Физалис открыла глаза. Антураж основательно изменился с момента выпадения из глоунского сада. Мягкий, румяный свет танцующих огоньков от канделябров дружелюбно встретил однокрылую и мгновенно придал ей сил. Несколько длинных, во всю стену, полочек с книгами, старый столик, прислоненный из-за неустойчивости ножек к стене, большая, рассчитанная на двоих кушетка, изрядно пострадавшая от игривых когтей… Обстановка умиротворяла и обдавала мощным потоком знакомого тепла. Маленькое пристанище большого города. Дом сновидений и потаенных мыслей.
Физалис подняла голову с лап и огляделась. Никого не было. Куда запропастился Лавер? Куда исчезли Синга и Алинат? Подозрительно тихо. Как в склепе. Закрытые окна, притворенная в комнату дверь, пустующая кушетка… Сгущающийся мрак противостоял сиянию свечей, прозорливо перебирающих плотные очертания непроглядной темноты. Искусственный свет тасовал обрывки кромешной ночи и кидался ими по помещению. Утром его заменит могущественный источник из этого мира. Он покончит с деспотизмом мглы и отвергнет предвзятость течения настоящего, его моментных импровизаций.
Во рту изрядно пересохло. Непослушный раздвоенный язык теперь был вял и негоден для извлечения слов. Голова казалась тяжелой, отчего шея спешно затекала и прибавляла в весе. Физалис метнула взор на столик и не ошиблась, что несколькими мгновениями ранее видела на нем невзрачный кувшин с огромной ручкой для удобства удержания драконьими лапами. В нем могло быть что-то, что поможет избавиться от досаждающей жажды. Приободрившись этой мыслью, Физалис напрягла мышцы конечностей, прибрала поплотнее крыло и подорвалась с места, но… не смогла сдвинуться ни на дюйм! Что-то мешало подвижности ее лап, что-то стягивало их так сильно, что повторно дернувшись, Физалис столкнулась с острой ослепляющей болью, будто холодное лезвие пронзило ее плоть и провернулось. Что это такое?! Физалис дернулась еще раз. Ее лапы пробрала такая вспышка боли, что Физалис взвизгнула. Движение, еще одно… Она не могла высвободиться!
– О нет! Помогите!
Но угрюмое молчание домашних стен не было в силах ей помочь. Физалис разве что смогла подняться на высоту вытянутых лап и осмотреть то, что ей препятствовало. У самых кистей оказались странные кандалы, примощенные стальными штырями к полу, не имеющие ни одного звена цепи. Вовнутрь, к центру сходились три шипа. Когда Физалис посмотрела на другую лапу, ее мордочка исказилась до неузнаваемости. Один из шипов проткнул ее конечность. Кровь стекала по нему на пол.
Чувство паники могло подступить в любой момент.
– Пожалуйста, помогите!
Дом, оказавшийся тюрьмой, был нем и глух – он не ответил и в этот раз. Физалис обмякла, опустила уши и поникла взглядом. Что делать? Что дальше? Рваться, пока она не окажется на свободе? Она быстрее лишится сил от потери крови, чем добьется желаемого. Почему она оказалась загнанной в эту странную ловушку? Что было после потери ею сознания? Что? Что же это?
Лавер… Где же Лавер? Куда он ушел? Где он, когда так нужен? Матерь всемогущая! Как быть? Звать на помощь? Кричать? Могло сработать. Их домик в Глоуне располагался на одной из самых оживленных улиц. Как хотелось остановить это безумие!
Свечи. Стены. Кандалы. И ужас сумбурных мыслей.
– Сюда! Помогите!
Физалис не теряла надежду на вызволение. Упираясь и яростно царапая задними лапами пол, она и не думала падать духом. Полученная рана беспокоила от соприкосновения с острым металлом, давала о себе знать щиплющим безумством. И от этого хотелось кричать еще громче. Хотелось истомно плакать. Но не из-за бессилия, а из-за того, что в большом городе ее никто не слышал.
– Пожалуйста, помогите! Я здесь!
Где Лавер, где он? Как он мог ее оставить, как он мог предать ее веру в него? Когда покидал ее? Когда? Если только… О нет! Этого не может быть! Физалис рванула изо всех сил, ее блестевшие глаза свирепо сузились, надбровья исказили гладкий лоб из рядков мелких фиолетовых чешуек, скулы стали угрожающе острыми… Физалис пыталась вновь и вновь, пока окончательно не разодрала лапы, подле которых образовалась лужица бардовой, чернеющей в преломленном свете, крови. Тщетно. Стало только хуже.
Физалис опустилась на холодный пол. Что дальше? Что теперь? Одиноко, боязно, больно… Чувства слились воедино. Теперь оставалось ждать. Оставалось верить, что дом наполнится посторонними звуками и заглушит ее собственные. Тяжелое дыхание и редкие насаждающие всхлипы, не меняющие положение текущих вещей.
И тут дверь скрипнула. Физалис, успевшая погрузиться в лихорадочный сон, подняла голову. Тело с трудом подчинялось ей. Раны высосали последние остатки энергии. Свет, казалось, стал мутнее и гуще. Дом погрузился в застоявшуюся тьму. Очертания стола и лежака расплывались перед глазами Физалис. Быть может, это была и не дверь вовсе? Быть может, это все, на что был способен ее помутненный рассудок?
Дверь скрипнула еще раз. Ошибки не было. Кто-то хотел войти, но при этом стремился не испугать своим появлением Физалис. Ручка протяжно щелкнула, и старые проржавевшие петли взвизгнули. Физалис с благоговением ждала спасителя, подняв уши и увядший хохолок.
– Лавер, Лавер! Это ты!
В комнату действительно шагнул Лавер. Он был мрачен и холоден взглядом, отчего с особым равнодушием посмотрел на истерзанные лапы спутницы.
– Да, это я, – ответил он таким монотонным бесчувственным голосом, что Физалис сглотнула. – Ты сомневалась, что я приду?
Студеный мертвецкий голос ударил по открытому сердцу Физалис, которая не нашла выхода лучше, как дать волю своим разомлевшим от поворота судьбы чувствам.
– Лавер, – всхлипывала она, – я только хочу понять…
– Здесь нечего объяснять. – Он стоял перед ней на внушительном для неброской комнаты расстоянии и даже не думал закрыть за собой дверь и приблизиться. – Ты под домашним арестом. А эти приспособления, что удерживают тебя, как нельзя лучше вписываются в свет последних событий.
– Я не понимаю… – Физалис содрогалась. – Пожалуйста…
– Ты больше не покинешь этот дом, пока мы не найдем правильное решение.
– Какое… решение? Где Синга?
Лавер нахмурился.
– Оплакивает смерть Алинат.
– Как?!
– Все просто – ты убила ее.
Физалис захлебывалась слезами. Теперь болью отзывались не только лапы. Болело внутри.
– Как?! Я не могла…
Лавер резко осек ее стремительным взмахом лапы. Его холодность сменилась устрашающей суровостью, которую он стремился излить на нее вопреки чувствам, которые испытывал к ней. Впрочем, это уже был не тот Лавер, которого она знала.
– Могла. Ты нарушила обещание, которое дала мне, и поплатилась за это. Прибегнув к телепатическим способностям, ты в очередной раз утратила контроль над собой. И вот результат. – Он указал на искривленную лужицу запекшейся крови, в которой недвижимо лежали лапы Физалис. – Ты угроза для всех, кого видишь. Ты являешься угрозой даже для себя. И раз мы пока ничего не можем с этим поделать…
– Это неправда-неправда-неправда! – вскричала Физалис и дернула на себя. Подсохшие, покрывшиеся тонкой корочкой раны вновь обагрились. – Пусти меня, пусти!
Лавер продолжал, будто бы ни в чем не бывало, крепко стоя на своих четырех.
– После всплеска твоего безумства, после утери контроля над собой ты набросилась на Алинат и вцепилась ей в шею. Твой удар был стремителен и беспощаден. Девушка не успела вскрикнуть. Только обрывочные, преломленные хрипы заполнили глоунский сад. Все произошло так быстро, что тело Алинат не успело предсмертно содрогнуться. Как тряпичная кукла, она упала на листву, залитую ее собственной кровью. – Продолжительный вздох. – Последнее, что ты успела, так это встретиться с глазами Синги. Одной тебе известно, что ты в них увидела. И увидела ли вообще что-нибудь.
– Нет, нет!.. – Физалис продолжала упираться в пол, распустив когти, извиваться и биться. Слезы затопили ее глаза. Стук задних лап и певучая резня когтей по дощатому полу. – Это невозможно! Этого не было!..
Лавер настойчиво, чтобы она видела, усмехнулся.
– И все же это произошло. Теперь мы не знаем, что нам делать. Никто из нас не знает.
Борьба вскоре сошла на нет. Физалис измождено рухнула на пол. Больше не в силах сопротивляться, она решила сдаться на милость их решению. Кандалы? Посмертно? Пусть будет так. Пусть отныне решения не будут зависеть от нее.
– Я… – Физалис попыталась утереть слезы крылом, но этого не случилось. Ее непригодная для полета конечность повалилась в полураспущенном состоянии на пол. – Я не могу…
– Поверить? – подсказал Лавер. Он уже успел развернуться к выходу. – А как ты сможешь в это поверить?
– Не оставляй меня, – полушепотом стенала Физалис. – Пожалуйста…
– Ты вынудила всех тебя оставить. За один короткий вечер. – Он остановился в проеме и повернул голову. – Глоун не скоро утихнет. Помнят Людские Земли события в таверне. Помнят все. – Он вздохнул. Сочувствующе. – Ты не веришь, потому как не видишь это со стороны. Тебя тешат надежды, что все это происходит не с тобой.
Короткое молчание обволокло помещение полупрозрачной пеленой. Безнадежность выступила вперед.
– Лавер!
– Что еще? – раздражался он, ухватившись за ручку двери. – Тебе мало?
– Пообещай… мне, – глаза Физалис устало закрывались, сотрясания становились едва обозреваемыми, – что забудешь меня. Пообещай, что…
– Чего-чего? – Лавер бросил проклятую дверь и надвинулся на спутницу. Его лапы дрожали от напряжения. – Что ты такое говоришь?
– Пожалуйста…
– Нет!
– Умоляю…
– Физалис! Физалис!..
***
– Физалис!
Физалис раскрыла глаза и поморгала как следует. Что? Все та же скамейка, тот же клен, все те же лица… Разве что вечер перетек в прохладные сумерки, а окна, выходящие в прекрасный сад Глоуна, озарились одомашненным светом и разбросали опаловые лужицы у своих стен.
– Лавер? – Она не верила своим глазам. – Лавер!
В следующий ничтожный миг она бросилась в лапы пернатого. Несколько шокированный, все еще не привыкший к неожиданным жестам со стороны подруги, Лавер покачнулся, но успел уловить ее эмоциональное состояние. Это не ради забавы и не ради игры на публику. Что-то серьезное, тревожное управляло ею. Но что?..
И тут его осенило.
– Все в порядке, – принимался приговаривать Лавер, и его охватило идиотское чувство, мимолетное осознание, что это происходит вновь и вновь, каждый раз, как он появляется в качестве незваного гостя. – Тише, Физалис, тише… Расскажи мне, что случилось. Что ты видела? – Из-за спины он мог наблюдать Сингу и Алинат, пребывавших в различимом в чертах оцепенении, так как врачевательница медленно менялась в лице, прекрасно понимая, что для Лавера это обыденно, постоянно, но, тем не менее, очень важно. – Это ведь было… видение?
– Видение?! – раскрыла в удивлении рот Алинат. – Что это значит?
– Последствия использованного дара, – не имея смысла утаивать или колебаться, ответил Лавер, укрывая тщательнее Физалис целым крылом. – Она обратилась к телепатии, но получила резкий отказ. Теперь ее состояние, – Лавер так глубоко выдохнул, что Физалис могла ощутить прикосновение его груди к своей, – это все, что осталось от попытки вторгнуться в чье-то подсознание.
Алинат подскочила со скамьи.
– В мое?! Она пыталась заглянуть в мое подсознание?
– Алинат, – Синга схватила девушку за руку, – будь спокойней. И снисходительней. – Она повлекла ее к себе. – Присядь, пожалуйста. Ты не знаешь, с чем Физалис пришлось столкнуться. Ни одно оскорбление и близко не стоит с тем, что она только что испытала.
– Я… – Физалис беззвучно плакала. – Я не хотела… Вернее, я хотела, но…
– Молчи, – теплым полушепотом велел Лавер. – Не говори ничего.
Алинат, после некоторого бессмысленного колебания, села. Синга устремлено обняла ее крылом, стремясь внушить таким образом доверие и безопасность.
– Мой рассказ еще никогда не был столь насыщенным.
Лавер поднял на нее глаза.
– Не пойму одного, почему нельзя было ограничиться сознанием? Кому под силу заглянуть в подсознание?
Физалис успокаивалась. Теперь было приятно, что она чувствует холод опустившейся ночи и ощущает уютное крыло спутника. Безобидная реальность вновь подступила со своим уютом и предсказуемостью. Ветер усилился, а небо очистилось от комков пепельных облаков.
– Я звала тебя на помощь, когда в моих глазах все поплыло.
– Физалис, но ничего этого не было.
– Правда? Ты знаешь, что я видела?
И Физалис преподнесла все без утайки и с присущем ей волнением. Она описала их дом, рассказала про странные кандалы, поведала об их решении заключить ее в холодный металл во избежание угрозы с ее стороны. Физалис, дрогнув, рассказала, что в видении она убила Алинат в порыве безумия. Это жестокое убийство подвело окончательные итоги ее будущего. Очевидно, что, слушая, более всех встревожилась Алинат. Будучи незнакомой с Физалис лицом к лицу, она была готова поверить в потенциальность угрозы и возможность сбыточности видения. Она пугливо взирала на Физалис весь эмоциональный пересказ и хотела только одного – уйти.
– Я боюсь, – обратилась к Синге девушка. Ее колеблющийся струнный голос моментами угасал в этой темноте сада. – Я боюсь находиться рядом с ней. Это всего лишь… видение. Но на континенте полно всего, во что на первый взгляд не хочется верить.
– Алинат…
– Что?
Синга не стала продолжать. По глазам гостьи было видно, что ее ничто сегодня не переубедит.
– Тогда пойдем? Я провожу тебя к твоим друзьям.
– Пожалуйста, только не подумайте, что я наивна и глупа, – поспешно взялась оправдываться Алинат, поднимаясь со скамьи. Испуганный птенец. – Просто это…
– Не беспокойся, – отвечала Синга, спускаясь с теплого местечка. – Все в порядке.
Физалис не смотрела в ее сторону. Восстановив сердцебиение и общее течение мыслей, она знала, что не должна вступать в спор и разбрасываться неубедительными в ее положении аргументами. Девушку не стоит винить за то, что она сделала вывод, исходя из того, что только что слышала.
– А как же истории твоего прошлого? – только оставалось бросить вслед Синге. – Ты не закончила.
– Завтра, – отозвалась врачевательница, многозначительным, чуть приметным кивком указав на подругу давней молодости. – Мы увидимся завтра.
Когда они ушли, скрылись за поворотом пожелтевших, ровно выстриженных кустов, Физалис вопросительно поглядела на Лавера. Тот, в свою очередь, был готов услужить по любому вопросу, ибо знал, что спутнице не нужны собственные предрассудки, а нужен ясный, непредвзятый взгляд с его стороны.
– Ты в порядке? – поинтересовался он. Его лазурные глаза лучились в тусклом свете искренней заботой. – Может, пойдем домой?
– Нет! – вскричала Физалис. – Да что ты такое говоришь? Я… – Она виновато опустила глаза. – Прости, я не прислушалась к твоим предупреждениям. Я вновь поступила так, как мне мимолетом захотелось.
Лавер подсел ближе и попечительно укрыл ее крылом.
– Ты не отвечала мне несколько мгновений. Ты можешь себе представить, что за это время ты увидела картину, на которые течение сновидения поглощает часть, а то и половину отведенного сна? Большинство из нас даже представить не может, сколько возможностей и таинств заключает в себе прямо сейчас, в этот момент.
Физалис встретилась с его глазами.
– Что ты хочешь этим сказать?
Лавер сочувственно улыбнулся.
– Ты, Физалис, преподнесла себе достойный урок. И тебе решать, что ты извлечешь из него. – Он положил свою лапу поверх ее. – Синга говорила, что твой дар требует особой тренировки, чтобы контролировать его от начала и до конца. Однако неприемлемо обучаться его обузданию ради удовлетворения любопытства.
– А как быть с видением? Что если оно, – Физалис испуганно содрогнулась, – станет явью?
Лавер крепче прижал ее к себе крылом. Физалис была только безмерно благодарна за приятный телесный контакт. Она смотрела на него, как обычно дети впервые смотрят на восьмидесятифутовые статуи.
– Это было явью.
– Но как?
Лавер посмотрел в сторону, куда ушли Синга и Алинат.
– Множество фантазий, продуктов разгоряченного воображения и ветвей течения ситуаций сами по себе являются явью. Только представь себе, что есть линия времени, где мы заковываем тебя в кандалы, есть другая линия, где мы сейчас с тобой прижимаемся друг к другу, есть еще одна, где ты не используешь свой дар, и все идет как прежде. Все это явственно и реально. Разница состоит лишь в том, что одна из вариаций покинула пределы нашей головы и тесно сплелась с реальностью.
Физалис размышляла, подняв голову вверх, к звездам. Ветер чуть колебал ее хохолок. Вот он каков этот день, вот каковы обстоятельства, в рамки которых по привычке она загоняла себя, чтобы дать себе суровую оценку. Лавер прав. Видеть случай только в его видимом, исполненном эквиваленте неразумно только по той причине, что есть риск извлечь из всего только часть того, что можно видеть. Лавер прав. Истинное зрение прячется в одном из закоулков подсознания и проявляется только по настойчивой просьбе видеть крошечный кусочек плетущейся жизни в детальном разрезе. Стремиться к этому непросто. Но еще сложнее этим управлять.
– Лавер, – после некоторого обоюдного молчания заговорила Физалис, – я давно хотела тебе сказать, что так привыкла к тебе, что теперь не смогу без тебя. Меня, наверно, захватывает сентиментальность, но я хочу, чтобы ты еще раз услышал: я люблю тебя.
Но Лавер в очередной раз смотрел дальше. Он наклонился, поднес слегка выглядывающий кончик языка к ее шее, коснулся носом так нежно, что Физалис только оставалось закатить глаза от удовольствия и подставить чувствительный участок плотной мелкой чешуи. Предвкушая волну блаженных мурашек, она потянулась к нему и…
– Ты голодна? – прошептал Лавер.
– По тебе – да.
– Я о твоем желудке. Он четырежды урчал с тех пор, как мы остались одни.
Физалис отстранилась.
– Я думала, что, наконец, мы…
– Ты пропустила ужин, – упрямо заявил Лавер и убрал с ее спины крыло. – Очередное нарушенное обещание.
Физалис прищурилась.
– Но ведь где-то существует параллель, где я не пропускаю ужин?