Захар был тронут. Он молча взял фотографии и ушёл в другую комнату. Уселся на стол и рассматривал то обе вместе, то по очереди. Старая фотография была ему знакома. Она, увеличенная до неузнаваемости, висела в большой деревянной раме у мамы дома. Но всё равно, овал лица, глубоко посаженные глаза, нос были схожи. Схожи были и осанка сидящего, положение его рук, нога, закинутая на другую. Захар хорошо помнил и стол, заправленный расшитой скатертью, с той, большой фотографии. И стол этот был таким же, как тут, на этой - маленькой. Даже рисунок скатерти вызывал в нём тёплые воспоминания. Безусловно, это был оригинал той копии, что была у матери.
Со второй фотографией всё было сложнее.
Тот, кто был изображён на ней, в общем-то, был похож на человека с первой фотографии. Но уверенности у Захара не было. Разве можно сказать по фотокарточке, что эта «тень» - именно этот человек, и никто другой, если они не на одной фотографии. Так и тут: глаза не похожи, нос совершенно другой, губы туда-сюда, а всё вместе – отец. Да и сердце подсказывало ему, что это так.
Захар влетел в комнату.
- Я иду к нему!
- Ты не сможешь попасть туда так же, как и он не сможет выйти оттуда. Вам даже через стекло не дадут повидаться, – Куприяну было неприятно это говорить, но пришлось. – Если бы ты не искал отца, я бы и не узнал, что у нас есть такие места, куда нам вход закрыт. Так что, это не обсуждается. Всё, что я могу для тебя сделать, так это обещать - как только это станет возможным, я сразу же возьму его под свою защиту и оповещу тебя.
Захар расстроился. Оказаться в двух шагах от отца, даже если при этом он и был за тысячи километров, и не встретиться…
- Захар, ты же и сам не надеялся найти его, – Ольга подвинулась к нему и взяла за руку. – Шансов, что он не погиб за эти восемь лет, не было почти никаких. И вот ты узнал, что он жив. Это же здорово!
- Здорово… - подтвердил Захар. Но радости в его словах не было.
- Вот так всегда, - сказал Куприян, - сначала просишь малое, а получив его, требуешь всё.
- Простите, Вы правы, но я… выйду…
Захар вернулся примерно через час. Всё это время шла неторопливая беседа о будущем и планах на него. Арист и Ольга после свадебного путешествия к людям всё-таки собирались вернуться обратно. Но пока ещё не были уверены. Куприян призывал их возвращаться, суля золотые горы:
- Ну, будешь ты там свои мосты строить через ручьи с лягушками, здесь же тебя ждёт любая работа. Так что, ты хорошо подумай. И побыстрее. Я знаю, что ты вернёшься, но место твоё будет занято и его уже придётся освобождать. Так что, жду месяц.
- Есть проблема, – сказал Захар.
- Какая? – удивился Куприян.
- Время тут и там не совпадает.
- А, я знаю. Тут не сложно. У нас каждый живёт в своём ритме: чем ближе к человеку, тем быстрее. Для нас, всех присутствующих, время бежит так же, как там, а вот для охраны… Вы, что, не заметили, как медленно они разговаривают?
- Да показался какой-то акцент странный, – заметила Ольга.
- Так это - самые шустрые. Без пяти минут люди. Так что, не переживай, Захар. Месяц у нас и месяц у вас для нас с вами… - Куприян не мог не рассмеяться. – одинаков… Ну, что? Ты смирился с тем, что не можешь увидеть отца?
- У меня есть выбор?
- Увы, но, действительно, нет.
- Тогда смирился.
- Это и правильно. Ну что, переночуете или нырнёте в черноту ночи навстречу людям?
- Переночуем или как? – спросил Арист Захара.
- Давайте лучше переночуем, возвращаться надо с утра.
- Вот и ладно, – Куприян поднялся. – Так как недомолвок между нами больше нет, запирать вас не буду, – он улыбнулся. – Но за Кириллом смотрите. Танк на постаменте его больше не интересует, а, значит, ему нужна новая игрушка.
Ночью никто толком не спал. Захар думал об отце, о том, что часто приходится останавливаться в шаге от цели, потому что дальше путь закрыт. Хотя… хотя это ему сказал Куприян. Но с одной стороны, Куприяну можно верить, а с другой стороны Захар не проверял сам. Может, это для Куприяна и непреодолимая преграда, но ведь Захар - не Куприян, и кто знает, кто знает...
Может, стоить попробовать прорваться? Захар извертел всё одеяло, а простыня давно уже была у него под подушкой. Нет, не «может», а «нужно»! Но не сейчас. Главное известно – отец жив. Захар здесь уже больше недели, и дома о нём наверняка волнуются. Так что, придётся выйти, успокоить своих, доложить о ситуации здесь.
Возможно, удастся кое-что узнать об этом месте, куда не пускают, и о тех, кто не пускает. Тогда уж и вернуться. Без Ариста и Ольги, без Кирилла, и если получится, то и не заходя к Куприяну. Нормальный человек: отзывчивый, всегда готовый помочь – вон и фотографию раздобыл и отца нашёл, но вот не нравится он Захару чем-то и всё. Почему? Захар не знал, но всегда напрягался в его присутствии, хотя тот ни разу, кроме вчерашнего вечера, не подал повода для сомнений.
Стоп! Захару Куприян не нравился с… с… их первой встречи. Так что, вчерашний вечер - не при чём.
Ах, отец… И мысли Захара пошли на второй круг в голове. Потом - на третий. И лишь в пятом часу Захар заснул.
Снился ему отец. Тот, ещё живой, подбрасывающий маленького Захара на руках. Мать совсем рядом брюзжит что-то вроде «аккуратнее, Кузьма, ну не надо…» и режет капусту на борщ, а в кастрюле уже варится мясо. Так вкусно пахнет! А отец…
А отец стоит и смотрит на него глазами без ресниц. Смотрит и не моргает. Потом медленно-медленно поднимает руку, как те, из деревни, и проводит по лицу Захара. Захар стоит и не шевелится. Мокрая и грязная рука скользит по лицу сверху вниз, оставляя комки слизи, пальцы огибают нос и медленно ползут по губам. Один палец проваливается в рот и вкус чего-то страшного, но не мерзкого, пронизывает Захара…
Ольга и Арист тоже долго не спали. Им хватало предвкушения переживаний, которые их ждали завтра. Они делились своими ожиданиями. Сначала было «пережито» само возвращение к людям, потом они «рассказывали» друг другу о возвращении в люди. Сравнивали и смеялись над теми, тумаковскими, ожиданиями,
Кирилл же спал. Так спать могут только дети, чья голова не забита всякими дурацкими взрослыми штуками. Стиснул вон подушку и сопит, словно в мамкин подол. Сопи, сопи – скоро встретитесь. Жива она, как и все твои остальные. Даже батька с войны пришёл, как ни странно. Тебя только для полного счастья не хватает. А остальное и трудом нажить можно, если хотеть в меру. Так что, Кирюха, ты и не заметил во сне, как окончательно стал человеком. Пройдёшь завтра (о! уже давно – сегодня) со всеми и не поймёшь, что вернулся туда, где в твоё детство вошло такое, от чего и взрослых-то пришлось волочить в туман, спасая. Спи...
Куприяну же было не до сна. Он и ещё один, чьё лицо смутно мерцало из-за включенного камуфляжа, стояли в самом дальнем ангаре склада и рассматривали стотонный грузовик с одной-единственной, но очень толстой трубой в кузове.
- И что ты будешь делать, если это сооружение в проход не войдёт? – спросил Куприян.
- Хм. Машину бросим, а главное вынесем, – ответил расплывчатый. – Или, на крайний случай, отцепим боеголовку – она-то точно пройдёт. Ты за это, Куприян, не беспокойся: это - наши заботы.
- А я и не беспокоюсь за ваши заботы. Я беспокоюсь за свои, – Куприян был слишком улыбчив последнее время, но на эту его улыбку я бы смотреть не советовал.
Точно так же её оценил и расплывчатый.
- Ты меня своими тумаками не пугай, – сказал он. – Это там у нас вы были слишком шустрыми, а теперь они у вас словно беременные тараканы ползают. Тапком, их тапком! – и засмеялся.
Куприян хотел побледнеть, но сдержался:
- Знаешь, что, мутный, я бы так не шутил – ключи и коды пока у меня…
- Да не сы ты так, – рассмеялся мутный (это определение подходит ему больше, потому уж позаимствуем у Куприяна его словцо). - Вон твой товар, – и махнул в сторону въезжающего грузовика. – Считать будешь?
- Обязательно.
Грузовик был невелик, а в кузове его было и того меньше – чуть более десятка ящиков, но очень тяжёлых. Куприян бодро, как жених к невесте в первую ночь, взмахнул в кузов. Откуда-то из-под одежды извлёк увесистых размеров фомку, и вскрыл один из ящиков. Тот был под завязку забит золотыми монетами. Куприян усмехнулся, достал одну и увидел свой профиль. Рядом стоял витиеватый вензель «К I».
А утром он заспанный и уставший проводил друзей к выходу. Расставание было обычным. Обычными были слова, которыми обмениваются близкие, почти родные люди. Отличалось это расставание от всех других только тем, что все, кроме Кирилла, зевали, словно было не десять утра, а часа три ночи.
Конец первой части части. Продолжение, часть 2 "Выход - два":
http://www.proza.ru/2017/07/31/806