ТВОЯ ТИХАЯ ПРИСТАНЬ
Лину разбудил яркий солнечный луч, который светил прямо в лицо.
- Проспала не работу, - испугалась Лина и стремительно спрыгнула с высокой старомодной кровати, которую хозяйка сдавала вместе с комнатой. Вспомнив, что с сегодняшнего дня она – отпускница, засмеялась и обругала себя:
- Вот засоня!
День начинался с погожего солнечного утра и обещал только хорошее. Сегодня приедет Олег. Она ждала его. Потому что какой отпуск без Олега? Правда, он обещал, что приедет со Свечкой, как называл он свою невесту и о которой прожужжал ей в прошлое лето все уши. Но, ничего, втроём им будет ещё веселее.
Одно огорчало Лину: давно не было писем от Игоря. Она понимала, что армия – это не детский сад, но всё-таки в одном из писем спросила его – не завёл ли он себе другую подружку? Игорь, конечно, поймёт, что это – шутка. А, может быть, не поймёт и будет на нескольких страницах доказывать, что она, Лина, его единственная и самая – самая…
Лина привычно посмотрелась в старенькое овальное зеркало, стоящее на маленьком столике, покрытом вышитой скатертью. На чистом матово белом лице из-под копны светлых, коротко остриженных и торчащих во все стороны после завивки, волос, ярко синели её глаза. За эти-то васильковые глаза и дали ей имя – Василина. Но в посёлке, где она выросла, её, как и в детстве, звали Линой.
Лина набросила на плечи домашний халат и, на ходу просовывая руки, босая выбежала во двор к умывальнику.
- Лина, доброе утро!
От неожиданности она вздрогнула, но, увидев мать Олега, обрадовалась:
- Зинаида Матвеевна! Здравствуйте, - поздоровалась она и, торопливо обтирая лицо полотенцем, побежала к калитке.
- Держи. Это тебе пирожки горячие к чаю, - подала через забор свёрток Зинаида Матвеевна. – Задержалась я. Спешу на работу. Новость у меня для тебя есть. – Подружка твоя уже дома.
«Подружка» - это Олег. Ещё когда они были детьми и Лину спросили, кто у неё подружка, она ответила: «Моя самая главная подружка – это Олег». Потом родители в шутку напоминали ей об этом.
- Спасибо, тётечка Зиночка.
И обе засмеялись, потому что так называла Лина Зинаиду Матвеевну в детстве, когда ходила к ней в группу в детском саду. А теперь и она работает вместе с Зинаидой Матвеевной в этом же детском саду воспитателем.
- Ты только не очень спеши, пусть поспит с дороги, - улыбнулась Зинаида Матвеевна и легко, несмотря на полноту, повернулась и пошла от калитки.
- Да, Лина, - оглянулась она. – Ещё тебе одна радость. Зайди на почту. Письмо тебе от Игоря. Ценное.
***
Олег шёл легким спортивным шагом. Увидев Лину, побежал навстречу, улыбаясь и распахнув для объятий руки. Его тёмные волнистые волосы отросли до плеч и развевались на ветру. Смеясь, он долго кружил её, а потом, изобразив на лице ужас, воскликнул:
- Лина, что ты наделала!
- Что? – растерялась девушка, но увидев в чёрных глазах Олега весёлые искорки, улыбнулась шутке.
- Зачем же ты косы отрезала?
- Что же это я за воспитательница – с косичками?
- Да… А жаль. Помнишь, как я тебя в школе за косички дёргал?
- Конечно, помню. Знаешь, как больно было?
- Что же ты не плакала?
- Из гордости, наверное, - засмеялась Лина.
- Это уж точно. Гордая!
- Где же Света, Олег? Ты обещал перед свадьбой вместе с ней приехать.
- Сгорела моя Свечка. Растаяла. Вышла замуж. Да вот только не за меня. - Олег грустно улыбнулся. – Не будем об этом. Но учти. Ты должна теперь со мной быть ласковой и внимательной. Я после несчастной любви, как после болезни, должен выздороветь. Куда пойдём?
Задачу свою поняла. Буду терпеливой и нежной и не стану задавать лишних вопросов, - улыбнулась Лина.
- Куда пойдём? – снова спросил Олег.
- На почту. Там письмо от Игоря.
***
Письмо было интригующе толстым и тяжёлым. Лина, прижав его к груди, побежала к своему дому. Олег шёл поодаль. На лужайке около калитки Лина прислонилась к старой берёзе и торопливо разорвала конверт. Из него посыпались снимки и веером легли у её ног. Лина замерла. Это были её снимки, которые она так часто посылала Игорю. Успела прочитать на неразвёрнутой странице письма: «Я познакомился с отличной девчонкой… Высылаю твои фотографии…»
Неожиданно закружились упавшие фотографии и стало темнеть в глазах. Подбежавший Олег подхватил её, падающую. Невысокий, худощавый, он был двумя годами старше, но рядом с крутоплечей, крепко сбитой Линой казался подростком. Но он был таким надёжным.
Он поил её чаем в её маленькой комнате, о чём-то говорил с ней, но она не слышала его. Падающие из конверта фотографии стояли перед глазами.
- Лина, ты слышишь меня? – властный голос Олега вывел её из оцепенения.
- Да.
- Тогда объясни, что случилось?
Лина рассказала.
- А теперь давай проанализируем то, что произошло. – Олег говорил мягко и тихо. – Ты спросила, Игорь не солгал.
- Я всё понимаю. Но… снимки. Эти разлетевшиеся фотографии, кажется, так и будут стоять перед глазами.
- Да, это, конечно, перебор. Но давай подождём. Игорь ещё будет молить о прощении. Поверь мне.
Олег осторожно приподнял удлинёнными ладонями поникшую Линину голову, тепло и грустно посмотрел ей в глаза и добавил шутливо:
- Теперь мы с тобой оба «брошенные». Вместе будем «переживать».
Ответная улыбка слегка скривила тонкие Линины губы, но отяжелевшая синева её глаз осталась неподвижной.
***
Олег оказался прав. Через два дня пришло письмо от Игоря. Оно было длинным и состояло сплошь из восклицаний: «Прости! Что я наделал! Как я мог! Та девушка – просто знакомая. Мы с ней несколько раз сходили в кино и на танцы». И снова: «Прости! Прости!»
Письмо не обрадовало. Того человека, с кем Лина готовилась связать свою жизнь уже этой осенью, теперь для неё не стало. Она не умела прщать.
Письма приходили почти каждый день и вызывали досаду. Она рвала эти письма, не читая, и ветер разносил их обрывки.
- Лина, ты считаешь, что поступаешь правильно? – спросил её Олег. – Игорь просит прощения. Ты сможешь простить его?
- Нет!
- Но он раскаивается. И с девчонкой у него всё несерьёзно.
- То, что Игорь девчонку встретил, это я могу понять. Но эти фотографии… Они, как пропасть, между нами, через которую не перешагнуть. Не надо об этом. Всё в прошлом..
- Не пожалеешь?
- Нет.
***
Лина сидела на ступеньках крыльца, поджидая Олега. Она задумчиво смотрела на ранний вечерний закат. Кончилось лето. Скоро уедет Олег. Становилось грустно, когда Лина думала об этом. Этим летом они были неразлучны. Без него ей будет так одиноко.
Олег подошёл тихо. Он шутливо припал на колено и, склонив голову, сказал церемонно, с улыбкой:
- Сударыня, я приглашаю вас сегодня на танцы.
- Да? А я… согласна.
- Правда? Вот здорово! А то всё утешаем друг друга. Так и лето скоро кончится. Я рад, что ты согласилась.
После танцев Олег проводил Лину до калитки и попросил, держа её за руку:
- Подожди. Не уходи.
Было поздно и холодно. Но Олег обнял Лину за плечи и снова попросил:
- Ещё минутку. Всего минутку.
- Олег, уже ночь. И я мёрзну, - Лина решительно попыталась высвободиться из объятий Олега. Но это ей не удалось. Парень настойчиво повернул к себе её лицо и поцеловал. Это не было обычным дружеским прощаньем «до завтра». Поцелуй был горячим и страстным. Настоящим.
- Олег, ты что? - недоумённо и растерянно Лина смотрела на него.
- Это моё признание в любви, сударыня. И я кладу у ваших ног своё сердце и предлагаю вам свою руку, - улыбнулся он и добавил серьёзно. – Я не смогу теперь без тебя. Только ты, как никто, понимаешь меня. Василина, выходи за меня замуж.
- Олег, ты это серьёзно?
- Да. Я уже всё решил.
- Можно подумать?
- Да. Только недолго. А то мне скоро уезжать. Последний курс. А после института – всегда вместе.
- Хорошо. Я подумаю.
«Подумаю» - это для приличия. Сказать Олегу «да» Лина была готова. После разрыва с Игорем Олег был ей особенно дорог. А Игорь? Собственно, что Игорь? Они встретились детьми в пионерском лагере. Потом – письма. И снова летом встреча в лагере, и снова – письма. Потом она поехала проводить его в армию и познакомилась с его родителями. И опять – только письма. Другое дело – Олег. Они вместе росли и знали друг о друге всё. И не будет между ними никаких недомолвок, потому что они доверяют друг другу, делятся и тем, о чём не каждому расскажешь. И Олег такой надёжный.
***
Теперь Лина жила у Зинаиды Матвеевны. После того, как уехали её родители, Зинаида Матвеевна оставалась самым близким человеком в посёлке. А общие интересы на работе и дома ещё больше сблизили их.
Год прошёл незаметно. Олег часто писал и приезжал неожиданно, радуя их и пугая внезапностью. И вот, наконец, у Олега защита диплома. В этот день они обе волновались не меньше, чем он, пока не получили от него телеграмму: «Защитился «отлично» Выезжаю".
Олег разбудил их, приехав рано утром. Он похудел, повзрослел и возмужал. Целуя располневшую Лину, привычно пошутил:
- Теперь вас двоих мне не обнять.
За завтраком говорили серьёзно.
- Вот ты и вырос, сынок, - задумчиво и немного торжественно сказала Зинаида Матвеевна. - Жаль, что отец рано умер и не увидел твой «красный» диплом. Но он всегда знал, что ты хороший сын.
- Это, мама, тебе спасибо, - Олег поцеловал мать. – Трудно было тебе одной. А ещё спасибо тебе за Лину, за то, что ей с тобой хорошо, - Олег улыбнулся.
И тогда Лина спросила:
- Куда же мы едем, Олег? Далеко?
- Далеко. Это – Камчатка.
- Камчатка… - Лина представила, как долго надо будет ехать через всю страну на далёкую Камчатку. – Олег, а как же я? Я не успею доехать.
- Да… Жаль, но придётся мне поехать одному. Я не хочу, чтоб мой сын родился на каком-нибудь безвестном полустанке. Я потом сразу приеду за вами. К этому времени и с квартирой всё улажу. В крайнем случае, мама привезёт вас.
- Да, Линочка, так-то надёжнее будет, - поддержала сына Зинаида Матвеевна. – Ещё три – четыре недели – не такой уж долгий срок. Ну, а потом, как говорится, навеки вместе, в беде и в радости.
- Я должна с вами согласиться. Два голоса против одного, - грустно улыбнулась Лина.
- Да, ничего не попишешь. Меньшинство подчиняется большинству. Принцип демократии, - засмеялся Олег и обнял огорчённую жену.
***
Темноглазая и темноволосая, похожая на отца, дочка Ирина родилась вскоре после отъезда Олега. Правда, сообщить ему эту радостную весть счастливые мать и бабушка смогли только после того, как получили от Олега письмо сего новым адресом. В ответ вначале пришла восторженная телеграмма, а потом длинное письмо с подробным описанием предстоящего им маршрута.
С отъездом надо было спешить, потому что кончалось лето. Вещи были собраны, но Зинаида Матвеевна всё хлопотала и неутомимо сновала по дому:
- Лина, а пелёнок нам хватит? Может, ещё купить? Где же в поезде их сушить?
- Ничего. Посушим. Одни в купе будем.
- Хорошо, - соглашалась Зинаида Матвеевна и снова волновалась. – Лина, может термос большой взять, чтоб вода горячая была у нас.
- Не стоит. Кипяток в вагоне будет.
Спать легли поздно, когда, наконец, укачали почему-то закапризничавшую Ирочку. Ночью Лина спала плохо. Волновалась перед дорогой. Ворочалась и кряхтела, и плакала во сне дочь. Подумалось: «Тоже беспокоится перед дорогой».
Когда утром Лина подошла к Иришке, её напугал вид дочери: запёкшиеся губы были полуоткрыты, она тяжело и часто дышала, а крохотные ручки и ножки то вытягивались, то вздрагивали и были холодными.
- Мама! – отчаянно крикнула Лина. – Ой, мамочка…
Прибежала испуганная Зинаида Матвеевна.
- Что случилось?
- Иришка умирает, - Лина зарыдала глухо, сдерживая себя.
Она бестолково металась около кроватки, пока Зинаида Матвеевна не прикрикнула на неё:
- Лина, успокойся, возьми себя в руки.
Потом всё было, как в тумане. Зинаида Матвеевна чем-то растирала маленькое тельце, чем-то поила ребёнка. А Лина, оцепеневшая, подчиняясь голосу свекрови, что-то подавала ей, что-то брала из её рук и уносила на кухню. Наконец, дочь открыла глаза и заплакала.
- Ничего, Лина, не умрёт наша лапушка. Мы не позволим, - с облегчением вздохнула Зинаида Матвеевна.
Иришка жадно пила пересохшими губами. Трудно дышала. Догадались поставить термометр, и Лина похолодела, увидев ртутный столбик, приближающийся к сорока градусам.
- Ничего, мы ещё поедем с Ирочкой к папе, - приговаривала Зинаида Матвеевна, качая на полных крупных руках внучку, - да только не сейчас. А сейчас, Лина, вызови врача и на обратном пути отправь телеграмму Олегу, чтоб не ждал.
***
Иришку выписали из больницы уже осенью. С неокрепшим после болезни ребёнком решиться на трудный переезд, да ещё в холодные дни, Лина боялась. К тому же у неё от волнений пропало молоко. Это всё и решило.
- Чем же мы в дороге кормить ребёнка будем? – сокрушалась Зинаида Матвеевна. – Придётся ждать до весны. К весне подрастёт Иришка, легче будет. Хотя, Олегу вы там очень нужны. – Помолчала, задумавшись, и добавила неуверенно. Может быть, ты одна поедешь, Лина? Оставишь Иришку со мной?
- Зинаида Матвеевна, - Лина тоскливо и коротко взглянула на свекровь, - мы же чуть не потеряли её. Как же я смогу её оставить?
- Да, ты права. Ты сейчас тоже мать. А меня прости за эгоизм материнский… Сердцем своим чувствую, плохо Олегу без вас.
Лина коротко вздохнула.
Зимовали трудно. Лина вышла на работу, и они с Зинаидой Матвеевной работали, сменяя друг друга. За зиму Иришка подросла и ещё сильнее стала похожа на Олега. На мир по – взрослому, серьёзно и вдумчиво смотрели её чёрные отцовские глаза. Она весело лепетала, удивляясь новой игрушке.
- Как жаль, что Олег не видит, какая забавная стала Иришка, - как-то раз с сожалением сказала Лина.
- Да, нехорошо это, что без отца растёт, - вздохнула Зинаида Матвеевна.
И Лине послышался в этом вздохе упрёк.
С приближением весны всё больше тревожилась Лина, потому что письма от Олега приходили всё реже. Иногда не было писем целый месяц.
- Не волнуйся. Из-за погоды это. Погода, видимо, нелётная там у них, вот и почта не приходит, - успокаивала Зинаида Матвеевна.
Но Лина знала, почему не приходят письма, только не решалась спросить об этом Олега. Она боялась вопроса, который стал роковым в их отношениях с Игорем.
«Встретимся – сам расскажет», - говорила она себе.
***
В реанимационной палате чисто, светло и тихо. И холодно от частого проветривания. И Лина очень боится за маленькую Иришку. Дочь заболела внезапно, когда всё уже было готово к отъезду.
А теперь Лина чутко прислушивается к неровному свистящему дыханию дочери. Не только её маленькая грудная клетка, но, кажется, вся она переполнена отработанным зашлакованным воздухом. И нет у малышки сил выдохнуть его, чтобы вдохнуть свежий. Она делает это усилием всех своих мышц, отчего приходит в движение её маленькое тельце. Но это ей не удаётся. И синеют её сухие губы. По прозрачным трубочкам монотонно капает спасительная жидкость. Кап – кап. Хочется спать. Иногда Лина словно проваливается куда-то. Но стонущее дыхание Ирины пугает её и она снова с тревогой прислушивается к нему.
Неслышно вошла медсестра:
- Лина, к тебе Зинаида Матвеевна. Плачет. Выйди к ней. Я буду здесь, в палате.
- Как Ирочка? – со слезами на глазах спросила Зинаида Матвеевна.
- Плохо.
Зинаида Матвеевна со вздохом подала телеграмму: «Василина, срочно выезжай. Это недбходимо. Олег».
- Что делать будем? – спросила Зинаида Матвеевна.
- Я не смогу поехать, - почти шёпотом ответила Лина.
- Доверь мне Ирочку. Я не отойду от неё ни на секунду. Надо ехать. Что-то там у Олега случилось.
- Не могу, - ещё тише повторила Лина. – Ирину хотят переводить на искусственное дыхание. Я не могу сейчас оставить её. Надеюсь, что Олег поймёт.
- Поймёт, - сквозь слёзы согласилась Зинаида Матвеевна и подала чистый телеграммный бланк. – Напиши. Я отправлю.
Лина торопливо написала: «Приездом задержусь. Тяжело больна Ирина».
***
Выздоравливала Иришка долго и трудно. Но уже с конца мая Лина подолгу гуляла с ней в больничном дворе. Сегодняшняя прогулка была последней перед выпиской. Иришка щебетала о чём-то своём, тянулась к ярким жёлтым одуванчикам, удивлённо следила за нарядными бабочками. Она радовалась своей первой весне. Лина же была счастлива, что беда и на этот раз прошла мимо.
Но теперь властно заявила о себе тревога за Олега. Выстоит ли, справится ли он один, без неё? Кто она – та, другая, в существовании которой Лина не сомневалась. Да, надо ехать к Олегу. Свекровь права.
Да, вот и она. Лина увидела Зинаиду Матвеевну, торопливо шагавшую по тротуару вдоль больничного забора, и подняла на руках Иришку:
- Смотри, бабушка идёт. Молочка Ирочке несёт.
- Ба – ба, - засмеялась малышка.
Зинаида Матвеевна помахала им рукой и вошла в больничные ворота.
- Зинаида Матвеевна, Ирочку завтра выписывают, - поспешила обрадовать свекровь Лина. – Можно билеты заказывать. На этот раз тянуть не станем, сразу и выедем.
- На этот раз и ехать никуда не придётся. Читай, - Зинаида Матвеевна подала Лине телеграмму от Олега.
И Лина прочитала: «Срочно оформи вызов состоянию здоровья Ирины».
В тот же день Лина получила медицинские документы на дочь и на следующий день отправила Олегу вызов.
***
Летом приехал Олег, похудевший и грустный. Разговор, которого Лина боялась, случился на следующий день.
Они молча шли по лесной тропинке к озеру. Первым заговорил Олег:
- Лина, нам надо поговорить. Я должен тебе всё объяснить.
- Давай, поговорим, - вздохнула Лина.
Когда-то по этой тропинке они бегали к озеру, весело обгоняя друг друга. А теперь Олег привёл её сюда ради того неминуемого разговора, которого Лина боится. Да и Олегу трудно начать его. Раньше он легко и обо всём рассказывал ей. Но тогда это не касалось её.
Они сидели на поляне на берегу озера. Олег молчал, сосредоточенно думая о чём-то. А между бровями то появлялась, то расправлялась незнакомая складка, которая делала его немного чужим. Он даже не заметил, как Лина положила голову ему на плечо. Но не встретив ответного движения, отодвинулась от мужа, села, подтянув колени к подбородку, и обняла их руками. Она задумчиво смотрела на бело – розовые кувшинки, отражавшиеся в неподвижном сонном озере. Утренняя тишина над ним казалась невесомой и хрупкой и было жаль, что слова Олега сейчас разрушат её.
- Лина, не знаю, как тебе всё это сказать. Мне трудно.
- Ничего. Просто расскажи, если захочешь, о ней. Кто она, какая она?
- Ты всё поняла…
Он достал из кармана джинсовых брюк потёртую записную книжку в синем переплёте, и она раскрылась в его руках, разделившись на половинки снимком на плотной бумаге. Олег задержал взгляд на фотографии и подал её Лине. Огромные серо-голубые глаза из-под длинных густых ресниц открыто смотрели со снимка на неё. Кокетливая ямочка на подбородке делала лицо загадочным и одновременно по-детски доверчивым. Тугие тёмные локоны оттеняли длинную шею и спадали на красиво опущенные плечи, перечёркнутые бретельками яркого сарафана. На обороте Лина прочла: «Тебе, мой любимый, моя единственная земная и неземная любовь. Где бы ты ни был, я буду с тобой всегда. Помни об этом. Ирина».
- Ирина?
Олег кивнул.
- А помнишь, когда я тебя спросила, как назвать, если родится девочка, ты ответил: назовём Ириной. Олег, что это было? Предчувствие неизбежного?
Тот не ответил.
- Олег, ты её любишь? – дрожащим от волнения голосом спросила Лина.
- Прости.
- За любовь не просят прощения.
- Лина, я люблю её. Но ты для меня – самый надёжный, самый необходимый человек на земле. – Олег положил руки жене на плечи. – Ты – моя тихая пристань. И я после житейских бурь всегда буду возвращаться к тебе. Спасибо, что ты понимаешь меня. А сейчас мне очень трудно. Я вернулся, но мыслями я там. И мне необходимо время, чтоб справиться с этим. Дай мне это время. Не торопи меня. Я всё сделаю сам. Я буду с вами: с тобой и дочкой.
Не обнял, не поцеловал. Только мучительно долго смотрел Лине в глаза.
***
Первое письмо от Ирины повергло Лину в смятение, вызвало досаду и усилило тревогу. Было ясно, что эта девушка прочно встала между ней и Олегом и не собирается сдавать своих позиций. Она без сожаления разрушит их неокрепшую семью.
Судя по обратному адресу, Ирина вслед за Олегом вернулась на материк.
- Олег, тебе письмо, - непослушными руками Лина подала его.
Олег молча, тяжело глядя в какую-то невидимую точку, порвал письмо, не прочитав его. И только желваки на похудевших щеках повторяли движение его рук, да углубилась складка между бровей.
- Зачем ты так, Олег? Не читая… - Лине стало жаль эту одновременно беззащитную и самоуверенную девчонку, написавшую письмо, потому что в эту минуту проигравшей была она.
- Так надо. Только так. Иначе не выдержу. Лина, я уже говорил тебе – с этим я должен справиться сам.
Олег бросил обрывки письма в нетопившуюся летом печь.
А письма всё приходили и приходили – каждый день. Олег рвал их, не читая. Он очень страдал. Он сидел за столом молча, не притрагиваясь к еде, и ни Лина, ни Зинаида Матвеевна не могли разговорить его. Не привлекала его внимания и дочь. Только однажды, когда Иришка громко позвала: «Папа!», Олег взял её на колени. Девочка, встав на ножки, стала внимательно рассматривать лицо отца. Тот опустил голову и позвал Лину:
- Возьми Ирину. Я не могу.
- Олег, ты что? – не поняла, что случилось, Лина.
- Возьми её. – Олег отдал ребёнка жене. – Она смотрит мне в глаза с таким укором, словно всё понимает. Я чувствую себя подлецом. Не могу.
***
Телеграмма пришла накануне. Ирина вызывала Олега на переговоры. И пора идти на телеграф. Но он, переодевшись в спортивные брюки и футболку, торопливо шнуровал кроссовки, чтоб снова одному уйти в лес.
А уже появилась надежда, что всё наладится. У Олега улучшилось настроение. Он стал спокойнее и мягче, и уже не молчал за столом и не отодвигал от себя тарелку.
Иногда Лине удавалось отвлечь его каким-нибудь нетрудным разговором или воспоминанием о беззаботных днях, когда им так отлично было вместе. Взгляд Олега теплел и знакомая улыбка оживляла лицо. И Лине верилось, что муж, хоть и медленно, но возвращается к ней. Особенно её радовало то, что он и Иришка, наконец-то, подружились. Олег брал дочь в лес, к озеру. Возвращались оба довольные и приносили подарок для Лины – подосиновик в красной шляпке или веточку с ягодами малины.
И вот телеграмма. Так некстати. Лина в раздумье смотрела в окно вслед уходящему Олегу. Потом взгляд упал на телеграммный бланк, сиротливо лежавший на столе. Отчего-то снова стало жаль свою большеглазую соперницу. Олег не придёт, а она будет ждать и, наверное, плакать. Лина посмотрела на часы и стала торопливо переодеваться.
***
Поселковый телеграф с двумя переговорочными кабинами был тёмным и неуютным. Люди в кабинах говорили так громко, что Лина чувствовала себя неловко, словно подслушивала у чужой двери. К тому же и их разговор с Ириной будут слушать посторонние. Лина даже растерялась. Хотелось уйти. Что она может сказать той, что ворвалась в её жизнь бесцеремонно и смело?
Вызвали неожиданно быстро. Лина так и не успела обдумать, что она скажет Ирине.
- Алло! – услышала звонкий взволнованный голос в трубке.
- Да. Это Лина.
- Лина? А где Олег?
- Он не придёт.
- Не придёт?! Вы ему не отдали телеграмму! Он не знает о ней?
- Знает.
- Нет. Он не мог не придти. Вы не отдаёте ему мои письма. А я пишу каждый день. Зачем вы это делаете? Я не могу так долго ждать. Не могу-у-у, - послышался в трубке тихий плач.
- Ирина, успокойся. Давай поговорим. Ты слушаешь меня?
- Почему не отвечает Олег, если знает о моих письмах, почему не пришёл? Что вы с ним сделали? – плач в трубке становился громче.
- Ирина, успокойся. Олегу сейчас трудно. Пусть он решает сам. Здесь у него семья, растёт дочь. Ия имею право надеяться, что он останется с нами.
- Нет! Нет! Ты не имеешь права так думать. Ты не любишь его. Не любишь! А я не могу без него. Не держите его. Отпустите. Иначе приеду я.
- Ирина, почему ты думаешь, что я не люблю Олега?
- Я знаю это. Ты не поехала с ним на Камчатку, ты не приехала к нему, когда он тебя звал. Значит, ты можешь жить без него. А я – нет. Не держи его. Отпусти – и-и, - утонули в рыданиях последние слова Ирины.
- Ирина, Ирина… Успокойся, - с трудом сдерживала обиду и раздражение Лина. Но из трубки доносились лишь отчаянные умоляющие восклицания:
- Отпустите его! Не держите!
Лина положила телефонную трубку.
Было о чём подумать. В ушах назойливо звенело: «Ты не приехала к нему… Ты не любишь его …» Да, не приехала, не смогла оставить дочь. А она бы уехала от больного ребёнка? Да, уехала бы…сомнений не было.
У дома остановилась с Олегом.
- Лина, ты была на телеграфе?
- Да!
- Зачем? Не надо было.
***
Осень началась холодными дождями. Зинаида Матвеевна решила протопить печь, чтоб не простудилась Иришка. Она возилась у печки, укладывая дрова, а потом позвала:
- Лина, иди сюда.
Зинаида Матвеевна держала смятое письмо от Ирины.
- Лина, письмо целое, не разорвано. Давай, прчитаем.
- Нет. Не стоит. Олег же не читает эти письма.
- Олег… Да у меня вся душа изболелась. Вот и осень уже, а он ходит, как тень по дому. И о работе ничего не говорит. И где жить будете? И ты, вижу, извелась вся. И сама-то ты не уверена – как вы с ним теперь? Муж с женой или, как в детстве, - подружки? Я думаю, мы имеем право знать, какие у него отношения с той женщиной. Мы – его семья и должны знать об этом. – Зинаида Матвеевна решительно разорвала конверт и подала письмо Лине.
- «Мой любимый! Мой единственный! Счастье моё земное!» - голос Лины задрожал. Она опустила голову и закрыла глаза. Было больно и стыдно.
- Лина, мы не делаем ничего плохого. Пойми, мы обе хотим помочь Олегу, потому что он нам дорог. И мы должны знать, как ему помочь. Пойми, мы это делаем для Олега и для всех нас. Читай!
- «…Дорогой, я пишу тебе каждый день, - читала Лина потухшим голосом. – Я знаю. ты не получаешь мои письма, тебе не отдают их. Но я пишу, пишу каждый день я надеюсь, что какое-то письмо ты прочтёшь. Тогда ты поймёшь, как мне без тебя плохо. До ужаса. Я не могу без тебя. Я держусь из последних сил. И они кончаются. Тогда я приеду к тебе. Ты же знаешь, что без тебя я не смогу жить, как и ты без меня…»
Лина замолчала и вернула письмо Зинаиде Матвеевне:
- Не могу я больше…
В наступившей тишине раздался глухой и горестный вздох. Сзади, молча сжав побелевшие губы, стоял и слушал Олег. Он повернулся и вышел во двор. Лина вышла за ним. Олег, сутулясь, мок под холодным моросящим дождём. Сумерки скрывали его лицо.
- Олег, прости, - голос Лины дрожал от слёз.
- Василина, ты всё испортила. Я уже был готов принять необходимое для нас с тобой решение. Зачем ты это сделала? – голос его был глухим и тихим. Утром он уехал.
***
Осень, а за ней зима тянулись утомительно долго. Писем Олег не писал, только регулярно присылал денежные переводы. Долгими зимними вечерами Лина о многом успела подумать. Он поняла, что Олег уже не муж ей. Да и не был им. Он просто не успел им стать, потому что жил сначала в Москве, а потом на Камчатке. Он так и остался для неё просто другом. И не было в её душе ни обиды на него, ни щемящей боли от разрыва с ним. Осталась только непроходящая грусть. Да дочь, до маленькой капельки похожая на отца, напоминала ей о неудачном замужестве.
В конце весны Олег вызвал Лину на переговоры. Она волновалась, ожидая разговора. Но всё произошло до обидного просто, обыденно, словно и не было разделившей их трудной зимы и её одиночества.
- Лина, здравствуй, - голос Олега был ровным, спокойным, как будто и не расставались..
- Здравствуй Олег, - старалась скрыть волнение Лина.
- Как вы там? Как дочь?
- Всё хорошо. Этой зимой Иришка болела мало, лечилась дома.
- Как мама?
- Сейчас ничего, только в начале весны суставы болели.
- Рад, что всё у вас хорошо. Лина, я к тебе с большой и важной для меня просьбой.
- Я слушаю, - подавила вздох Лина. – Говори, Олег.
- Лина, мне нужен развод. Ирина ждёт ребёнка. Я очень прошу тебя, сделай побыстрее. Если необходимо моё присутствие, я приеду.
Лина молчала, стараясь справиться с волнением. Знала же, чт этого не избежать, а как трудно говорить об этом.
- Лина, ты что молчишь? – в голосе Олега она уловила лёгкое беспокойство.
- Я всё поняла, Олег. Сделаю, как ты просишь. Приезжать не надо. Делить нам нечего. Кроме дочери ничего мы с тобой не нажили.
- Спасибо, что всё понимаешь. Как всегда. Ты одна такая, спасибо тебе, - Олег помолчал и снова заговорил медленно, видимо, подбирал нужные слова. – Лина, а что ты обо мне дочери скажешь, когда она подрастёт?
- Скажу, что её отец был прекрасным человеком. Погиб в авиакатастрофе.
Молчание прервал тихий голос Олега:
- Лина, может, не стоит так. Дочь будет расти, и моя помощь будет нелишней.
- Ничего. Я справлюсь.
- Не решай это сейчас. Ты должна знать, что я всегда готов помочь. В любой ситуации.
- Я знаю это.
- Прости меня. Ты удивительная. Мне тебя не хватает. Иногда хочется просто прижаться к твоему плечу и помолчать. А теперь могу ли я рассчитывать на твоё понимание и твою дружбу?
- Да, конечно, Олег.
- Спасибо. И ещё одна просьба. Лина, ты справишься дома одна? Я хочу, чтоб мама приехала ко мне. Ирина неважно себя чувствует.
- Хорошо. В огороде мы уже всё посадили. А с Иришкой я справлюсь, Зинаида Матвеевна приедет.
- Спасибо, Лина. До свидания.
- До свидания, Олег.
***
Домой от Олега Зинаида Матвеевна вернулась к осени. Она похудела и постарела и выглядела очень уставшей. Зинаида Матвеевна присела на диване и скинула с головы на плечи лёгкую косынку. Лина оторопела. Широкие пряди седины с висков уходили у свекрови к затылку в узел роскошных чёрных волос. Их смоль не прятала эту седину, а оттеняла, подчёркивала её.
Иришка крутилась около бабушки.
- Баба приехала! – картавила она, весело улыбаясь.
Зинаида Матвеевна раскрыла сумку с вещами и, порывшись в ней, подала внучке шоколадного «зайца»в цветной фольге. Девочка с восторгом разглядывала подарок.
- Ирочка, «спасибо» скажи бабушке, - подсказала Лина.
Но Зинаида Матвеевна уже усадила внучку на колени и порывисто обняла её, прижавшись щекой к вихрастой головке. По щекам её текли обильные слёзы.
- Зинаида Матвеевна, что случилось? – Лина капала в стакан с водой валерьянку.
А Зинаида Матвеевна уже рыдала:
- Милые вы мои внученьки, - целовала она Иришкину голову. – За что же вам такое? Одна осталась без отца, другая – без матери.
Лина увела дочь в спальню.
- Играй здесь. «Зайчика» разверни. Я сейчас вернусь к тебе, - успокаивала Лина испугавшуюся Иришку.
Постепенно Зинаида Матвеевна успокоилась, только слёзы всё ещё текли по её щекам.
- Зинаида Матвеевна, что случилось? Говорите же, говорите. Легче будет.
Свекровь тяжело вздохнула, достала из сумки фотографию и подала Лине. Детская фотография не отличалась от ранних снимков Иришки. Ребёнок был похож на Олега.
- Это тоже Ирина, - Зинаида Матвеевна взяла обратно снимок и, подойдя к стене, укрепила его рядом с фотографией Иришки. – Ты, Василина, не обижайся, но это тоже моя внучка. Они обе мои внучки.
Её решительный тон не допускал возражения.
Лина молчала. Только сжались её тонкие губы да нервно вздрогнули вырезы ноздрей её прямого, немного вздёрнутого носа.
Разговаривали до позднего вечера. Впрочем, говорила Зинаида Матвеевна, а Лина слушала да иногда спрашивала о чём-нибудь.
- Рак был у Ирины. А во время беременности опухоль сильно разрослась и уже помочь ей было нельзя. Сил у неё не было совсем. Рожать ей не разрешили. Сделали операцию. Ириночку она не кормила. Я на молочную кухню ходила за питанием. Очень уставала. Кухня-то далеко. И в магазин за продуктами зайти надо, и обед приготовить. А Ириночку не с кем оставить. Ирина-то ничего не ела, редко когда удавалось мне её покормить. От болей сильно страдала. Олег делал уколы утром и вечером. Днём – я. Научилась. Правда, ночью Олег сам вставал к Ириночке, давал мне отдыхать. Ну, а сам – почти без сна.
- Ирина любила дочку? – спросила Лина.
- Не знаю. Я приносила её к ней на кровать, укладывала рядом. Но она отворачивалась, не хотела смотреть на ребёнка.
- Наверное, ей было тяжело оставлять дочь сиротой.
- Я тоже так решила поначалу. А потом по-другому мне подумалось. Показалось, что она обвиняет её, Ириночку, что из-за неё она умирает и оставляет Олега. Это же невозможно было смотреть, как она ждала Олега с работы. Попросит – принесу ей зеркало. Она внимательно себя в нём рассматривала. Потом губы, ресницы подкрасит… Волосы красиво заколет гребешком. А потом так на дверь и смотрит. А когда Олег приходил, какая-то сила поднимала её с постели. Добежит до него и на шею бросится. Обратно-то до кровати Олег на руках нёс, уже не могла сама-то дойти.
- Зинаида Матвеевна, а имя девочке кто дал?
- Олег никого не спрашивал. По – другому он и не мог назвать. Все три дорогих ему человека в этом имени. И наша Иришка тоже. По ней он тоже скучает. Если какая спокойная минутка выдавалась у нас с ним, всё об Иришке спрашивал.
Зинаида Матвеевна снова заплакала, вытирая слёзы уголком косынки.
- Зинаида Матвеевна, - пыталась отвлечь её Лина, - а теперь с кем ребёнок?
- Олег отпуск взял. Вот я и приехала за вещами. Да надо возвращаться. Олег не хочет там оставаться. Тяжело ему. Всё напоминает об Ирине. Поедет в Министерство, возьмёт назначение в другое место. Ну, а я теперь с ним буду. Как же он один с ребёнком?
Немного успокоившись, Зинаида Матвеевна сказала:
- Я вот всё думаю о том письме, что велела тебе прочитать. Может, не уехал бы Олег тогда, и беды бы этой не случилось. Дура я старая. И тебе жизнь испортила. – Зинаида Матвеевна вздохнула.
- Не вините вы себя. Письмо – это просто был повод. А причина другая – любили они друг друга. И не смог Олег без Ирины.
- Может и так, - снова вздохнула Зинаида Матвеевна, - но прости меня. Я вот ещё что думаю. Теперь-то между вами никто не стоит… Да это я так, к слову. Не моё это дело. Прости, Василина. Но, опять же и ты одна с Иришкой…
Лина не ответила.
***
Недели через две после отъезда Зинаиды Матвеевны пришло письмо от Олега. Оно было коротким: «Здравствуйте, мои дорогие Лина и Ирина! Лина, сегодня ты нужна мне, как никогда. Только ты. Ты это знаешь. Но решать - тебе».
Лина отложила письмо, не дочитав. Вспомнились слова Олега: «Ты – моя тихая пристань. И после жизненных бурь я всегда буду возвращаться к тебе».
- Да, Олег, я помню, = вслух ответила Лина Олегу, неизвестно где теперь находившемуся. - Только это – караблекрушение. И сможем ли мы с тобой на этих обломках что-нибудь построить?
Лина задумалась. Вернуться к Олегу? Будет семья. Странная. Она взглянула на фотографии девочек и покачала головой. Две дочки, похожие, как близнецы. С одним именем. Олег, конечно, будет жалеть обеих. Но любить будет младшую. Потому что он был с ней с самого появления её на свет и потому, и потому, что она осталась без матери. А сможет ли Лина стать ей матерью? Ребёнок не виноват. Но если она не полюбит эту девочку… Эта малышка будет постоянно напоминать ей о той, что внезапно ворвалась в их жизнь со своей неистовой любовью, полыхнувшей ярко и коротко, но навсегда опалила Олега.
Непонимания перерастут в мелкие семейные ссоры и погибнет их такая чистая и долгая дружба. Думай, Лина, думай. А что думать? Она никогда не заменит Олегу ту, единственную большеглазую девчонку, которая кричала в телефонную трубку: «Ты не любишь его!» Может быть, она была права…
Лина подошла к кроватке дочери и долго в раздумье смотрела на неё:
- Прости, доченька, что оставляю тебя без отца. Я так решила. Правильно ли? Об этом ты мне скажешь, когда вырастешь.
Лина поправила Иришке сбившееся одеяло и подошла к окну. За окном моросил дождь. Холодно и одиноко.
Она вернулась к столу и дочитала письмо: «…Я получил новое назначение. Готовимся к отьезду. Билеты купили. У нас – целое купе. В расчёте на вас с Иришкой. На нашей станции поезд будет утром. Буду вас встречать у вагона. Но решать тебе. Ты нужна мне. Так нужна!»
Лина погасила свет и прилегла на диване. Есть ещё время подумать. До утра. Только до утра. Потом она уже не успеет сообщить Олегу о своём решении. Говорят, что утро вечера мудренее. Может быть, утром придёт правильное решение.
Утром Лина отправила Олегу телеграмму: «Не приеду. Прости. Сберегу нашу дружбу. Твоя тихая пристань».