбы. Одним из важнейших мотивов творчества данного автора является мотив боли, переполняющей человеческие души в минуты страданий, но отступающей перед велением долга и чести. Если о ком-то из современных украинских писателей и можно сказать, что он «чувства добрые лирой пробуждает», так в первую очередь о Павле Иванове-Остославском, который, по мнению многих современных талантливых и высококультурных представителей общественности является последним в наше время отблеском серебряного века.
06.10.2008. Наталья Ильина, поэтесса и художница.
Наташа
Херсон полюбил бы я только за то, что лес там посажен сосновый! Эта фраза пришла мне на ум недавно, когда я навестил хвойный бор.
Собственно говоря, лес у нас сосновый посажен не в Херсоне, а под Цурюпинском, но это не суть важно. Всё равно находится он на территории Херсонской области, притом весьма близко от областного центра.
На днях, освободившись от городской суеты, ездил я в хвойный лес. Правда, надо сказать, ездил не один, а с товарищем - с известным Херсонским бардом Андреем Подберезиным. Сели мы сначала на центральном рынке на автобус «Херсон-Цуюпинск-Хуторище». Потом на нём направились к Цурюпинску. Дорога прошла по восточному микрорайону, потом по Антоновскому мосту, потом по городу Цурюпинску. Добравшись до нужной нам остановку, мы сошли с автобуса и отправились пешком к лесу. Сначала дорога проходила по городским улицам, потом она свернула к лесопилке и симпатичным трёхэтажным особнячкам. Дальше наш путь прошёл по узкой тропинке, поросшей со всех сторон непроходимым акациевым кустарником, весьма густым и колючим. Кое-где в этом кустарнике росли огромные разлапистые сосны. Потом мы прошли ещё немного, и вот акация кончалась, и начался настоящий сосновый бор. Песчаные кучугуры, на которых посажен лес, плавными и высокими гребнями, словно морские волны, шли со всех сторон. Приятный запах хвои лился на нас отовсюду. Повсюду росли сосны самых необычных форм. Были среди них и ровные, как корабельные мачты, идущие строго вверх – к небесам, были и кривые, но густые и, как бы, шаровидные. Некоторые напоминали своими голыми стволами и пышными вершинами, кедры. Какие же они все разные – эти сосны… как люди… Мы нашли уютную полянку и сделали там привал. Любая, даже самая простая пища, кажется втройне вкусной, если ты поглощаешь её в хвойном лесу. Полторы буханки хлеба, пачка масла и с десяток куриных яиц совершенно незаметно исчезли с куртки, ставшей для нас обеденным столом. Все они осели в наших желудках, ничуть не утолив нашего поистине звериного лесного голода. Мы радовались необыкновенной свободе и простору, которые открылись для нас в лесу. Хочешь, иди по этой тропинке, а хочешь по той. Можно прислониться к толстой разлапистой сосне, а можно погладить рукой ещё молоденькое реденькое деревце, кажущееся рядом с огромные пятидесятилетними соснами, маленьким ребенком.
- Вот бы поселиться в лесу,- сказал Андрей!
- Точно,- подхватил я,- поставить бы здесь сруб и осесть навсегда, уйдя от мира людей в зелёное грибное пахучее хвойной прелью и свободой царство…
В таких местах мысли обо всём трагическом и тяжелом уходят сами собой. Хочется думать о прекрасном и возвышенном…
Наступал вечер. Из леса уходить не хотелось. Но не заночевать же там? Рискуя пропустить последний автобус на Херсон, мы гуляли среди сосен, как говорится, «до упора». Но настало время уходить. Я подошёл к одной не очень высокой, но красивой, стройной сосёнке и погладил её тёплую серовато-коричневатую кору. Она дыхнула на меня терпким духом, своими целебными, хотя и не заметными для невооружённого глаза фитонцидами.
- Может быть, эта сосна,- сказал я своему спутнику,- это какая-нибудь заколдованная прекрасная принцесса, ждущая здесь в облике хвойного дерева своего принца на белом коне?
- Наверное,- сказал Андрей с едва уловимой иронией и грустью,- здесь много таких «принцесс» и уж эти-то красавицы точно никогда не придадут и не ударят ножом в спину своего мужчину…
- Да,- кажется и, не слыша собеседника, задумавшись о чём-то, ответил я.
Эту, самую стройную и самую густую сосёнку, какая только была в окрестностях, я хотел назвать женским именем, живущим в моём сердце многие годы… Но как отыскать в огромном лесу именно эту сосёнку в следующий раз… А вдруг с деревом, получившим от меня женское имя, в следующий мой приход в лес я не встречусь? Чтобы не испытать по этому поводу разочарования, я привязал пеньковой верёвочкой к понравившейся мне сосне обрывок газеты с написанным на ним именем «Наташа»…
Мы пришли на остановку. Через некоторое время показался автобус. Мы сели в него и уже минут через пятьдесят были дома.
Прогулка на свежем воздухе в лесу подействовала на меня в прямом смысле слова «сногсшибательно». Я по приходу домой сразу поел и минут через пятнадцать лёг спать. Сон мой был крепок, как никогда. Сновидений практически не было. Только под утро мне приснилась стройная и густая сосёнка, которая грела мою ладонь своим особенным древесным теплом и дышала мне в лицо терпким запахам хвои. На эту-то сосёнку, будучи в лесу, и повесил я маленький листочек бумаги с таким далёким, почти забытым, но бесконечно родным именем… Наташа…
22.04.2011. Павел Иванов-Остославский.
Павел Иванов-Остославский
СЕМЬЯ ОСТОСЛАВСКИХ
(историко-фантастический роман)
Начато 23.04.2011. Херсон. Украина.
В основу романа положены фантастические измышления автора, чья фантазия не была сдерживаема решительно ничем и ни кем, а так же архивные документы, воспоминания современников, семейные легенды и предания, анализ и сопоставление фактов. Данный роман является монументом из вербального стройматериала, поставленным на могиле предков автора, память о коих всегда будет для него священна.
Предисловие
Родина моя – Херсонщина – в высшей степени благодатный край. Находящийся в самом центре Новороссии, примыкающий к Черному и Азовскому морям, имеющий множество теплых рек и речушек, издревле этот край был заселен различными народами. Киммерийцы, скифы, сарматы и готы, кипчаки, половцы и татары и многие-многие народы, чьи имена являются не столь громкими или даже вовсе забытыми, жили когда-то в этих местах. У нас не бывает природных катаклизмов. Нет у нас ни оползней, ни цунами, ни сколько-нибудь чувствительных землетрясений, наводнений, засух, и смерчей. У нас сильные ветра, но сильные ветра – не ураганы, они не мешают заниматься сельским хозяйством и не рушат строения. На Херсонщина мягкий, теплый климат, плодородные почвы. На Украине существует не много мест, где природные условия ещё лучше, чем у нас. В нашем краю есть всё для спокойной, сытой и, не побоюсь сказать, счастливой жизни. Единственная наша беда, которая зачастую сводит на нет все природные блага, это власть. Власть человека над человеком – самое, быть может, страшное изобретение людское. И всё же, как ни воспеть нашу прекрасную землю? Наш город – Херсон,- о котором часто и говорят много плохого, но который сам не виноват в своих бедах. Сам Херсон мог бы благоденствовать, если бы не инородцы, представители Воинствующего Хама, и алчные дельцы, правящие им со времён установления «независимости» Украины. Да разве беды нашего уютного города начались двадцать лет тому назад? Нет, и при советской власти было много чего сделано не по-человечески, особенно во времена её установления. А впрочем, бывало разное…
Наш город видел добро от его основателей и строителей. Были славные градоначальники, которые заботились о нём и его гражданах и в более поздние времена. Вот о таких радетелях, пекущихся о благе нашего города, и пойдёт далее речь.
Часть первая.
Глава первая.
Иван Семёнович Остославский – самый почитаемый представитель рода Остославских – родился в патриархальном губернском городе Херсоне, расположенном совсем недалеко от тёплого Чёрного моря. Произошло это в 1811 году. Всего каких-то лет двадцать тому назад свершились славные воинские победы Екатерининской эпохи. Блестящее время Екатерины Великой отгремело своими пушками, отблестело золотыми эполетами и аксельбантами героев русско-турецких войн, отшумело знаменами полков, защитивших русские интересы в Европе и Азии во второй половине XVIII века. Прямо не принадлежа к этому славному времени, всё-таки косвенно он был его частью. Его предки участвовали в создании и укреплении тогдашней России самым непосредственным образом. Обстоятельства его рождения были таковы, что был он незаконнорожденным сыном Андрея Ивановича Ухтомского, поручика инженерных войск, бывшего в Херсоне по важной казённой надобности. Навестив Херсон, Император Александр Благословенный поручил генералу инженерных войск Августину де Бетанкур и Молину возвести в городе новую пристань и набережную, составив перед этим проект на Высочайшее Имя. Из разных губерний России Бетанкур и Молина вытребовал себе в помощники лучших военных инженеров. Одним из них был Андрей Иванович Ухтомский. В нашем городе молодой инженер-поручик провёл несколько месяцев. Всё это время он жил в доме Остославских. Не желая взять ночлег в крепости, в которой он мог остановиться как офицер, выполняющий казённое поручение, он нашел весьма приличную комнату в доме протоиерея Семёона Ивановича Остославского и матушки его Екатерины. В почтенной и набожной семье Остославских росла единственная дочь Ольга, которой тогда было только семнадцать лет. Будучи отменным красавцем, молодой поручик сразу влюбил в себя юное, неопытное девичье сердце. Андрей Иванович имел мужественную и гордую внешность: пышная чёрная шевелюра, тонкие бакенбарды и острые «стоячие» усы, какие обычно носят гусары, делали его молодым человеком, против которого навряд устояло бы большинство провинциальных девиц. К тому же, он прилично играл на клавикордах, которые имелись в доме батюшки Семеона, благодаря большому пристрастию к музыке его жены. Андрею Ивановичу было тем легче взять штурмом сердце Херсонской красавицы, что до того она никогда не имела опыта общения с мужчинами, но чувствовала уже свою зрелость. Её воображение было пленено его совершенной уверенностью в себе и умением держать себя с прекрасным полом. Эти качества были так присущи заезжему франту. Одним словом, запал он ей в сердце, да и всё тут. Через три или четыре месяца поручик уехал в Нижний Новгород, где была его семья. Скажем пару слов о родителях этого бравого молодого человека. Его отец – князь Иван Михайлович Ухтомский, Нижегородский губернатор, действительный статский советник и кавалер – был тогда ещё довольно не старым человеком. В том году – 1809-м – было ему только пятьдесят лет. В таком возрасте имел он одного внука – маленького Михаила, родившегося всего пару месяцев назад. Этот внук был сыном Андрея Ивановича. Увы, но Андрей Иванович являлся тогда уже женатым человеком. Был у него один грешок: любил женщин до самозабвения, а впрочем, они его тоже любили. Оленьке Остославский молодой поручик, конечно, не сказал, что был женат. Да кто ж говорит девушке о наличии жены и ребёнка, находясь в далёком путешествии по чужим местам? Пожалуй, дорогой мой читатель, и я бы не сказал. О чём только не утаишь при виде юного женского существа, размякшего перед тобой от любви и восхищения твоей светозарной личностью? На какие только ухищрения не пойдёшь, желая урвать у капризной Фортуны хотя бы несколько беззаботных и счастливых деньков? Вот так же поступил и Андрей Иванович. Он отнюдь не был ангелом. Любил он, и в картишки перекинутся, и отдать дань богу Вакху, пропустив пару-тройку бутылок хорошего цимлянского, любил и приволокнуться. Да, кто ж не любит?
К чести молодого князя Ухтомского надо сказать, что он не играл девичьим сердцем, что прикипел он душой к юной прелестнице из далёкого для него Новороссийского города. А впрочем, в сердце его сосуществовали разные чувства. Он, пожалуй, любил Оленьку, но как-то несколько с жалостью и снисхождением. Он понимал, что быть тайной возлюбленной женатого мужчины – это для неопытной девушки незавидная судьбина. Андрей Иванович приезжал в дом Остославских ещё четыре раза. В последний свой приезд поздней осенью 1810 года он узнал новость, заставившую его, можно сказать, врасплох. Ольга сообщила ему, что у них будет дитятя. – Что же делать,- сам себе говорил молодой князь? Я бросить жену не могу, потому и на Ольге не могу жениться. Моя Сашенька получит удар, если узнает о чём. Ну и в ситуацию же я влип…
Ситуация, вообще говоря, действительно была прескверная. Андрей Иванович был женат на Александре Фёдоровне Толстой. Толстые знатный и могущественный род, с которым его отец был в тесном соприкосновении по службе. Обидеть их разводом с Александрой и женитьбой на поповской дочери было бы верхом неблагодарности и непрактичности. Да и отец молодого князя несомненно прейдет в ярость, если узнает обо всей этой истории. Сын губернатора должен быть чист. Да и что сказало бы общество на такой вот нечаянный одюлтер? Словом, Андрей Иванович решил больше не появляться в доме батюшки Семёона.
К слову сказать, отец Семеон в силу своей природной невнимательности и безмерной любви к дочери не замечал, а может быть, и не хотел замечать изменений, произошедших в облике Оленьки. Её беременность почти не была заметна, а впрочем, чуткое отцовское сердце должно было нашептать ему о случившихся переменах в облике дочери. Как бы там ни было, но батюшка Семеон бранить кровиночку свою не стал. Родители беременность от людей скрыли, отправив дочь в дальнюю деревню, под покровительство старой и одинокой тётки. Под конец апреля 1811 года родился у девицы Ольги Семёновой дочери Остославский младенец, получивший при крещении имя Иван и отчество по деду Семенович. Фамилия же ему тоже досталась из материнского рода - Остославский.
Глава вторая.
Андрей Иванович Ухтомский ни свою гражданскую жену, ни своего сына больше не навещал. Вскоре выйдя в отставку, он поселился в своём имении под Ярославлем и посвятил себя всецело хозяйству. Отечественная война 1812 года заставила отставного офицера попроситься обратно в армию. Его взяли. Недалеко от Малоярославца его инженерный обоз был настигнут польскими уланами. Молодой князь принял бой. Стрелял из пистолетов, рубил неприятеля саперным тесаком, уварачивался от ударов противника, отступал, хитрил и вновь наступал… Под конец неприятельской атаки, застрелив нескольких всадников, был ранен сам. Отступающие русские солдаты подобрали его едва живого. Попав к лекарю какого-то пехотного полка, Андрей Иванович был приведён в чувства и накрепко перевязан. После ранения князь в свою часть больше не вернулся. Он был отправлен на излечение в имение. Когда свежий воздух, обильная еда и покой поставили его на ноги, русская армия уже громила французов на самой границе Российской Империи. Участвовать в заграничном походе для раненых и увечных не было особой нужды. Второй раз после отставки его в армию не пустили. Только из газет Андрей Иванович узнал, как наша доблестная армия громила врага на Германских землях, вторгалась в пределы Франции и брала Париж.
Да, были времена тогда, что и говорить. Тогда – в XVIII и XIX веках - наша страна приводила к власти своих ставленников в Европе. Король Франции Людовик 18-й и король Польши Понятовский были посажены на свои троны Российскими императорами. В Германских княжествах во времена заграничного похода против Наполеона, тоже хозяйничала Россия. Скажите, читатель, разве не будоражит Ваше воображение тогдашнее наше мировое могущество? Мы управляли Европой так, что «ни одна пушка без нашего дозволения выпалить не смела», как говаривал канцлер, князь Безбородко; мы были в трёх частях света – в Европе, Азии и Северной Америке; мы кормили своим хлебом полмира. А что же теперь? А теперь мы, как бродяги или бомжи, вечно просим подаяние у МВФ. Пытаемся вступить в международную торговую организацию на кабальных условиях, лезем в Евросоюз, хотя точно знаем, что нас там никто не ждёт. Франция и Италия опять восстанавливают свои границы, Британия в Евросоюз вступать даже и не собирается. Одни мы туда лезем, да ещё три Прибалтийские республики бывшего СССР. Нам Запад привил чувство ущербности, вины и неполноценности перед Европой и Америкой. Нас Запад считает быдлом, а мы и рады перед ним пресмыкаться. Так происходит потому, что наш народ не знает своей подлинной истории и не чувствует своего подлинного величия и силы. Украинцы всегда были батраками. Русские же – не такие. Это в истинном смысле слова имперский народ. Русские будут или управлять полумиром или погибнут, но они никогда не превратятся в каких-нибудь жалких бельгийцев или ещё более жалких латышей, которые готовы согласиться на роль Европейских холуёв, только бы их, наконец, впустили в переднюю богатого дома под названием Европа. Они там будут лакеями, лишь бы жить поближе к барину. Что же о них можно сказать? Одно слово: рабы…
У Андрея Ивановича Ухтомского и законной супруги его Александры Фёдоровны народилось шестнадцать человек детей: кроме Михаила – самого старшего – ещё Фёдор, Александр, Маргарита, Прасковья, Дарья, Наталья, Анна, Дмитрий Михаил, Константин, Сергей, Леонид, Виктор, Владимир, Маргарита. Многие из них умерли ещё во младенчестве. Только о Михаиле-старшем и о Дарье известно, что ушли они в мир иной уже в зрелые годы.
Князь Андрей Иванович в своём имении на Ярославщине Петровка-Дальняя осел после своего ранения окончательно и бесповоротно. Большой барский дом, находившийся в имении, представлял собой местами одноэтажное, местами двухэтажное строение. Там было более двадцати комнат, предназначавшихся совершенно для разных целей, был и большой просторный зал в два света. Поскольку многолюдные праздництва там давно уже не проводились, хозяин сделал из него зимний сад. У хозяина дома имелся собственный кабинет, довольно большой, увешенный кавалерийскими саблями, медвежьими шкурами и картинами, на которых изображались предки Ухтомских. А предки их были более чем многочисленны и известны в истории. Со стен различных комнат то тут, то там глядели сурово и недоверчиво тёмные лики генералов, камергеров, окольничих, воевод и дворян московских. Были среди этих древних выцветших портретов и князья Ярославичи, Всеволодовичи, Владимирские, Ростовские, Белозерские, Карголомские – словом все те, без которых генеалогическое древо Андрея Ивановича Ухтомского было представить себе совершенно невозможно. В большой и светлой столовой висели лесные пейзажи с разлапистыми, густыми соснами, лёгкими ротондами и голубыми ручьями, текущими с туманных заснеженных гор в уютную тихую долину. Была в доме, конечно же, и библиотека. Книги, пылящиеся там, на полках, представляли собой собрание самых различных изданий. Всё это бумажное обилие напоминало сборную солянку. Произведения Сократа, Платона и Аристотеля соседствовали с Дидро и Руссо, рядом стояли книги, сочинённые модной тогда мадам де Сталь, были тома Ломоносова, Кантемира, Тредиаковского, Дмитриева, ну и, конечно, Василия Андреевича Жуковского. Стихи Жуковского хозяину дома особенно нравились своей чистотой и напевностью. Бывало даже, что Андрей Иванович во время острых приступов безделья и праздности намурлыкивал на гитаре на элегии любимого своего поэта какие-то простенькие мотивчики.
Молодой князь и Оленька Остославская писали друг другу письма. Эти послания были полны любовного томления и разных глупостей и вздорностей, которые так присущи влюблённым и молодым людям. У меня сохранилось несколько таких писем. Как славно, всё-таки, что некоторые люди хранят как зеницу ока старинные свидетельства жизни их предков. Кто чтит своё прошлое, тот имеет будущее, кто благоговейно относится к своим предкам, тот вправе рассчитывать на благоговейное отношение потомков. Это давно было замечено разными мудрецами. Разве нет?
Так вот, письма. Те, что дошли до меня – это кусок, вырванный откуда-то из средины переписки Андрея Ивановича и Оленьки. Бог весть, что было в предыдущих посланиях и что было в последующих. Могу только сказать, что эти словесные памятники их отношений мне дороги до чрезвычайности.
Милостивая Государыня Ольга Семёновна!
Я очень благодарен Вам за теплоту, нежность и искренность, которыми Вы окружаете меня. Я действительно очень одинок: все мои многочисленные друзья, сослуживцы и прочие люди, составлявшие когда-то круг моего общения и мои привязанности, далеко в прошлом… Трагические события Наполеоновской компании наложили тяжелый отпечаток на мою душу, надломили здоровье… Возможно, я кажусь Вам жизнерадостным и полным физических и душевных сил человеком. Я действительно таким был… когда-то, очень давно…
Вы пишите о том, что мы с Вами находимся на разных ступенях времени… Думаю, что это не так. Наше с Вами родство душ этому подтверждение…Я всегда был особенно близок с людьми, которые были значительно моложе меня. Так что пусть Ваша юность и неопытность не станут для Вашего сердца поводом печалиться. Мое мироощущение в эмоциональном плане всегда было зрелым, серьезным, как бы «вязким», хотя жизненного опыта, конечно, не хватало, но тем скорее я привязывался к юным душам.
Вы часто обрываете фразы на полуслове. Видимо, Вам хочется написать мне гораздо больше, в чем-то открыть душу, но Вы всякий раз спохватываетесь, понимая, что быть в откровенной переписке не совсем удобно для девушки. Помните ли Вы наши встречи? Они, а так же и наша любовь являются залогом и будущих близких отношений.
Ваш, князь Ухтомский.
Милостивый Государь Андрей Иванович!
Спасибо за ваше письмо. Я читала его с улыбкой, действительно приятно было читать Ваши слова. А открывала с волнением, сама удивилась. Как бы Вам передать, что я испытываю, когда держу в руках Ваши письма? Вот, если бы где-то в большом зале стоял огромный букет самых красивых роз. Все люди, которые там находятся в этот момент, любовались бы им, вдыхали аромат. Я на него смотрела бы как на что-то прекрасное и недосягаемое. И вдруг мне говорят, что этот букет мой, я могу потрогать его, прислонится лицом, постоять очень близко. Это удивительно и радостно. Вы, Андрей Иванович, тот самый букет. Но, нет, это сравнение не очень подходит, потому что букет не может отвечать взаимностью. Насмешила Вас? Или обидела? Не хотела ни того, ни другого. Да разве может какой-то неодушевленный предмет сравнится с человеком, тем более ставшим мне не чужим.
Милый Андрей Иванович, мне так хочется и в переписке называть Вас на «ты». Может быть, это слишком смело, ведь наши письма может перехватить чужой человек. Девушка должна беречь платье снову, а честь смолоду. Ведь Вы мой супруг… Да и знакомы мы не первый год... Я бы хотела, чтобы Вы и меня называли на «ты». Я вижу в Вас мужчину со своими принципами, понятиями, сильного и ранимого одновременно. Вы - личность. Это редкость.
Я с большим интересом читаю Ваши замечательные послания. Не столько интересуюсь содержанием, сколько не устаю Вами восхищаться. Вы большая умница.
Ладно, не буду вас больше смущать своими восторгами. Переписываться с Вами считаю просто счастьем. Что же скрывать, если я это чувствую? А Вы уж сами решите, что мне ответить. И ответить ли? С уважением и самым теплым теплом, Ваша Оля.
Милостивая Государыня Ольга Семёновна!
Дорогая Оленька!
Конечно же, я буду называть тебя на «ты». Ведь я тебя люблю больше жизни и моего жизненного благополучия. Я тебя сегодня видел во сне. Не поверишь, может быть, но это правда. Сон такой. Мы с тобой находимся в старинном здании постройки, наверное, времён Екатерины Великой. Там граф Растопчин даёт бал. Много людей разных по виду. Есть офицеры и генералы с голубыми, красными и чёрными лентами через плечё, много дам в открытых платьях. Видны их белые плечи, их причёски изящны и замысловаты. Ты тоже в шикарном бальном платье, ну а я, грешный, в своём офицерском мундире. По большому залу в два света кружатся пары, звучит полонез, потом мазурка, потом кадриль. Иногда танцы прерываются музыкальными вставками не танцевального плана. Играют произведения Моцарта и Римского-Корсакова. Со всех сторон льётся много света и тепла. Ах, сколько же очарования и красоты в этих дамах, сколько сдержанности, чёпорности и благородства в господах! Ото всюду веет аристократизмом. Мы с тобой тоже танцуем. Ты говоришь мне что-то о том, что безумно любишь меня, но не все твои слова доходят до моего слуха: музыка и приглушенные людские голоса не дают мне услышать всё. Я одобрительно киваю тебе в ответ и улыбаюсь всепонимающе-сдержанной полуулыбкой. Потом входит Государь Император Александр Благословенный. Музыка моментально стихает. Господа кланяются ему, дамы приседают в реверансе. Государь подходит к некоторым генералам. Придворные становятся в ряд перед Августейшей Персоной. По одну сторону мужчины, по другую женщины. Царь жмёт руку каждому мужчине и кивком головы здоровается с дамами, на минуту останавливается рядом с ними и заговаривает о чём-то. Сначала он подошёл к какой-то даме и любезно поздоровался с ней. Вот он приблизился к моему соседу слева. Это высокий седой вельможа лет шестидесяти. На нём лента ордена св. Андрея Первозванного со звездой.
- Приветствую Вас, Сергей Владимирович,- говорит Государь,- как Ваша супруга, выздоравливает ли от пневмонии?
- Божьим благоволением уже лучше, Ваше Величество, отвечает генерал,- род Голицыных ещё крепок. Простая простуда нас не сведёт в могилу.
- Будем надеяться. Главное, чтобы за нею был хороший уход и чтобы врачи знали своё ремесло как следует, отвечает Император.
Потом он подходит ко мне.
- Здравствуйте, Андрей Иванович, говорит он. Как Ваша рана, полученная под Малоярославцем? Надеюсь Вам лучше?
- Выздоравливаю понемножку, Ваше Величество, отвечаю я.
- Крепитесь, батюшка, крепитесь и выздоравливайте, Ваша шпага нужна России и вообще всем нам, отвечает Государь.
- Всегда рад и счастлив служить Отечеству и Царю, отвечаю я.
Потом Государь Александр Павлович подходит к тебе.
Он здоровается и спрашивает о твоём семействе, как батюшкино здоровье и хорошо ли чувствует себя матушка?
Ты отвечаешь с пиететом и сдержанностью, что у них всё хорошо.
- Рад это слышать, с улыбкой и с каким-то добрым и радушным свечением во взгляде говорит Государь.
Он пытается подойти к камергеру в придворном мундире, стоящему рядом с тобой, но ты обращаешься к нему с просьбой.
- Ваше Величество, говоришь ты, мы с князем Ухтомским хотели бы обвенчаться. Я прошу Вас дать на это Ваше Высочайшее благоволение.
- С удовольствием благословляю Вас на брак, отвечает он. Я буду восприемником Вашего ребёнка.
Ты благодаришь Царя за высочайшую честь, которую он оказал нам, дав согласие на наш брак и изъявив желание сделаться крёстным отцом нашему дитяте. Я тоже его благодарю.
Государь остаётся на балу. Он танцует с какой-то молодой и приятной дамой лет тридцати. Я узнаю в ней дочь светлейшего князя Петра Ивановича Лопухина княжну Анну.
Потом мы вместе со всеми переходим в соседний зал, где накрыты столы со всякими вкусными яствами. Мы садимся за богато накрытый стол и я, по своему всегдашнему обыкновению, сразу беру себе кусок жареной свинины с яблоками и черносливом, ну а ты лакомишься пироженными. Мы говорим на разные светские темы. К нам подходит граф Бобринский – редактор литературно-исторического журнала – спрашивает как дела, как здоровье, начинает говорить на свои издательско-литературные темы и мы киваем ему, поддерживая неспешный разговор. Ты потом говоришь мне, что Его Величество немножко постарел и что у него усталый вид.
- Государственные дела состарят и заставят устать кого угодно, отвечаю я,- тем более такого кроткого и занятого человека, как Государь.
Потом бал кончается. Мы выходим из дворца. Нам подают карету. Мы садимся в неё и едем домой. А через неделю состоится наша свадьба. Мы так решили. Она будет не богатая и с небольшим количеством приглашённых. Главное, что она обязательно состоится.
Вот такой сон и сон этот обязательно сбудется.
Милый Андрей Иванович!
Очень ты меня приятно удивил, просто порадовал своим письмом. Я полностью ушла в это повествование, ушла ото всего мира. Андрюша, как здорово ощутить себя светской дамой из высшего общества, рядом с тобой, Андрюшенька! Я настолько пережила твой чудесный сон, как будто и правда там была и все это видела.
Как здорово, что мы с тобой там были и говорили с ЦАРЕМ!
Андрюшенька, через неделю венчание? Тебе оно должно приснится обязательно!
Знаешь, Андрюша, это говорит в тебе память крови. Да, я уверена в этом, ведь столькие твои предки были высокопоставленными чиновниками, а многие великими князьями из династии Рюрика. Ты, конечно, часто бываешь на балах и встречаешься с Государем.
Андрюшенька, я тебе уже сказала, что ты мне тоже приснился. Я не помню подробностей, осталось только ощущение большой нежности, очарование молодости, летней ночи...
Мы с тобой гуляли по берегу Днепра, по Херсонским кручам. У нас природа очень красивая. Я услышала какой-то щелчок и увидела свечение откуда-то сверху. Подняла голову, а над нами, в небе, очень высоко, висит старинная картина. На ней двое мужчин, один молодой, другой постарше. Молодой с темной бородой. Они отвернулись друг от друга. Я спросила у тебя: кто это? Ты ответил: это я. И что-то еще говорил, не помню. И тебя не помню. Только помню твою белую рубашку и ощущение твоего присутствия, от которого мне было душно. Я не могу это передать словами.
Андрюшенька, не мучай меня больше такими предположениями, как венчание. Со мной все кончено. Я могу только переписываться с тобой.
Пусть будет так, как есть, иначе и этого может не быть.
Андрюшенька, спасибо тебе за твою возвышенную натуру, за тонкую душу, за твое внимание, я очень это ценю. Ты не болей, пожалуйста! Наступило теплое время года и проблема холода ушла. Должно быть больше хорошего, радостного!
Я посылаю тебе это письмо и снова буду читать твое, это упоительное занятие.
Андрюшенька, я заканчиваю, до встречи, звездочка моя ясная!!!
До встречи!!!
Твоя, Оля.
Нет смысла приводить здесь все письма, адресованные двумя влюблёнными душами друг другу. Важно, что их искренняя и взаимная страсть видна уже и из того, что сюда добавлено мною.
Андрей Иванович благополучно дожил до седин и умер на руках своей дочери Дарьи, в замужестве княгини Голицыной. Жизнь его была по тем временам долгой и спокойной. Предоставим его собственному благополучию. Он проживет ещё, пожалуй, лет тридцать или более того и дай-то ему Бог. А мы вернёмся ко второму его сыну Ивану Остославскому.
Глава третья.
Маленький Ваня с самого раннего детства проявил волевой и бойцовый характер. Он с рвением постигал науки, преподанные ему домашними учителями. Особенно нравилась ему математика. Его цепкий и расчётливый ум впитывал эту науку как никакую другую. Иван часами мог проводить за решением математических задач и уравнений. Такое времяпрепровождение ему явно нравилось. Ещё он любил играть в солдатиков. У него были оловянные гренадеры Петровских времён. Однако, Ваня делал своих собственных солдатиков и рисовал на них русские и французские мундиры в строгом соответствии с армейскими образцами. Ему нравилось разыгрывать на кровати Бородинское сражение. Складки одеяла исполняли роль редутов и холмов, а подушка, расположенная поодаль, символизировала Москву, в которую врага надо было обязательно не пустить.
Быт семейства отца Семеона был, в общем-то, типичным для представителей среднего духовенства той поры. Его семья жила в большом каменном доме, рядом с которым находился изрядный кусок земли. Окруженный садом, огородом и различными хозяйственными постройками, он напоминал маленькую господскую усадьбу. Вечера семейство Остославских проводило обычно за чтением книг, за молитвами, домашним рукоделием, иногда за игрой на клавикордах. Батюшка Семеон любил, сидя перед окном, выходящим в сад, вспоминать старые времена. Был он тогда уже не молод. Детство его пришлось на начало царствования Екатерины Великой, когда он, наивный и влюблённый в мир маленький человек, мечтал о беззаветном служении Богу и людям на духовном поприще. Он мечтал повторить путь своего отца, тоже выбравшего для себя нелёгкую и тернистую дорогу пастыря. Жена отца Семеона - Матушка Екатерина - была чрезвычайно добрым и отзывчивым человеком. Она постоянно лечила больных животных, которых прихожане иногда приносили к ней в дом. Благодаря этому в семействе Остославских появлялись то собака с переломанной лапой, то затравленный уличными мальчишками, полуживой кот, то голубь, волочащий крыло и не становящийся на лапки. Матушка была душёй этого доброго, хлебосольного и во всех отношениях достойного дома. Её внешность говорила о чистейшем великоросском происхождении. Светлые густые волосы, собранные на затылке пучком, голубые глаза, доброе, с очень мягкими чертами лицо и широкая фигура – вот, пожалую, главные признаки её благородной и простой внешности. Она была на пятнадцать лет моложе своего мужа. Её природная моложавость, лишавшая её лет десяти-двенадцати по сравнению с настоящим возрастом, делала её и вовсе практически молодой женщиной. Прихожане её любили за отзывчивость и сострадание к людям. Бывало, придет к ней какой-нибудь бедный чиновник или отставной солдат с изувеченной на войне рукой и попросит:
- Матушка Екатерина, дайте мне хлебушка, дитя с женой голодают.
Матушка приглашала такого гостя, как правило, в сени, садила на табурет, давала какой-нибудь снеди, а иногда, пятак, а незваный посетитель рассказывал сентиментальной попадье свою печальную и полную душещипательных подробностей историю о трудной жизни калеки и его шестерых или семерых деток.
Дочь отца Семеона и матушки Екатерины Ольга была молодой женщиной приятной внешности, но не красавицей. Мечтательная и утончённая от природа, она любила различные искусства и прочие умственные занятия. Читала много стихов, частенько ходила по саду, любуясь речными далями или тешившим её душу печальным закатом Солнца.
«История», некогда случившаяся у неё с Андреем Ивановичем Ухтомским, вызывала в её душе горькие чувства. Досада, боль и оскорблённое женское самолюбие по прошествии времени слабо притупились в её сердце. Время, конечно, лечит, но по-настоящему большие и неожиданные душевные потрясения навсегда оставляют свой след в нежных женских душах. Даже мы, сильные и невозмутимые с виду мужчины, бесконечно мучаемся и страдаем от неразделённой или преданной любви. Даже нас убивает обида и боль, если нанесены они нашему сердцу в момент его наибольшей уязвимости и мягкости – когда мы любим. Что же уж говорить о юных девушках? У них, разумеется, все страдания на любовной почве протекают куда болезненней…
Отец Семеон был настоятелем Свято-Екатерининского собора. Благодаря своей доходной должности он имел возможность обучать своего внука у лучших Херсонских гувернёров. В общем-то, он был человеком широких взглядов, поэтому забавляться внуку в военные игры не запрещал. Хочет маленький Ванечка играть в солдатиков, пусть играет, хочет фехтовать с другими поповскими детьми на длинных прутьях, наломанных из акациевого кустарника, пусть фехтует, а хочет пускать в колодце бумажные кораблики, пусть и это делает. Дитятя должен выбирать себе занятия по душе, по своим природным талантам, считал он. Батюшка Семеон ничуть не сомневался в том, что внук его станет священником, согласно семейной традиции, однако, Иван проявил такую жесткость характера, которая его предкам по материнской линии никогда не была присуща. Когда подошёл возраст определяться ему с дальнейшей стезёю, он наотрез отказался поступать в духовную семинарию, заявив, что «болеет» морем. В юности в нём стала крепче сказываться властная и суровая натура Ухтомских. Когда Ивану исполнилось шестнадцать лет, он ушёл служить юнгой на бриг «Верный», приписанный к Черноморскому военно-морскому флоту. Родные отпускали отпрыска своего скрепя сердцем. Бог весть, что с ним могло бы случиться на флоте. Военная служба ведь – не лёгкая доля. Мог Иван и покалеченным быть, и вообще погибнуть в сражении, и даже просто утонуть, вода есть вода: она не любит человека, это противоестественная среда для жизни его. Но никто сильного духом юношу не смог отговорить.
Так кончилось для Ивана детство, и началась взрослая жизнь. Можно только вообразить себе, насколько трудным был для него переход из розового и беззаботного детства во взрослое состояние, как непрост был для него отъезд из отчего дома. Жизнь больно бьёт юного человека, вдруг возмечтавшего стать большим. Сам я помню, как ломала и мучила меня Судьбина, решив из тонкого и тихого ребёнка сделать не мальчика, но мужа… Как мучителен и трагичен переход из мира нежных детских грёз, мечтаний и самообманов во взрослый жестокий мир, напрочь лишенный иллюзий и жалости к ближнему своему. Хотя Иван был человеком явно не робкого десятка, но лично я ему, пожалуй, не позавидую…
Глава четвёртая.
Итак, Иван пошёл в военную службу, на боевой корабль, принадлежавший к Черноморскому флоту. Служа на этом судне, наш герой прошёл суровую школу флотского житья-бытья. Такой род деятельности пришелся ему как нельзя кстати. Иван овладел в совершенстве искусством устанавливать и сворачивать такелаж, научился прекрасно стрелять из корабельных орудий, из ружья и пистолета, научился драить палубу. Проявив себя умным и расчётливым младшим командиром, заслужил уважение начальства. Через десять лет службы Иван Остославский дошёл до мичмана, а потом, ещё через два года получил лейтенантские звёздочки. Он принял участие в схватке с двумя турецкими фрегатами, которых бриг «Верный» встретил в российских территориальных водах. Благодаря точной стрельбе нашего героя и его артиллеристов, «Верный» потопил оба вражеских корабля. С пробоиной в правом борту и снесёнными до половины мачтами корабль вернулся в Севастополь. Раненых сразу распределили по госпиталям, убитых похоронили согласно морскому обычаю - в море, отличившиеся были награждены Георгиевскими и Анненскими медалями, солдатскими крестами, унтер-офицерскими лычками. Офицеры получили по внеочередному чину. Так наш герой стал лейтенантом флота.
Через некоторое время Иван оставил военный флот. Он устроился вторым помощником капитана на небольшое судно, возившее товары из Италии, Греции и Болгарии в Одессу. Служба в торговом флоте позволила ему скопить небольшой капитал. В те времена, так же, как и сейчас, офицер торгового флота зарабатывал куда лучше, чем военного. Риск и напряжение всех сил душевных и физических у военных и торговых моряков оплачивались весьма различно. Одним словом, на торговом флоте служить лучше во всех отношениях. Разве что почёта военному моряку от нашего общества перепадает больше. Но зачем человеку почёт, когда он беден?..
Вскоре уйдя в отставку, Иван Семёнович занялся коммерцией. На деньги, которые ему удалось заработать, служа на флоте, он открыл мелочную лавку, кроме того, он вложился в акции Санкт-Петербургской железной дороги и Демидовских заводов. Эти коммерческие предприятия дали ему отменный доход. Через несколько лет, в 1848 году он поступил на статскую государственную службу. Работал чиновником по особым поручениям в канцелярии Херсонского губернатора, действительного статского советника Теофила Петровича Панкратьева. Примерно в тоже время он женился в первый раз. Имя его тогдашней супруги до нас не дошло. Время, порой, безжалостно стирает, пряча от нас имена людей, их поступки, характеры и лица. Сколько жило представителей рода человеческого в прошлые времена? И не счесть. Миллионы и даже миллиарды человеческих жизней были и ушли безвозвратно. Все эти люди любили и ненавидели, мечтали и печалились, были свидетелями и участниками трагедий, страданий и катастроф, были счастливы и глубоко несчастны. Но где же они теперь? Их нет. Они растворились в земле, в весенних и осенних дождях, в талых водах, в палящем летнем солнце, в зимней стуже, в золотых и серебряных звёздах вечно смотрящих из чёрных, неведомых бездн на Землю, в деревьях, цветах и травах… Имена этих людей мы никогда не узнаем и историю их жизни никогда не прочтём…
От первого брака у Ивана Семёновича родилось двое сыновей Иосиф, умерший в детстве и Феодосий. Младший Феодосий станет впоследствии офицером русской императорской армии. У него будет дочь Александра. Она будет жить в Одессе и станет известной и дорогой в городе модисткой. Знатные и богатые дамы будут обшиваться у неё многие годы. Но это будет потом, лет эдак через пятьдесят.
Первая жена Ивана Остославского умерла рано от чахотки. Он женился повторно. Его второй супругой стала дочь Херсонского купца-старообрядца Ирина Никаноровна Акулинина. Произошла его вторая женитьба в 1857-м году. От этого брака родилось восьмеро человек детей: Екатерина, Василий, Иван, Ольга, Людмила, Анна, Лидия, Елена. Примерно в те же годы Иван Семёнович был избран обер-бургомистром Херсона, стал купцом второй гильдии, судовладельцем.
Благодаря дружбе с Херсонским губернатором Александром Сергеевичем Башмаковым Иван Семёнович стал довольно могущественным в губернии человеком. Связи Башмакова, которые были им сохранены и преумножены, велись ещё из старых времён. Он был правнуком самого генералиссимуса Суворова. Поскольку в его семье, как и во многих аристократических семьях, за сбережение нужных контактов всегда особо ратовали, он многие полезные знакомства получил по наследству: от прадеда, деда и отца.
Иван Семёнович частенько приглашал гражданского губернатора к себе в гости. Конечно, когда он давал балы, Александр Сергеевич Башмаков был всегдашнем гостем в доме Остославских, но часто они встречались и в более узком кругу. Среди домашних мирных развлечений часто протекал их досуг. То за игрой в шахматы, то на дегустации вин и коньяков, то на охоте могли встретить друг друга обер-бургомистр Остославский и губернатор Башмаков.
Иван Семёнович и Александр Сергеевич часто за партией в шахматы рассуждали о жизнь. Это были очень мудрые и умные люди, уже пожившие и много увидевшие на своём веку. Оба они были монархистами, оба знали цену людям и оба видели насквозь весь «слабый» пол.
- Дочь моя – Марья, - говорил, бывало, гражданский губернатор,- совсем от рук отбилась. Хороших женихов ей подбирал, интеллигентных, служащих и по гражданской службе и по военной. Она их и видеть не хочет, а всё норовит познакомиться с каким-то хамовитым и грубым типом. Тянет её всё по «животной» линии…
- Истинно так,- Александр Сергеевич,- отвечал ему, как правило, в таких случаях обер-бургомистр. Баба – что есть за птица? Зверь лесной. Если ей волю дать, она всё сделает по глупости своей природной, всех перекусает и результат её самодурства будет весьма плачевным. Уже в наше время женщина поднимает голову, пытается добиваться мифического «равенства». Она не понимает, что равенства нет и быть не может. Я - мужчина, а ты - женщина. Какое ж тут равенство? У них мышление и сознание искажено, как бы изувечено изначально самой природой. Я, к примеру, сам кого-нибудь научу морскому делу или торговому, то потом сам бываю рад за моего ученика, я становлюсь как бы сопричастным его судьбе. А у женщин всё не так. Они мужчину сначала боготворят, потом пытаются подчинить себе, потом, если у них это получается, они его начинают считать существом низшего порядка, и уходят, если им подчинить себе мужика не получается, они обижаются, и опять-таки уходят. Где логика? Где здравый смысл? Где ум и совесть, наконец?
- Согласен с Вами полностью, дорогой Иван Семёнович,- отвечал Башмаков,- женщина – это носитель архаического начала в человеческом обществе, она есть вместилище животной сущности человека и, если это человеческое животное не обуздать, оно обязательно взбрыкнёт, понесёт сломя голову через все овраги и буераки, как испуганная лошадь, и в результате сломит седоку шею и сама убьётся. Моя Машка такая беспутная потому что мать её простолюдинка, из мещанского сословия. Нашему народцу нельзя давать власть. «Не дай свинье роги, а мужику панство». Сам же народ эту пословицу придумал, сам он про себя и понял: власть в руках тёмного, подлого и безкультурного люда всегда есть зло и для всего народа, и для самой же черни.
- Точно так говорите,- Александр Сергеевич. Истинно. Чернь, дорвись она до власти, начнёт нещадно воровать. Если в дворянских кругах казнокрадство и взяточничество можно унять путём и пристального надзора со стороны Государя, и с помощью идеологии, то чернь идеологии не приемлет. Ей подавай только твёрдую копейку. Недаром, всё европейское дворянство и наше, конечно, тоже испокон веков воспитывалось в суровой приверженности понятий о чести, благородстве, верности Богу и Царю, милосердии. У нашей черни этого нет. Оно воспитывается в своих семьях знаете как? Кто больше деньгу нажил, тот и молодец, тот и уважаемая персона. У простолюдина всё измеряется деньгами. Деньги и прочие материальные блага – это единственное холопское счастье. Им чужды понятия о чести, о благородстве, о верности Отечеству. Чтобы мужика на военную службу призвать, его надо под пушками вести в армию. Иначе он не пойдёт. В нём не развито гражданское чувство, понимание того, что не он один живёт в целом свете, что у него Отечество есть, Царь, семья, которую он должен защитить в случае опасности со стороны неприятеля.
- Если чернь получит в руки власть,- продолжал губернатор тему, начатую обер-бургомистром,- а к тому же и ружьё и мортиру, она такого наворотит! Кровушка русская польётся рекой. Чернь тупа и влекома звериными похотями: алчностью, тягой к бессмысленному разрушению, к садизму. Если у нас, как во Франции в 1789 году свергнут монархию, не поздоровится никому. Власть в стране захватят иудеи, ненавидящи русский народ и вообще все народы испокон веков. Они устроят такую резню и такое крепостное право, что народ будет Бога молить, лишь бы только вернулись самые суровые царские времена, потому что, даже самый строгий из царей покажется агнцем Божьим по сравнению с самым добрым из жидов. Вся коррупция и прочие преступления происходят у нас в империи от евреев. Они вечно спаивают наш народ алкоголем, они вечно развращают нашего чиновника взятками, они завлекают нашего обывателя в такое долговое ярмо, что ему легче покончить с собой, чем выплатить жиду-сутяге весь долг с процентами.
- Это верно, подтверждал мудрую мысль губернатора Иван Семёнович,- этот Сатанинский народец – иудеи – как раковая опухоль нашего государства и общества. Наши цари милостивы к народу, они пекутся о народном благополучии, пытаясь примирить между собою различные слои и классы нашего общества. Отменили крепостное право, но так, чтобы и помещики не особо пострадали, и чтобы мужики получили хотя бы не много земли для своего прикорма. А как же иначе? Царь есть отец народа нашего. Он должен печься обо всех наших подданных, обо всех людях и сословиях. Иначе и быть не может.
- Вот мы с Вами, Иван Семенович,- говорил Башмаков,- занимаемся благотворительностью, строим приюты для бродяг, больницы, раздаём бесплатные обеды во время чумных эпидемий, а Вы думаете, если мужик придет к власти, он сохранит эту человеколюбивую систему? Нет. Он прольёт сначала море кровушки, а потом тех, кто останется в живых, сделает своими рабами и эти рабы за тарелку похлёбки из картофельных очисток будут строить какой-нибудь туннель от Архангельска до Батума и полягут на нём многими тысячами. А экономический результат будет сомнительный. Это только правитель-дурак и правитель-подлец может добиваться экономических выгод путём репрессий и большой крови. Умный и благородный властитель построит рай на земле, не пролив лишней крови и облагодетельствовав большинство своих подданных. Надо самому жить на Земле и другим давать жить. Вот святое правило любого правителя.
Так, бывало, беседовали на разные темы Херсонский гражданский губернатор и Херсонский обер-бургомистр. Эти два дальновидных и мудрых человека видели судьбу нашего народа и нашего государства на много десятилетий вперёд. Что ж, может быть и нет в этом ничего удивительного, они ведь были крупными чиновниками, которые просто не могли бы быть успешными в своём властном ремесле, если бы ни видели вдаль времён, а не только у себя под ногами.
Продолжение следует.
Я воскрешаю вас из небытия…
У большинства людей слова «архив» ассоциируется с большим запылённым помещением, где хранятся старинные некому не нужные бумажки. Архивариус в массовом сознании - это обычно безумно скучный, занудливый тип, эдакий «ботаник», человек с не сложившейся во всех отношениях судьбой, которая, очевидно, уже и не наладится у него никогда. Однако, на самом деле всё это не так.
Меня иногда спрашивают: «Зачем ты ходишь в архив? Разве там есть что-нибудь интересное?». Конечно, есть! Мне интересно работать со старинными документами – возможно единственными материальными свидетельствами жизни многих сотен и тысяч людей, живших на территории Херсонщины в XVIII и XIX веках. Я испытываю благоговение, настоящий трепет, когда открываю старинный фолиант, состоящий из ревизских сказок переписи 1858 года. Сколько людей! Сколько судеб! Как давно умерли все эти помещики, поручики, штабс-ротмистры и надворные советники, бороны и графы, дворовые, крестьяне, отданные в рекруты, беглые.... Я листаю огромный том и передо мной, как живые, возникают тени прошлого. Вот некий дворянин купил столько-то десятин земли с ревизскими душами у вдовы коллежского асессора, а вот крестьянин такой-то имел семерых сыновей, один из которых умер в детстве, другой стал солдатом, а остальные, возможно, не выдержав нелёгкой крепостной судьбины, подались в бега. А вот ревизская сказка деревни Красногорск помещицы, девицы, дочери штаб-лекаря Ивана Брайкевича Екатерины Брайкевич. Так и хочется спросить: «Как жилось Вам в Вашем спокойном XIX веке, Екатерина, Катенька?» Моё воображение рисует себе образ стройной девушки лет восемнадцати, в строгом сером платье, с каштановыми волосами, убранными сзади в пучок и расчёсанными на прямой пробор. Что она видела в жизни? Чем радовалась и от чего грустила её полная надежд, неопытная душа? Родилась в большом барском доме своего папеньки; играла нарядными куклами, часть из которых была выписана из Франции, а часть сделана нянькой, какой-нибудь доброй крепостной старушкой помнившей ещё времена Наполеона. Из окон её спальни, наверное, открывался чудесный вид, и, вероятно, юная Катенька Брайкевич любила часами смотреть из окна, как бежит между пологими холмами тихая речушка, зеленеют вдали вербы и акации, деревенский пастушёк гонит на пастбище десяток пятнистых коров и медленно плывут по синему небу серовато-перламутровые кучевые облака… Наверное, Катенька мучительно тосковала по своему папеньке – военному врачу – вечно пропадавшего на манёврах и войнах и присылавшему своей единственной дочурке лишь короткие, но полные тепла и участия письма. А что же было с её матерью? Умерла ли она ещё молодой в родах или от болезни или прожила долгую и спокойную жизнь? История об этом умалчивает.
Для меня архивные документы – это не пустые и скучные бумажки. Они для меня что-то на подобии романов со своими сюжетными линиями, неожиданными поворотами и перипетиями. Когда я выкладываю старинные документы в интернете, я, по сути, даю им новую жизнь. Я оживляю давно умерших и забытых людей, от которых на этой земле уже давно не осталось и следа. Наверное, давно заброшены и оставлены потомками их могилы, истлели их останки и стёрлись из людской памяти их имена, но благодаря опубликованию старинных документов во всемирной паутине, люди, жившие в прошлые века, воскресают из забвения и небытия.
Пусть посетители портала Арткавун читают ревизские сказки, мною выложенные тут и пусть люди помнят своих пращуров, которые жили давным-давно, и о которых следует помнить. Ибо, что же остаётся от человека после смерти? Только память…
03.08.2012. Херсон.
Павел Иванов-Остославский