Мальчишка стоял на берегу, упираясь в песок маленькими острыми пятками.
Пятки продавили в песке две ямки, и мальчишка раскачивался в ямках- пятках, с удивлением разглядывая огромную рыбу, лежащую на гальке.
Мальчишкины веснушки, всё утро игравшие в мяч с солнечным зайчиком, на время забыли про игру и столпились на носу, подпрыгивая от любопытства. Одна из них, самая смешливая, даже чуть не свалилась на песок, но вовремя удержалась на самом кончике носа.
Рыба лежала на берегу и была похожа на толстую тётку, пришедшую на пляж позагорать свой белый живот и ноги. Зима была холодной и длинной, как пригородная электричка, и ноги сначала побледнели, а потом и позеленели, не оставив никаких воспоминаний о прошлогоднем загаре.
За долгую зиму ноги успели обрасти волосами, которые знакомая парикмахерша называла растительностью и советовала убирать. Заниматься этим было лень, под теплыми рейтузами растительность всё равно не была видна. Личная жизнь этой зимой тоже как-то не задалась, поэтому смысла в бритье ног вообще не было, и к весне они заколосились на ветру , став похожими на колхозное поле.
Весна наступила неожиданно, безо всякого предупреждения, разогнав над городом низкие облака, и тётке захотелось любви и похудеть. Похудение , хлопотное и энергозатратное мероприятие, было временно отложено, а вот к большому и красивому чувству надо было срочно подготовиться. По этому поводу старое лезвие в бритве, замыленное и заржавевшее за долгие зимние вечера, заменилось на новое и жилетно-дорогое, а из пакета с летними вещами был вытащен модный когда-то купальник. Он бы немножко маловат ( любимое оливье сделало своё подлое дело) и пах нафталином. Но где наша не пропадала! И тётка, тяжело вздохнув и втянув перед зеркалом живот, пришла позагорать и подготовиться к лету.
Рыба лежала на берегу, зажмурив глаза от яркого и уже наглеющего от вседозволенности солнца. Она раскинула плавники в разные стороны, как- будто хотела взлететь. Я полагаю, что эта наивная толстая рыбина вообще начиталась теории эволюции Дарвина в картинках, захотела стать птицей и решила, что сможет отрастить ноги и выползти на берег, а там уж и до неба не далеко. И полетит она над морем, над желтым песком, над пальмами…. Нет, не надо было ей читать всякие эволюционные глупости! Но кто же знал….И рыба, не долетев до облаков, осталась загорать на берегу, на удивление весёлых веснушек, сидящих на кончике носа.
Я тоже хотела раскачиваться на пятках и смотреть на рыбу, которая захотела стать птицей, но моё внимание привлекли мужики, занимающиеся странным делом. Они учились забрасывать спиннинг! Мне почему- то казалось, что этот навык мальчики получают сразу при рождении, как умение, например, накручивать тюрбан из полотенца на мокрые волосы после душа. Оказалось, что этому надо учиться . Оказалось, что (кто бы мог подумать!) есть разные виды заброса- боковой… из-под руки….через плечо. Об этом загорелым парням рассказывал невзрачный, невысокого росточка дядечка в выцветшей панамке фасона "Прощай, мама", к которому всем обращались коротко и уважительно- «Влад». Влад, конечно, был обычным Владимиром, а выглядел вообще как банальный Вова, но только до тех пор, пока он не брал в руки спиннинг. С какой силой и изяществом Влад с ним обращался! И с каким восторгом и благоговением, ловя каждое его слово и копируя каждое его движение, смотрели на Влада снизу вверх здоровые мужики. Он был похож на одного из героев Хемингуэя, этот невзрачный на первый взгляд, но сильный и надёжный Вова.
Таких же, похожих на Влада, рыбаков я видела давным- давно, в далёком Сестрорецком детстве. Они возвращались с рыбалки в резиновых выше колена сапогах и тяжёлых бушлатах и ,проходя мимо нашей дачи, стучали в калитку: «Хозяйка! Рыба не нужна?»
Ну как же рыба могла быть не нужна моей еврейской бабушке?! И рыбаки раскрывали свои огромные брезентовые мешки, пахнущие тиной, и доставали из них изящных щук с длинными носами, угрей, похожих на резиновый шланг, серебристых лещей, в чешуе которых отражалось солнце, и всякую рыбную мелочь, так... на уху....
Рыбины были всегда очень холодными, потому что лежали на огромных кусках льда, и я не понимала , где его можно взять летом , пока один раз, гуляя по лесу, не обнаружила кучу опилок.
Это была скорее не куча, а гора опилок. Дорога к ней проходила через заросли дикой малины и огромную лужу, не просыхающуюю даже в самую жаркую жару. В луже жила лягушка. Я её никогда не видела, но все знали, что она затаилась на самой глубине и может прыгнуть на ногу.
Через лужу перекинуто бревно, морщинистое и немногословное. Я боюсь на него наступать, но лягушку я боюсь ещё больше, поэтому я вздыхаю от ужаса , перепрыгиваю через лужу и вылетаю на поляну, в центре которой навалена гора опилок. Опилки влажные и холодные, потому что ими засыпана огромная льдина. Сложно сказать, как она туда попала. Наверно, осталась с тех времен, когда динозавры вымерли от холода. Вымершие динозавры куда-то исчезли, а льда было так много, что он не успел растаять и остался лежать посреди поляны в окружении колокольчиков.
Колокольчики стояли носочках как маленькие балерины, только что закончившие балетное училище и мечтающие стать примами. Но до главных партий им нужно было открутить ох как много пируэтов, и юные балерины от нетерпения звенели на ветру своими голубыми пачками- колокольчиками.
Куча возвышалась на поляне и была похожа на неприступную гору. Не такую, конечно, как какой-нибудь надменный Эверест, и не такую, как Килиманжаро, про который в интернете написано, что он потенциально активен и извергался 200 тысяч лет назад.
Если бы Килиманжаро пришёл на приём к психотерапевту, то тот, порывшись в килиманжарином детстве, посоветовал бы ему не жить прошлыми достижениями и не мечтать о будущем, далёком и радостном. Он бы сказал: «Кончай, парень, быть потенциально активным! Живи сегодня, извергай свой вулкан сейчас, и пусть твоя лава растекается во все стороны на радость фотографам из Нейшенел Географик»
Но не ходят горы к психотерапевтам, никто не интересуется их тяжёлым детством и деревянными игрушами, в которые они играли. А жаль!
Моя куча не жила прошлым, а была мокрой , весёлой и пахла счастьем . Я забиралась на самую вершину горы , разгребала влажные опилки ладошками, и они упиралась в прозрачную льдину. Льдина любила, когда её гладили, и таяла от удовольствия.
Мужики откалывали от неё куски, льдина превращалась в огромный голубой кристалл в шубе из опилок и переливалась радугой, а уставший рыбак, похожий на юного Хемингуэя, мечтал, как будет закидывать спиннинг в далёкое тёплое море, где высокое небо, жёлтый песок, и рыбы хотят превратиться в птиц , чтобы долелеть до облаков.
29.7.2017 Хайфа