В волшебном лесу было тихо. Болтушка-сорока улетела в отпуск на моря, волк по-прежнему лениво пролистывал страницы фейсбука левой лапой и отряхивал песок с планшета. Медвежонок, ежик и велосипед укатили путешествовать. Вечные спорщицы-лягушки попрятались под листьями лотоса от летней жары и молчали. Над летней тишиной лишь доносился тоненький голосок скрипки. Мелодии повторялись изо дня в день и были знакомы всем лесным обитателям.
- Опять сверчок этюды учит.
- Точно. Это уже двадцать пятый номер. Сегодня снова весь сборник подряд играет, умница!
Маленький сверчок играл чисто и красиво. Около его норки часто останавливались прохожие, чтобы насладится кружевной мелодией его маленькой-маленькой скрипки. Но сверчок не замечал их: как только он брал в руки инструмент, он с головой уходил в волшебный мир музыки. По вечерам, когда на лес спускалась темнота и ноты уже было не видно, сверчок запрыгивал на большой цветок и с восторгом наблюдал игру фонариков за горами.
- Мам, а что там мерцает каждый вечер? - решился он спросить однажды.
- Каждое лето туда приезжают отдыхать люди. Там внизу их любимое море, пляжи, рестораны, концерты...
- А какая там музыка?
- Разная, громкая, но бывает и красивая, — вмешался в разговор папа. - Однажды я был там и даже аккомпанировал знаменитой оперной певице.
- Как же я хочу на все это посмотреть! - вдохновленно воскликнул маленький сверчок. Но ни мама, ни папа не обрадовались.
- Холодно!
- Далеко!
- Страшно!
- Бесполезно!
Слова, преграждающие дорогу огромными заборами, сыпались один за другим. Но мужественный маленький сверчок не сдавался.
- Я всё равно поеду.
Три дня и три ночи он внимательно смотрел на огни дорог и маршруты далёких машин и, наконец, придумал. Ранним утром, когда солнышко чуть раскрасило рассветными цветами небо и верхушки сосен, сверчок выскочил к самому крутому повороту дороги и стал ждать. Подъехавшая с гор серебристая машина сбросила скорость. Не заставив себя просить дважды, он мгновенно запрыгнул на подножку, затем - на окошко, и через щель — прямо на заднее сиденье машины.
- Кать, смотри! Настоящая цикада! - радостно закричал светловолосый парнишка, показывая подруге нового пассажира.
- Ну ты скажешь... - капризно отвечала рыжеволосая красавица, протирая сонные-сонные глаза. - Это же кузнечик! Тебе вчера уже тринадцать лет исполнилось, а ты до сих пор не знаешь как кузнечики выглядят?!
- Нет, это цикада! - настаивал Витька. И вот именно потому, что мне уже тринадцать, я и знаю!
- Это кузнечик!
- Цикада!
- Кузнечик-кузнечик-кузнечик!
- А ну прекратите!!! - не выдержала мама. - Вы отдыхать поехали или ругаться?!
Катя обиженно отвернулась к правому окну. Витька — к левому. А испуганный сверчок в два прыжка оказался в багажнике. Среди многочисленных сумочек, пакетов и коробок он вдруг обнаружил листы бумаги. «Греческая прелюдия» - прочитал он название, и нотные строчки заняли все его воображение. Цепочки музыкальных знаков и линий уже сплетались для него в удивительные мелодии, которые хотелось играть и слушать бесконечно. Спрятавшись за большой сумкой, он достал карандашик и начал переписывать партию скрипки в маленькую-маленькую сверчковую книжечку.
Целый день провел сверчок за работой, перелистывая одну за одной большие нотные страницы. Морской ветерок ласково трепал Витькину непослушную челку, солнышко раскрашивало южным золотом Катины кудри, усатый повар радушно принимал гостей, выставляя на их столик самые изысканные блюда и напитки. Мама и папа улыбались доброй южной красоте. Но Катя и Витя сидели спиной друг к другу и собрались в обратный путь, так и не проронив ни слова.
Машина заезжала на гору медленно-медленно, но мысли сверчка крутились с отчаянно быстрой скоростью. В их сверчковой норке тоже не всегда все было гладко. Но лишь начинала играть музыка, удивительным образом забывались обиды и недоразумения. Все начинали слушать мелодии, ноты, голоса и, главное, начинали слышать друг друга. Сверчок решился на отчаянный шаг. Стараясь напомнить людям, что у них тоже есть Музыка, он всеми шестью лапками схватился он листы «Греческой прелюдии» и прыгнул вместе с ними прямо Кате на голову.
- Ой, что тут c потолка сыпется? Ноты? Откуда? Я что и на каникулах буду заниматься?!
А Витька уже с удивлением разглядывал вторую страницу...
- Хм, партия...фагота... Пап, ты что, специально выбрал в прокате машину для музыкантов?
Витька уже забыл все несогласия и споры, его глаза бежали по строчкам дальше и дальше, разгадывая зашифрованные на музыкальном листе необыкновенные образы.
- Здесь, во второй части сказочно красивая картина: утро, рассвет... флейта... Кать, а может сыграем?
Катя со вздохом кивнула. Чтобы не стать новым предметом споров, сверчок выпрыгнул в окно.
Добираясь до дома через заросли, маленький сверчок старательно прижимал к себе книжечку с новыми нотами.
- Пап, а ты знаешь «Греческую прелюдию»?
- О, да, конечно! Это великолепная музыка! Когда я был маленький, мне её наигрывал дедушка. И как только он брал в руки свою любимую сверчковую скрипку, птицы замолкали, ветер переставал шуршать листьями, и во всем лесу царили мир и любовь...
- А почему же прелюдии не слышно сейчас?
- Знаешь, сынок, это, наверное, самое-самое сложное произведение для сверчковой скрипки. Прелюдия — значит вступление. Тот, кто сможет сыграть ее по-настоящему, со всеми нюансами, увидев все её картины, вступает на путь настоящего взрослого музыканта. А лишь одна неверно взятая нота способна разбить удивительную гармонию этой музыки на миллионы колючих осколков.
- И ты...?
- Увы, я учил её целый год, но не смог исполнить «Прелюдию» лучше, чем дедушка. А потом... в лесу был ужасный ураган! Мы еле-еле успели спрятаться вместе со скрипками, но ноты... именно эти ноты... улетели. Куда-то далеко-далеко и... насовсем.
Папа наморщил лоб и погрузился в прохладный туман воспоминаний. Маленький сверчок тихонько спрятался в своей норке, утаскивая за собой самую ценную книжечку и любимую скрипку.
Дни шли за днями, курортный сезон сменился дождливой осенью, за которой в дверь постучали и зимние холода. Сверчки уже впали в спячку, и только из одной знакомой норки по прежнему слышались звуки маленькой скрипки, собиравшей из новых нот удивительные музыкальные узоры.
-Эй, музыканты, весна пришла! Новости нужны? - громко и радостно кричала сорока, размахивая очередным выпуском лесной газеты. - Фестиваль музыкальный в Афинах объявили, слушать пойдете?
- Да разве там может быть что-то интересное.... То ли дело было во времена моего дедушки, когда на конкурсах «Греческую прелюдию» играли! - лениво просыпаясь, ворчал папа-сверчок.
Мама медленно проковыляла к дереву и, взяв газету, с удивлением воскликнула:
-Смотри-ка! А в этом году и «Прелюдия» есть в программе!
Маленький сверчок засуетился и несказанно обрадовался. Он аккуратно сложил в чехол скрипочку и тетрадку с нотами, и старательно отглаживал белую рубашку и концертный костюм. Из кармана вдруг выпал галстук-бабочка. Он лежал там несколько лет, но выглядел волшебно, ведь это был галстук... дедушки! Талисман?
Сверчок терпеливо ждал на знакомом кусту у крутого поворота дороги. Вот, наконец, показалась серебристая машина. Затормозив на повороте, она немного заскрипела, видимо тоже не торопилась выходить из своей зимней спячки. Катерина поправила висящее на спинке сиденья концертное платье. Про себя она тихонько напевала очень красивую мелодию. «Тридцать седьмой такт Прелюдии» - узнал сверчок и, недолго думая, запрыгнул в форточку и спрятался в кармане футляра, который держали крепкие Витины руки.
- И, наконец, последний участник фестиваля - сто двадцать пятый номер! - прогремел голос конферансье под сводами Дворца музыки.
Витя окинул уверенным взглядом занавес, взял фагот и подмигнул Катерине:
- Идём? Волнуешься?
- Нет, совсем нет. Знаешь, просто душа поёт, - задумчиво сказала Катя, нежно прижимая к себе флейту, и глядя не в зал, не на жюри, а куда-то в космос, к далёким планетам и звездам. - Я слышу какую прекрасную мелодию, как будто там, высоко и далеко от Земли, кто-то играет на маленькой скрипке...
Сверчок уже подстроил инструмент и встал на самом краешке сцены, около занавеса, оставаясь незаметным для любопытных глаз публики и строгого взгляда высокого жюри. Он тоже поклонился с музыкантами и... заиграл. Дверь перестала скрипеть, ветер остановил свой бесконечный бег по коридорам, многолюдный зал затих. Волшебные звуки словно околдовали всех: они летели вперед, заполняя собой все пространство Дворца музыки, прорываясь на улицы города. Ласковый басовый голос фагота рассказывал и рассказывал, утончённая мелодия флейты парила на музыкальных крыльях над морем и горами, а маленькая сверчковая скрипка связывала разговор больших инструментов в удивительную музыкальную книгу, которая проникала до самых тонких струн человеческой души. Музыка заполнила весь мир, в котором становилось солнечно и прекрасно.
Голоса инструментов замолкли, и в музыкальном дворце повисла тишина. Греческая прелюдия уплывала куда-то вдаль, и лишь её отголоски продолжали оставаться в ласковых лучах солнца, в южном воздухе, в ароматах цветов... и вдруг зал заполнился восторженными аплодисментами. Строгое жюри тоже аплодировала и не торопилось ничего записывать, красоту и силу этой музыки нельзя было измерить баллами. На листочках появилась всего одна строчка: «Grand prix».
Уставшие, но счастливые Виктор и Катерина уютно устроились за столиком морского кафе. Сверчок не отставал, и, наконец, перестав прятаться, прыгнул на белоснежную скатерть стола.
- Смотри, и здесь цикада! - заметил Виктор.
- Это же кузне... Скажите, пожалуйста, а как ЕГО зовут? - обратилась Катерина к официанту, показывая рукой на маленького красавца, скромно поправляющего концертную бабочку.
- Это сверчок, - невозмутимо ответил официант, ставя кофе на стол.
А потом улыбнулся и добавил с улыбкой:
- Наши сверчки - удивительные музыканты! Не прогоняйте его, кажется, он готов вам что-нибудь сыграть!
Сверчок с благодарностью поклонился, положил на плечо любимую скрипку и вдохновенно поднял смычок.
------
Юлия Корухова, Москва, Чистые пруды, 30 июля 2017 г.