Меня пригласили на деревенскую свадьбу. Был я молод, холост и потому беспечно весел. И порадоваться счастью армейского друга был готов незамедлительно. Посему сел в машину и отправился в путь. Прибыв на место, я был сразу же вовлечен в вихрь предсвадебной лихорадки. Порою, кажущаяся бессмысленность беготни и суеты при проведении праздников, утомляет, и в тоже время веселье и радость, снимают это напряжение. Наконец, подготовка закончилась. Мы погрузились по повозкам и выехали в соседнее село за невестой.
Вместе с нами в головной коляске ехали и родные дядьки моего друга, люди пожилые, очень важные оттого, что такое событие происходит не без их непосредственного участия. Кучером был младший братишка жениха, которого тот время от времени поучал:– Ты, малой, вожжами-то не дергай, держи правее, да гляди, в Василисину лужу ненароком не угоди. Беду еще накличешь.
– Да, что я, не понимаю разве, не маленький. Не бойся, не въеду. Диалог их привлек мое внимание.
Дорога нам предстояла долгая. Поэтому дабы скрасить путешествие немногословные на первый взгляд дяди и поведали мне эту историю, иногда перебивая, и дополняя друг друга давно позабывшимися подробностями, участниками которых они были.
Случилась это лет, поди, с тридцать тому назад, начал дядька Игнат. Жила в нашем селе красавица, звали ее Василиса. Вот как сейчас помню, краше девушки я до сих пор не видел, и тяжко вздохнув, сказал, да и не увижу, даже в кино таких не показывают. А дядька твой, брат мой, Прохор, до сих пор по ней сохнет, он даже женился не сразу, ткнув локтем в бок брата, от чего тот охнул
- Прохор что уныл? Да, было дело, махнув рукою, давая понять, что старое ворошить. У парней по всей округе нашей только и разговору было о Василисе, что и говорить я, к тому времени женат был, а и то заглядывался на нее. Иной раз до смеху доходило, человек который впервые видевший Василиску опешив, открывал рот, от изумления выпучив глаза, со стороны смотреть, было очень забавно. На танцах потанцевать с нею очередь с утра занимали, и ежели, она не приходила до следующего раза очередь сохранялась. Надо сказать и то, что Василиса понимала, что парни в ее сторону неровно дышат, потому танцевала со всеми, не отказывала. А еще, если кого с подбитым глазом молодого парнишку женихающегося увидишь, уши не ломай, к гадалке не ходи, из-за Василисы бились. Завидовали, ей конечно девушки, но она своей красотой не кичилась, собралась в одном человеке красота и добродетель, бывает так, говорила бабка Тарасовна знахарка у нас была. Такая девушка без жениха долго не будет, и парень нашелся ей под стать, с нашей деревни. Пойдут они по улице, глаз невозможно отвести. Вот на, что народ бывает, завистлив, а не завидовали, радостно было на них смотреть, их даже берегли, такое счастье увидеть своими глазами, и то за счастье почитать можно. Берегли, берегли да не уберегли. Пошла Василиса за водой к проруби, оступилась, упала. Повредила позвоночник и обезножила. Лечили ее всякие разные доктора, отец с матерью возили в Москву на операцию, но ничего не помогало. Парень её поначалу ходил, да мать его затюкала, мол, кому она теперь, кукла безногая нужна. Время шло, кому нужен больной человек кроме родителей. Подружки тоже поначалу бегали, да жизнь идет, чужая беда не своя, к себе не привяжешь. Так потихоньку и забыли человека. Чтобы лежать не скучно было, отец ее кровать у окна поставил, все веселее, больная видела в окошко улицу. У нас в селе, как и везде, есть этакое лобное место. Веками собирались люди на этом месте для обсуждения житейских дел, празднование праздников или других мероприятий. Народ завсегда строился поближе к месту схода. Со временем вытоптанный участок превращался в лужу, радость ребятни и домашней птицы. И объехать ее нельзя, потому как исторически сложившийся центр, а по нему проехать сам бог велел, вроде как себя и невесту людям показать, мол, все честь почести делаю, по совести. Свадьба едет, председатель соседнего с нами совхоза миллионера, дочку замуж выдает, впереди на машине бывший жених Василисы с невестою. Вот ведь провидение, надо было, такому случится именно так угодить на машине в лужу, прямо напротив ее окон. Покуда вытаскивали машину пол села, собралось, шутки смех. Только жениху не до веселья, не хотел он, чтобы Василиса знала о его свадьбе, а вот промашка вышла. Смотрит Василиса на остановившийся кортеж, на своего жениха и плачет, первый раз за время болезни. Мать и отец стояли рядом, смотрели на единственную дочь, слезы текли по их состарившимся раньше времени лицам. Слезы горькие, они всегда к очищению, к радости. Процессия двинулась дальше через полчаса. А за окном весна, заполнила разноголосым хором мир. Светит солнце, прошедший дождь освежил землю, легкий ветерок нежно перебирает, молодые листочки, играясь и аукаясь в кронах деревьев, от земли идет испарение наполняющие радостью душу и тело. Яблони в белых платьях, словно невесты, играют цветом, дурманят, запахом пьяня, виновато заглядывают в окно, роняя белоснежные лепестки на подоконник, на покрывало, закрывающее безвольные ноги девушки. Все дышит радостью весельем. Вечером Василиса умерла. Дурная весть на месте не сидит. Да и доброхотов полно, известили жениха, он напился и горько, горько плакал, молчал и плакал. Все понимали его, кроме невесты. Жизнь у молодых после свадьбы не заладилась, не получилась. С тех пор, в деревне пошло поверье вроде приметы чтоли, свадьбе в Василисиной луже останавливаться ни как нельзя, плохая примета и все тут. Всю оставшуюся дорогу мы ехали молча, под впечатлением об услышанной истории, а старики, наверное, от пережитых заново, воспоминаний.