Нага Панчами. Праздник и ведический обряд поклонения и умилостивления змей.
В предисловии моего рассказа о прохождении обряда кое что об этом ведическом празднике из общедоступных ресурсов сети.
***
Зачаровывающий, устрашающий, гладкий и по поверьям обладающий бессмертием, змей обладает каким то удивительно завораживающим шармом. Несмотря на то, что человек и змея не дружелюбны между собой, это удивительное создание природы всегда привлекало людей своей мудростью и хитростью; о божественной сущности змей складывались столетиями легенды и сказания.
В Индии о змее часто упоминается в историях, связанных с Шивой, Субраманьей или Вишну. Символизм заключается в том, что Ганапати (Ганеша) также использует змею в качестве пояса на живот, это олицетворяет контроль разума над эмоциями.
Особенные почести живым змеям или их изображениям воздают в день Нага Панчами, пятый день светлой Луны в месяц Шраван по индийскому календарю (Июль/Август). Это делается для получения поддержки от природных аспектов, олицетворяющих Шиву.
Название "Шравана" происходит от санскритского слова Шру (Shru) - слышать. Также от этого слова происходит санскритский термин Шрути (Shruti), который дословно переводится как "услышанный". И ведические знания всегда передавались посредством Шрути, т.к. Шрути - это наиболее правильный и верный способ передачи информации, т.к. человеку на определённый момент может быть дана вся глубина знания, но унести с собой он сможет только воспринятое. Так, изречённое знание называют живым, а прописное- мёртвым, осадочным.
Считается, что для того, чтобы получить хорошее здоровье и сильный иммунитет необходимо предлагать в этот день змеям специальное угощение из молока, риса и разных специй.
Цели участия в церемонии Нага Панчами:
-Улучшение здоровья и укрепление иммунитета
-Снижения негативного эффекта Сарпа Доши и Кала Сарпа Доши в карте рождения (проклятие змей)
-Для зачатия ребенка
-Побороть страх змей
-Найти и поднять на поверхность спрятанные ценности
-Получить благосостояние от наследства
-Уравновесить гормональный дисбаланс в теле
-Убрать влияние Васту доши
***
Для приготовляния к церемонии существуют правила, например, пост или воздержание от употребления в пишу определённых продуктов, омовение, чистая одежда и т.д. Заранее приготавливается прасад- пища для подношения и умилостивления божеств во время церемонии- фрукты, кхир, орехи, сладости и цветы.
В индийский лавках по случаю этого празника можно приобрести готовые наборы из атрибутов к обряду, либо же оплатив в храме, стать участником церемонии, в стоимость которой уже входит и подготовленное место с комплектом всех порошков, масел и других необходимых средств для пуджи. Поскольку я впервые участвовала в этом обряде, то положилась на последний вариант.
***
К шести часам вечера храм еще пустовал, но приготовления уже велись и будучи одной среди первых среди посетителей, я присела на лавке и наблюдала за мужчинами и женщинами в нарядных платьях, которые собирали частные алтари из посуд и лакомств, извлекаемых из многочисленных тюков и котомок, сваленных вдоль стен. Эти низенькие столики с табуретами стояли в ряды, как школьные парты, по центру разделённые проходом к полуметровой статуе Шивы, утонувшего в бутонах хризантем.
На каждом столике стояла каменная глыба в форме блюда с воронкой и отверстием, символизирующая Йони- женское впитывающее и порождающее сакральное начало, а в металлический цилиндр по одну её сторону был вставлен Шива Лингам- мужское оплодотворяющее начало, продолговатый яйцевидный камень, ещё называемый «саморождённый лингам». Представляет собою гладкий цилиндрический галечный камень с закруглёнными вершинами. В отличие от обычных лингамов этот тип делается не людьми, а находится (в основном) в русле реки Нармада.
Рядом на столике стоял поднос, на котором было пять маленьких ёмкостей с молоком, йогуртом, мёдом, сиропом из сахарного тростника и топленым маслом гхи. Этими жидкостями впоследствии и умощался лингам.
Ещё на подносе было семь блюдичек с разноцветными порошками и специями- сухой рис, тростниковый песочный сахар, красный синдор, желтая кумкума, ещё белый и песочного цвета порошки, названий которых я не запомнила и какая-то наструганная коричневатая специя. Поверх блюдца с рисом был мускатный орех. Впоследствии к этим специям мужчины на подхвате разнесли и каждому на поднос добавили шарик свежезамешанного теста и блюдце с чечевицей.
Ещё были шесть или семь коротких обмотков хлопковой нити белого цвета, два ватных тампона, которые и на хинди называются ВАТА, шесть сложенных в квадратики мясистых листочков, возможно коричника камфарного, каждый проколот сушеной гвоздикой и кучка сена (сушеные стебли неведомой мне травы). Также стояло блюдце-свеча на топлёном масле, которое периодически пополняли послушники во время церемонии, дабы ни в коем случае не погасла. С помощью этой свечи делается арти- часть ритуала очищения всех подношений и лингама огнем и подношение самого огня божественным ликам, во множестве размещённых в храме.
Ко всему этому на столике еще прилагался стакан с водой и серебрянной ложечкой, пузырёк воды с эссенцией розы (розовая вода), статуэтка Ганеши, изображение янтры девяти планет Навграх, статуэтка Дурги верхом на льве, медный рожок с наконечником в форме разинутой морды коровы, из которой впоследствии и лилась молочная вода на лингам. Также небольшая медная чаша/кувшин для молока, разбавляемого водой.
Сведущая женщина, рядом с которой меня усадили в последнем ряду, принесла своё, неразбавленное водой молоко и стало ясно, что для массовой церемонии в храме всё же не расточительствовали, но те, кто это делал не первый раз и хотели достойно честовать змей, шли в храм со своими молочными пакетами.
Помимо этого было медное блюдце с прасадом для божеств- кхиром или размоченной сладкой рисовой пастой с толчеными орехами и изюмом и поверх несколько лепестков священного дерева тулси.
Был и ещё один предмет, которого я и не заметила по началу, пока с него и не начался весь обряд. На подносе среди кучки сена лежала соломина, связанная в петлю. Её, как кольцо, после предварительного окропления водой и также трижды по кругу очищенного свечой всего добра на столике, мы и надели на безымянный палец правой руки. Впоследствии, под неукоснительными инструкциями пандита на каком-то из этапов обряда, собирать лепестки и рис и дотрагиваться исключительно до лингама ватами, усыпанными разноцветными порошками, можно было лишь большим и безымянным пальцами правой руки, таким образом соединёнными в мудру.
На вершину яйцеобразного лингама надо было установить прилагавшуюся статуэтку кобры, скрученную из медной проволоки. Она короновала всю эту конструкцию и на неё в последнюю очередь в завершение ритуала возлагались дары.
Мои соседки-женщины дополнительно разложили на одном из углов столика около семи стопок мелких медных монет по три-четыре в каждой, но мне уже было поздно отлучаться за кошельком и поэтому оставалось лишь наблюдать, что же с ними будет.
***
Итак, надев соломинку на палец, опустив в стакан с водой мускатный орех, пару желтых цветочных лепестков и пару травинок из кучки сена, пандит дал команду окропить трижды столик и всё на нём по часовой стрелке, затем обвести свечой и приступить за умилостивление божеств по строгой очереди. Сам же он, между указаниями что и когда брать и куда прикладывать, безостановочно читал мантры.
Я не запомнила всей последовательности четырёхчасового ритуала, тем более что принимала участие в таком действе впервые, а посему попробую воскресить в памяти особо запомнившиеся моменты.
Помимо человек тридцати, непосредственно проводивших умилостивление на частных алтариках близ постамента с изваяниями ведических божеств в человеческую величину, за нашими спинами наблюдали и слушали чтение мантр и другие прихожане: мужчины, пожилые женщины и маленькие дети, а также и молодые девушки и женщины, которые не могли принимать участие в пудже в силу их месячного периода очищения плоти. Пара первых рядов прямо перед основным алтарным лингамом, на котором молодой мужчина проводил ритуал, разместилась многочисленная родня главного служителя храма. Он, седой и белобородый, в этот раз не пел мантры, а чинно прохаживался меж рядами и наблюдал за происходящим, изредка громко вторя чтению некоторых бидж мантр своего подопечного молодого падита.
Начали мы с прикладывания лепестков и риса по очереди и в строгом порядке всему семейству Шивы- сначала Ганеше, который располагался по центру, прямо перед лингамом, затем слева направо вдоль всей каменной конструкции-подставки лингама по его краю- изображению янтры Навграх, затем Дурге, за ней надо было пометить место Вишну, которое должно было находиться на самом дальнем правом краю/углу каменного постамента и лишь в последнюю очередь и как потом оказалось именно в такой последовательности, лепестки и рис предлагались Хануман-джи. Так его называл пандит и лишь для него одного надо было пометить место слева от колонны лингама. Впоследствии подношения прикладывались к статуэткам и изображению янтры и на эти “тронные” места Вишну и Ханумана.
Вскоре из лепестков, риса, специй, ватных комочков и хлопковых нитей образовались горки. Всё это ещё было не единожды окраплено водой, обложено монетами (медные монеты оказывается тоже предлагались в умилостивление) и обкурено палочкой сандалового благовония.
Переход от одной части ритуала к другой объявлялся пронзительным звуком выдуваемым из большой океанской раковины и какофонией звенящих бубенцов, ударных металлических блях и запускаемой пандитом записи с оглушительным звучанием металлических тарелок, кселофонов и колоколов. Весь этот ревущий и звенящий шум словно вызванивал напрочь и довольно таки болезненно как из ума так и из тела впечатления и память происходившего до этого.
После того, как оглушённые чуточку оклемались, настал черёд увлекательнейшей части обряда- умощению лингама благодатными жидкостями, в том числе и молоком.
***
Лингам опять окропили, очистили огнём от свечи из топленого гхи и под чёткими указаниями пандита принялись одаривать каменное его тело. Первым делом полили его из маленькой чашечки молоком, обхватили склизкий камень обеими ладонями, пока шло прочтение мантры, затем поочерёдно прилагали ладони или пальцы к сердцу, затем опять на камень, и опять к третьему глазу, и опять на камень, на плечи перекрестив руки и на камень, к ушам или к глазам и обратно на камень и в пятый раз обведя контур вдоль лица и головы за спину и вдоль тела до земли и на камень. И так с каждой из пяти предлагаемых жидкостей. После молока был мёд, которым надо было тщательно обмазать весь лингам и проделать ту же процедуру с омовением руками. За мёдом была очередь густому йогурту, за ним сиропу из сахарного тростника и завершало умощение хлодное масло гхи. Между каждым из этапов лингам кропили водой из ладони, что хоть как-то позволяло омыть липкие руки.
И хотя большинство в зале было одето по-праздничному- в разноцветные, щедро расшитые бисером сари и кафтаны, всё же казалось, что никому не было зазорно измазать свои дорогие наряды во время такого благого дела.
Соседка сжалилась надо мной и предложила обтереться об угол своего полотенца, другая же по правую сторону от меня, подала для этого специально запасённые салфетки. Тем временем кучки лепестков и риса на столике росли, а горка истёртых салфеток на полу лишь увеличивалась. Меня же уже не напрягало липкое и непрезентабельное состояние голенищ, о которые я то и дело обтирала почти сдобными ставшие руки.
Во время всего этого действа, помню, мы еще вздымали руки, развернув ладонями к Солнцу с мантрой Ом Парвати Патайе Харе Харе Махадев. Мазать камень и держать на нём, холодном и липком, ладони было не то что несвычно, даже отвратительно. Самые разные мысли метались в уме словно мыши с норы в нору, некоторые даже заставили про себя ухмыльнуться, как никак, а монументальный в своей каменной беспристрастности Шива лингам передо мной, поливаемый и растираемый белыми липкими жидкостями, суть семенем, наглядно являл собой приобщение к сакральному акту творения Природой.
***
Теперь был черёд обильно умыть лингам молоком. Я ждала этой части ритуала, поскольку как-то уже наблюдала и хотела это испытать.
Тут началась суета, забегали во все концы послужники с большими кувшинами в руках. Разливали молоко по чашам на столиках, а нам надо было подготовить лингам к омовению. На медном рожке с головой коровы или быка была намотана красная хлопковая нить длиной в пол метра. Лингам обвивается частью красной нити и удерживая рожок в руке вблизи лингама, поливается по самой вершине камня либо по центру, где бывает вырисован его глаз. Перед каждым молителем встаёт ответственная задача-
МОЛОКО В РОЖКЕ НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ДОЛЖНО ЗАКОНЧИТЬСЯ, ПОКА НЕ БУДУТ ПРОИЗНЕСЕНЫ ВСЕ НАДЛЕЖАЩИЕ МАНТРЫ.
Пандит в это время ускоряется в чтении мантр до скорости света и кажется, что даже и не дышит, а лишь безостановочно тараторит священный текст с изредка знакомыми словами.
И наступает очень даже напряжённое время, когда надо следить, чтобы водой разведенное молоко не брызгало на всё вокруг, а заодно и на спинку стула соседа впереди, чтобы рожок поливал именно центр или вершину лингама, чтобы молоко в рожке не кончалось и ещё вовремя поднимать пустеющую чашу за пополнением. Мужчины с кувшинами не всегда-то и замечают, а тут еще и соседка пихает в бок, мол смотри чтоб молоко не закончилось. Мне уже знакомо это напряжение, которое собирает мышцы как-будто в пружину и кажется вот вот выстрелит в панике зарядом из страха. Страх как если бы порох в пуле- вещество состоящее из зыбкой опасности, что МОЛОКА НЕ ХВАТИТ, а тем временем сочащаяся молочная струйка манит и обманчиво успокаивает своим медитативным узеньким течением, сбегая многочисленными ручейками как змейками по лоснящейся каменной глыбе к подножию и в воронку под столик.
Соседка недовольно отметила, что моя чаша для молока попалась несколько мелковатой в размере и поэтому не успев пополнить рожок, я почти сразу же должна была подзывать за пополнением. Она даже подлила мне молока из своих, заранее заготовленных, пакетов. И всё же во всей этой сутете мне удалось уловить момент созерцания и поступившись страхом, что молоко вот вот и может закончиться, в моем бескрайнем океане ума одной большой рыбищей проплыла удивительно успокаивающая мысль “я здесь в этом мире на услугу божествам, вот и всё что я должна делать”. И лишь только она проплыла, на короткий миг озарив светом мой кромешной темноты мирок, как на столик из-за спины мужчина-послужник поставил второй кувшин с молоком, да по-больше первого, а заодно и маленький заполнил до краёв. Не знаю, может так чудо и случается, которое люди потом называют шагами к обретению веры. А у меня на душе отлегло и было радостно просто созерцать белесую жидкость, струящуюся из моих рук.
Я улыбнулась Божьей милости и вере в своевременное изобилие, хотя как раз за моей спиной промелькнула фигура главного наблюдательного пандита храма и может быть по его указанию меня, единственную непосвящённую туземку в его царстве, снабдили дополнительным сосудом, молока из которого хватило и до скончания этой пуджи и ещё на одну её завершающую часть. Этим оставшимся молоком надо было аккуратно и очень медленно поливать растопыренные крылья кобры на мокушке Шива лингама, пока пандит читал мантры, упоминая имена девяти великих змеев- Ананта, Васуки, Падманабха, Шеша, Камбала, Шанкхапала, Друтхаштра, Такшака и Каалия. В ведических текстах позднее я нашла ещё три- Пингала, Каркотака и Ашватара.
Думается мне эти змеи и их имена конечно не просто змеи, как например Васуки, живший на шее Шивы, а названия на санскрите каналов или токсичных веществ, которые накапливает разбалансированный человеческий организм, но для этого надо знать медицину или аюрведу- знание о долголетии. Эти мудрые священные ведические тексты и эпосы, в моём представлении, многомерны и являют собой хроники царей и мироуправления, и родословные и строение организма и законы природы и космоса. Чтобы их изучить одной жизни не хватит, а возможно и не одной...
***
Но то было короткое отступление в мыслях, а пока, как только пандит закончил читать последнюю мантру и опять взвыла бубенцовая какофония, это был знак остановить обливание камня, закрыть пальцем коровью морду, чтобы молоко более не струилось и остаток в рожке вылить на лингам. И пока мы сматывали обратно на рожок красную нить, что опоясывала лингам, двери в зал распахнулись и старший пандит вошёл вместе с молодой женщиной. На её шее ожерельем свилась полутораметровая змея из семейства безобидных. За ними вбежало еще пару мужчин, несших пластиковые прозрачные контейнеры со змеями на тёплых грелках. Эти были не из дружелюбных и поэтому, когда их поставили на алтаре у большого Шивы, то крышек не вскрывали и любопытствующим, коих почти не оказалось, не доставали.
По этому случаю в обрядных действиях случился перерыв; мы могли распрямить спины, поглазеть на живых змей и послушать, что девушка рассказала об этих загадочных змеях-нагах. Старший пандит шутил и всё звал паству подойти по-ближе, почествовать змей по случаю великого праздника. Смелых не находилось. Многие озирались по залу, поглядывали на соседей, как обе индуски на меня и подбадривали друг друга. Раз уж смотреть страху в глаза, то дерзать, я встала и направилась к алтарю на отекших и окаменевших ногах. Не успела я приблизиться к девушке со змеёй, осмотреть узоры на коричневатой чешуе её тела и уж вознести руку, чтобы дотронуться, как старший пандит вырос у меня на глазах и возбронил. “Не трожь!”, сказал, “ты ещё сидишь в ритуале, не положено. Поласкаешь по завершении” и отвадил меня обратно на низенький стульчик.
Тем временем одна женщина вызвалась примерить на себе живое змеиное ожерелье. Девушка аккуратно сняла молодого питончика со своей шеи и водрузила на плечи маленькой индуски. И только она обхватила тело змеи обеими руками, как старший пандит, стоявший с лева от женщины, шаловливо и нарочито громко гигикнул. Она зашлась воплями и уже хотела бежать наутёк, но змея на шее что конским хомутом, держала её пришпиленной к месту. Она сама чуть ли не змеёй извивалась да прыгала на месте и лишь орала снять змеюку. Хохотал весь зал, а более всего хитрец старший пандит. Учинил своей прихожанке урок змей на всю жизнь и от этого сиял в нескрываемом удовольствии.
***
Вскоре змей унесли, а мы продолжили обряд. На этот раз надо было, искусно изловчась, обкладывать лингам подношениями из лепестков и риса- прасада с листочками тулси и умостить принесённый шарик теста, сделав у основания камня еще одно место для возложения специй на вате и других даров. И также искусно обмакнув поочередно безымяный, средний и указательный пальцы сперва с желтую, потом в красную, а потом и в бледно-коричневую пудру, провести по глазу лингама срава налево линии. Это должно было происходить каким-то особенным порядком, поскольку пандит давал чёткие указания и звучал точь в точь как моя учительница астрологии, наказывая “не усложнять себе жизнь” и брать лишь ту специю, которую называл пандит. После лингам надо было посыпать песочным тростниковым сахаром и растереть и еще присыпать две специи- светло коричневые стружки и белый порошок.
Вершина камня, прежде обильно политая жидкостями, уже была омыта молоком и теперь опять обкладывалась лепестками цветов. У подножия на шарик из теста также возлагались все эти специи, листочки и прочие снадобья. Всё окраплялось не единожды водой.
В какой-то момент пандит опять дал четкие указания возлагать щепотки лепестков и риса по часовой стрелке и позади лингама, по тыльной стороне его постамента вплоть со места даров Вишну. Примечательно, что рис предлагался всем божествам за исключением Вишну.
На этот момент прошло уже наверное три с половиной часа. Я не помню, пели ли мы около шестнадцати кругов Махамритьюнджая мантры до или после предложения Шива лингаму чечевицы. Мужчины опять быстренько забегали с пиалами бобовых, зерна которых надо было прикладывать к поверхности лингама повторяя одну короткую мантру, которую я не запомнила. Пандит читал быстро и надо было с каждой мантрой успеть приложить чечевичное зернышко. Они вскоре закончились и долго не раздумывая и не растерявшись, я продолжила просто с лепестками. Тут подоспели с добавкой. На сей раз я смогла поделиться с соседкой чем-то и отсыпала в её горсть часть чечевицы.
Вот уж и близилось завершение, когда пандит указал на кобру на пике лингама. На неё под упоминания имен змей мы укладывали лепестки и всё, что оставалось на подносе.
Короновало обряд возложение веточки бетеля. Бетель обладает тонизирующим свойством, считается лакомством и преподносится в знак уважения. На веточке долно было быть три листа и возлагать её надо было соблюдая указанную геометрию лицевой стороной листьев на верхушку лингама и под его слова о последнем круге мантры, могли накрыть кто знал, то горку теста, а я сверяясь с соседкой, накрыла змею на вершине камня кусочком белой ситцевой ткани. На том и завершился обряд, но не праздник.
Нам раздали пластиковые пакеты, чтобы убрать то месиво, что сотворили на столиках, покрытых тигровым или леопардовым принтом на ткани, как и пояс из тигровой шкуры самого Шивы. Почистив алтарик можно было подойти и поклониться большой статуе Шивы в окружении украшенных цветами медных змей. Кто-то из женщин здесь оставляли принесённый из дома прасад, кто как и я, просто поливал их молоком из стаканчиков. Стоя по случайному совпадению рядом с соседкой, что помогала мне советом и подсказывала в обрядовых последовательностях, сейчас я могла выразить ей свою благодарность. Старший пандит даже поинтересовался, о чём это мы так мило беседуем. Тут же мальчики втискивали в руку мешочек со сладкими снадобьями, кусочком банана и яблока и потом вереница плавно утекала в соседний зал вкусить ужин и пообщаться в кругу общины.
***
Накануне похода в храм, когда я уже заявила о своём участии организатору, ничего особенного не случилось, но утром глядясь в зеркало я заметила вспухшую верхнюю губу. Странно, виднелся один маленький прокол, как- будто ночью укусила змея, а я подумала “ишь-ты, поди губу раскатала”, да так оно и было. Унесли тогда змей и по завершении обряда более уже не могла я ни потрогать её чешуйчатой кожи, ни примерить упитанного ожерелья. Ну да и ладно…
Запомнить ход пуджи и все мантры и чтения не будучи пандитом, мне кажется не представляется возможным, разве что человек глубоко верующий, преданный, учёный и видит в этом своё истинное служение, либо всей этой ритуальности и не полагается знать, иначе не было бы у духовников занятия. У меня было ощущение, что большинству просто тупо/слепо следовать указаниям пандита и возлагать на него знание мантр и звукоряда, произнесение которых собственнолично возимело бы целебный эффект, было неизбежностью и спасительным следствием непомерных скоростей и новшеств современной жизни. Посему повторялись лишь короткие основные мантры и восклицания и теплилась надежда на парниковый эффект от услышанного. Соблюдались формальности вероисповядания, но не наполнение посредством неё сутью.
Из всего изобилия слов, нескончаемым потоком лившиxся из уст пандита, что верно осталось у меня на слуху, так это часто произносимое в ритуале санскритсое слово пушпа- лепесток, цветок.
Похоже, что вынесенное вовне поклонение и умилостивление божеств определёнными специями, литьями и яствами, которые они якобы любят, на самом деле предназначено к употреблению как лекарства вовнутрь, в зависимости от состояния здоровья или его повреждения согласно натальной карте рождения. Ведь известны целебные свойства всех эти специй, трав, мёда и употребления их в пишу с целью оздоровления, приведения разбушевавшихся стихий или дош в организме в порядок. И опять просматривается стройный ряд сезонных праздничных обрядов, поста и воздержания от определённых яств, диеты и влияния особыми способами на разные системы организма. Эдакая многоуровневая сонастройка и всё бы хорошо, да только не все южные специи, фрукты и овощи подходят родившимся в другой поясной зоне, а вот мёда и семи его производных продуктов, как целого комплекса, предостаточно. Но это уже другая история.
С этими мыслями поздним вечером я и поехала домой, а обряд тем не менее возимел действие, ибо ещё и всю ночь мне продолжало сниться дароподношение и поутру я проснулась, без преувеличения, изнемождённой. Хоть бы уж всласть напоила нагов молоком.
Мантра Нагам при начале пуджи:
Sarva Nagaah preeyantam mey yey kechit Prithivithaley,
yey cha helimarichistha yentarey Divi samstithah
Yey Nadeeshu Mahanaga ye Sarasvati gaaminah,
yey cha Vaapee tadagashu teshu sarveshu vai namah
Anantham Vasukim Sesham Padmanabham Cha Kambalam
Shankapalam Dhartharashtram Thakshakam Kaliyam Thatha
Ethani Nava Namani Naganaam Cha Mahatmanam
Sayamkale Pathennithyam Pratahkale Viseshata
Thasmai Vishabhyam Naasthi Sarvatra Vijayee Bhavet
И в завершении:
Om Nav Kulaye Vidhmahe Vishdantaye Dhee Mahi Tanno Sarp Prachodayat.
***
Хари Ом Тат Сат