На просторном балконе, что тянулся почти вдоль всей фасадной стены, были поставлены столик и несколько кресел. Здесь всегда было приятно сидеть тихими теплыми вечерами, накрыв плечи палантином или теплой шалью, медленно потягивая глинтвейн или горячий шоколад. Изабель спешила сюда каждый раз, когда на душе ее становилось одиноко и пусто. Анабель изучила эту привычку молодой хозяйки, и не раз сама накрывала столик, стелила на полу у кресла теплую шкуру, чтобы не мерзли ноги, и Изабель, выйдя на балкон будто бы случайно, могла так и заснуть в мягком кресле, убаюканная тишиной и свежестью вечера.
- Я приготовила вам какао и свежее печенье, мадмуазель де Монферрак, - сказала Анабель, выпуская Изабель из столовой. – Все это уже ждет вас наверху.
- Я бы хотела лечь сегодня пораньше, - ответила Изабель, устав от очередного вечера, проведенного в компании Альфреда.
Сегодня он решил показать ей то место, где будет открыт его ресторан. Он долго и воодушевленно рассказывал ей о тонкостях искусства ресторации, описывал, как будет выглядеть будущий интерьер. Он был полон такого энтузиазма, что Изабель невольно заслушивалась его рассказами, как, впрочем, наверное, слушала бы любого другого, влюбленного в свое дело. После Альфред повел ее в маленькое кафе на набережной, тем самым еще раз подчеркивая свое трепетное отношение к месту, где они впервые встретились. Потом они еще долго бродили по пустеющим улочкам, наблюдая за тем, как на глазах город выходит на отдых. По всему было видно, что Альфред – человек, привыкший к иному образу жизни. Всегда и везде его тянуло туда, где были люди, где горели огни, и звучала музыка. Он ни капли не уставал от всего этого. Праздник был у него в крови, и стоило ему чуть утихнуть, как Альфред начинал грустить, ища повсюду, где только можно, новых эмоций для своего неутомимого сердца. Признаться честно, Изабель, порядком устав, с трудом дождалась конца этого бесконечного вечера, потому и хотела провести какое-то время в одиночестве. «Наконец-то, у меня будет время подумать», - повторяла она себе, и от одной только мысли о ее мечте сердце начинало трепетать так, словно мечта эта оказывалась сейчас перед ней.
За последние несколько дней Изабель лишь раз видела Себастьена. Пару раз она незаметно улизнула из особняка и приходила к нему, но к своему удивлению не заставала его – дом был заперт на замок. Сам Себастьен также не приходил в особняк. Не зная, что и думать, накануне Изабель пошла в Сен-Урбен, и только там смогла найти его. Увидев его, она не успела даже обрадоваться, как сердце ее тут же оборвалось – таким изменившимся и холодным показался ей Себастьен. Она дождалась, пока они остались одни. Она сама подошла к нему, он же как будто вовсе не замечал ее. Он даже не позволил ей коснуться его руки, чурался ее, точно она была прокаженная, избегая смотреть ей в глаза. Не понимая, что происходит, Изабель растерялась, не зная, что говорить и делать. Вокруг не было ни души, но он обращался к ней так, словно рядом они были знакомы первый день. У Изабель кругом шла голова, она пыталась спросить, чем вызвана такая перемена, но Себастьен в ответ лишь повторял одно и то же: «Не стоит нам больше быть наедине, мадмуазель де Монферрак», после чего отворачивался, и она была не в силах вытянуть из него и слова. Перед ней стоял совсем другой человек. Его словно кто подменил, но он отказывался назвать Изабель хотя бы одну причину. Тогда, не выдержав его ледяного взгляда, Изабель присела на краешек скамьи, безучастно глядя перед собой туда, где на амвоне находился Себастьен. Он даже не взглянул на нее, продолжая неподвижно стоять к ней спиной. «Скажи, что все было ложью, что ты никогда не любил меня», - все же произнесла она. «Я люблю вас, мадмуазель де Монферрак, - наконец, отозвался он. – Люблю как всех детей Божьих, что приходят в эти стены. Я желаю вам обрести покой. Сотрите из памяти все соблазны, которым мы поддавались, идя против Бога». Он произнес это так спокойно и бесстрастно, что по телу ее пробежал озноб. «Может быть, я схожу с ума? Может быть, и не было ничего, лишь привидевшись мне?» - подумала Изабель, не понимая, что делает здесь. Она встала и, опираясь рукой на спинки скамей, медленно пошла к выходу. В дверях она оглянулась, чтобы еще раз взглянуть на него. Себастьен стоял, опустив голову и закрыв глаза ладонями. Изабель показалось, что плечи его вздрагивают. Что-то вдруг дернуло ее, она хотела вернуться, но испугалась, вспомнив его холодные глаза. Нет, просто показалось. Редкостная бесстрастность. Изабель в слезах выскочила из базилики.
В тот вечер она прорыдала в подушку до позднего вечера и так и уснула, утомленная пережитым. На следующий день она долго не поднималась с постели, напугав Анабель. Та уже хотела вызывать доктора, но вместо него приехал Альфред. Изабель, не раздумывая, приняла его приглашение прогуляться, понимая, что в любом случае Анабель вытолкает ее из дома.
Сперва Изабель даже не поняла, откуда слышится музыка. Казалось, она играла где-то в доме – так близко она звучала. Музыка зазвучала еще громче, стоило Изабель открыть дверь, ведущую на балкон.
- Не может быть! – ахнула она, подойдя и перегнувшись вниз через перила.
Прямо на лужайке перед домом в окружении небольшого оркестра стоял Альфред.
Изабель не смогла сдержать улыбки. Она могла ожидать чего угодно, но подобное ей и в голову не пришло бы.
- Как вы здесь оказались? – спросила она.
- Разве это имеет значение? Я здесь и это главное! Клянусь Богом, вам сегодня не устоять! – крикнул он.
- Перед чем? – засмеялась Изабель.
Альфред дал знак музыкантам играть тише, после чего заговорил:
- Я здесь, чтобы повторить вам то, что уже было сказано мною. Месяц близится к концу, и сегодня или никогда я жду вашего ответа, - он говорил, простирая к ней руки, в каждой из которых было по охапке цветов. – Я люблю вас, Изабель! Вы вольны счесть меня безумцем, но с вами я поверил в любовь с первого взгляда. Я увидел вас в толпе и подумал: «Вот дева, чьи глаза полны нерастраченной любовью, и она отдаст ее мне!» В тот миг я поклялся себе, что привезу ее с собой в Париж моей женой. Вы пронзили мое сердце, Изабель! Вы – солнце, что светит днем, согревая своими лучами, вы – луна, что серебрит деревья и дома, вы – ранняя утренняя звезда, что трепещет на небосклоне. Вы стали светом моей души, Изабель, и молю, не погружайте ее во мрак, убивая меня своим отказом. Я люблю вас, прекраснейшая из женщин, и клянусь Богом, что настанет день, и вы полюбите меня!
Он умолк, чтобы отдышаться. Музыканты заиграли громче. Альфред, прижав цветы к груди, стоял, не спуская с Изабель взгляда. Он смотрел на нее, словно в эти минуты перед ним возвышалась богиня, и Изабель даже стало не по себе от этого обожающего взгляда, устремленного на нее.
- Так что вы решите, милая Изабель? – вновь крикнул он. – Убить или воскресить умирающего от любви к вам?
Изабель колебалась, не зная, как вести себя. Ей было и неловко и приятно одновременно. За последние дни это было первым ярким лучиком, осветившим мрак ее существования. Она предполагала, что рано или поздно ей не избежать признаний Альфреда, хотя что-то заставляло ее и сомневаться: уж слишком неожиданно и бурно вдруг завертелись события. Она все еще не верила в правдивость происходящего, считая все скорее забавной игрой, что вел с нею Альфред. Однако тот огонь, каким горели сейчас его глаза, мало походил на шутку или игру. Палантин слетел с ее плеч, но Изабель даже не заметила, не чувствуя вечерней прохлады. Она продолжала смотреть на Альфреда, замершего в ожидании и готового при малейшем знаке с ее стороны взлететь наверх. Изабель поколебалась, после чего махнула рукой, приглашая его подняться на балкон. Музыканты остались внизу, ни на секунду не прекращая своей игры. Через минуту Альфред уже стоял перед Изабель.
Он бросился к ней, опускаясь перед ней на одно колено. Он положил цветы к ее ногам, припадая губами к ее ладоням. Только сейчас Изабель заметила, как он был взволнован. Таким она видела его впервые.
- Только не прогоняйте меня, Изабель. Не прогоняйте, - шептал он, целуя ей пальцы.
Изабель хотела заставить его подняться, но он отказался.
- У меня есть кое-что для вас, - сказал он, продолжая смотреть на нее снизу вверх.
С этими словами он достал из кармана маленькую бархатную коробочку. Изабель тут же запротестовала, догадавшись, что это, но Альфред, не дав ей и слова сказать, открыл коробочку и надел ей на палец кольцо.
- Это всего лишь знак моей любви к вам, потому не возвращайте мне его, - попросил он. – Я не уйду отсюда, пока вы не дадите мне ответ, - твердо заявил он.
- Для начала все же встаньте, иначе я не буду говорить с вами.
В дверь тихонько постучали, и на пороге возникла Анабель с полным подносом горячих угощений на двоих. Она исчезла так же быстро, как и появилась, оставив на балконе восхитительный аромат обжигающего шоколада. Альфред придвинул кресло, чтобы сесть ближе к Изабель.
- Цветы, - вспомнила она вдруг. – Их нужно поставить в воду.
- Нет. В этих розах нет шипов, а я хочу устилать ваш путь цветами, чтобы вы ступали по их лепесткам, как и положено богине.
- Что вы говорите, Альфред. Богини живут на небесах, а на земле простые люди.
Если вам нужна богиня, то боюсь, здесь вам ее не найти, - улыбнулась Изабель.
- Мне нужны только вы. Думаете, я шутил? Во всех словах, сказанных когда-либо вам, нет ни доли лжи. Я видел сегодня ваши глаза, когда мы были на прогулке. Я увидел в них столько грусти и тоски, что мне стало больно. Тогда я поклялся, что сделаю все, но превращу вашу жизнь в сказку, а в ней, как вы знаете, нет места грусти.
- Вы действительно верите в любовь с первого взгляда? – вдруг спросила Изабель.
- Я поверил в нее.
- Разве она может быть настоящей?
- Не могу говорить за других, но знаю точно, что моя – истинна.
- А если она пройдет? Растает, как снег по весне?
- Истинная любовь – не снег, но вечное солнце. Скажите «да», и я докажу вам это.
Незнакомые пугающие интонации прозвучали в словах Альфреда. Он придвинулся еще ближе, взгляд его становился нетерпеливым. Он склонился к Изабель, и, не заметив как, она вдруг почувствовала, как он уже целовал ей шею, согревая кожу своим горячим учащенным дыханием.
- Вы сводите меня с ума, Изабель, - шептал он, скользя губами к ее губам. – Неужели не видите, что делаете со мной?
Изабель замерла, прислушиваясь к себе. Она слушала свое тело, и оно отвечало ей вздрагиванием от каждого прикосновения Альфреда. Она интуитивно поворачивалась к нему, пальцы ее сплетались с его пальцами. Она слышала, как он продолжал шептать ей слова любви и страсти, она ловила их не слухом, но губами, что уже соприкоснулись с губами Альфреда, продолжая его поцелуй. Она слушала свое сердце – и оно молчало.
- Я сделаю все, что захочешь, только скажи мне «да», - не сдавался Альфред.
Он вдруг схватил ее в объятие такой силы, что на мгновение у нее перехватило дыхание. Даже если бы Изабель захотела сопротивляться, у нее бы ничего не получилось, но она не могла и подумать о сопротивлении. Воля ее была словно парализована, подчинена этому человеку, что держал ее в своих объятиях. Он накинулся на нее, как будто хотел разорвать, целовал так страстно и умело, что Изабель едва хватило сил, чтобы прошептать:
- Дайте мне один день.
- Только если через день ты ответишь «да», - он был все так же неумолим.
Изабель отвела глаза в сторону, отстраняясь от Альфреда.
- Так у меня будет день? – настаивала она.
Он согласился. Изабель смотрела на Альфреда, пока еще могла его видеть, пока он вновь не набросился на нее с поцелуями. Альфред был взволнован и оттого казался еще привлекательнее, чем был на самом деле, а Изабель все думала о том, что может ей дать один единственный день. Она надеялась на что-то несбыточное, и окончательно отделившись душой от своего тела, наблюдала со стороны, как руки ее тянулись к Альфреду, а губы шли навстречу его губам. Сама же она полетела прочь от этого места.
Альфред ушел из особняка поздно вечером, оставив Изабель еще долго сидеть, не замечая холода, на балконе. Она знала, день, что она попросила, уже начал свой отсчет, но не представляла себе, каких перемен ждать от него. Ясно было одно: ей, во что бы то ни стало, нужно было свидеться с Себастьеном. Мороз пробегал по коже, стоило ей вспомнить их последнюю встречу.
Через некоторое время Изабель сбросила с себя оцепенение. На столике стыла нетронутая еда. Изабель вскочила с кресла, пронзенная мыслью. «Сейчас или никогда!» - пронеслось в ее голове. Она выбежала с балкона, точно зная, что делать.
Наспех одевшись, Изабель тихо пробралась на кухню. Именно там, в одном из ящиков буфета хранились все ключи от дома. Она вновь прибегала к этому тайнику. В кухне было темно. Изабель боялась зажечь свет, опасаясь быть обнаруженной. Выдвинув ящик, рука ее скользнула внутрь в надежде тотчас нащупать связку. Ничего не понимая, Изабель выдвинула ящик до отказа – там было пусто. Она начала выдвигать их один за другим, посчитав, что ошиблась – ничего.
- Что за чертовщина, - беспомощно озираясь по сторонам, прошептала она. – Где искать?
Изабель не знала, что и думать. Она начала обыскивать все шкафы и ниши, что попадались ей на глаза. Она зажгла свечу, чтобы не рыскать в кромешной тьме. Она перестала бояться, как бы не зашуметь, поскольку выйти из дома было для нее сейчас если не вопросом жизни и смерти, то, по крайней мере, вопросом судьбы. «Придется перелезать через ограду, если не найду ключа», - думала она, не зная, где еще искать.
Вдруг Изабель вскрикнула – кто-то больно схватил ее за локоть. Она так увлеклась поисками, что не заметила, как в кухню вошли. Анабель удивленно смотрела на молодую хозяйку, все еще не выпуская ее локтя из своих цепких рук.
- Что вы здесь делаете, мадмуазель де Монферрак? – спросила она с таким видом, словно застала ту на месте преступления.
- Где ключи, Анабель? – резко высвобождая руку, спросила Изабель. – Это вы спрятали их? Где они? Отвечайте!
- Простите, мадмуазель де Монферрак, - вдруг смутилась Анабель. – Я лишь забочусь о благополучии этого дома. Подумайте только, в таком доступном месте вы хранили ключи от всего дома, в том числе от хозяйских комнат! Это, по меньшей мере, легкомысленно. Я принесу вам их, подождите минуту.
Она вернулась точно через минуту, подавая Изабель огромную связку. Изабель выхватила ее из рук Анабель, даже не поблагодарив. Экономка ждала, пока Изабель отцепит необходимый ключ и вернет остальные. Сделать это значило выдать себя. Изабель колебалась, уповая на деликатность Анабель. Однако та и не думала быть деликатной.
- Позвольте, я помогу вам, - сказала она, беря из рук Изабель ключи. – Какой вам нужно?
- Не кажется ли вам, что шпионить за мной не входит в ваши обязанности, мадмуазель Лоти? – выходя из себя от невозмутимости Анабель, раздраженно произнесла Изабель.
- О чем вы, мадмуазель де Монферрак? – Анабель покачала головой.
Губы ее задрожали, она побледнела, видимо, обиженная до глубины души.
- Я как никто другой в этом доме на вашей стороне, хозяйка. – Как прикажете, - она вежливо поклонилась. – Оставьте их себе. Я ни о чем более не спрошу, но помните, я всегда готова помочь вам.
Она развернулась, оставляя связку на столе.
- Постойте, Анабель!
Изабель задержала ее на пороге. На нее смотрели полные слез обиженные глаза.
- Простите. Конечно же, вы правы. Мне нужен ключ от ворот, но умоляю, не спрашивайте, зачем.
С завидной ловкостью отцепив ключ, Анабель в мгновение ока сунула его в ладонь Изабель. На губах ее заиграла таинственная улыбка. Она внимательно смотрела на хозяйку, словно ожидала от той признания.
- Ложитесь спать, Анабель, и… спасибо.
Изабель не знала, куда деться от этих пристальных глаз, что словно читали ее мысли. Она молила Бога, чтобы Анабель, наконец, убралась восвояси.
- Простите меня заранее, хозяйка. Будьте во мне уверены как в самой себе. Скажите, вы идете на свидание с мсье Бальмонтом?
Изабель округлила глаза, не ожидая подобной прямолинейности. На секунду она потеряла дар речи, но потом, неожиданно для самой себя вдруг произнесла:
- Да, Анабель. Я иду на свидание с Альфредом Бальмонтом, но это должно остаться исключительно между нами. Идите спать, Анабель, - повторила она и, покраснев от стыда, бросилась вон с кухни.
Препятствия и страх быть пойманной несколько притупили боязнь встречи. Изабель пробиралась к дому священника стремительно и осторожно, точно воровка. «Сегодня или никогда, - стучало в ее мозгу. – Сейчас решится моя судьба!» Уже перевалило за полночь, улицы были пусты и сумрачны. Ни один добрый человек не вышел бы в этот час из дому. В Париже в это время жизнь еще во всю била ключом, и потому маленький провинциальный городок со своей старомодной, почти деревенской жизнью и тишиной как нельзя лучше подходил для тайных любовных свиданий. На улицах местами догорали фонари, бросая тусклые отблески на тротуары и дома. Редкие окна светились бледно-желтым светом, словно потухшие глаза какого невиданного чудовища. Где-то вдалеке время от времени раздавался лай собаки, которому тут же отвечал точно такой же, одинокий и хриплый, и не было во всем этом царстве спящего города ни одной бодрствующей души. Пробираясь по тротуарам, Изабель боялась оглянуться. Ее не покидало ощущение, что за ней следуют или следят. Иногда, набравшись смелости, она резко останавливалась, одновременно поворачиваясь назад, намереваясь тем самым застать врасплох мифического преследователя, но улица за ней каждый раз оказывалась пуста. Чуть успокаиваясь, Изабель делала глубокий вдох и продолжала путь.
«Что если ворота заперты? Если во дворе садовник или служанка?» - думала Изабель, когда перед ней выплыли из темноты знакомые очертания. Ворота как всегда были открыты. «Наверное, на случай, если кому нужно срочно прийти к священнику», - подумала Изабель, тихо пробираясь к дверям и дрожа не то от холода, не то от страха. К чему временить, когда она проделала такой путь? Изабель тихонько поскреблась в дверь. Она знала, что в доме не ночевал никто, кроме Себастьена – работники приходили только днем, да и то не всегда. Она постучала, боясь, что в первый раз ее не услышали. Изабель замерла, услышав приближающиеся шаги.
- Изабель? – воскликнул Себастьен.
Он быстро схватил ее за руку, закрывая за ней дверь. Она стояла перед ним, дрожа, как осиновый лист, не зная, чего ожидать.
- Пожалуйста, не гони меня, - проговорила она, испуганно прижавшись спиной к двери.
- Изабель, - только и смог проговорить он, бросаясь к ней. – Что ты делаешь со мной? Что? – повторял он, сжимая ее в объятиях.
Он осыпал ее поцелуями. Он смотрел на нее так пронзительно, словно прощался навек.
- Я знала, что все надуманное, все неправда! – плача от счастья, говорила Изабель. – Ты притворялся, а я чуть не поверила.
Она подставляла лицо его поцелуям, смеясь и плача одновременно. Она целовала в ответ его глаза и губы, подносила к губам его ладони, готовая расцеловать каждый клочок его одежды.
- Ты сошла с ума, а я вместе с тобой, - сказал Себастьен, уводя ее с порога.
Он усадил ее в гостиной на диван, сам присаживаясь напротив на маленький пуфик. Взяв ее ладони в свои, он целовал ее пальцы, время от времени пряча лицо у нее на коленях. «Как мне покинуть тебя?» - думал каждый из них, но только один собирался сделать это. Видя сейчас перед собой Себастьена, Изабель забыла все обиды, с которыми ушла после их последней встречи. Она больше не думала о ней, и все грустное и нелепое казалось ей сейчас не более чем глупым сном. Она была так поглощена собственным счастьем, что не хотела видеть боль, что прятал Себастьен, отводя от нее глаза.
- Зачем ты пришла? – тихо спросил он, поднимая к ней лицо.
- Пусть люди меня осудят, пусть Бог отвернется, но я не могу без тебя, Себастьен. Я слышу, как бьется мое сердце, только когда ты держишь меня в объятиях, живу только тогда, когда ты целуешь меня. Тебя нет – и душа моя спит мертвым сном. Я пришла, потому что хочу жить, Себастьен.
Он застонал, вновь зарываясь лицом в складках ее юбки.
- Если бы можно было умереть прямо сейчас, - прошептал он.
- Умереть? – переспросила Изабель. – Почему умереть?
- Потому что все ошибка. Ужасная нелепая ошибка, ложный путь, и мы должны сойти с него, пока еще не поздно.
Он не поднимал лица, залитого краской стыда, но Изабель, обхватив руками его голову, заставила его взглянуть на себя. Улыбка застыла у нее на губах, глаза были полны непонимания.
- Ты опять смеешься надо мной? – прошептала она едва слышно. – Эта игра жестока, Себастьен. Ты окунаешь меня в ледяной ушат, а после согреваешь в объятиях. Зачем ты так? – голос ее задрожал.
- Я люблю тебя, жизнь моя. Я возлюбил тебя больше всего земного, и пусть я буду проклят за эти слова, но это так. С тобой я узнал, что такое настоящая жизнь, и ты заставила меня ее полюбить. Жизнь, от которой я отрекся, еще не зная ее. Пусть в этой жизни не всегда светит солнце, а небо безоблачно, пусть в ней есть бури и ураганы, но я полюбил ее именно такой, потому что в ней есть ты. С тобой я стал человеком из плоти и крови, я познал чувства, о которых и не догадывался, и в них открыл ту прелесть этого мира, которая ранее была мне неведома. Это ли не счастье, Изабель? Мне не жаль умирать, ведь покинуть тебя все равно, что умереть. Мне не жаль, - повторил он, и голос его надломился, - потому что ты всегда будешь жить в моем сердце.
Он крепко сжал ее пальцы, чтобы унять их дрожь. Он чувствовал, как они холодеют на глазах. Она побледнела, не способная произнести и слова.
- Я не верю, - только и смогла выговорить Изабель. – Не верю…
- Послушай меня, - заговорил Себастьен, начиная терять самообладание. – Ты молода, красива и знатна. Ты забудешь меня быстрее, чем я тебя.
- Так просто отказаться, - уставившись в несуществующую точку, медленно произнесла Изабель. – Тогда как же…
- Если бы ты знала, чего мне это стоит! – воскликнул он, вскакивая с места, не в силах больше видеть перед собой ее глаза.
Она осталась сидеть, отрешенная и потерянная. Он стоял, отвернувшись и скрестив руки на груди. Он тяжело дышал, справляясь с чувствами.
- Ты поймешь. Однажды ты все поймешь, может быть, и… будешь благодарна мне, - вновь заговорил он. – Остаться вместе значит променять целую жизнь на миг счастья, миг прекрасный и неземной, но недолговечный. Я бы отдал, не сожалея, за него не одну жизнь, но у меня есть глаза, и я смотрю вперед. Я не желаю твоих сожалений и бремени презрения, которые непременно будут ждать тебя со мной.
- Ты хочешь решить за меня, - возразила Изабель. – Что если мне не нужно той жизни, на которую ты толкаешь меня? Может быть, в словах твоих и есть зерно разумного, но только я не стану оттого счастливее. Как тебе будет житься с этим?
Себастьен ничего не ответил, стыдясь повернуться к Изабель.
- Не понимаю, не понимаю, - повторяла она, беспомощно смотря ему в спину.
Дурной сон, он снова подступает, а она не может сделать ничего, чтобы проснуться. Голова, руки, ноги – все ватное, все не ее, так разве может в таком случае быть правдой то, что она слышит и видит? Ей было проще бороться с Богом, сейчас же казалось почти невозможным убедить самого дорогого человека.
Опустив голову, Себастьен стоял, опершись руками о стойку камина. Он слышал за спиной дыхание Изабель. Он пожалел, что в огне, догорающем перед ним, он не сжег послание своего безликого врага. Может быть, с превратившейся в пепел бумагой ему стало бы легче? Какая нелепость, разве можно таким способом сбросить с плеч груз? Сейчас он надевал точно такой же на ее хрупкие плечи. Он лгал и более всего ненавидел самого себя. Грешник, он согрешил, пойдя за ней против Бога, но не грешил ли он много больше, отрекаясь от своей любви в угоду трусости?
- Никто не видел, как ты пришла сюда? – вдруг спросил он, чувствуя, как хладнокровие почти покинуло его.
- Я никого не боюсь. Мне не стыдно закричать всему миру о своей любви, - ответила Изабель.
Себастьен прикрыл глаза, горько улыбнувшись – он знал, что услышит именно такой ответ.
- Если бы все было иначе, я был бы счастливейшим из людей, потому как Бог наградил меня лучшей из женщин. Все так, пусть, - прошептал он, отвечая своим мыслям. – Пусть, но это будет после, а сейчас…
Он выпрямился, поворачиваясь к Изабель. Она сидела все в той же позе, в какой он оставил ее. Она чахла на глазах от его холодности, и сердце его разорвалось бы в миг, если бы сейчас он отвернулся от нее еще раз.
- Сейчас ты со мной, и разве кто-то способен нас разлучить? – он сел у ее ног. – Пусть у нас нет ничего, только этот миг счастья, но ведь он много стоит, так, жизнь моя?
На лице Изабель вновь расцвела улыбка, она словно ожила. Себастьен вновь был рядом, она узнавала его прежнего, и снова хотелось жить. Он заставил ее подняться, целуя ее заплаканные глаза, согревая поцелуями ее холодные губы, она же так и тянулась к нему, слушая с трепетом, как совсем близко друг от друга бьются их сердца. Она готова была говорить ему о своей любви каждое мгновение, даже когда не хватало дыхания. Обоим чудилось, что души их говорят одна с другой. Дрожащими пальцами Себастьен развязал завязки легкого плаща, что был на Изабель, припадая губами к ее оголенным плечам.
- Ты сам сказал, что ты человек из плоти и крови, - прошептала она. – Я тоже. Я тоже хочу познать до конца твою любовь.
Сняв с его шеи цепочку с крестиком, Изабель положила ее на стол. Себастьен ничего не ответил, словно сам уже давно сжег за собой все мосты. Расстегнув несколько пуговиц на его рубашке, она прижалась к его горячей груди, покрывая ее поцелуями. Разгорался ли сильнее ненадолго уснувший огонь в камине или то было просто волнение, но Изабель чувствовала, что вся так и пылает. Прикрыв глаза и в наслаждении улыбаясь, она прислушивалась, как, отвечая на этот жар, руки Себастьена освобождают ее от ненужной ткани. «Я люблю тебя», - хотела она шептать ему, но снова и снова губы ее накрывали его поцелуи. Изабель вскрикнула от неожиданности – она словно взлетала над землей. Открыв глаза, она увидела, что Себастьен несет ее на руках. Он обхватила руками его шею, словно боялась потерять. Изабель думала, что жарче быть уже не может, но поняла, что ошибалась, когда ощутила на себе горячее тело Себастьена. Она так рвалась к нему душой и всем своим естеством, что каждый раз, когда над ней исчезали его зеленые глаза, окутанные поволокой страсти, звала его: «Себастьен!», боясь, как бы он не исчез, явившись всего лишь одной из ее фантазий. Ничего не зная о любви, они познавали ее вместе. Словно путеводная звезда, их вело их чувство, не позволяя ошибиться. Ночь укрывала их от чужих глаз, и если в чувстве их и было что-то преступное, то ночь сглаживала все. Она скрывала все под покровом простыней, и в те нескончаемые минуты блаженства ни одному из них не казалось, что совершают они что-то недозволенное. Да и разве мог их кто осудить? Разве могло быть непозволительным то, когда двоих брала за руку любовь, чтобы отвести в райскую страну счастья? Они ощущали его каждой клеточкой соединенных воедино тел, вместе плывя по его волнам.
- Себастьен, - время от времени звала Изабель.
- Да, любимая, - глухо отвечал он ей, выплывая из темноты, чтобы вновь накрыть ее собой.
Изабель казалось (увы, обманчиво), что, если не вечна ночь, то иным будет их чувство, и остальное, что еще некоторое время назад готово было убить ее, она сочла глупым видением утомленной фантазии.
Где-то пропел первый петух. Себастьен открыл глаза. Напротив окна висели часы. Чуть привыкнув к темноте, он прищурился, чтобы разглядеть: была половина пятого. На плече мирным и безмятежным сном спала Изабель. Даже во сне она не переставала обнимать его. Себастьен повернулся, чтобы видеть ее лицо. Лишенное красок дня, даже в ночном полумраке оно ничуть не уменьшило своей прелести. Он тихо провел по нему пальцами. Изабель чуть зашевелилась во сне, отмахиваясь от ласки. Губы ее тронула легкая улыбка. Себастьен отнял руку, не переставая любоваться. Сон покинул его внезапно, не собираясь возвращаться. Да это и к лучшему. Скоро начнет светать, и Изабель должна была покинуть его дом до рассвета. Неужели правду говорят, что утро вечера мудренее? Почему сегодня все вдруг стало казаться в ином свете? Он смотрел на Изабель, и все угрозы и преграды, что еще несколько часов назад каменной стеной преграждали ему путь, теперь рассыпались на глазах, словно были слеплены из песка. Любовь его, огромная и необъятная, этой ночью увеличилась во сто крат, и разве существовала какая-либо сила, способная разрушить ее?
Еще один хриплый и одинокий крик петуха прервал мысли Себастьена. Он наклонился, прикоснулся губами ко лбу Изабель, после чего, стараясь не шуметь, тихо встал и оделся. Себастьен хотел выйти из комнаты, чтобы ненароком не разбудить Изабель, дав ей поспать еще немного, но, взглянув на нее, понял, что не сможет сделать этого. Он сел на полу у кровати там, где из-под одеяла чуть выглядывали теплые ото сна маленькие ножки. Обхватив их руками, они показались ему почти детскими. «Изабель, Изабель», - Себастьен целовал их, готовый бесконечно шептать ее имя. Неизвестно, сколько бы он так просидел, но ему вдруг захотелось пить. Он зажег свечу, чтобы ярким светом не разбудить Изабель. Он тихо прошел на кухню, залпом выпил стакан холодной воды. Он хотел уже вернуться в комнату, как в холле, который он должен был непременно миновать, идя из кухни в спальню, заметил то, чего не мог не заметить. Под дверью, на том же самом месте, что и в первый раз, лежал конверт. В один миг похолодело на душе. Он медленно поставил свечу на пол, поднимая конверт. Белый и абсолютно чистый снаружи конверт, как мог он здесь оказаться? Кто-то прокрался ночью и просунул его под дверь? Неужели кошмар повторится?
Себастьен разорвал конверт. В нем находилась короткая записка: «Вы не выполняете наш уговор, святой отец. Не нарушить ли и мне свое обещание?»
Себастьен опустился на первый попавшийся стул. У него дрожали руки. Что это? Слежка? Он решительно ничего не понимал. Ясно было одно: кто-то хладнокровно и жестоко намерился сломать их с Изабель жизни. Кто-то следил за ними, усердно и дотошно, вынюхивая каждый шаг. Что он мог сделать? Рассказать Изабель? Спросить, не встречалось ли ей что-нибудь подозрительное? Вот только что это даст? Избавит от таинственного преследователя? Ничего подобного. Это лишь еще больше взбесит его, и тогда не миновать осуществления всех гнусных угроз. Себастьен невольно вздохнул, с горечью вспоминая то, с чем проснулся сегодня. Как же мнимы оказались его надежды. Он так погрузился в свои мысли, что не услышал шагов.
Закутавшись в одеяло, ступая босыми ногами по деревянному полу, в гостиную вошла Изабель. Заспанная и взъерошенная после сна, она улыбалась так счастливо и радостно, что у Себастьена при виде ее, все так и перевернулось внутри.
- Себастьен, - еще шире улыбнулась Изабель, подходя к нему. – Я проснулась одна и, не найдя тебя, подумала, не приснилось ли мне все. Что это? – спросила она, глядя на записку, что Себастьен мял в руках.
- Прислали еще вечером, - соврал он. – Нужно зайти утром в один дом. Кажется, там случилось что-то. Я приготовлю тебе завтрак, - сказал он, быстро пряча записку в нагрудный карман.
Изабель замотала головой, приближаясь к нему. Она подставила лицо для поцелуя, после чего спросила:
- Почему так рано?
- Мне кажется, тебе стоит вернуться до рассвета. Как бы тебя не потеряли в особняке.
- Кто? – засмеялась Изабель. – Королева мать в отъезде, а Анабель на моей стороне. Мне ничего не грозит, Себастьен.
Себастьен вдруг порывисто обнял ее, так, что она даже не ожидала.
- Дай-то Бог, дай-то Бог, - прошептал он.
Он убрал от ее лица спутанные волосы, чтобы лучше видеть. Он понимал, что не может скрывать свое волнение и выдает себя. Записка больно жгла ему грудь, сверля в самое сердце, а он все не мог сказать того, что должен был сказать.
- Что с тобой? – Изабель изменилась в лице, заметив странную перемену в Себастьене. – Ты сам не свой.
- Ничего, все хорошо, - ушел он от ответа.
- Теперь я знаю, что мне делать, - вновь светясь от улыбки, произнесла Изабель. – Судьба моя решена, и именно об этом решении мечтала я.
Себастьен заставил себя улыбнуться, с нежностью глядя на Изабель.
- Я точно знаю ответ, Себастьен, - быстро и воодушевленно заговорила Изабель. – Мне, конечно, жаль немного Альфреда Бальмонта. Он ни в чем не виноват, но я не могу любить его и принять его предложение, потому что люблю тебя. Он говорил мне о любви, я слушала, а мысли мои были только о тебе. Я пойду на все и вместе с тем отрекусь от всего ради того, чтобы быть с тем, с кем душа моя взлетает к самим небесам. Во мне нет ни капли сожаления, и теперь я уж точно не отпущу свое счастье.
- Альфред Бальмонт сделал тебе предложение? – настороженно спросил Себастьен.
- Да, - продолжая смеяться, ответила Изабель. – Какая глупость!
- Отчего же? Тебе ничуть не жаль несчастного, отказывая ему?
Изабель опешила, встретив внезапно ставший серьезным взгляд Себастьена. Он отнял от себя ее руки, заставляя отступить назад. Она хотела подойти и обнять его, но нет! Он чуть ли не оттолкнул ее от себя, вытянув вперед руку и не разрешая ей даже приблизиться. Изабель побледнела, отказываясь что-либо понимать.
- Себастьен, - запинаясь, начала она. – Прости, если я…
- Нет! – оборвал он ее. – Не нужно!
Взгляд его метался по комнате, боясь остановиться на Изабель. Вот так взять и разрубить пополам одно целое. Что после только будет ждать его впереди? Чувство, которое он испытывал к себе в эту минуту, даже нельзя было назвать ненавистью. Он себя презирал, зная, что отныне больше не сможет без отвращения смотреть на собственное отражение в зеркале.
- Послушай меня, Изабель, - начал он, глядя в сторону мимо нее. – Я даже не буду просить тебя простить меня, потому это невозможно. Я не буду отрекаться от своих слов и скажу, что люблю тебя, как прежде, но больше ты никогда не услышишь от меня этого. Жизнь – не один день, Изабель. Это не миг счастья, ради которого мы забыли вчера самих себя. Всегда приходит рассвет, а с ним и необходимость здраво взглянуть на вещи. Людям не суждено переступать тех границ, которыми они наделены от рождения. Ты стала частью моей жизни, ею и останешься, но не более того. Я думал, что человек способен переродиться, но это невозможно, так же как родиться заново. Мы те, кто мы есть. Вчера я хотел убедить тебя в том, но ты была слишком прекрасна, чтобы я смог устоять. Вот только сейчас нам все же придется послушаться разума, и поверь мне, однажды ты вспомнишь об этом решении с благодарностью. Сейчас тебе это кажется невероятным, чудовищным, да так и есть оно на самом деле. Чудовище, - сказал он в сторону. – Я уеду, покину этот город, чтобы больше не терзать тебя, напоминая обо всем своим присутствием. Ты забудешь. Поверь, время лечит абсолютно все, так будет и с нами. Не отказывай Альфреду Бальмонту. Я верю, что он достойный человек. Он составит твое счастье, а ты – его. А я, - тут он запнулся, голос отказывался подчиняться ему. – Я исчезну навсегда из твоей жизни, и ты можешь проклинать меня. Не прощай, молю об одном, не прощай. Даже если когда-нибудь и сделаешь это, ничего не изменится. Я всегда был убежден и знаю, что самый тяжкий труд – простить самого себя и примириться с самим собой. Не ты меня накажешь, но я сам, и наказание мое уйдет вместе с моим прахом.
Себастьен сказал все это быстро, почти на одном дыхании. Он так и не осмелился посмотреть на Изабель. На губах ее несколько раз хотела появиться несмелая улыбка, она была почти уверена, что все это вновь шутка или розыгрыш, или продолжение вчерашних сомнений, но, посмотрев на бледное и твердое лицо Себастьена, начинала понимать, что на этот раз все было по-другому. Что же это за человек, что так жестоко играет с ней? Чувствуя, как слабеют ноги, Изабель опустилась на корточки, пряча голову в коленях. Ей вдруг стало так холодно, что застучали зубы. Удар был настолько силен, что у нее не хватило сил даже на то, чтобы заплакать. Она подняла глаза на Себастьена, но не увидела его – все застил странный туман. Обман. Какое короткое слово, но как много в нем боли. Изабель зашевелила губами, но не смогла произнести и звука. Она почувствовала, как что-то словно уводит ее куда-то в сторону, наверное, она уже начала терять сознание, но в этот момент Себастьен ловко подхватил ее, усаживая в кресло. Он накрыл ей ноги одеялом, а она все никак не могла перехватить его взгляда.
- Скажи, что все неправда, - только и смогла произнести она.
Себастьен ничего не ответил, отходя на другой конец комнаты.
- Что мне теперь делать? – прошептала она.
- Забыть, - помолчав немного, сказал он. – Не ворошить прошлое и забыть, как бы ни было трудно.
- Забыть? Оставить любовь как вредную привычку? Скажи, ты сможешь это сделать?
Он молчал. Изабель беззвучно глотала слезы. Боль парализовала ее. Невидящим взором она обводила комнату, ставшую вдруг пустой и холодной, и вдруг в какой-то момент Себастьен оказался возле нее, падая перед ней на колени.
- Прости меня, прости, - плакал он, целуя ей ноги.
Изабель осторожно прикоснулась ладонями к его разгоряченному лбу.
- Скажи мне, глядя в глаза, что любишь, что все неправда, - тихо произнесла она, резко отведя назад его голову, заставляя взглянуть на себя.
Себастьен зажмурился, а когда открыл глаза, Изабель невольно передернуло – она не узнала человека, что сейчас был перед ней. Она медленно отодвинула его от себя.
- Дай мне одеться, - сказала она, вставая.
Через минуту она уже выходила из дома Себастьена. Наверное, до последнего она ждала от него решающего слова. Она не знала, что такое самолюбие или гордость. Она бы, не задумываясь, пошла за ним, только бы он сделал хоть шаг навстречу ей. Себастьен стоял в углу, отвернувшись, и, уходя, Изабель показалось, что ни один мускул не дрогнул на его лице, когда она покидала его дом.
«Я умру, если останусь одна», - мысль эта вела ее по еще спящему городу обратно в особняк. Едва ли несчастный способен подарить счастье, но у Изабель получилось это. В этот же день она дала Альфреду Бальмонту согласие стать его женой.