Свидетель.
Он грузно и молча стоял в углу комнаты, в которую часто забегала Анна.
Вот именно, Анна, только так ее называли в семье,а не Анечка и не Анютка и даже не Аннушка.
Анне было четыре с половиной года и она была единственным ребенком в семье.
Отец ее был механиком о чем постоянно напоминал дребезжащий стационарный телефон
("опять авария, опять на работу вызывают!"), мать-педагогом.
Проживала семья на берегу небольшой речушки в деревянном доме. Родители девочки были молодые,
хотя она этого не понимала, конечно.Не понимала она и того, почему они так часто ссорились. Однажды, поздним вечером, когда девочка уже спала, опять "началось".Услышав сквозь сон громкую брань и матерные страшные слова, она проснулась, не соображая еще, что происходит. Они дрались. Вмешиваться она не осмелилась, даже подать голос боялась, хотя и переживала сильно за мать.
Когда та выскочила на крыльцо, Анна ринулась за ней - спасать. Мокрая фланелевая ночная рубашка прилипла к ножкам - от страха девочка обмочилась.
Они спрятались в голом осеннем полисаднике.
- Он нас увидит!
Дрожащим шепотом выдохнула Анна, когда отец выскочил из дома.
- Не увидит! Сиди тихо!
Категорично прошипела мать.
Выручала бабушка, она прибегала и
причитала:
-Вы же ребенка дураком сделаете!
Брала ее за руку и уводила к себе.
Вся их жизнь была связана с речкой: зимой она превращалась в каток, а летом- в бассейн.
Отец иногда ходил на охоту, у него была двустволка. И когда он брал с собой девочку-
они переходили на лыжах через скованную реку (снег блестел на солнце,
как бриллиантовые россыпи ) и оказывались
на незнакомом берегу-здесь находилось таинственное "Черное озеро", которым родители
пугали непослушных малышей. В замороженном подлеске они стреляли в неопознанного зверя,
Анна пугалась отдачи, отец ее успокаивал.
Румяные возвращались домой. Свидетель как будто и не покидал своего поста.
Они пили горячий чай и отец читал ей сказку на ночь.Разморенная теплом Анна засыпала на руках у отца и как всякий ребенок не подвергала сомнению тот факт, что так будет всегда:деревянный дом на берегу реки, надежные любящие руки отца...
Много ли ребенку нужно для счастья?
Однажды летом Анна вышла на берег и о, чудо, увидела на воде плавающего лебедя. Белого, с
красным клювом на изогнутой шеей, с круглым надувным лукошком в основании.
Да и весь он был надувной, если
быть честным до конца. Надувным и из синтетической пленки.
В лукошке сидел Юрка, он Анне нравился. Но что такое Юрка по сравнению с
прекрасной птицей? Девочка замерла от красоты и от неожиданности, стояла с широко
распахнутыми глазенками
как будто добрая (или злая?) фея ее заколдовала.
-Садись, Анна!
Пригласила ее Юркина мама.
-Прыгай скорее!
Анна стояла в нерешительности. Ей очень хотелось прокатиться, да, очень-очень! Она посмотрела на свои руки,
на грязные от дорожной пыли голые пятки, вспомнила фильм про трех толстяков и куклу наследника Тутти,
всю в пенном кипеже розовых кружев-иностранную роскошь-далекую и недоступную, как и этот белоснежный лебедь
и покачала отрицательно головой.
Юркиной маме надоело ее уговаривать и она снова посадила сына в новую игрушку, купленную в городе.
Юрка разгребал воду вокруг себя ладошками и насмешливо наблюдал за Анной,
которая взбежала на высокий глинистый берег.
Он увидел, что она схватила его новые замшевые сандалии и бросила в воду.
-А-а-а! закричал Юрка, а проказница была такова.
Она стремглав залетела в дом и спряталась за спиной свидетеля.
Пришел с работы отец и жена, не давая ему раздеться, спросила, встав в позу:
-Ты знаешь, что она сегодня натворила?
Отец подошел к ней поближе и они что-то говорили вполголоса, девочка не расслышала что.
Мать настаивала на наказании дочери, чтобы подобные
"глупости с ее стороны больше не повторялись".
Он схватил ремень,
и, стараясь казаться грозным, глухо прорычал:-
- Сейчас я тебе покажу!
Взглянув на жену, как бы ища поддержки и найдя ее, ринулся на девочку.
Он хлестал ее ремнем, а она (гордая!) первые минуты молча терпела истязания, только слезы
сами брызнули из глаз.Здоровенный мужчина избивал беззащитного ребенка,
мать молчаливо его поощряла,
но так было принято в постсталинском обществе и "порядок" нужно было соблюдать.
Девочка поняла, хотя это слово вряд ли можно здесь употребить,( скорее сработал инстинкт),
что его сказки про мышонка, у которого была нора и был "отнорочек", его прогулки на лыжах по искристому снегу,
его доброта-все это оказалось обманом и он ее не любит и она сейчас умрет от боли и унижения, закричала:
-Папочка, миленький, не бей меня!
Он мгновенно опустил руку и кожаный ремень безвольно обвис в его руке, совсем не страшный, не такой,
как был минуту назад.
Девочка не в силах еще остановить судорожные всхлипывания побежала к свидетелю,
не оглянувшись на родителей, и,
протолкав свое щуплое тельце
между ним и стеной, затихла.
Свидетель для нее был тем же защитником, что и Буренушка для сироты Крошечки-Хаврошечки
(" влезь в одно ушко, а в другое вылезь и все исполнится!.."). Спрятавшись она вспоминала
свою любимую сказку про Серебряное копытце
и представляла себя на месте Дарены. В этой сказке была заключена для нее целая жизнь:
и бесконечное ожидание чуда,
и появление грациозного животного, и сноп выбиваемых им серебряных брызг на фоне ультрамаринового неба,
и горы драгоценных разноцветных каменьев как награда за ожидание.
Яркие картины вставали перед девочкой, как в кинофильме, который она смотрела в местном клубе.
И все это она поведала свидетелю-старому платяному шкафу, который молча "слушал" ее и скрипел
по-стариковски фанерными дверьми и "глядел" на нее сочувственно единственным глазом-сучком.
2017