Такого мыслетрясения у себя в голове Ёж не помнил уже давно. Внутренние Ежи его словно озверели, кричали громче громкого внутри, выдвигали свои версии и задвигали версии оппонентов.
- Вот он, шанс твой, шансик родимый! Удачка справедливая! – взахлёб шептал большой Чёрный Ёж. Он первым начал вопить «ура» и первым из ежей охрип. – Бери, и даж не сомневайся! Взял, выпил, и топай по тропиночке к замкам-дворцам, к золочёным каретам и к дамам, в шелка разодетым! Всё как мечталось! Только ручкой помашешь старухе да коту её мерзкопакостному! Не поубавится у карги – новое сварит! Мечта твоя вот – лапу протяни! Цель заветная! А к цели все пути хороши! Но больше всех – короткий путь хорош!
Серый Ёж и поменьше был, и говорил потише, но убедителен был по-своему.
- Так-то оно так, так-то оно так, - согласно кивал он головой, почёсывая округлый серый животик, - да только призадуматься бы, призадуматься. И взять зелье, и выпить его – пустяшное дело! Но инструкций же нет! До еды али после? Весь пузырёк за душу лить али половины хватит? Может, четверти достаточно али четверти с лишком? А может к нему ещё слово какое волшебное требуется? А то ведь выпьешь, а оно на пользу не пойдёт, а то и в безобразие какое выльется. Выходит, сам себя и сгубил? Взять зелье, спрятать в место потаённое, выждать
чуток, а там хитростью выпытать-выведать. А потом уж можно и на тропиночку, и лапой махать, то есть рукою человеческой… Ну, оно бы ещё и можно было оба пузырька взять, да только не дотащишь же, и времени в обрез - вот-вот Ведьма дома будет...
А самый малый Ёж цвета был почти белого, колючки имел почти пушистые и разговаривал очень тихо. Грустно глядя куда-то вдаль, просто сказал как бы про себя:
- Пока ты тут нас слушаешь, может, Артуркиному деду хуже стало… А дети ждут…
Хоть пузырёк с зельем на вид небольшим выдавался, но Ёж изпыхтелся весь, пока до порога его дотащил. Где-то за спиной,
в своём деревянном тикающем доме литературно изысканно проклинала Ежа кукушка. Но это колючего зверька не смущало, а вот хрипловатые крики Рамштайна со двора смутили. Ёж знал - так ворон приветствует свою хозяйку. Ведьма вернулась. О том, чтоб воротиться к буфету с зельями, речи и быть не могло: во дворе слышались голоса – хозяйка что-то спрашивала у Маши с Артуром. Ёж обмер у двери,
вцепившись в свою драгоценную ношу и с ужасом думая, что сделает Ведьма за вторжение в свои покои и за бессовестную кражу заветного зелья.
Дверь отворилась и они посмотрели друг на друга через порог. Малые ежиные глаза-бусины виновато нырнули во внимательный
ведьмин взгляд. А потом колдунья посторонилась, пропуская Ежа на крыльцо.
- Иди уж, деятель… Детям отдай, что вынес. Да и проводи их к просеке, - произнесла Ведьма глухо. - Придёшь, потом с тобой говорить буду. А вы, Маша и Артур, за деда своего не бойтесь. Много он ещё вам сказок скажет. Привет ему не передаю, потому как не донесёте – забудете. А ежели папка с мамкой спросят, откуда лекарство это, скажете:
встретили в лесу лесника дядю Григория Кузьмина, он и передал.
- Скажем, - дети как заворожённые смотрели на колдунью.
Ёж, оклемавшийся от первого испуга, отметил про себя, что Ведьма странно выглядит: новый плащ её был изрядно измят, а то и порван местами, а подол словно по углям погулял – весь закопчённый и
обгорелый. И сама она казалось растрёпанной, какой-то уставшей и даже постаревшей. Тяжело ступила за дверь, даже не коснувшись, как обычно, шиповничьей ветки. И Никифора Ёж нигде не наблюдал… Правда, раздумывать над всем этим было особо некогда, и потому колючий храбрец, позволив Артуру отвязать пузырёк, скомандовал
детям:
-Давайте уж на выход, пора деда спасать!