Путь Защитницы. Киррана-3

Путь Защитницы. Киррана-3
Исключительными правами на произведение «Путь Защитницы. Киррана-3»
обладает автор — Любовь Черникова Copyright © 2017

Цикл «Защитница»
КНИГА 3

Пролог
Промозглый ветер бросал в лицо не то горсти мелкой мороси, не то снежинок, задувал под овчинный полушубок. Сырость пробиралась даже под тёплую стёганую поддёвку, а на душе было так же мрачно и отвратно, как и в серо-чёрной пустоши, простиравшейся по левую руку до самого Излома.
– Микола, кажись, дым! – дозорный, с изборождённым морщинами, покрасневшим лицом, нахмурив седые брови, из-под ладони глядел вдаль.
– Поражаюсь твоим глазам, Малюта! – наморщившись, что есть мочи его напарник, вглядывался в точку, куда указывая, потянулась рука в заскорузлой перчатке. – В серой степи, на фоне серого же неба увидеть серый дым!
– Микола, ты, вроде как, и помоложе будешь, и даже вроде как грамотей, а точно крот.
– Сам ты крот! Тоже мне сокол востроглазый выискался! – беззлобно огрызнулся второй ратник, на вид зим на десять моложе, худощавый и жилистый, с короткой кудлатой бородкой.
Он подошёл к краю огороженной площадки на самом верху сторожевой башни, откуда было видно на многие версты вокруг. Тоненькая струйка дыма на горизонте теперь отчётливо выделялась – ни с чем не перепутать. Поодаль вдруг возникла ещё одна, а потом ещё три.
– Сартоги, сартог их дери! – выругался Малюта и сплюнул вниз.
Напарник странно на него глянул, словно осуждая за косноязычность, но вслух ничего не сказал, только спросил:
– Трубить тревогу?
– Погоди, ты! Им до нас дня два пути, а то и больше.
– Нашим, чтобы собраться да подоспеть тоже день понадобится, возразил Микола. А голубя к воеводе и сейчас не грех высылать. Пойду-ка, тогда к сотнику, пусть решает.
– Погодь! – остановил уже спустившегося на три ступени напарника Малюта. – Ты глянь-кась. Да не-ет! Не туда – левее смотри. Аккурат у корявой осины. У самых корней.
– Храни Киалана! Неужто мертвяк! – округлил глаза дозорный помоложе, с недоверием всматриваясь в восставшую поодаль фигуру.
Серо-зелёная рожа, старый кожух болтается на высохшем костяке как на пугале, космы клоками торчат...
– Какой ещё мертвяк, Микола?! Сартог, растопырь его сартог! Обычный. Живой, гад, и невредимый.
Дозорный, укоризненно покосившись на напарника, лишь покачал головой, срывая с плеча лук, бросился к другой стороне смотровой площадки, откуда бить было сподручней. Малюта досадливо дёрнул культей, то ощутила в пальцах стрелу давно утраченная кисть. Микола, высунулся над ограждением, натягивая к уху тетиву. В этот момент лазутчик их заметил. Петляя, что есть мочи дал дёру в сторону близкого леса. Вдогонку со свистом ушли три стрелы одна за другой. Может, и не был Микола таким зорким, как старший товарищ, да стрелял метко. Две из трёх настигли сартога. Тот, хромая и зажимая на плече рану, продолжил бежать.
Звук рога раздался одновременно с лаем сторожевых псов, натасканные на чужаков, они повизгивали и ярились.
– Разорвут, – опустил лук Микола.
Дальше разведчиком было кому заняться.
– Пущай, рвут, – Малюта не спешил расслабляться, с тревогой вглядываясь в горизонт. – Где один сартог – там и двое, а где два сартога – там и орда, дери их сартог...
– Типун тебе на язык! – Микола покосился в сторону многочисленных дымков на горизонте. – Обязательно трепаться на ночь глядя? – отчего-то дозорному стало особенно неуютно, и взгляд против воли скользнул влево. Туда, где над Изломом словно крадучись поднимался туман.
 

Глава 1
1.
– Семьдесят четыре громовика?! – Великий Князь Богомил удивлённо глянул на советника, который самодовольно улыбался и совершенно не спешил пояснить сказанные слова. – Затолан, мне недосуг играть в твои игры, – на лице самодержца мелькнуло раздражение.
Затолан тин Хорвейг украдкой вздохнул, и заплывшие жирком глаза на миг превратились в щёлки, когда он окинул взглядом уткнувшегося в бумаги Князя.
Богомила легко можно было бы спутать с Защитником, если бы не полное отсутствие дара. Стать, разворот плеч, величественный облик, ни ростом, ни силой боги не обделили: «Ни умом...» – что весьма осложняло советнику жизнь, изрядно мешая, как только интересы государства расходились с интересами рода тин Хорвейгов.
Надежды Затолана негласно прибрать к рукам власть не оправдались, когда молодой Князь взошёл на престол. Вертеть как угодно им не получилось, поэтому приходилось действовать хитростью и быть весьма осторожным. Это продолжалось уже двадцать три зимы, и советнику стало казаться, что он топчется на месте. Возраст ещё не брал своё, к счастью, век Защитника долог: «Особенно если не подвергать себя излишнему риску», – но у Князя подрастали сыновья: «Под стать отцу, даром что ещё мальчишки». Одна радость, первая княгиня оказалась бесплодной, но Богомил её слишком любил и даже не помышлял обзавестись другой женой. К несчастью, Алексия обладала слабым здоровьем и умерла, а нынешняя княгиня Любомира была молода, крепка и таскала детей точно кошка: «Четверых родила и опять на сносях! Ничто её не берёт!» – в очередной раз внутренне возмутился советник.
Богомил поднял голову, настала пора отвечать.
– Государь, это значит, Киррана тин Даррен на орденских испытаниях, призванных проверить наших подопечных на прочность, смогла победить ровно такое количество курсантов.
– Ты хочешь сказать, будущие Защитники слабаки? – хитринка, мелькнувшая в светло-голубых глазах Князя, опровергла утверждение. Затолан понял – Князь так не думает, но желает сначала услышать его версию.
– Дело не в этом. У внучки Махаррона небывалый потенциал, сравнимый, пожалуй, с древними Защитницами. Хотя здесь трудно что-то предполагать, сам знаешь. Кроме того, её сила отличается от прочих Защитников.
– Она сможет запечатать Излом, если потребуется? – неожиданный вопрос вогнал советника в ступор.
– Излом? – Затолан взял послание, протянутое Князем. Пробежался глазами и предложил: – У меня есть идея получше.
Мысль пришла в голову неожиданно, но это могло сработать. Слишком много неприятностей грозит Княжеству Яррос, и пускай они ещё не постучались в дверь, но уже топтались у порога. Богомил все чаще хмурился, перечитывая очередное донесение или отчёт. Уже пошли по деревням рекрутёры, а молоты в кузницах с весны стучали круглые сутки не смолкая. На верфях сходили на воду боевые парусники, а что ни день прилетал новый голубь с неутешительными известиями. Достигнутые по осени договорённости с Акианским союзом в который уже раз нарушались, их корабли-разведчики нагло рыскали вблизи месторождений рения.
– Говори?
– Может, это и хорошо, если бы твари действительно вырвались на свободу, – упреждая негодование, советник продолжил: – Орда рядом, сартоги первыми и попадут под удар. А уж после Защитники совместными усилиями с Братьями Керуна и ратниками добьют остатки кочевников и загонят отродий обратно. И уж тогда пускай Защитница латает брешь.
– Но как же люди? В Приграничье города, деревни? Ты об этом подумал? Пострадают не только сартоги! – Богомил был ошарашен подобным предложением.
– Государь, иногда чем-то надо жертвовать, – развёл пухлыми руками Затолан. – Да и не спеши гневаться. Народ там крепкий, ко всему привычный. Справятся как-нибудь, особенно ежели предупредить. Им что тварь, что сартог. Стрела промеж глаз, вот и весь разговор. Соберутся кучнее, стен понастроят, рвов накопают. Выделим им по два Защитника из курсантов пятого круга, практикантов опять же – пускай тренируются. И им наука, и людям польза. Да и роптать не станут – не покинул, позаботился Князь-батюшка. За год-другой леса и повычистим, да и о сартогах думать забудем.
Князь замолчал, хмуро глядя, как над морем встаёт красное зимнее солнце. В этом году холода пришли рано особенно на севере, где иных врагов не было – будто и природа ополчилась против незнавшего много лет горя Великого Княжества Яррос, добавляя ко всем выпавшим испытаниям ещё одно.
– Людям на востоке Стаи мало?.. – выдал Богомил, ни к кому конкретно не обращаясь.
Советник закатил на миг глаза, но ответил все тем же увещевающим тоном.
– А что Стая? Стая с тварями тоже не дружит. Получится как с сартогами – потреплют друг друга, а Защитники добьют остатки.
– Смело ты сегодня рассуждаешь, – усмехнулся Князь, почесав аккуратную русую бороду, чуть более тёмную, чем шапка волос, но голубые глаза остались холодными, и советник понял – не по нутру Богомилу его речи.
– Решение за тобой, Князь, – Затолан тин Хорвейг учтиво склонился, скромно потупив глаза – пришло время помолчать и дать владыке подумать.
– Сдаётся мне, про акианцев ты как-то и подзабыл. Вот отправим мы на восток большую часть Защитников и курсантов, а весь их флот тут как тут. Хотя что весь? У них флот одной Леардинии равен всему нашему.
– Корабли строятся, материалов за лето заготовлено вдосталь…
– Настроить новых кораблей недолго, беда в людях. Моряки у нас есть, да бойцов среди них маловато. Не воевали мы давно на море, так что на Защитников одна надежда.
Князь замолчал.
– Государь, – осторожно начал Затолан. С другой стороны, может, рано мы обеспокоились? Чёрные туманы над Изломом и раньше вставали, и ничего. Да и сартоги как приходили, так и уходили несолоно хлебавши. Нет! Расслабляться ни в коем случае нельзя, но ведь до весны у нас есть ещё время? Зимой они не нападут, а за Изломом мы постоянно следим. Пошлём туда с десяток Защитников, да ратников пару сотен, чтобы сдержали первую атаку. А мы пока попробуем договориться с акианцами. Авось и отсрочим войну, а то и вовсе мирно дело решим.
Богомил мрачно кивнул соглашаясь. Видно, сказанное советником не расходилось с его собственными мыслями.
– Я хочу познакомиться с Защитницей, – неожиданно вернулся к прежнему разговору Князь, хотя Затолан уже и не надеялся: – Пригласи-ка её во дворец, скажем, через седмицу.
– Богомил, сила Кирраны сейчас нестабильна и требует особых условий, – мягко возразил Затолан. – Девочка только учится её контролировать и, хотя делает успехи, пока она попросту опасна. Я бы не рекомендовал…
– Когда?
– Думаю, к Зимнему маскараду вполне освоится.
– Хм, хорошо. Пусть будет так, – заглотил наживку Великий Князь.
 
 
2.
– Маскарад? – Махаррон недоуменно уставился на зажатое в руке официальное приглашение. – Но разве нельзя вызвать нас в столицу, в любой другой день? Зачем терять столько времени, ради пары-тройки ни к чему не обязывающих фраз? – Настоятель Северной Башни не мог взять в толк, о чём Князь хочет говорить с его внучкой.
– Богомила одолела идея. Он хочет видеть Защитницу в качестве телохранителя для супруги, отсюда и желание взглянуть лично, а может, и с Любомирой познакомить.
– Разве во дворце мало Защитников? Двое день и ночь охраняют княгиню, ночуя под дверью. После загадочной смерти Алексии Князь пристально следит за безопасностью семьи.
– Махаррон, Любомира не Алексия. Несмотря на всех рождённых детей, она крепка, красива и по-прежнему весьма… любвеобильна. Возможно, Богомил как раз и опасается Защитников у дверей опочивальни.
– Затолан, не мели ерунды! – одёрнул тин Хорвейга Настоятель.
– В любом случае, Киррана сможет охранять и внутри покоев. Это гораздо безопаснее. Особенно сейчас, когда акианцы делают всё, чтобы завладеть нашей частью Ожерелья Киаланы.
– Хорошо, но это-то здесь при чём? – Махаррон потряс грамотой, и с исписанного вычурной вязью листа посыпалась золотая пудра.
– Мне кажется, Князь желает взглянуть как будет смотреться твоя внучка на светском приёме. Ты же знаешь, как Любомира любит праздники? Кирране придётся повсюду её сопровождать и быть достойной сего высокого положения. Подозреваю, это своего рода испытание, ведь для многих не секрет, что твоя внучка выросла в деревне и не получила соответствующего воспитания. Мы должны их приятно поразить, – советник с видом заговорщика понизил голос. – К счастью, твоя внучка достаточно хороша, – победно продолжил он, наблюдая как недоумение на лице Настоятеля сменяется сомнением. – Подозреваю, если её принарядить, она превзойдёт красотой и статью половину придворных барышень, но этого, конечно, недостаточно, – Затолан многозначительно глянул на Махаррона.
– Хм… и что я должен делать?
– Ты совсем одичал в своём Ордене? – Затолан едва скрыл довольную улыбку.
– Может, у меня просто никогда не было дочери? – огрызнулся глава Северной Башни, всё ещё хмурясь. Ему страсть как не хотелось выпускать Киррану за пределы стен цитадели. Воспоминания о «Большой Охоте» до сих пор отзывались колотьем в сердце. Но не отказывать же Князю в такой мелочи? Он поиграл желваками: – Манеры, танцы, наряды?
Затолан согласно кивнул.
– И где я возьму учителя танцев? – он обвёл рукой кабинет, намекая на Орден в целом. – А портного? У меня нет времени ехать в столицу и заниматься поисками и проверками. И совсем нет желания пускать сюда какого-то хлыща с улицы. Тем более в кого не плюнь – попадёшь в акианскую морду. Да стоит кому-то прознать, и мы будем без конца сбрасывать со стены шпионов, – глава Защитников всё больше раздражался. – Примется шнырять, да вынюхивать. И это в то время, когда идёт подготовка курсантов, которых придётся отправить к границе с Изломом. Ты видел последнее донесение?
– Ещё нет. Как только прибыл, сразу к тебе. Но Князю пришло письмо, про чёрный туман. Что-то ещё случилось?
– От Дальней заставы отправляли ратников, те вернулись с половины пути, рассказав, что теперь к Храму-Киаланы-у-Излома не подобраться. Его уже отрезало от остальной пустоши. Неизвестно, что сталось с обитательницами. Невозможно передать им припасы, хорошо, что основная поставка была ещё до наступления холодов.
– Святые стены охранят жриц от чудовищ хоть бы и до весны. Если будут экономить, припасов хватит. Источник внутри у них имеется. Если и стоит переживать, то только за их разум.
– Верно, но только в том случае, если весной туман схлынет. Мы с Агилоном всю ночь корпели в архиве. Об этом явлении упоминается единожды. Около двухсот зим назад случилось нечто похожее. Туман накрыл пустошь целиком, но в старых записях нигде не сказано, как с этим бороться.
– Махаррон я не хуже тебя знаю историю. Хотя на наш век пришлись лишь отголоски, но официально последнее чудовище, из волны порождений, вышедших из Излома, было уничтожено всего лет как двадцать назад.
– К тому моменту уже давно все прекратилось, чёрный туман схлынул, а Излом затих. Новые твари больше не являлись, а добивая разбежавшиеся остатки по лесам, мы так и не смогли разобраться, что же произошло и почему все закончилось само по себе. Орден несколько лет проводил исследования на месте. Я уже седмицу изучаю записи, пытаясь понять. В том числе и те, которые сделали Хранители. Ни один Защитник, из тех, кто приблизился к Излому так и не смог вернуться, чтобы рассказать об увиденном. За ними посылали и простых людей, но...
– Ты хотел сказать, отребье из каторжников, приговорённых к смерти?
– Не только. С ними на расстоянии ходили и обычные ратники из добровольцев. В последний раз тех и тех пятеро – всего десять человек. У ратников были добрые луки. Вернулся только один, да и тот повредились мозгами. Лекари пытались что-то добиться, но тщетно. Хотя, в момент просветления удалось узнать, что каторжники на подходе к Излому побежали, и их пришлось застрелить. Затем два ратника вызвались пройти дальше и глянуть – там вроде как тело обнаружилось или какой-то предмет. Их привязали на верёвку, но один сумел развязаться и сиганул в Излом, только его и видели. Второй вернулся, но набросился на товарищей и чуть ли не зубами вырвал им глотки.
– А тот? Который спасся?
– Дёру дал заранее, так и бежал без остановки, пока к своим не вернулся, а того, кто за ним гнался, пристрелили с дозорной башни на всякий случай, чтобы заразу дозволили.
– Кстати, а про сартога ты слыхал? – Затолан заинтересованно прищурил глазки.
– Того, которого в плен недавно взяли? – уточнил Махаррон
– Ага, о нём.
– Слыхал. Вот же невидаль – по-нашему немного разумеет. Сказывает, что с Князем говорить хочет про Хыынг-Нуура своего и Излом талдычит. Сначала думали казнить, но кто-то из местных разобрал, что он там на своём бормочет – ратники-то по-ихнему талдычить тоже чуток навострились. Вот и решили, что сначала надо бы нам на него взглянуть. Хуже не будет, но вдруг что интересное узнать удастся об Орде?
– И то верно. Казнить и здесь успеем, а один сартог вряд ли опасен. Они же как саранча, только скопом на что-то и годятся, – презрительно скривился советник. – Так, вот насчёт танцев, – повернул Затолан разговор в прежнее русло. – Я тут подумал, пускай мой племянничек Кирраной займётся, у него большой опыт, – Затолан многозначительно хмыкнул, намекая на времена, когда Пасита не пропускал ни одного приёма. Заодно и к портным съездит – молодёжь в моде лучше нашего разбирается.
– Твой племянник? – нахмурил кустистые брови Настоятель. – Моя б воля я бы его, вообще, к своей внучке на версту не подпустил…
– А кого бы подпустил? Твоя воля, ты б её в башне запер, чтобы девчонка не мешалась, и не отвлекала тебя от управления Орденом, – хохотнул советник. – Только осерчает она и спалит ту башню к сартогам. С её-то потенциалом даже камень оплавить можно. Нет уж, смирись, раз твой сын умудрился Защитницу заделать, – настроение Затолана тин Хорвейга заметно поднялось, с лица не сползала довольная улыбка. – Кстати, Махаррон, а ты уже определился с Инициацией? Мне кажется, лучше кандидатуры, чем Пасита тебе не найти.
– Я не стану спешить и тем более неволить внучку! – отрезал Настоятель.
– А кто сказал, что неволить? Ты бы получше к ним присмотрелся, – советник почти хулигански подмигнул. – Ладно, я пока пойду, отдохну с дороги и вечером присоединюсь к вам с Агилоном в архивах. Князь отпустил меня на целых три дня, может, вместе чего ещё отроем полезного. А про моё предложение, ты подумай, – кивнул он уже с порога.
 
3.
Кира ухватилась за протянутую руку и встала.
– Я не перегнул? – в глазах улыбчивого Всемила мелькнула неподдельная тревога.
– В самый раз, – охотница отряхнула колени. – Ты победил честно, а я поддалась на уловку, но больше у тебя не выйдет это повторить, – она дружески пихнула курсанта в плечо.
– Посмотрим. Хотя, я тогда что-нибудь новенькое придумаю, – белозубо рассмеялся тот. – Спасибо.
– Я тебе придумаю, придумщик нашёлся! – подошёл Ратиша и буркнул в спину обернувшемуся Всемилу: – Иди уже! Кира, завтракать собираешься? Чего вы тут с этим, – он указал подбородком вслед уходящему парню, – делали?
– Всемил попросил научить приёму, который показал мне Раэк. «Сети русалки».
– И этот? – деланно вздохнул друг. – Ну и как, научился?
– Ага, – охотница непроизвольно потёрла ушибленное бедро.
Встречные курсанты торопились на учёбу, кто-то возвращался на поле, чтобы продолжить тренировку или помедитировать. Они то и дело здоровались, справлялись о самочувствии или просили как-нибудь показать приёмы Раэка. Кира улыбалась, кивала в ответ, обещала, а сама подумывала: «Это даже хорошо, что я снова живу в покоях Настоятеля, иначе дверь в келью бы не закрывалась. Пришлось бы как в лавках вывеску вешать».
В этом был и еще один плюс, она редко видела Паситу тин Хорвейга, и если тот и приходил к деду, то вламываться к ней как раньше себе не позволял. Киррана подозревала, что на то воля Настоятеля и в глубине души была благодарна.
– Кира, – они с Ратишей немного не дошли до входа, когда подбежал Радагаст, один из курсантов третьего круга. – Кира, – он остановился совсем рядом, – вот, возьми, – он протянул несколько исписанных аккуратным почерком листов. – Это домашнее задание по «Теории потоков». То, что вчера у тебя не получилось решить у доски. Успеешь переписать к последнему уроку?
– Спасибо, – Кира благодарно кивнула. – Успею. Я твоя должница, но…
– Что будет непонятно, могу объяснить вечером, – курсант бросился прочь, бегом нагоняя товарищей, которые помахали ей на ходу.
Кира ответила тем же и с горестным выражением лица посмотрела на Ратишу:
– «Теория потоков» – это жуть! Я едва ли хоть что-то соображаю.
– И это мне говоришь ты? Та, кто на «Большой охоте» выстроила схему, какую никто из Защитников и повторить не в силах?
– Да что там строить-то? Берёшь потоки, да лепишь, а тут… Сплошные формулы, расчёты… Это слишком! Зря меня на третий круг так рано определили, всё равно науками занимаюсь по программе второго, только, сверх того, ещё дополнительно приходится учиться. Скоро волком взвою. Не высыпаюсь совсем. Позавчера во время медитации уснула, и Раэк меня выгнал… – слова точно прорвали плотину, и Кира, не желая, выплеснула на друга, то что накопилось за полтора месяца.
– Мне кажется, и для меня это тоже было бы слишком. Искренне тебе сочувствую, – Ратиша погладил охотницу по плечу. Да я бы удавился, наверное, семь дней подряд корпеть над уроками. Это ж не в город не съездить, ни в таверну, ни к девочкам… – он глянул на скептично приподнятую бровь охотницы. – Ну да, тебе это точно неинтересно.
– Курсантка тин Даррен, ни о тавернах и девочках следует думать, а об учёбе! – Пасита тин Хорвейг возник словно из ниоткуда, и, бесцеремонно схватив за плечи, переставил на другое место, подальше от парня, при этом не прекращая выговаривать строгим тоном: – Как наставник по самоконтролю, считаю, тебе просто необходимо больше часов медитации, потому как вижу, что оный у тебя отсутствует напрочь! – он зверски глянул на лыбящегося Ратишу, и тот, вежливо поклонившись, поспешил внутрь.
– Бывший наставник по самоконтролю, – возразила Кира и добавила: – Пасита, мне бы позавтракать, – она сильнее вцепилась в драгоценные листы с заданием, и это не осталось незамеченным.
– Что тут у тебя?
– «Теория потоков», – не сдержала тяжкого вздоха охотница.
– Дай взгляну, – Кира обречённо протянула задание тин Хорвейгу. Тот взял и, пробежавшись глазами, криво усмехнулся. – Хм, за небольшую плату я тебе расскажу секрет, который поможет во всём этом легко и просто разобраться.
Несмотря на против воли зародившуюся в душе надежду, Кира стрельнула глазами по сторонам, отметив, что на них смотрят. Курсанты, в большинстве своём, хоть и изменили отношение, но всё равно были уверены, что между ней и тин Хорвейгом что-то происходит. Тот же, словно нарочно, старался укрепить эту уверенность, лишний раз подтверждая подозрения своим поведением. Вот и сейчас на них косились украдкой те, кто занимались на ближнем поле. И те, кто спешил мимо, опаздывая на завтрак.
При мысли о еде в животе красноречиво заурчало.
– Ладно, иди поешь, а после загляни к Махаррону. У него есть для тебя новости, – в стальных зрачках Защитника плясали черти, а самодовольное выражение лица наводило на мысль, что ничего хорошего ждать не стоит.
«И что же ты задумал?» – Кира на миг сжала челюсти, и вдохнула успокаиваясь:
– Наставник Пасита, можно я заберу домашнее задание, оно не моё. Я обещала его вернуть в целости и сохранности.
Тин Хорвейг, дёрнув бровью, медлил, будто бы ждал ещё каких-то слов, но охотница упрямо молчала, выдерживая его взгляд и прекрасно понимая, что он ждёт согласия.
«Ну не могу я согласиться! Не теперь. Не после всего, что я тогда почувствовала!»
После игры Кира стала опасаться Защитника ещё больше и, как могла, старалась избегать его внимания, благо занятия по самоконтролю продолжал вести Раэк, а в покои Настоятеля Пасита больше не был вхож. Охотница боялась, что снова возникнет то разрушительное желание сдаться, так поразившее её в тот миг после пробуждения: «Ведь ему не нужна я сама. Это лишь охотничий азарт! К тому же на него явно повлияла моя сила».
Поднимаясь по каменной лестнице в покои настоятеля, Кира размышляла не рассказать ли деду про странный сон, что приснился уже второй раз за седмицу: «Вдруг вещий?»
Сон ничем не напоминал давний случай во время медитации, и охотница всё же решила не беспокоить Настоятеля из-за подобной глупости, но от ощущения исподволь одолевающей тревоги избавиться так и не удавалось.
А приснилось, что она снова парит в небе птицей, а внизу, поодаль словно гнилая рана уродует землю Излом, над которым уродливым облаком поднимается чёрный, непроглядный туман. Летела она со стороны степи – оттуда же, откуда двигалась Орда. Множество лошадей, отары, пешие женщины с детьми, немногочисленные повозки со скарбом. Это было не войско, это было – всё племя. И что-то неправильно чудилось в переселении степного народа. И если первый раз Кира не придала особого значения – мало ли что в ночи пригрезится, то сегодня чётко осознала – сартоги шли к Излому.
Эта мысль прочно угнездилась в голове и не покидала то недолгое время, что охотница приводила себя в мыльне вместо завтрака. Кире показалось стыдным явиться пред очи Настоятеля потной и в запылённой форме, и она предпочла пожертвовать трапезой.
– Входи, Киррана. Я ждал тебя, – дед величаво поднялся со стула, рассматривая мнущуюся на пороге кабинета внучку. – Как ты себя чувствуешь?
– Х… хорошо, – опешила от неожиданности охотница.
– Тебе надо больше отдыхать, а то уже и круги под глазами.
– А... ага, – едва сдержав горестный смешок, Кира ответила несколько сдавленно и подумала: «Вот только разберусь с учёбой и сразу высплюсь».
Она не могла не признать, что дед целиком прав. Самочувствие на тренировках оставляло желать лучшего, но она списывала это на не до конца восстановившийся после «Большой Охоты» потенциал, но от поддержки тин Хорвейга Кира всё же отказалась, несмотря на уговоры Нааррона. А дед не стал настаивать на продолжении «лечения», запретив Пасите без спроса являться в покои.
Махаррон некоторое время внимательно её разглядывал:
– Ты успела позавтракать?
Охотница честно мотнула головой. Она уже опоздала не только в трапезную, но и на занятия. Оставалась предвкушать, как придётся оправдываться перед тин Брофером, старым и вредным преподавателем «Истории Ордена», который и так её недолюбливал с самой Церемонии Определения: «Продержит у порога неизвестно сколько, пытаясь всеми силами сделать из меня посмешище. Станет напирать, что девка, оттого и все беды. А то и вовсе прогонит...»
– Идём, – Махаррон первым вышел в гостиную и указал рукой на накрытый у окна стол. – Тебе надо вовремя питаться, не то сил совсем не останется, и дар не поможет.
– А как же занятия? – лишь последние крохи совести удерживали охотницу от соблазна. Есть хотелось зверски, а вот идти на «Историю» к наставнику тин Броферу – совсем нет.
– Никакие занятия не могут быть важнее прямого приказа Настоятеля, – неожиданно тепло улыбнулся дед и хитро подмигнул. – Кажется, я перегнул палку, загрузив тебя учёбой сверх меры, – он приглашающе отодвинул стул.
Кира не смогла отказаться, уж больно чудесно благоухала свежая выпечка, да и миска пшённой каши, щедро сдобренной маслом, выглядела весьма аппетитно, не говоря о блюде с мясным рулетом, от одного вида которого, потекли слюнки. Дождавшись, пока внучка набьёт рот, Настоятель, наконец, приступил к разговору:
– С сегодняшнего дня в твою программу обучения внесены некоторые изменения. Вместо вечернего комплекса боевых искусств, три дня в седмицу, будешь посвящать светскому танцу, – Кира едва не поперхнулась, даже жевать перестала, а дед продолжил: – или больше, если потребуется. Вместо твоей любимой «Истории Ордена», будет занятие по этикету. Сегодня я сам его проведу, заодно и побеседуем. Нужно понять, где имеются пробелы. А с завтрашнего дня этим займётся наставник Дел, я уже отдал соответствующие распоряжения, – Настоятель лёгким движением руки откинул полотенце, доселе прикрывавшее ряд столовых приборов жуткого вида. Кире почудилось, как они зловеще поблескивают в тусклом зимнем свете.
«Сартог дери!» – каша окончательно встала поперёк горла, и охотница даже позабыла о танцах.
Кое-как проглотив потерявший всякий вкус комок, от отчаянья выдала:
– Или этикет, или «Теория потоков», иначе я рискую сбрендить!
– А что не так с «Теорией потоков»? – вылупил глаза дед, и Кира мгновенно покраснела, жалея о сорвавшихся с языка словах.
– Простите, Настоятель, но я её не понимаю. Совсем. Слишком сложно для меня…
– И это мне говорит та, кто…
– Кто просто может передвигать потоки, как вздумается, а потом…
– А потом едва не погибает от бездумного расхода силы, – Настоятель рассмеялся. – Кажется, мы начинаем понимать друг друга. Давай так. Я помогу тебе понять основы, хм... Есть простой ненаучный способ. Стишок... Его выдумал один, хм... нерадивый ученик, но, как ни странно, это работает.
Кира навострила уши, мгновенно сообразив, о чём, а точнее, о ком говорит дед. Уловив в глазах внучки алчный блеск, смешанный с надеждой, Махаррон открыто рассмеялся:
– Более, чем красноречиво. Похвальное стремление к знаниям!
Он приглашающим жестом указал на приборы и на рулет, но охотница, все же закинула в рот ещё целую ложку заново обретшей вкус каши, прежде, чем приступить к пытке.
– Ты должна прилежно учиться, Киррана, – Настоятель переместил её руку к правильному прибору. – Пресветлый Князь удостоил нас величайшей чести, он желает познакомиться с тобой лично. Нужно показать, неважно, где родился и вырос потомок тин Дарренов, он остаётся тин Дарреном.
Дед говорил и говорил, то перескакивая с одного на другое, то требуя ответы на разные вопросы, то исправляя её оговорки. В процессе Кира выяснила, что-то из того, чему учил Пасита, в голове да осталось. А ещё поняла: «Чтобы не стать посмешищем, говорить стоит поменьше, и только когда спрашивают. Ничего нового», – тактика частенько выручала и на занятиях.
– Киррана, я долго откладывал этот разговор, но почему бы и не сейчас, – неожиданно выдал дед, и охотница сдвинула брови, ожидая, что ещё свалится сегодня на буйну голову. – Как глава рода, я имею право распоряжаться твоей судьбой. Устраивать её, как мне вздумается. А, точнее, как будет выгоднее династии, – при этих словах у Киры внутри всё упало: «Отчего каждый разговор с дедом, заходящий дальше ни к чему не обязывающих фраз, заставляет так нервничать?» – Зря хмуришься, – ласково улыбнулся Махаррон. – Неволить не стану, можешь пока быть спокойной. Но знать хочу заранее, есть ли кто на примете? Люб ли кто? Может, в Приграничье осталось сердечко? – он выжидательно замер, и Кира нехотя мотнула головой. – Это хорошо, – с видимым облегчением кивнул дед. – Тогда, может, из наших орлов нашёлся такой?
Кира никак не могла побороть чувство дурноты, и противно заворочавшуюся в животе тревогу, а потому ответила не сразу:
– Какая разница. Я же почти Защитница.
Настоятель вздохнул.
– Так-то оно так, только вот «Кодекс» писан уже после того, как ни одной Защитницы не осталось в стенах Ордена. И если кто из наших мужчин оказывает тебе знаки внимания, гневиться не стану, но чтобы никакого греха до окончания учёбы! – он строго глянул на внучку.
Кира, снова покраснев, ошеломленно кивнула, не веря, что дед заговорил о подобном, а Настоятель неожиданно выдал:
– Скажи, а как ты относишься к тин Хорвейгу?
– Дед, – охотница даже забылась. – Это только слухи!
 
 
Глава 2
1.
– Может, довольно? – Кира остановилась посреди зала, и доморощенные музыканты опустили инструменты, замерев в нерешительности.
– Как скажешь, – Пасита тин Хорвейг, продолжая удерживать её руку, подошёл ближе. – У тебя сносно получается, особенно если я буду вести, – он криво усмехнулся.
Кира устало вздохнула и, отняв пальцы у Защитника, отошла в сторону, наблюдая краем глаза, как замерли в предвкушении курсанты. На их лицах читался сдержанный азарт с затаённым ожиданием вперемешку. Не утерпев, охотница спросила:
– Какие ставки?
– Три к одному, – нестройным хором отозвались те, даже не думая отрицать подозрения.
– И как это называется? – наклонив голову, Кира со злым весельем повернулась к Пасите.
– Я ни при чём! – Защитник поднял руки, а затем, чуть скривившись, предложил: – Слушай, давай по-быстрому ещё разок и разойдёмся. Меня уже ждут.
Кира и сама не поняла, что именно в этой фразе ей не понравилось. То ли поспешность, с которой Пасита покидал её после занятий. То ли тон, каким он это произнёс.
«Мне стоило бы порадоваться, что интерес тин Хорвейга угас...»
Охотнице вспомнилось, как три седмицы назад она впервые переступила порог огромного сводчатого зала танцев, располагавшегося во дворце для приёмов на Центральной площади: «Не подозревала даже, что в Ордене такой имеется!»
Навстречу из полумрака, привычно ухмыляясь, вышел Пасита тин Хорвейг, и охотница едва не пустилась в позорное бегство, не желая оставаться с Защитником наедине. Случилось это вечером того же дня, когда Настоятель завёл памятный разговор о чувствах: «Хорошо удержалась, не то смеху бы было!»
К счастью, Кира вовремя разглядела, что, кроме них, здесь присутствовали ещё шестеро курсантов, и каждый держал в руках по инструменту. Ни на одном занятии они с Паситой не оставались вдвоём: «Интересно, он что-то понял, или попросту следует приказу деда? Какова бы ни была причина, это не похоже на тин Хорвейга...»
Если сначала Кира считала, что ловко избегает внимания Защитника, то сейчас вдруг осознала: «Дело в нём самом. Это с ним что-то не так. А ещё стоит быть честной и признаться, теперь мне будто бы чего-то не хватает…» – охотница с горечью отметила, что испытала не что иное, как укол глупой ревности, невольно позавидовав той, которая сможет себе позволить принять частичку огня Защитника.
Танцевать совсем расхотелось, а возникшее было веселье от того, что раскусила парней, вмиг угасло.
– Ну так что? – поторопил Пасита. – Продолжаем или расходимся?
– Все светские танцы такие унылые? – вместо ответа спросила Кира. – В них нет ни жизни, ни огня… – говоря это, она непроизвольно сделала несколько шагов навстречу, пытливо вглядываясь в лицо Защитника. – То ли дело тогда на празднике, – тень улыбки коснулась губ. – Я не смогу забыть, как ты управлялся с бревном. Никогда раньше подобного не видела, и… это было потрясающе! А теперь мы напоминаем кукол на верёвочках. Знаешь, таких, что показывают в ярмарочных балаганах? – охотница состроила постное лицо и, выполнив пару нарочито дурацких движений, отвернулась к ряду огромных, от пола до потолка, окон. – Неужто такое, и правда, танцуют во дворце на праздниках? Если так, то я еще меньше хочу попасть на этот самый маскарад…
– Понимаешь, Кира, – вздохнул тин Хорвейг, и его слова звучали тихо и ровно, так, что разместившиеся у стены курсанты задержали дыхание, прислушиваясь к каждому. – Огонь и жизнь заключены в самом танцоре. Хочешь покажу?
Он вдруг оказался совсем близко, и говорил так проникновенно, что охотнице едва удалось совладать с мурашками, норовящими пуститься в забег по телу.
– Расслабься, – шепнул Пасита в самое ухо, запуская пятерню под волосы у виска. От этого простого прикосновения Кира ощутила волну острого удовольствия, прокатившуюся по коже.
Музыканты словно по команде заиграли, но совсем иная мелодия разнеслась по залу.
Переходящие один в другой дерзкие переливы то и дело сменялись ритмичным частым постукиванием и превращались в трель, вызывая безудержное желание сорваться с места.
– Слушай музыку, – уверенная рука Защитника легла на талию. – И меня.
Тин Хорвейг бесстыдно прижал Киру к себе, и тут же отпустил, повинуясь мелодии. Повёл по залу, поначалу тихо считая шаги, потом подсказывая движениями. Охотница, привыкшая к нему как к наставнику, все понимала без слов.
С полужеста.
С намёка на жест.
Танец, и правда, зажёг кровь, вызывая своей дерзостью приятное головокружение.
Стремительные и лёгкие, они ступали в такт, преодолевая расстояние от стены до стены. Кружились, забыв обо всём.
Мелькнула мысль: «Сейчас легко представить себя кем-то иным. Пускай хоть и дерзкой княжной из сказки, что убегала на бал, стаптывая по паре башмачков за ночь».
Сильные руки то поднимали – легко, словно пёрышко. То отталкивали, тут же рывком возвращая к себе. Плотно прижимая к телу. Лаская спину горячей пятерней.
Музыка стала плавнее, замедлилась. Кира послушно опустила ресницы и, повинуясь ладони Защитника, склонила набок голову, словно бы открывая изящную шею для иллюзорного поцелуя. Русые волосы то рассыпались по плечам, то взлетали, то едва ли не мели пол, когда Пасита заставлял выгибаться дугой её тело, прежде, чем поднять снова и, повернув вокруг оси, поставить рядом с собой.
Доморощенные музыканты, заколдованные происходящим, безбожно фальшивя, старались изо всех сил, чтобы не отстать от танцоров, не сбить их с ритма.
Но сказка закончилась вместе с финальным аккордом, и Кира, раскрасневшаяся, часто дыша не столько от усталости, сколько от странного напряжения и возбуждения вскинула влажные глаза на Защитника. В стальных зрачках вовсю полыхал голубоватый огонь силы.
У охотницы мелькнула мысль: «Здесь полумрак, ребята это тоже видят?!»
Тин Хорвейг явно подумал также и, хрипло выдохнув, опустил на пару мгновений веки, а когда снова открыл глаза, зрачки уже стали нормальными. Издав короткий смешок, пояснил:
– Это называется лиардара. Надеюсь, тебе понравилось? – он долгое мгновение смотрел на невольно приоткрывшиеся губы охотницы, но, едва ли не оттолкнув её в сторону, не говоря ни слова, направился широкими шагами к выходу.
Оставшись одна посреди величественного и мрачного зала, Кира особенно остро ощутила одиночество. Она стояла, пытаясь побороть разочарование, прожигающее внутри дыру.

2.
Пасита тин Хорвейг, как мог, спешил в дом, куда переехал из своей наставнической кельи: гостиная на первом этаже, несколько спален на втором, молчаливая приходящая служанка средних лет. Здесь было намного удобнее и уютнее, чем в Северной башне.
«А главное, достаточно далеко от девчонки».
Перед внутренним взором Защитника до сих пор стояли приоткрытые пухлые губы, блеснувший влагой язык, когда Кира непроизвольно облизнулась. А запах волос и ощущение упругого тела в руках, казались настолько реальными, что достаточно было закрыть глаза, чтобы почудилось будто она всё ещё рядом.
«Кольцо не кольцо, сила не сила… Хоть медитируй, хоть нет! Что такое, сартог дери, со мной творится?!»
Сорваться на бег не позволило лишь чувство собственного достоинства, да привычка поддерживать образ ублюдка, которому всё нипочём. Мороз и ледяной ветер, сбивавший свежевыпавший снег в сугробы у стен зданий, помогли остыть и окончательно потушить свет, то и дело вспыхивающий в глубине зрачков.
Дом, как обычно, встретил тишиной, задёрнутыми шторами в окнах, теплом, запахом свежей древесины и полумраком внутри. Пасита затворил за собой дверь и прислонился к ней спиной, переводя дух.
– Господин, позволь снять сапоги, – тихий, едва ли не вкрадчивый, шёпот, и гибкая фигурка в сером корсете – точь-в-точь, таком же, как носила Кира, изящно склонилась к его ногам.
Тин Хорвейг коснулся гладких волос, пропустил их сквозь пальцы. Потянулся, нащупывая ошейник. Дождавшись, пока его освободят от обуви, показал взглядом, чего желает. Эта игра приносила некоторое облегчение, и каждый раз Защитник стремился поскорее убежать от Киры настоящей, чтобы претворить в жизнь все свои фантазии с Кирой, которую выкупил в том самом борделе и тайком протащил в Орден.
Девчонка была не то что не против, а скорее счастлива безмерно. Она не задавала лишних вопросов и хорошо знала своё дело. Ко всему тин Хорвейг пообещал, что отпустит её по первому желанию, но прошло две седмицы, а та так ни разу и не попросилась на волю. Пока Паситу всё устраивало, и единственное в чём он себе отказывал – это совместный сон. Та тоже не настаивала и тихой тенью выскальзывала из спальни, как только чувствовала, что хозяин потерял к ней интерес.
Вот и на этот раз, откинувшись на чёрных простынях, Защитник мрачно уставился в никуда, держа в руках свечу. Задумавшись, принялся водить над огнём ладонью. Очнулся тин Хорвейг, когда запахло палёным. Грязно выругавшись, отдёрнул руку, расплескав воск себе на живот. Затушил огонёк пальцами, и вместо того чтобы отшвырнуть в сторону, аккуратно поставил на столик подле кровати. Несмотря на умелые ласки шлюхи, настроение всё равно было паршивым.
«Боги! Я схожу с ума. Как мне выдержать ещё целый год? Или два? Может, стоит попроситься обратно в Орешки?» – сейчас эта мысль уже не казалась глупой.

3.
Погода совсем испортилась, ветер свистел промеж зданий, кусал за щёки, забираясь под одежду, и бросал в лицо мелкие колючие снежинки. Вдохнув полной грудью свежий, напоенный влагой воздух, Кира зябко поёжилась, наблюдая, как спина Тин Хорвейга скрывается за углом – Защитник направлялся в противоположную от Северной башни сторону.
Завывая, метель, казалось, бушевала не только снаружи, но и внутри, заставляя закалённую и оберегаемую силой охотницу особенно ярко чувствовать холод: «Во всём виновата усталость, – решила она. – На меня давит ответственность, не даёт расслабиться. И потому же кошмары снятся».
Незримый груз пригибал непомерной тяжестью. Кира даже неспособна была радоваться, что удостоена такой чести: «Бал во дворце! Могла ли я раньше мечтать? Не мечтала. А теперь, и подавно, бы отказалась».
Она так и не поняла, на кой ляд понадобилась Великому Князю, а Настоятель и остальные не удосужились объяснить, ссылаясь на то, что если Государь возжелает, сам всё и расскажет: «Ну, или отдаст такой приказ, – Кира невольно подозревала худшее: – Ох и неспроста дед завёл тот разговор о моём сердце… Уж не назначил ли Богомил самолично новоиспечённой Защитнице жениха? – мысль, хоть и надуманная, всё равно вызвала волну возмущения. Кира разозлилась: – Может, в этом и кроется причина одолевшей тоски? Махаррон своими разговорами только растревожил! Отвлёк от учёбы ненужными думками, – тут же сама собой всплыла обида на Крэга, все же оставившая в душе след: – А ведь я, кажется, почти влюбилась… А получается во всём виновата сила. Это из-за неё нас тянуло друг к другу. Боги! За что вы наказали меня проклятым даром?! Как же теперь понять, где настоящее чувство? Как не спутать любовь, с чем-то иным, если все же со мной она приключится? Выходит, я даже себе не смогу доверять?!»
Охотницу тревожило, что, несмотря на поцелуй у конюшен, про Крэга она и не вспоминала, а мысли сами по себе то и дело возвращались к Пасите, заставляя испытывать смятение: «Я не простила тин Хорвейгу его прегрешения, но во время танца словно обо всём забыла, желая, чтобы тот не кончался… – от осознания горло сдавило обручем, да так, что и дышать получилось не сразу. Захотелось сжаться в комок или завыть на луну, которая едва просвечивала сквозь затянувшие тёмное небо облака: – Нет, так не пойдёт! Мне нужны ответы. И чем скорее, тем лучше!»
– Кира, идём? – ребята всё ещё топтались поблизости дожидаясь.
– На что вы ставили? – огорошила их вопросом охотница.
Курсанты переглянулись, но запираться не стали:
– Поцелует тебя тин Хорвейг или нет?
– И долго ли ты вытерпишь, прежде чем ударить? – рассмеялся Всемил, который, как оказалось, не только отлично разбирался в «Теории потоков», но и музицировал.
Кира не сдержала мимолётной улыбки: «Знал бы ты, что у меня на уме… Кто-то сегодня бы крупно проигрался...»
– С чего, вообще, решили спорить? Или больше нечем заняться?
– Кира, ублю… кхм… – парень, быстро оглядевшись по сторонам, исправился, – тин Хорвейга таким ещё никто не видел. Он напоминает бродячего пса, даже будто похудел. Мне… Нам всем кажется, он в тебя влюбился.
– Всем это? – Кира вопросительно наклонила голову.
– Большинству курсантов, – припечатал Всемил.
– Боюсь, ко мне у него интерес иного рода, – скептично хмыкнула Кира, стараясь не краснеть.
– А тебе-то он разве не нравится? – спросил тин Шорр. – А то мы никак не можем определиться, – курсант так красноречиво наморщил лоб и почесал в затылке.
Глядя на него Кира даже прыснула, на миг забыв о бушующей в душе метели, и неопределённо покачала головой, подумав: «Вот и я не могу…» Но ответила иное:
– Какое это имеет значение? Всеми нами движет сила.
– Не думаю, что ты права, – Всемил, скептично поджал губы, остальные согласно закивали. – Никакая сила не заставила бы Паситу так изводиться из-за кого бы то ни было.
– А, знаете, что? – выдала охотница неожиданно даже для самой себя, мгновенно и окончательно приняв сумасбродное решение. – Не ждите. Пожалуй, я прогуляюсь до конюшен.
– В конюшни? Ночью?! Мы тебя проводим! – решимости курсантам было не занимать.
Кира чуть наклонила голову и криво усмехнулась, припомнив «Большую Охоту». Вслух говорить ничего не пришлось.
– Ну-да, ну-да. Куда уж нам… – немного обиженно протянули наперебой парни.
– Ребята, пустое. Мне просто нужно подумать. Да и, вообще, мы же в Ордене! Что здесь может случиться?
– Не опоздай. В полночь двери башни запрут, – напомнил Всемил, и, пожелав доброй ночи, курсанты направились восвояси.
«И снова как в сказке, я должна успеть до полуночи, иначе платье принцессы превратится в охотничий наряд… Вот только вернусь ли?» – от этой стыдной мысли краска бросилась к щекам, но, боясь передумать, Кира пошла быстрее, а затем и вовсе сорвалась на бег, как только решила, что парни её не видят.
Снег полностью укрыл каменные плиты, стало светлее и холоднее. Отчётливые поначалу следы, уже почти замело. На развилке, охотница свернула вовсе не к конюшням, а на маленькую улочку, образованную несколькими рядами аккуратных домиков – здесь жили в основном Хранители Знаний со своими семьями, но и некоторые Защитники постарше, из тех, кто обитал в Ордене.
Она почти успела, издалека увидев, как Пасита отворил дверь второго по счету дома и вошёл. Кира на миг ошалела, едва не оглохнув от собственного безрассудства. Даже остановилась в нерешительности: «Да что он мне сделает, в конце-то концов? Разве что опять поцелует? – от этой мысли внутри предательски-радостно трепыхнулось. – Но вот ответит ли на прямой вопрос? Будет ли честен? Знает ли ответ на самом деле?»
«А, может, и правда, не только в силе дело?» – курсанты своей уверенностью внушили ей некоторую надежду.
Размышляя, Кира не заметила, как оказалась перед той же самой дверью. Даже подняла руку, чтобы постучаться. Сердце забухало в груди, так и норовя выпрыгнуть наружу. Во рту стало сухо-сухо, будто язык превратился в деревяшку: «Я так не переживала, даже когда на кабана самовольно сходила… И даже потом, когда об этом узнал Каррон...»
И все же рука так и не коснулась двери. В окне рядом что-то блеснуло, и, воровато оглянувшись по сторонам, охотница осторожно приникла к стеклу. Через щелку между неплотно задёрнутыми занавесками хорошо было видно склонившуюся перед Защитником женскую фигурку. Рука Паситы по-хозяйски легла девке на голову, направляя, и Кира, отшатнувшись, развернулась и понеслась обратно.
Ругая себя за то, что полезла, куда не следовало, охотница едва сдерживала рвущее грудь разочарование: «Ну как? Получила ответы? Пасита влюбился?! Как же! Тин Хорвейгу незнакома любовь! – ветер и метель мгновенно заметали следы, точно добрые союзники: – И хорошо! Теперь никто не узнает, что я здесь была, – слезы всё же пролились, обжигая щёки: – Нет, это не мой путь! Нечего больше выдумывать! Я теперь Защитница, а значит про любовь лучше забыть. Видно, для меня её Киалана не отмеряла».
Остановилась Кира лишь у храма богини. Отдышавшись, вознесла короткую мольбу, попросив укрепить дух, помочь справиться с душевными терзаниями, научить не питать ложных надежд. Дальше пошла медленнее, часы на башне показывали без четверти полночь: «Я не сиротка из сказки, я – успела…»

4.
Поодаль от стойбища сартоги соорудили большой помост, на котором разбили шатёр. Рядом толпилось несметное множество народу. Шаман в звериной маске протопал по скрипучим доскам и, окинув собравшихся мутноватым взглядом, ударил в бубен. Морозный воздух разрезала гортанная, застрявшая на одной тоскливой ноте песня-заклинание. Стремительно темнело. Здесь и там запалили высокие костры, несколько образовали неровное кольцо вокруг помоста. Отблески пламени зловеще заиграли на узкоглазых, плоских, выдубленных степными ветрами лицах.
Тональность песни изменилась, и, будто повинуясь сигналу, народ расступился. По образовавшемуся проходу в неторопливый забег пустились пары: каждый богато одетый и вооружённый ритуальным клинком воин волок мужчину, обнажённого до пояса и босого, несмотря на лютый холод. Пленников вели к помосту, накинув на шеи короткие верёвочные удавки. Те, покорные, словно опоенные дурман-травой, совсем не сопротивлялись, лишь таращили глаза, да старались вовремя перебирать ногами. Пары поднимались на помост. Воины, гулко топая праздничными сапогами, сменившими повседневные войлочные чуни. Пленники – оскальзываясь босыми пятками на занозистом дереве.
Пары выстроились в две линии, разделившись поровну. Тридцать жертв, склонив головы, ожидали своей участи.
Высокий и остроконечный шатёр, богато украшенный золотом и мехами, неожиданно раскрылся цветком, заставив толпу слиться в едином выдохе. На его месте осталась стоять девушка. На первый взгляд, совсем юная и совершенно обнажённая. По её спокойному лицу нельзя было понять, какие эмоции она испытывает, чувствуя на себе взгляды тысяч глаз и порывы ледяного ветра, жалящие тело. Кожа цвета слоновой кости даже издали казалась нежной. Чёрные как крылья ночи волосы спускались до самых пят и шлейфом ложились на пол. Небольшие грудки дерзко торчали тёмными ореолами сосков. Огромные, раскосые глаза блестели чернотой, отражая пламя.
С противоположной стороны двумя стройными ручейками, семеня в лад, на помост взбежали другие девушки. Все с непокрытыми головами и в богато украшенных вышивкой, трижды опоясанных халатах. Каждая несла расписанную пиалу, а у последней в руках была большая позолоченная чаша. Когда все сартожки разместились напротив пленников, девушка с чашей опустилась на колени по центру между ними и замерла, удерживая свою ношу на вытянутых руках над головой.
Снова гулко ударил бубен, и пение шамана стихло. Раздался гортанный выкрик-приказ, и острые желобки одновременно вонзились в сердца пленников. Затянулись туже удавки, не позволяя тем упасть. Алые ручейки потекли в подставленные девушками пиалы, и порывы ветра бросали мелкие брызги на обнажённую грудь жертв, на женские лица, на доски.
Уже совсем стемнело, и небо стало тёмно-синим, а кровь – чёрной, когда воины сбросили с помоста тела пленников. Девушки, чинно понесли наполненные до краёв, исходящие паром, пиалы к золотой чаше. Вылив в неё жуткое содержимое, огибали обнажённую фигуру, старательно глядя под ноги, и спускались по сходням вниз, чтобы затеряться в толпе.
Когда по тёмной поверхности разошлись круги от последней капли, золотая чаша значительно потяжелела. Руки, стоящей на коленях сартожки, дрожали, лицо напряглось. Казалось, она сейчас уронит сосуд, расплескав страшное содержимое, но шаман подоспел вовремя. Девушка с видимым облегчением скользнула в сторону, поспевая за остальными, а чаша была торжественно преподнесена обнажённой красавице.
Та, словно бы нежилась, закутанная в меха, а не мёрзла раздетая на студёном ветру. Величественным жестом она приняла подношение. Пригубила. Поверх края блеснули обрамленные пушистыми ресницами очи, и кто-то в толпе сдавленно вскрикнул.
Бордовая жидкость потекла по подбородку, ручьями, огибая холмики грудей, скатываясь по животу, по крутому бедру и ниже сквозь неплотно пригнанные доски помоста. Закапала на притоптанный снег, впитываясь в стылую землю. Сартожка продолжала прилежно пить страшный напиток. По мере того как крови в золотой чаше оставалось всё меньше, всё чернее и непрогляднее поднималась тень за её спиной, которую даже языки пламени были не в силах прогнать, словно бы огонь сторонился жуткой сущности.
Дева опустила чашу и медленно распахнула глаза, со светящимися алым зрачками.

– Киррана! Проснись, дочка! Проснись! – кто-то бил по щекам, и тряс за плечи.
Кира, собрав остатки воли, дёрнулась, пытаясь вырваться из вязкой тьмы, с горящими углями глаз, и ударила, что есть силы. Кулак попал в стальной капкан и застрял намертво. Это, как ни странно, помогло освободиться из паутины кошмара.
– Тише, тише, – Махаррон, осторожно выпустил её руку. – Ну всё. Всё, всё, всё, – приговаривал он, прижав ошеломлённую внучку к груди и ласково гладя, по влажным, спутанным волосам.
Кира хотела отстраниться, но дед не дал. Лишь плотнее прижал, обнимая за плечи. Она открыла рот, желая сказать, что это просто сон. Попросить прощения, за то, что ударила. Объяснить. Но вместо этого шумно всхлипнула.
Уснуть снова так и не удалось, было страшно сомкнуть глаза. Да и Настоятель потребовал подробный рассказ, и раз пошло такое дело, запираться да отнекиваться было бы глупо. Махаррон неожиданно припомнил её давнее путешествие к Излому, а заодно намекнул, дескать, видела бы она свои потоки, когда он будил.
Рассказав без утайки в подробностях обо всех подобных снах, Кира почувствовала облегчение. Дед пожурил, что не сказала сразу.
– Не хотела вас беспокоить по пустякам. А это что-то может значить?
– Пока не знаю, надо посоветоваться с Агилоном.
После разговора с Настоятелем Кира не спеша собралась и отправилась на пробежку, где столкнулась с Наарроном. За братом, позёвывая и спотыкаясь, плелась приличная компания человек эдак в тридцать.
– Доброе утро, сестрёнка!
– Доброе! Не спится? – удивившись, Кира подумала, что давненько не встречала брата на пробежке, но из-за учёбы все забывала спросить.
– Нет, мы просто решили бегать до побудки, чтобы дуболомам не мешать. Видишь, сколько нас набралось? – он мотнул головой в сторону разношёрстной адептской братии. – Того и гляди, к весне всех заниматься заставлю, – он широко улыбнулся. – Ты сегодня рано.
– Не спалось. Приснился дурной сон.
– Дурной?
– Подозреваю, очень…
Нааррон неожиданно резво развернулся и отвесил звонкий подзатыльник какому-то совсем молоденькому пареньку, в котором Кира с удивлением узнала того самого служку. Рыжие вихры заметно подросшего за лето мальчишки сейчас скрывала неказистая шапка, она же и смягчила удар, съехав на глаза. Паренёк, ойкнув, припустил вперёд всех, впрочем, на этот раз точно по дорожке.
– Зачем?
– Нечего подслушивать! К обеду весь Орден знать будет, о чём мы говорили. Звонок малолетний! – брат погрозил вслед пацану кулаком.
Кира прыснула.
– И за что ты его так не любишь?
Брат неопределённо повёл плечом:
– Рассказывай.
И Кира второй раз за утро принялась пересказывать увиденное. Выслушав, брат нахмурился:
– Знаешь, давай-ка я тебе отвар сделаю. Не нравится мне это. Неизвестно, к чему приведёт. А так и спаться будет слаще. Снов, правда, никаких, зато отдохнёшь, – он улыбнулся, переводя разговор в иное русло: – Слыхал, к маскараду готовишься? Наверное, в предвкушении? Во дворце побываешь, там красиво.
– Ага, век бы мне того дворца не видеть, – ещё пуще нахмурилась охотница. Мрачное настроение не развеяла даже пробежка.
– Кира! Я тебя не узнаю, – брат, забежав вперёд, взялся за плечи. – Что-то случилось?
– Ненавижу этикет и танцы, лучше уж «История Ордена»!
– Допекли же тебя танцы, раз ты предпочитаешь общество старика тин Брофера, – Нааррон скорчил мину, в которой без труда читалось брюзгливое выражение лица наставника.
Кира прыснула, но тут же погасла.
– Я понял. Дело же не в этом? Что снова натворил Пасита? – выказал чудеса проницательности брат. – Кира, скажи слово, и я сделаю всё, чтобы его отослали обратно в Орешки!
– Нет, только не это! Пусть уж лучше бесчинствует здесь в Ордене, чем снова измывается над ни в чём не повинными людьми.
К счастью, такой ответ удовлетворил Нааррона, и он больше не заводил разговоров о тин Хорвейге.
Вечером Кира последней пришла в зал танцев, музыканты и наставник уже собрались и мирно беседовали. Охотница замерла у входа, невольно прислушавшись к разговору, и была удивлена – курсанты задавали Пасите вопросы по учёбе, причём по самым разным предметам. Тот обстоятельно отвечал, разъясняя и почти не подтрунивая. А если и острил, делал это мирно, без традиционного яда.
– И где же моя ученица, что-то она задерживается.
Пасита повернулся к выходу, явно не ожидая увидеть её. Кира, в свою очередь, заслушалась, как бывало во времена, когда тин Хорвейг обучал её наукам в Орешках, и едва не захлебнулась тоской, плескавшейся в глубине стальных глаз. Защитник мгновенно взял себя в руки, напустив привычный насмешливый вид.
– Опаздываешь, – приглашающим жестом он указал на центр зала.
Охотница молча прошла и приготовилась, опасаясь лишний раз смотреть на Защитника: «А ну как прознал про мои вчерашние похождения? С него станется!» – но тут же накатило равнодушие.
Грянула музыка, и она принялась бездумно проделывать заученные движения, витая мыслями далеко от этого места – там, где сартоги безжалостно убивали своих же сородичей, чтобы напоить кровью какое-то отродье.
– Кира! – похоже, уже не в первый раз позвал Защитник и, потянув за руку, не дал завершить движение. – Где ты витаешь? Ты как будто не в себе.
– Пожалуй, танцы – это не моё, – избегая взгляда тин Хорвейга, охотница уставилась через его плечо в темноту за окном. – Может, оставим эту затею?
– Слыхали? Ей танцы не даются! – обратился Пасита к курсантам, и те возмущённо загудели. – Может, станцуем лиардару? – голос Защитника стал глуше и проникновенней, разбудив воспоминания. Почувствовав как покрывается мурашками, Кира разозлилась:
– Танцуй её со своими девками!
Круто развернувшись, она вышла из зала под разочарованный гомон ребят и, выскочив на улицу, бегом припустила к Южной башне.
5.
Тихо зашипев, Райхо, опустился в наполненную горячей ароматной водой ванну. Поморщился, когда едва затянувшуюся рану на бедре немилосердно защипало. Асс-хэпт оказался не только глупым, но и тщеславным: «Впрочем, как и ожидалось».
Вместо того чтобы побыстрее скрыться, убийца вернулся проверить, кого же удалось отправить на тот свет. Два смазанных ядом лахира впились точнёхонько в бедро не без участия самого Райхо. Попадись на его месте, к примеру, Пайшан, то Хепт-тан вряд ли бы ещё раз увидел ученицу. Выведав все, что знал незадачливый наёмник, Райхо убил его на месте, но самонадеянность сыграла плохую шутку не только с ассасином соперничающего клана. Несмотря на мощный организм Защитника и тренировки, Хепт-тан все же потерял сознание. Это стало большой неожиданностью, когда он пришёл в себя. К счастью, труп ассасина так и лежал рядом, и никто на них до сих пор не наткнулся, а значит прошло немного времени. Тратить остатки силы на жидкий огонь, чтобы уничтожить следы, Райхо не стал, предпочитая скрыться и поберечь неожиданно пошатнувшееся здоровье.
«Что же это за яд такой? Впредь следует быть осторожнее».
Негромко плеснув водой, ассасин откинулся, расслабляясь, и прикрыл глаза. Стоило это сделать, как перед внутренним взором снова всплыл накрепко засевший в душу облик.
– Кира, – едва слышно шевельнулись губы, и сердце тоскливо заныло.
Потеряв Киррану у водопада, Хепт-тан смог её отыскать только ночью. Могущественная и прекрасная, словно грозная Саршан-хо и, одновременно, нежная и великодушная маленькая Защитница походя расправлялась с курсантами, срывая громовики. Его помощь больше не требовалась. Вдобавок Райхо получил сигнал от учеников и, поколебавшись, все же вернуться к делам. Чувство долга, как всегда, пересилило личное.
А потом случилась вереница неудач и открытий. Каждая ниточка, которую удавалось подцепить, заводила в тупик, пока ассасин не осознал: «Меня попросту водят за нос, подбрасывая ложный след, а каждый перехваченный наёмник, лишь очередной сигнальный колокол, в который мы бьём что есть силы, оповещая врагов о том, что заглотили наживку. Не зная точно, кто им противостоит, противники пошли иным путём... Идиот! Я повёлся, как битый осел! – ладонь ударила по водной глади, и несколько капель, преодолев бортик, пролились на пушистый сагалийский ковёр: – Нужно действовать иначе. По-другому, – Райхо задумался. – Затаиться и подождать. Теперь их очередь делать ошибки. Риск, конечно, есть… Но, в конце-то концов! Настоятель Махаррон и сам вполне способен о себе позаботиться. Да и прочие Защитники недаром едят свой хлеб, пусть ловят убийцу в Ордене. Князя тоже хорошо охраняют, так просто и не подобраться, – интуиция подсказывала, если что-то и произойдёт, то, скорее всего, на маскараде: – Там соберётся много всякого народу».
Укладываясь в постель, Хепт-тан улыбнулся, и привычно в мыслях пожелал доброй ночи маленькой русоволосой Защитнице.
В тот вечер Кира осталась у брата. Отчасти опасаясь ночевать в одиночестве. Отчасти, потому что разговор тёк рекой, и покидать уют маленькой, захламлённой бумагами и свитками кельи совершенно не хотелось. Несмотря на уговоры, Нааррон уступил ей свою постель, а сам устроился на слишком короткой и узкой для него лавке, и охотница с лёгким чувством вины наблюдала, как он поджимает во сне свисающие ноги. Судя по ровному сопению, спать ему это, похоже, не мешало. Закрыть глаза поначалу было страшновато, но Кира, уверив себя, что снадобья, приготовленные братом, действуют безотказно, все же решилась смежить веки.
– Ну как? – первое, что спросил утром он, осторожно коснувшись её плеча.
– Отлично! Никаких снов. Давно так сладко и спокойно не спалось. Спасибо!
На занятия к тин Хорвейгу Кира больше не ходила: «Что требовалось, я освоила. А лиардары всякие пусть другие танцуют».
Первые два дня, возвращаясь в покои, она настороженно поглядывала на деда, но тот так и не спросил ни разу, как проходит обучение, а вот её снами интересовался и даже одобрил успокаивающее зелье, выданное Наарроном. Сам Пасита её не искал. Поговаривали, он, вообще, отсутствовал в Ордене, но расспрашивать охотница никого не стала: «С глаз долой, из сердца вон. К счастью, это работает в обе стороны».
Бал был намечен на первый день снежника, и как бы Кире ни хотелось оттянуть неизбежное, время пришло. Тин Хорвейг объявился в гостиной настоятельских покоев сразу после завтрака, Кира делила трапезу с Настоятелем, который продолжал мучить её манерами. Величественно кивнув, в ответ на приветственный поклон Защитника, Махаррон молча удалился в кабинете оставив их вдвоём.
– Собирайся. Лошадей уже седлают. Надеюсь, ты не против прокатиться до места верхом?
Кира, не видев Защитника целую седмицу, успела остыть, успокоиться, потому не слишком нервничала: Он, скорее всего, и не понял, отчего я тогда так разозлилась. Главное, теперь снова ничего себе не напридумывать, и помнить, с кем имею дело».
Оказавшись в собственной спальне, в раздумьях застыла подле шкафа.
– Киалана, а что же я надену?
Внутри похолодело: «За все время я не удосужилась спросить, в чём ехать на бал! – Кира пожалела, что не приняла купленное тин Хорвейгом платье: – Наверное, так и лежит в сундуке, в доме Защитника, если только Пасита не подарил его кому-нибудь. К примеру, Глашке…»
Мучительные раздумья прервал тихий стук в дверь, а затем она приоткрылась:
– Помочь?
Кира молча захлопнула её поплотней, не заботясь о том, успел ли Защитник убрать нос. Задвинула щеколду, отрезая себя от наглой морды, и тут в голову пришла довольно дерзкая идея:
– А почему бы и нет? Это же маскарад.
 
Глава 3
1.
– Это же маскарад? – под недоумевающим взглядом стальных глаз прозвучало уже не так уверенно. – Я хотела сказать… У меня же нет больше никакого наряда! Ни даже маски… Может, – Кира судорожно осмотрелась по сторонам, – может, стоит её сделать? А если захватить лук, чтобы натуральнее выглядело? Хотя… Наверное, туда с луком не пустят?
Защитник продолжал молча взирать с высоты своего роста, и Киррана совсем стушевалась, жалея о сказанном, и почувствовала себя деревенской дурочкой: «Вот, правда, порой лучше промолчать!»
Но тин Хорвейг просто пожал плечами, затем придирчиво осмотрел с ног до головы, и даже обошёл кругом. Щёки потеплели, когда он задерживался чуть дольше на особенно интересных местах. Пасита остановился прямо перед ней, вынуждая задрать голову.
– Т-с-с! – прошипел, успокаивая, хотела было Кира отшатнуться от его руки.
Поправил прядку, пригладил и одёрнул куртку, затем расстегнул несколько верхних застёжек и хулигански потянул за косу.
– Ну, так что? – Кира, стремительно растеряв уверенность, отступила.
– Конечно, нет! Как тебе, вообще, такое пришло в голову?
– К чему тогда всё это представление?! – в душе зрела досада.
Пасита многозначительно повёл бровью и неожиданно рассмеялся.
– Ничего смешного! Другого наряда у меня всё равно нет! Да и как-то недосуг было об этом позаботиться, – вспылила Кира, злясь на собственную непредусмотрительность.
Ехали не разговаривая. Поначалу охотница осторожничала, но, когда достигли подножья, дорога стала пологой и перестала вилять. Полночь сама пустилась вскачь, с молчаливого согласия хозяйки. Топот Ярого раздавался всё ближе, и вскоре Защитник настиг, поравнялся.
– Торопишься? – усмехнулся он.
– Ага, не терпится. Очень хочу станцевать лиардару, – съязвила она раньше, чем успела вспомнить данное себе обещание.
– О! Твоё желание – закон. Обязательно станцуем.
– С чего ты взял, что я собираюсь делать это с тобой?
– А с кем же ещё?
«Такой уверенный, даже противно!» – Кира продолжала злиться и ничего не могла с собой поделать, умом понимая, впереди много волнений, нужно успокоиться и не распыляться по мелочам.
Стольный Град поразил меньше, чем охотница ожидала.
«Дома выше. Улицы шире и многолюднее. Да задворки, небось, помрачнее, чем в Птичьем Тереме будут, и наверняка зловоннее…»
Но то ли от усталости, то ли от волнения чувства будто притупились. Ничто не удивляло, не заставляло таращиться во все глаза. Охотница то и дело ловила на себе задумчивые взгляды Защитника, с которым, несмотря на ширину улиц, ехала бок о бок.
– Издеваешься?! Я это ни за что не надену! – Кира, кипя от ярости, развернулась и направилась к выходу.
Путь ожидаемо преградили. Пасита встал как скала, скрестив руки на груди, и подвинуть его не было никакой возможности.
– Госпоже не понравилось платье?
Тоненькая, хрупкая модистка, робко переминалась рядом. На её лице читалось искреннее огорчение вперемешку с надеждой и желанием угодить. Она то и дело переводила взгляд с тин Хорвейга на Киррану и обратно. В сторонке, совершенно не скрываясь, перешёптывались две швеи, не сводившие восхищённо-кокетливых глаз с Защитника. Впрочем, изредка посматривали и на саму Киру, но до обидного удивлённо-недоумевающе. Собственное отражение в большом зеркале выглядело грубо и громоздко по сравнению с прочими присутствующими, пожалуй, кроме Паситы: «А я ещё так на бал собиралась идти! Вот же дурында!»
– Если бы у нас было больше времени… Но всего седмица… – продолжала увещевать хозяйка салона. – Мы можем и лучше. Намного!
– Полно! Оно просто чудесное! – Кире было искренне неловко, тем более платье, и правда, напоминало произведение искусства. – Мне очень-очень нравится, но дело совсем не в этом, – она повернулась к Пасите: – Тин Хорвейг, ты в своём уме?! Это же наряд для невесты!
– Госпожа, ваш жених сказал, что у вас нет возможности приезжать на примерки. Мастерицы старались изо всех сил, но, конечно, могло получиться и лучше… Пожалуйста, наденьте, а мы быстро подгоним по фигуре, но не думаю, что потребуется много переделывать.
Кира повернулась к модистке и отчётливо выговорила, указывая на белое великолепие, натянутое на деревянную болванку:
– Это платье невесты.
– Да, конечно, – улыбнувшись, та оглянулась на помощниц и несколько растерянно ответила. – Мы прекрасно понимаем, что шьём, госпожа, – явно боясь, какого-то подвоха, модистка посмотрела на тин Хорвейга.
– Нет!
– Да!
Одновременно рявкнули Пасита и Кира.
– Киррана, – Защитник подошёл и взял охотницу за плечи. – Через два часа мы должны быть во дворце, что-то менять уже не время. Оставим споры на потом, это всего лишь маскарад.
– Вот почему вы так странно одеты! – воскликнула хозяйка салона, принимая обычное облачение охотницы за шуточный наряд для праздника. – Ваш… – она вопросительно глянула на Паситу, соображая, какой статус ему присвоить.
– Наставник, – подсказала Кира, опередив Защитника, и тот многозначительно хмыкнул, но спорить не стал.
– Ваш наставник, – послушно повторила модистка, – определённо желает вам добра. Образ невесты во дворце гораздо уместнее. Уверяю, вы не пожалеете!
Кира вздохнула, и это было расценено как согласие и знак начинать работу. Тин Хорвейг тем временем скрылся в соседней комнате, а девушки ринулись помогать ей разоблачаться. Затем натянули корсет, белье и платье. Споро, но без излишней суеты принялись подгонять, подкалывать, примётывать. После раздели охотницу снова, позволив накинуть халат, а платье унесли. Несколько ожидавших в сторонке девушек принялись готовить её к празднику.
Прошло гораздо больше двух часов, прежде чем мастерицы закончили колдовать над образом. Вернувшись, Пасита вольготно разместился на диванчике для гостей, потягивая какой-то ароматный напиток. Он не торопил и не вмешивался, но, наблюдая его пристальный взгляд, охотница не могла избавиться от мысли: «Неспроста всё это...»
Вскорости принесли готовое платье, над которым тщательно поработали, подогнав и добавив последние штрихи. Защитник снова вышел, а модистки, осторожничая, чтобы не повредить причёску, втроём натянули готовое платье. С большого в полный рост зеркала сорвали покрывало, и Киррана застыла в изумлении, разом позабыв обо всех подозрениях. В гладкой поверхности отражалась не Кира-охотница, а княжна или заморская принцесса. Затопила безотчётная радость, отразившись ослепительной улыбкой на лице. Чувствовать себя настоящей красавицей было безумно приятно, а идея с охотничьим нарядом теперь казалась совершенно нелепой.
И всё же не обошлось без толики грусти:
«Возможно, это первый и последний раз, когда я вижу себя такой...»
Радость немного угасла, и Кира принялась придирчиво рассматривать отражение, намеренно выискивая недостатки. Правда, ничего обнаружить не удалось, разве изящно вышитый корсет по нынешней придворной моде казался слишком низким и выставлял на всеобщее обозрение добрую часть груди и плечи. Вид сбитых на тренировках костяшек ещё раньше привёл в ужас суетившихся вокруг мастериц, и только брошенная жизнерадостным голосом фраза: «Люблю подраться», – отбила желание охать и ахать. Теперь вопиющее непотребство прятали атласные перчатки чуть выше локтя. Правда, покосившись на Защитника, Киррана наотрез отказалась снимать перстень. Невзирая на исполненные укоризны взгляды модисток, повернула камнем внутрь, чтобы не слишком выделялся.
Охотница, сделала чуть надменное лицо, как учили, и отметила серьёзное, слегка напряжённое выражение внимательных глаз. Повернула голову, со всех сторон рассматривая причёску, уложенную затейливыми локонами. Приложила ладони к щекам, украшенным нежным румянцем. Потрогала маленькие жемчужные клипсы. Провела руками от талии по подолу, разглаживая струящееся кружево и атлас в меру пышный, чтобы не путаться в юбках, и вздохнула, радуясь, что владение боевым искусством помогает легко и быстро осваивать танцы. Даже несмотря на подтрунивания Паситы, Киррана была твёрдо уверена, что сносно танцует.
Подошёл Защитник. Улыбаясь, протянул чёрную бархатную коробочку.
– Это тебе.
«Хвала богам, судя по размеру и форме, там вряд ли окажется кольцо», – с иронией подумала охотница. Рядом с зеркалом располагался маленький круглый столик на высокой кованной ножке. Кира, подивившись предусмотрительности хозяйки салона, осторожно водрузила на него подарок. Открыла, вызвав дружный вздох восхищения.
Внутри пряталось настоящее сокровище, Ажурная маска, сотканная из тончайших золотых и серебряных проволочек, была украшена мерцающими капельками, подозрительно напоминающими даманды. К ней прилагалась выполненная в том же духе диадема. Но взгляд будущей Защитницы приковал крохотный золотой громовичок, закреплённый на перевитых между собой цепочках.
«Сложно поверить, это чудо сотворили чьи-то руки!»
Помимо воли душа переполнилась восторгом, но коротко глянув на довольного собой Защитника, Кира остыла.
– Только на один вечер! – негромко рыкнула она, тем самым нехотя признавая, что не против побыть немного даже княжной, или невестой:
Через несколько мгновений диадема засияла в волосах, дерзкое солнышко громовичка украшало ключицы, а маска придала загадочности и шарма. Сзади подошёл Пасита и с не сходящей с лица улыбкой укрыл плечи плащом, подбитым белым горностаем, а затем галантно предложил руку. Только сейчас Кира удосужилась рассмотреть его наряд. Походное облачение тин Хорвейг сменил на иное, точь-в-точь повторяющее по покрою праздничную форму Защитников, только расцветка была не бордовой с золотом, а чёрной с серебряными кантами, пуговицами и украшениями.
«А громовик и ботинки-то – настоящие!» – Кира, наконец, разгадала всю суть идеи.
– Сартог тебя дери, тин Хорвейг! – выругалась она, не смущаясь присутствующих. – Ты авантюрист и возмутитель спокойствия!
Пасита лишь шевельнул бровями и криво ухмыльнулся. Было видно, он очень доволен.
2.
Затолан тин Хорвейг, несмотря на царившую в коридорах дворца прохладу, вынул отороченный кружевами белый платок тончайшего льна и промокнул влажные виски. На ногах советник провёл все утро и добрую половину дня, а ведь ещё предстояло степенно бродить по залу вечер. А, может, даже придётся танцевать раз-другой: «Если повезёт, то с чьей-нибудь смазливой дочуркой. А если нет, то со старой затхлой клушей, пока её не менее затхлый муженёк будет, отдыхая, выписывать круги с чьей-нибудь смазливой дочуркой».
Маленькие глазки сощурились, взгляд стал острым и внимательным. Угасающего дара все же хватало на некоторые хитрости, и Затолан без труда рассмотрел поданный из темноты знак: «Акианское отродье! Смеет ещё меня проверять!» – подумал, не подавая виду, что недоволен. Не слишком-то верил тин Хорвейг своим временным союзникам. Поравнявшись с боковым ответвлением, где за углом скрывался обряженный слугой связной, советник словно бы невзначай обратил на него внимание.
– Почему так темно? Немедленно зажгите огонь!
Если кто и заметил заминку, счёл бы рвением порядка ради.
– Господин, я как раз пришёл, чтобы заменить фитили на новые. Эти совсем прогорели.
– Хорошо. И впредь держите запасные наготове.
Он демонстративно высморкался и, убрав платок в карман, как ни в чём не бывало пошёл дальше. Туда, где раздавались звуки веселья. Связной был оповещён, что сделка в силе, и исполнителям следовало наблюдать и ждать сигнала.
«Осталось вовремя высморкаться…» – усмехнулся Затолан.

3.
От модного дома «Клариль и Мариат» отъезжали в карете, и название места, где её превратили в заморскую принцессу, Кира прочла уже из окна. Сидящий напротив тин Хорвейг глядел, не скрывая удовольствия, о чём говорила широкая улыбка, не покидавшая его уста с тех пор, как они вышли под руку на улицу.
– Что? – грубовато спросила охотница, стушевавшись под откровенным взглядом.
Кира поёрзала и отвернулась к окну, чтобы избавиться от чар Защитника.
– Ты прекрасна, Киррана тин Даррен, но… – Кира вопросительно уставилась, ожидая какой-нибудь подколки. Пасита многозначительно поднял палец. – Есть одна лишняя деталь, которая всё портит. Замри!
Резко наклонившись, тин Хорвейг прижал её к сиденью так, что его лицо оказалось совсем близко. Бесстыдная рука споро скользнула под юбку.
– Сдурел!
– Сказал же замри! – нашарив под подолом прикреплённый к бедру нож, Пасита осторожно отстегнул и извлёк наружу ножны. – Платьишко порежешь! – он погрозил пальцем.
Кира густо покраснела, не понимая, больше смущает наглость, с которой Защитник отнял оружие, или то, что он подсмотрел, как прятала: «А ведь даже модистки не заметили!»
– Как узнал?
Тин Хорвейг снисходительно скривился, посчитав, что слова излишни.
«Неужели я настолько предсказуема?» – Кира, оправив юбки откинулась на сидение и снова уставилась в окно, за которым мелькали виды столицы.
Ехали недолго, и вскоре копыта лошадей звонко зацокали по очищенной от снега, вымощенной палевым камнем площади. Дверца отворилась, Пасита выбрался первым. Оттеснив слугу, подал руку, помогая выйти. Кира шагнула наружу и застыла. Такого большого и красивого здания она ещё отродясь не видела.
«Киалана, какое великолепие! Куда там всему Птичьему Терему…»
– Прикрой, пожалуйста, ротик, – шепнули на ухо, – не то мне в голову лезут отличные, но весьма непристойные идеи.
Замечание вывело из благоговейного ступора, и Кира гневно вскинулась, не прекращая краснеть, но натолкнулась на исполненный предвкушения взгляд. Не укрылся и отблеск силы, пляшущий внутри стальных зрачков. Пасита медленно опустил веки, усилием воли гася голубоватый огонёк.
– Не сверкай попусту глазами, – охотница впервые призналась, что давно заметила эту его особенность.
– А ты перестань так краснеть, – усмехнулся тот и зашагал ко входу, увлекая её за собой.
С этой стороны дворец казался округлым, но Кира знала, от центральной трехэтажной части подобно солнечным лучам отходят многочисленные крылья, делая здание похожим на севшее наполовину за горизонт солнце. По крайней мере так ей представилось при взгляде на план, который показал ей Настоятель. Дед решил, что будет неплохо, если она заранее научится ориентироваться внутри. Сходство усиливал и желтоватый цвет камня, который сейчас золотил закат.
«Чертежи и рисунки – одно, а увидеть такую красоту своими глазами – совсем другое! Дух захватывает!»
Налево и направо от обрамленного толстыми колоннами входа тянулись ряды ярко освещённых арочных окон в пол: «Это же сколько нужно топить, чтобы прогрелось?!»
На втором этаже окна были поменьше, а сразу над входом в большой нише располагался широкий балкон: «Наверное, оттуда Великий Князь Богомил обращается к народу. Не зря же тут такая просторная площадь?»
Кира представила, как внизу ликует толпа, приветствуя правителя.
Ещё выше здание украшали искусно выполненные символы: громовик по центру, справа от него меч Керуна, слева зеркальце Киаланы.
Тин Хорвейг не дал всё рассмотреть как следует. Двери перед ними распахнули два лакея, одетые в белые с золотом ливреи княжеского дома. Внутри дворец тоже поразил воображение охотницы своими размерами: «Даже в Храме Киаланы не такие высокие потолки. И как только всё держится?!»
Здесь и правда было довольно прохладно. Две широкие, устланные бежевыми коврами лестницы, плавно изгибаясь, вели в противоположные стороны. Одна вниз, вторая наверх. Пасита повёл по той, что справа. Чинно поднявшись на второй этаж, они очутились перед другими дверьми. Тут же подступили лакеи, учтиво ожидавшие поодаль. Приняли плащи. Кира с лёгкой тревогой проводила их взглядом, но тин Хорвейг был совершенно спокоен, и охотница тоже сделала вид, будто судьба роскошного меха её не заботит. Выкрашенные белой и золотой краской двери распахнулись, окуная в торжество, Киру охватила оторопь, настолько непревзойдённой и подавляющей показалась представшая глазам картина. Оглушённая яркостью красок и разнообразием образов, ошеломлённая простором и великолепием, охотница вздрогнула, когда над ухом раздался громкий голос:
– Защитник Пасита тин Хорвейг и госпожа Киррана тин Даррен!
Держась за локоть Защитника, Кира только и могла что переставлять ноги и стараться не споткнуться и не поскользнуться на гладком полу, где точно в зеркале отражались фигуры гостей и многочисленные огни огромных люстр, заливавших зал ярким светом. Пожалуй, крепкая рука Защитника под ладонью сейчас была единственным, что придавало уверенности. Позабыв о том, что выглядит нисколько не хуже присутствующих, охотница тушевалась от пристального внимания: «Ещё чуть-чуть и сквозь землю провалюсь!»
Как назло, смотрели все, кому не лень, бесцеремонно поворачивая головы. Провожая их пару взглядами. В этих взглядах было столько разных эмоций, от удивления и неподдельного интереса до откровенного возмущения.
«Взять хотя бы вон-того дородного дядьку. Усатый и важный такой, несмотря на наряд разбойника. Наверняка и должность занимает высокую…» – Кира была готова поклясться, тот так и сказал, обращаясь к своей спутнице, ряженной в пышное подобие жар-птицы: «Но это же возмутительно!»
Довольная улыбка тронула уголки губ Защитника, придавая ему чуть насмешливый вид, он явно наслаждался произведённым эффектом. Охотница понадеялась, что выглядит достаточно бесстрастно, памятуя слова тин Хорвейга, что стоит поменьше краснеть.
Чтобы отвлечься и взять себя в руки, опустила ресницы и принялась считать уверенные шаги обутых в тяжёлые ботинки ног. Это зрелище, как ни странно, успокаивало. Как и почти зеркальный пол, выложенный гладкими, квадратными плитками тёмно-зелёного и сливочного цвета. Но вот ноги Защитника в отражении прекратили отмерять шаги, а на её руку, привлекая внимание, легла горячая ладонь.
 
Глава 4
1.
Хоть Кира никогда раньше не видела Князя Богомила, но сейчас не сомневалась, кто перед ней. Аура могущества и величия окружала мужчину, даже на теле вставали дыбом волоски. На уровне звериных инстинктов чувствовался истинный вождь, с детства привыкший повелевать и принимать решения. Тот, кто способен управлять государством и вести за собой. И дело не столько в твёрдой руке, сколько в мудрости.
На вид Богомил тоже был хорош. Он давно перешагнул пору юности, а его зрелость достигла расцвета – тот возраст, когда мужчины окончательно матереют и выглядят особенно притягательно. Русые волосы медового оттенка стелились по плечам, аккуратная борода украшала лицо. Густые прямые брови сурово нависали над светлыми, глубоко посаженными глазами. Правую, придавая воинской удали, пересекал небольшой шрам. Его наряд составляли обычные холщовые штаны, да расшитая обережным узором рубаха, перетянутая верёвочным пояском. Заткнутая за него дудочка, дополняла образ пастушка. На миг удивившись такому незамысловатому выбору облика, Кира вдруг прониклась его глубочайшим значением.
«Мы все здесь лишь овцы, а он – наш господин и хозяин».
Вместе с Паситой Кира низко поклонилась, как того требовал этикет, а когда выпрямилась, лицо Князя озарила тёплая улыбка, разом растопившая взгляд льдистых глаз.
Исполненным достоинства кивком он ответил на приветствие, и Кира вдруг поняла, что Богомил ни в чём не уступает Пасите, да и прочим Защитникам тоже.
«Поставь их в ряд и не отличишь. А ведь Князь не наделен даром, но за таким, как он и в огонь, и в воду… – поймав себя на этой мысли, Кира пришла к выводу: в Князя запросто можно влюбиться. – Интересно, а где же Княгиня? Наверное, Любомира первая красавица, иначе никак!»
Не поворачивая головы, охотница украдкой осмотрелась, надеясь обнаружить супругу государя поблизости, но так и не смогла определить, за какой из масок она скрывается.
– Пасита, никак не можешь без фортелей? – тихо спросил Богомил, не отводя при этом внимательного взгляда от Киры.
– Государь, чем же наряд Защитника хуже прочих? Я чаще появлялся здесь в ином обличии, – тин Хорвейг смиренно склонил голову.
– Только не говори, что платье невесты было идеей Кирраны, – Князь усмехнулся, а Кира, смутившись, рассердилась на Защитника.
«Ведь чуяла подвох! И зачем только согласилась?»
Неожиданно Пасита накрыл её руку своей и чуть сжал. Глядя прямо и открыто, ответил дрогнувшим голосом:
– Князь, даже у такого как я есть мечта.
Мужчины несколько мгновений мерялись взглядами, прежде чем, Богомил без тени улыбки произнёс.
– Ты дважды удивил меня сегодня. Что ж… Порой, мечты сбываются, но только иной раз для этого следует постараться и приложить усилия.
– Все, что прикажете, – тин Хорвейг с надеждой уставился на государя.
Кира была уверена, что правильно поняла суть разговора: «Боги! Пасита в самом деле желает на мне жениться?! А Князь, получается, намекнул, что это возможно?! – во рту разом пересохло, но вовсе не от радости. – А меня кто-нибудь спросил?!»
Отчего-то вспомнился сначала Микор со своими коровами и репой, а следом и Защитник, перед которым на коленях стояла какая-то девка: «Нет уж!»
Богомил тем временем обратился к ней:
– А есть ли мечта у юной барышни? Какие чаяния таит душа?
Сам по себе гордо вздёрнулся подбородок, Киррана намеренно убрала руку с локтя Защитника.
– Да, Великий Князь, есть, – ответ прозвучал смиренно, но внутри кипело. Охотница приказала себе говорить поменьше, чтобы не сорваться и не ляпнуть что-нибудь эдакое.
– И? – льдистые глаза хитро сузились, словно бы Князь уже сам всё прочёл в её душе.
– Есть решения, которые мне бы хотелось принимать самостоятельно.
Богомил приподнял брови и многозначительно глянул на враз помрачневшего Защитника.
– И какие же именно?
– Хочу, чтобы дар богов использовался во благо и по назначению, – на всякий случай охотница не стала заявлять о силе открыто. – Дозвольте служить Княгине или поручите иное полезное дело, что мне по плечу, – она с надеждой уставилась на Князя, чувствуя, судьба сейчас в руках этого человека: «Вряд ли даже дед или пресловутый Кодекс изменят решение Богомила, который явно задумал накрепко привязать к себе Защитника».
– Ни толики кокетства, – хохотнул Князь. – Барышня довольно прямолинейна. Обладает острым умом, к тому же честолюбива. А ещё, я вижу, всем сердцем жаждет примерить твой облик, тин Хорвейг, – он развёл руками: – Пожалуй, рановато ты обрядил её невестой, – Богомил снова повернулся к охотнице: – Киррана, ты меня развеселила. Я, право, восхищён и приятно удивлён. К тому же наслышан о твоих достижениях. Осталось дело за малым, познакомиться с моей женой. Если понравишься Любомире, считай твоё желание исполнилось. – Богомил окинул взглядом зал. – К сожалению, супруга куда-то запропастилась, но в её положении это простительно. Придётся немного подождать, а пока – отдыхайте и веселитесь.
Поклонившись, Пасита мягко взял Киру за руку и, водрузив её ладонь на прежнее место, повёл в сторону длинного, уставленного кушаньями стола. Охотница зло зыркнула на Защитника, подумав: «Кто тебе позволил за меня решать?!»
Кира понимала, если дед или, тем более, Князь что-то задумают, ей их не переубедить. Но то самое чувство бунта, затаившееся на время обучения в Ордене, уже просыпалось в груди, сладко потягиваясь и зевая. Однажды оно помогло ей отстоять право жить, как хочется.
«Без боя точно не сдамся!» – от этого решения стало чуточку легче.
– А вот и мой племянник! – навстречу шёл неприятный, излишне полный мужчина, запомнившийся Кире ещё с Церемонии Определения.
«Затолан тин Хорвейг, советник Князя и дядя Паситы. Он же совсем не похож на Защитника!» – подивилась она непривычному для наделённого даром силы облику. Мужчина вырядился сагалийским султаном, огромный белоснежный тюрбан с золотым пером украшал его голову, а необъятные телеса скрывал просторный халат, из-под которого торчали загнутые носы красных шлёпанцев.
– Киррана, ты очаровательна, – советник протянул руку.
Следуя правилам, пришлось подать свою. Сально уставившись сквозь щёлочки, заплывших жиром глаз, цвет которых сложно было определить, Затолан приложился влажными губами, облобызав тыльную сторону ладони. Кира нарочно рассматривала золотое перо на тюрбане, стараясь не встретиться с ним взглядом, иначе не выдержала бы и скривилась от отвращения. Украдкой вытершись о подол.
«Хорошо, хоть не троекратный поцелуй, как у акианцев принято, не то бы точно стошнило».
Отчего-то всем своим обликом дядя Паситы внушал неприязнь.
– Ну как, побеседовали с Князем? – не дождавшись ответа, на очевидный вопрос Затолан переключился на племянника: – А ты, парень, не промах. Обставил, все, как тебе выгодно? – он рассыпался мелким, режущим ухо смехом. – Удалась затея?
Кира нахмурилась: «Так говорит, будто меня рядом и нет вовсе».
Пасита ничего не сказал, лишь дёрнул плечом.
– Племянник, на пару слов, – он снова вспомнил об этикете. – Прошу нас простить, прекрасное дитя, но мне нужно срочно поговорить с Паситой. Ты не успеешь заскучать, – он взял Киру за руку и подвёл к ближайшему креслу, предлагая сесть.
Кира послушно села, желая поскорее избавиться от омерзительного прикосновения толстых, словно кровяная колбаса, пальцев.
– Никуда не уходи, – оттеснив дядю, Пасита протянул бокал красного вина. – Сагалийское терпкое, тебе понравится.
Кира отметила, как шевельнулись желваки, прежде чем Защитник нацепил маску невозмутимости.
«А ведь он не слишком любит дядю и вовсе не рад предстоящему разговору. Отвратительный мужик этот Затолан, хоть и Защитник, – тут охотница замерла. Наполненный вином позолоченный сосуд остановился на полпути к губам. – Значит ли это, что сила и правда ни при чём? – с неприличным стуком кубок опустился на стол. – Выходит, мои чувства к Пасите настоящие? Это не сила виновата в том, что я… его тогда желала, – наконец, призналась Кира себе. – Взять хотя бы Богомила. Князь не наделен даром, но он гораздо приятнее советника. Вздумай он поцеловать руку, мне точно не захотелось бы её тут же отрезать и сжечь, – она вздрогнула, вспомнив отвратительное ощущение, оставленное губами советника. – Киалана, вот же беда! И совета не у кого спросить!»
Охотница всё же сделала глоток. Пасита с дядей не спеша удалялись, прогуливаясь по залу. Затолан, похоже, говорил, Защитник внимал.
Первая оторопь прошла, а злость прояснила мозги. Взгляд, сорвавшись с пары тин Хорвейгов, сам собой поскакал по гостям, отмечая наиболее нелепые или яркие наряды. Это не мешало мыслям: «И что я там наговорила Князю? Неужели и правда моя мечта охранять Княгиню? – Кира осмысливала разговор: – Попросту ляпнула первое, что пришло в голову и было уместно. Не говорить же с ним о семье? О доме? О муже, который бы меня любил не потому, что нас друг к другу тянет сила? – снова стало грустно. Встряхнувшись и отогнав тоскливые мысли, решила: – Ну и ладно. Беречь княгиню тоже дело достойное».
Залпом допив вино, поставила кубок. Тут взгляд сам собой зацепился за необычный наряд.
«Ассасин?! Надо же, как настоящий!»
Если бы не бархатная, тёмно-синяя маска и башлык, откинутый за спину, легко было поверить. Да и сам мужчина выглядел внушительно. Он как раз склонился над столом, чтобы налить вина. Каштановые пряди, обрамляющие лицо, скрыли черты, раньше, чем Кира успела толком рассмотреть, кто же осмелился выбрать столь дерзкое одеяние для праздника? Позабыв обо всём, она даже дыхание затаила, стараясь не упустить ни одного жеста.
Наполнив кубок, незнакомец поймал её взгляд и тепло, аж дух захватило, улыбнулся. Охотница вздрогнула, припомнив праздничный вечер в Ордене: «Тогда тени скрыли лицо. Сейчас – нелепая маска. Но подбородок, улыбка… Это точно он! Я просто не могу ошибиться».
Отчего-то вдруг стало важно с ним заговорить, и Кира вскочила на ноги. Незнакомец, словно бы удивился этому порыву, но тут же двинулся навстречу.
В этот момент заиграли музыканты, и гости стали делиться на пары. На локоть незнакомца легла женская рука в алой атласной перчатке. Мужчина остановился, не сводя с Киры глаз, но его улыбка померкла. Затем на миг блеснула снова, словно бы он попросил прощения, прежде чем развернуться и увлечь в танце роскошную брюнетку.
«Сартог дери!» – Кира отчего-то испытала острое разочарование.
Лица девушки, так запросто завладевшей вниманием привлекательного незнакомца она рассмотреть не успела. Лишь мелькнули блестящие, чёрные как смоль волосы, в которых, отражая свет, точно снежинки искрились капельки дамандов. Необычный покрой платья, подол которого был сшит из тончайшей летучей ткани, словно из язычков пламени. Они сочно блестели и двигались, создавая ощущение, что платье пылает. Да и яркий, красно-рыжий цвет не оставлял сомнений, её образ – огонь.
Вызывающий искреннее восхищение наряд не скрывал точёной фигуры. А ловкость, изящество и непринуждённость движений, выдавали завсегдатаев подобных приёмов. Кира всеми силами старалась подавить недовольство и враждебность, которая невольно проросла в душе.
«Я ведь ничего о нём не знаю! Может, он, вовсе, хлыщ почище Паситы. А эта красотка его несчастная жена!» – сердилась за подобные мысли охотница.
Но хозяйский жест, которым женщина прижимала к себе незнакомца. Его голова, склонённая ближе, чем диктовали приличия. Рука, привычно лежащая на талии. Всё говорило об обратном. Глядя через мужское плечо, красавица победно сверкнула глазами сквозь прорези вычурной маски. Украшавшие её рубины зловеще полыхнули, отразив свет. Этот взгляд был адресован именно Кире. Перепутать невозможно. Охотница едва удержалась, чтобы не закусить губу от досады.
«Нет. Непохож этот язык пламени на несчастную, затюканную изменами мужа женщину…»
Пара тем временем отодвинулась к противоположному концу зала, и Киррана огляделась по сторонам. Она уже достаточно долго проторчала здесь словно неприкаянная. С виду могло показаться, что её забыли пригласить. К счастью, те, кто не нашёл партнёра по какой-то причине, сосредоточились у противоположного конца стола. А Паситы с дядей, вообще, нигде не было видно. Впрочем, танцевать ей не слишком хотелось.
«Стоять тут дальше глупо. Но и сесть обратно, после того как подскочила неловко…»
Кира неспешно двинулась вдоль стола, напустив скучающий вид и рассматривая гостей.
Великолепие нарядов, обилие перьев и драгоценностей. Причудливые и обманчиво простые причёски. Яркие цвета. Узнаваемые костюмы или, наоборот, невообразимые, по которым сложно догадаться, что именно хотел сказать хозяин – все это вызывало желание протереть уставшие от мельтешения глаза.
Проносящиеся мимо пары, не таясь, на неё пялились. Косые оценивающие взгляды то и дело бросали разряженные дамы. Их кавалеры одаривали заинтересованными, а порой, откровенно похотливыми, глядя через плечо партнёрши. Мелькали сочувствующие улыбки красавиц, но встречалось и злорадство. Маски на лицах лишь усиливали впечатление. Музыка, гомон, смех и звон бокалов отдавались гулом в голове. В какой-то момент Кира почувствовала себя неуютно: «Наверное, все же стоит присесть…»
Она обернулась вовремя, чтобы увидеть, как от противоположного конца стола к ней, прихрамывая и делая какие-то знаки, спешит пожилой мужчина в дурацком костюме зелёной птицы. Его намерения были ясны как день. Сделав вид, что не заметила его интереса, охотница срочно припомнила план этой части дворца, и обнаружила вход для прислуги, там, где ему и полагалось быть. Следовало обогнуть ближайший край длинного стола. Вопреки опасениям никто её не остановил, не спросил, куда она направляется, не вернул обратно.
Оказавшись в длинном и не столь ярко освещённом коридоре, Кира осмотрелась и свернула направо в поисках выхода на просторную террасу. Проделав несколько шагов она, поддавшись какому-то странному чувству, сродни трусости, юркнула в первое же боковое ответвление, где прижалась спиной к стене, пытаясь унять неприятное ощущение в груди и переварить впечатления. Охотница не носила обереги, но тут подумалось: «Не зря мама пугала дурным глазом. А я-то, глупая, знай посмеивалась…»
Сейчас ей словно не хватало воздуха и хотелось плакать, ком новых впечатлений придавил к земле.
«Да что же такое? Ведь ничего страшного не случилось?» – снова разозлилась Кира, и постаралась успокоиться при помощи простого приёма медитации, что использовала на тренировках.
Когда отпустило, осторожно выглянула. В коридоре по-прежнему никого не было, кроме вереницы слуг с тяжёлыми подносами. Они молча прошли мимо, не обратив на неё никакого внимания. Охотница не стала их отвлекать, тем более что запах свежести и поток холодного воздуха подсказали, она не ошиблась в выборе направления. На поверку оказалось, сквозит из очередной бокового коридора, короткого и тёмного. В глубине виднелась приоткрытая дверь. Несмотря на обнажённые плечи и спину, Кира устремилась туда, поддавшись непреодолимому желанию вдохнуть морозную свежесть.
«Заодно и в голове просветлеет, а то что-то там тесно стало от смазливых рож. Неужели это наряды и украшения так на мозги действуют? Превращают в плаксивую дурочку, пускающую слюни на каждого, кто чуть теплей улыбнётся? – сварливо ругала она себя, от души раздавая мысленные оплеухи. – Если так, вовек больше не надену!»
Коридор и правда вывел наружу, но не на террасу, а на длинный балкон. У самого выхода разместились несколько кадок с землёй, из которых торчали сухие пеньки: «Какой дурак их сюда поставил? Этак в темноте наткнёшься, и вниз свалиться недолго…»
Внимание привлёк громкий вздох, сочное чмоканье. Раздался испуганный вскрик, смешавшись со сдавленным ругательством.
«Ой как неловко! Я снова там, где не ждут…» – Кира попятилась, чтобы не мешать влюблённой парочке, но было поздно.
Удручённо пискнув, девушка одёрнула юбки и, прикрывая пылающее лицо. Метнулась к двери. Преодолевая кадки, едва не упала, зацепившись подолом, и нечаянно толкнула охотницу. Мужчина, судя по синей с золотом форме и вышитому на рукаве мечу Керуна, состоял в личной дружине Князя. Он никуда не спешил и даже не стушевался, будто и не его вовсе застали тискающим служанку. Похоже, и выступившая на прокушенной губе кровь не смущала. С завидным спокойствием княжеский охранитель вынул белоснежный платок и приложил к ранке, а затем галантно поклонился.
Кира глядела во все глаза, не в силах сдвинутся с места.
«Сколько ещё потрясений боги задумали для меня?»
Чёрные как вороново крыло волосы, отросшие и тщательно уложенные в модную причёску. Узкие скулы, украшенные аккуратной бородкой, обрамляющей насмешливый рот и придающей возраста и мужественности. По-прежнему жилистый, но значительно подросший и раздавшийся в плечах Микор заинтересованно смотрел на неё тёмными, почти чёрными, колдовскими глазами. Смотрел и не узнавал.
– Прошу прощения, прекрасная госпожа.
Микор кашлянул в кулак. Его голос звучал как-то по-особенному:
«И чего это он мурлыкает?»
– Буду премного обязан, если этот инцидент останется нашей маленькой тайной.
Друг многозначительно улыбнулся и, обдав ароматом терпких благовоний, мягко придвинулся ближе, чем дозволяли приличия. От охотницы не укрылось, как перед этим он быстро выглянул в коридор: «Проверил, ушла ли та девушка?»
– Если вы заблудились, позвольте, я вас провожу? – он сделал приглашающий жест.
– Микор!
Княжеский охранитель удивлённо выпрямился. На его губах ещё несколько мгновений играла учтивая улыбка:
– Госпожа, вам знакомо моё имя? Уверен, что не имел чести быть представленным, а ведь мне известны все прелестницы двора! Нет, вы не подумайте! Это из-за моей должности, – оговорился он явно лицемеря. – Возможно, мы встречались, кхм… при иных обстоятельствах? – друг изобразил улыбку обольстителя. – И где такую красоту прятали всё это время? – тон стал проникновеннее. Ладонь упёрлась в стену в непосредственной близости. – Должно быть сейчас ваш батюшка не находит себе места, жалея, что на миг отвёл глаза от своего сокровища. В этом змеиное гнез… кхм! Простите. Я хотел сказать, маски скрывают лица, но обнажают суть. Вы, похожи на невинный цветок, – он осторожно поправил прядку у виска. – Позвольте представиться. Микор тин Ворн, – не спрашивая, он взял ладонь Киры в свою, поднёс к губам, не отрываясь глядя в глаза. Я спасу вас. Покажу дорогу к теплу и свету.
Вопреки сказанному уходить с балкона друг не торопился. Киру возмутило, что он не только её не узнал, но и вёл себя так, будто являлся объектом воздыханий каждой придворной юбки. Ну или же очень к этому стремился.
«Вот же кобель! Словно и не предавался только что утехам с дворовой девкой!»
В этот миг внутри оборвалась какая-то ниточка. Та, что удерживала в сердце светлый облик Микора всё это время. Охотница забрала у него свою руку и сняла маску с лица. Драгоценное украшение повисло на шее:
– Как же ты изменился за эти два года! Ты, правда, меня не вспомнил?
Охранитель выпрямился, пристально вглядываясь ей в лицо, но, лишь некоторое время спустя, в его глазах возникло узнавание.
– Кира?! Как ты здесь оказалась? Кого-то ограбила? Убила?! Надеюсь, понимаешь, что творишь? Как же тебе повезло, что попался именно я. Идём скорее! – он ухватил Киррану за руку и бесцеремонно потащил за собой.
«И это радость встречи?»
От нелепого предположения стало обидно. Кира даже ощутила гнев. Ловко перескочив, оказавшиеся на пути кадки, о которых Микор точно позабыл, увлекая её следом, резко остановилась. Простым приёмом высвободилась от захвата. Отступила, увернувшись от очередной попытки поймать.
– Не так я всё представляла, лелея надежду, что боги снова сведут наши пути. А вот ты, гляжу, быстро позабыл, зачем отправился в столицу. Что ж, удачи. Бывай! – обогнув оторопевшего друга, выскочила в коридор.
– Кира!
Он быстро нагнал её, развернув к себе. Ухватил за плечи, чтобы не сбежала. Снова стало трудно дышать. Душили не то корсет, не то обида. Или же и то и другое сразу.
«Пока я пыталась уберечь жителей, вверяя себя тин Хорвейгу, он развлекался в столице! И даже не подумал весточку прислать Опорафию! Не попытался разузнать как мы там!»
Она дёрнулась, но Микор держал крепко. Устраивать настоящую драку, и, тем более применять силу во дворце не хотелось: «Да и несподручно в платье бороться», – вряд ли за одни красивые глаза можно затесаться к Богомилу в охранители.
– Куда ты, глупая? – приняв раздумья за беспомощность, бывший друг притиснул охотницу к стенке. – Давай поговорим спокойно?
Убедившись, что та не собирается бежать, отпустил. Но стоял близко. Навис, вынуждая запрокинуть голову.
– Нам больше не о чём разговаривать, Микор… тин Врон. Вижу, твоя жизнь пошла в гору. За тебя больше не стоит беспокоиться, – в памяти всплыли бессонные ночи, когда, холодея от страха, прокручивала в голове сотни вероятных несчастий, постигших запропастившегося друга: «Я ведь не сомневалась, будь всё хорошо он дал бы о себе знать!»
– Ты права, мои дела идут прекрасно, – по-своему расценив её негодование, бывший друг принялся хвастаться: – Я, простой деревенский парень, смог не только выбиться в люди, но и заслужить титул. Это Князь мне пожаловал за спасение княгини и взял в дружину. Под моим командованием уже десяток. Платят достойно. Я смог себе позволить небольшой домик неподалёку от купеческого квартала и даже пару слуг. Не верхний город, конечно, но для начала неплохо, согласна?
– Твоя мать, тобой бы гордилась, – только и смогла выдавить Кира, не в силах сейчас даже за него порадоваться.
Она снова сделала тщетную попытку уйти, но Микор преградил путь, и взял за руки. На этот раз осторожно. Погладил пальцами ладони успокаивая.
– Кира, если тебя расстроила моя маленькая шалость, которой ты оказалась свидетелем, не бери в голову! Это просто невинные забавы! Я взрослый мужчина, и развлекаться время от времени нормально, – он зачастил, будто уговаривая: – Кирочка, я всегда считал, что ты красавица! Неважно, как ты на самом деле сюда пробралась, знай, я по-прежнему о тебе думаю. Боги, да я готов жениться! Готов дать своё имя!
Кира презрительно скривилась:
– Что? Дать мне имя?! Или ты забыл, я Киррана тин Даррен! Надеюсь, это о чем-то говорит? И убери от меня руки, иначе ударю!
Последняя фраза напоминала шипение. Внутри, обжигая морозом, поднималась сила.
Бывший друг что-то почувствовал. Заозирался по сторонам, не понимая, отчего резко похолодало. Его взгляд остановился на громовичке. Он прикоснулся к украшению и тут же выпустил, уставившись в глаза, будто заново увидел.
– Я понял! – красивое лицо парня искривила презрительная улыбка. – Пасита тин Хорвейг. Вот как ты здесь оказалась. Вижу ты тоже не теряла времени даром. Красивый ошейник, поздравляю. А, главное, никто не догадывается. Так, Кира? Ну и каково это? Говорят, с Защитниками ощущения особенные. Не такие, как с простыми ребятами вроде меня? – он многозначительно ухмыльнулся.
Осознав, о чём он, Кира даже задохнулась. Закрыла глаза, чувствуя, как бурлит, готовая сорваться с поводка сила.
«Вот он – неконтролируемый выплеск. Совсем рядом…» – охотница на ощупь нашла стену, сосредоточившись на укрощении дара.
Микор, решив, что она в растерянности, зачастил снова:
– Он поиграет с тобой и выбросит. Что ж я готов подождать. Надеюсь, за это ты простишь мне одну-другую служанку? Простишь, я уверен. И даже десяток, он игриво шагнул ближе, притискивая Киру к стене.
– Госпожа Киррана, этот хам вам докучает?
 
Конец ознакомительного фрагмента