Дорогая редакция! Вашу газету я люблю как родную и читаю постоянно. Но не как некоторые – через пень колоду, а ответственно и подробно. Иногда даже с карандашом. Это если кроссворд есть. А пишу вам, потому как жизнь предъявляет все новые неподъемные проблемы. И притом не по одной, а пачками. Вот и решил я рассказать вам историю, чтобы вы были в курсе, что на свете делается. А еще помогли в одном тонком вопросе разобраться и установить порядок и справедливость.
Дело было так. Выхожу я вечером на балкон покурить. А живу я на втором этаже. Вы можете усомниться, но балкон у меня действительно есть, раньше так строили. Очень удобный балкон, можно и бак с квашеной капустой поставить, и старый холодильник вынести, и посидеть вечерком на чемодане с елочными игрушками, покурить, поглядеть, что на дворе делается. И слышу я такой разговор.
– Летят два бегемота…
– Куда летят-то?
– На юга.
– В самолете?
– Нет, своим ходом.
– А им не холодно?
– Нет, они привыкшие…
– Ну да, очень толстокожие…
– Да нормальные они, вполне себе средней толстокожести… Вот, значит, летят они, а приземлиться не могут.
– Почему?
– Потому что боятся.
– Чего боятся-то?
– Брюхо поцарапать. Ведь неизвестно, куда приземлишься. Вот, если бы на воду, тогда ничего. А то можно и на кактус. Или на пирамиду Хеопса.
– Тогда им надо разворачиваться.
– Зачем?
– Чтобы лететь на север, там безопаснее.
– Так-то оно так, но ведь там замерзнуть можно.
– Да, верно говоришь… Давай еще по одной, а то что-то холодать стало.
– А бегемоты как же?
– Да пускай себе летят… Ты не переживай, Колян! Если на всех бегемотов обращать внимание, то никакого внимания не хватит.
На этом месте я, конечно, не выдержал, взял свою из стратегического запаса и пошел в народ. Очень мне захотелось продолжение этой истории узнать. Ну, и компанию поддержать тоже. Федя с Коляном обрадовались. Сразу меня признали. Налили мы еще по одной – за встречу. И тут увидали, что мы на лавочке-то не одни. А сидит на самом краешке какая-то чужая баба в очках, точнее сказать – дама, потому как еще и в шляпе, и что-то там себе в книжечку пишет – быстро так карандашиком чирикает. Но сама не пьет и не закусывает. Вдруг оборачивается она к нам и говорит:
– Извините, что я встреваю, но история мне ваша очень понравилась. Так вдохновительно! Я даже стишок написала. Можно я вам его подарю в память о нашей встрече?
И пока мы думали, что сказать, она смылась, а листок со стихом на лавке оставила. Федя его взял и стал читать вслух с выражением. Очень проникновенный стишок, но про что – сразу не поймешь, особенно если дело уже к вечеру. (Я тут его переписал для вас, чтобы и вы поняли, что ничего не понятно).
По небу летят бегемоты –
ушедшего лета привет.
Я вновь оторвусь от работы,
чтоб долго глядеть им вослед.
Они пролетят над страною,
безумцев в дорогу маня.
Они пролетят над тобою,
давно позабывшем меня.
Я знаю – довлеют заботы,
и редко поднимется взгляд.
Но память – и вот бегемоты
по блеклому небу летят.
Мужики от этого стишка совсем растерялись: про бегемотов-то все уже и думать забыли, а тут на тебе – опять снова здорово! Решили мы по домам разойтись, потому как уже сильно смеркалось. А листок я тогда прибрал, чтоб не затерялся. Прочитаю, думаю, еще раз утром. Может, что проясниться. А утром мне в почтовый ящик газету положили, нашу, районную, «Свет в окне» называется. На первой странице, как водится, про уборку дворов и капитальный ремонт. А на последней… Вы не поверите – тот самый стишок напечатан! Да не только один он – к нему еще разъяснение от критика Обрезкина. Это для тех, кто сам не понял. Для меня то есть. Стал я читать – и совсем в уме повредился. То ли я за ночь поглупел, то ли в атмосфере не все ладно, но совсем худо стало в голове. Вчера я только стишок не понял, а сегодня – ну просто совсем кранты! (Чтобы вы были в курсе, прилагаю вырезку из газеты).
«Философская лирика перманентно приковывает к себе внимание читателя. Её амбивалентность, метафизичность, диалектичность и концептуальность образуют тот стержень, на который нанизываются смысловые страты. Обаяние этой глубинной лирики именно в том, что она обращается одновременно к нашему сознанию и подсознанию, синтезируя рациональные и иррациональные латентные потоки, о чем в свое время хотел написать, но так и не написал, Карл Густав Юнг.
Обратимся к первой строке стихотворения «По небу летят бегемоты…»
Обыватель скажет: - Так не бывает! Почему, спросим мы. - Потому что я никогда этого не видел, - скажет он. Но, позвольте, господа, «не видел» еще не означает «не бывает»! И вообще философская лирика создана не для обывателя, а для читателя вдумчивого и эмоционально чуткого, способного погружаться в любую предлагаемую реальность.
Конечно, «летят бегемоты» - метафора. Это очевидно. Лексическая метафора – что может быть естественнее для поэтического произведения! «Летят года» или «летят мысли» - никого не смущают. А бегемоты, видите ли, вызывают острую ментальную реакцию. Не будем расписываться в своем невежестве, господа! Тем более что вторая строка как раз все и объясняет: это просто «ушедшего лета привет».
Третья строка дает нам психологический портрет автора: это человек, всецело посвятивший себя творческому труду, но при этом не отгородившийся от мира, не впадающий в аутический провал. Автору не свойственен герметизм души, напротив, его душа распахнута в мир! Быстротечность жизни конкретизируется в поэтических строках (кстати, тоже через метафору!) в смену сезонов, что вызывает у автора ностальгическое умонастроение. Оно развивается и усиливается четвертой строкой. Итак, читаем: «Я вновь оторвусь от работы, /чтоб долго глядеть им вослед…» Обратите внимание – вослед им, улетающим. А ведь нам ничего пока не известно: как скоро вернутся бегемоты (и возвратятся ли они вообще…)
Но зато нам известно, что «Они пролетят над страною, /безумцев в дорогу маня…». Говоря так, автор подчеркивает всеобщий характер временных изменений и то влияние, которые оказывают они на наиболее активную часть народонаселения, то самое творческое меньшинство, о котором в свое время писал Хосе Ортега-и-Гассет. Называя их безумцами, автор выражает бытующий в недрах инертной массы взгляд на проводников социального прогресса. Но всеобщий закон мироздания не вытесняет из авторского мироощущения глубинного личностного переживания, о чем свидетельствуют следующие строки: «Они пролетят над тобою, /давно позабывшем меня…»
Вот оно, эмоциональное ядро творческой личности, источник неутихающей боли и одновременно ключ Иппокрены! Без него, позабывшего, не было бы ни этого стиха, ни поэтического импульса автора вообще. А что бы было? Страшно сказать: кастрюльки, сковородки, сезонные заготовки овощей и фруктов, химчистки, ремонты, собрания дольщиков и пайщиков. И никакой поэзии! Из чего следует, что мы должны быть бесконечно благодарны этому господину с амнезией, так благотворно повлиявшему на судьбу автора.
Итоговый аккорд полифоничен. Его нельзя разобрать на строки. Только в формате катрена его можно воспринимать адекватным образом. «Я знаю – довлеют заботы,/и редко поднимется взгляд./Но память – и вот бегемоты/по блеклому небу летят…» Здесь, как принято говорить, комментарии излишни. Это для тех, кто понимает, разумеется… Видите, как все прозрачно.
Надо просто уметь читать текст, господа…»
Во-первых, не господа мы, а народ. Во-вторых, и не всем господам это по мозгам. В третьих, как можно такие вещи в районной газете печатать! Аккорд у них, видите ли, полифоничен! Ишь, чего удумали! И почему это только в формате катрена можно быть адекватным? Я, например, и без катрена обхожусь. И ничего – вполне себе адекватный. А ведь им за это, наверно, деньги платят. Несправедливо это! Вы вспомните, с чего все началось? Правильно - с Фединого разговора с Коляном. Значит, ему и гонорар положен как первооткрывателю бегемотной темы. Ведь без него ни стишка бы не было, ни этой статейки, от которой мозги ломит.
Одним словом, дорогая редакция, обидели Федора, хорошего человека и производственника. Очень обидели! А вы - газета центральная, не чета районной, могли бы повлиять. Или даже давление оказать. Если надо, на кого надо. Теперь вся надежда на вас! Восстановите социальную справедливость в отдельно взятом районе.
Ваш постоянный читатель
Егор Крутосмутов
Примечание. Стихотворный текст любезно предоставлен Эрленой.