Номинант третьего Конкурса Международного Фонда
«Великий Странник Молодым" на свободную тему.
Номинант тематического конкурса «Пушистые, зубастые, когтистые, крылатые» Клуба Слава Фонда.
БЕЛАЯ ПТИЦА СЧАСТЬЯ – ПТИЦА ДЕТСТВА МОЕГО
Машина медленно спускается к речке, тонкой ниткой вьющейся вдоль родного села, разделяя его на две части: основную – Дану и ту, поменьше и повыше, что всегда называли, называют и, надеюсь, ещё долго будут называть – Финляндия. От постоянной жары и отсутствия дождей в этом году глубоководная когда-то речка Калдаруша обмелела, но осталась главным пристанищем для уток и гусей. Порой удаётся увидеть здесь и длинноногих цаплей. Но взгляд мой привлекла пара птиц, бродившая подальше от остальных. Присмотрелась. Да это же аисты! Мои любимые птицы! Птицы моего детства! И защемило что-то в груди, и кольнуло в сердце, и навернулись на глаза слёзы. Вспомнились слова популярной в семидесятые годы песни в исполнении Майи Кристалинской*:
Аист, здравствуй, аист,
Мы наконец тебя дождались.
Спасибо, аист,
Спасибо, птица,
Так и должно было случиться.
И в памяти возникли родные и любимые лица мамы, отца, братьев, не выцветшие от времени картины детства, наша старая хата и, конечно же, аисты на крыше из трощи* тёти Катиной хаты, что стояла напротив нашей. Хата как хата – маленькая, беленькая, с чуть покосившимися стенами, низенькими окошками и глиняной призьбой*. Но каждую весну они прилетали именно сюда. И дети, и взрослые, радовались каждому возвращению этих красивых белых птиц с чёрными концами крыльев, длинной шеей, длинным, тонким, красным клювом и длинными красноватыми ногами. А когда аисты складывали крылья, создавалось впечатление, что вся задняя часть тела – чёрная, поэтому их часто называли по-украински – черногуз. А как мы ждали возвращения птиц! Казалось, без них и весна не наступит. А когда замечали парящего над нашими белыми хатами аиста, то изо всех сил кричали: «Буську, буську, принеси менi Маруську!», чтобы тот принёс нам братика или сестричку.
Старые люди толковали: если весной впервые увидишь летящего аиста, то весь год будет урожайным, а сам будешь здоровым; неподвижный аист предвещает боли в ногах, смерть, или засуху, но если повезёт увидеть пару аистов, то девушкам сулит замужество, а женщинам – к родам.
А для детей увидеть аиста – это уже счастье, потому как всё лето мы могли любоваться красивыми белыми птицами.
По прилёте аисты поселялись в прежних гнёздах, которые устраивали и достраивали из сухих сучьев, виноградной лозы и соломы, причём самцы прилетали на место гнездовья на несколько дней раньше. Первую появившуюся у гнезда аистиху самец считал своей. Нередко приходилось наблюдать, как к гнезду прилетали две самки, тогда между ними начиналась борьба за право быть матерью. Они кидались и били друг друга клювом, но самец в боях не участвовал. Победившую он приглашал в гнездо, запрокинув голову назад, к спине, и издавал клювом частые клацающие звуки. Сначала мы не понимали и не различали этих звуков, и только с годами, наблюдая за аистами, изучая их поближе, стали распознавать. Если обе птицы запрокидывали голову назад и клацали клювами бок о бок,– значит, самка приняла приглашение. Тогда аистиный треск и крик разносился по всей магале*. Удивление вызывало и то, что отложенные яйца пара насиживала вместе. У наших домашних птиц – кур, уток, гусей – на яйцах сидели птичьи мамы, только у индюков иногда это делали индюки-папы. А вот аист высиживал днём, аистиха – ночью. Ожидание малышей длилось чуть больше месяца. И когда наседки менялись, то как-то по-особому, на языке, понятным только им одним, клацали клювами. Это было похоже на ритуальную песню.
Вылупившиеся маленькие аистинята, сидя в гнезде, хлопаньем челюстей производили звуки, похожие то на слабое чириканье, то пищали голосами, смахивающими, как нам казалось, на мяуканье котят. Можно было часами с интересом наблюдать, как родители кормили своих малышей мелкой рыбёшкой и лягушками из речки, или улитками и дождевыми червями, или приносили в клюве воду для птенцов. Те подставляли свой раскрытый клювик, и вода переливалась словно из одного сосуда в другой. Зрелище это завораживающее и притягивающее.
Казалось, что мы знаем об аистах всё. Ан нет! Даже сколько поколений аистов выросло в одном гнезде, – не знал никто. Всё о них знала только тётя Катя. Высокая, статная, с крупными чертами лица, одинокая женщина, считавшаяся лучшим костоправом на севере республики, безумно любившая свою племянницу Нюту, одну из моих подружек детства, могла часами рассказывать легенды и мифы об аистах.
– А почему, – спрашивали мы, – у аистов красные ноги, красный клюв, а кончики крыльев – чёрные?
И тётя Катя, присев возле нас на призьбу*, начинала:
– Давным-давно, далеко-далеко в одном селе жила семья: папа, мама и трое маленьких деток – мальчик и две девочки. Каждый день родители уходили в поле, деткам наказывали сидеть дома, а старшему – строго следить за малышами, чтобы те не натворили чего плохого. Но однажды в избе, где жила семья, произошёл пожар. Дети кричали, звали на помощь, но их никто не слышал. Аисты, обитавшие на крыше дома, тоже засуетились, заполошно кружились над хатой, клацали клювами – звали на помощь. Но все – родители и соседи – были далеко, в поле. Никто не пришёл на помощь. Тогда аисты бросились в избу и вынесли детей из огня. С тех пор у аистов от огня красные ноги, такой же красный клюв и чёрные, обожжённые при пожаре, кончики крыльев. Вот такая грустная история, но это – жизнь...
С замиранием сердца и со слезами на глазах мы слушали рассказ и жалели всех – детей и аистов.
– А ещё, – продолжала тётя Катя, – люди должны учиться у этих красивых, умных и добрых птиц уважению и почтению к родителям. Говорят, что молодые аисты кормят своих старых родителей, когда те уже не способны позаботиться о себе сами, а во время продолжительного перелёта они несут на себе старых и ослабевших сородичей…
Прошли годы… Истощал мой жизненный календарь. Давно уже нет тёти Кати и её маленькой беленькой хаты. Уже внуки старше нас, тех влюблённых в белых птиц счастья. А я до сих пор верю, что аисты имеют душу и чувствуют сердце человека, являясь образцом семьи для людей, ведь самец и самка так неразлучны и так привязаны друг к другу и к своим детям, что в случае гибели одного из супругов, другой добровольно идёт на гибель вслед за ним.
И каждый раз, когда слышу клёкот аиста или вижу «белые хлопья над хатой»*, я мысленно перелистываю книгу жизни и шепчу:
«Спасибо, аист,
Спасибо, птица!»
И счастья тех минуток детства, что звучит в моей душе до сих пор и плещется радостью, хватит мне до последней черты.
Июль, 2017.
*Музыка А. Островского, слова В. Семернина.
Троща* (укр) – тростник.
Призьба* (укр) – завалинка.
Магала* (укр) – часть села.
«белые хлопья над хатой»* – слова из песни Булата Окуджавы.