МОСТОСТРОЙ
Я тщетно пытался изучить скачанный из интернета план нынешнего Салехарда и определить на нем место где мы жили более чем полвека назад. Я обнаружил два знакомых объекта, речку Шайтанку и Рыбкомбинат. Место где находился наш поселок "Мостострой" - это в двух километрах севернее Рыбкомбината. А восточнее города Салехарда находился поселок 501 стройки, который я буду называть "новый поселок", так как конкретного названия подразделения не помню.
Между Мостостроем и Новым поселком два раза в день ходил служебный автобус. Поселок Мостострй был довольно большим. Он был застроен двумя десятками одноэтажных деревянных домов-бараков. В таких бараках размещались квартиры, служебные помещения, технически и бытовые службы. Бараки стояли между рекой и дорогой в город. Я думаю, что барак это типовой проект двадцатого века. Их было построено огромное количество, и многие из них стоят до сих пор. Почти во всех провинциальных проселках, до сих стоят похожие домики. Надо сказать, что они очень практичны. Квартиры в таких домах можно было ремонтировать и модернизировать по индивидуальному проекту. У нас была большая семья. Папа, мама, четверо детей, постоянно жила нянька и истопник, которые были приписаны к проживанию в семье в качестве домашних работников официально. Старшая сестры болела туберкулезом в тяжелой форме, она перманентно находилась на лечении в разных санаториях, а в коротких перерывах между лечениями жила дома. Болезнь ее была неизлечима, она была слабенькой, двигалась медленно, дышала с трудом. Но держалась молодцом, избрав иронический стиль общения с окружающими. Учитывая опыт предыдущих лет, отец спланировал и оборудовал квартиру как можно удобнее. Я приехал, когда квартиру уже обжили. У меня была отдельная комната, у отца с мамой - спальня, у младшего брата с сестрой - детская. В гостинной стоял большой обеденный стол, в углу письменный стол, у теплой стены отделяющей кухню – топчан. На этом топчане спала сестра, когда гостила дома. Она почти все время лежала. В гостинной ей было тепло и не скучно
На кухне была большущая печка с варочной плитой и духовкой. Печка была довольно большой частью стены между кухней и гостинной, и именно у этой теплой части стоял топчан в гостинной. Кроме печки у окна стоял большой кухонный стол. Напротив печки широкий топчан, на котором спал истопник. Нянька спала в детской. К гостинной через застекленную перегородку примыкала большая веранда. Но как большинство веранд в холодных краях, она очень скоро оказалась захламлена ненужным барахлом. Зимой там было холодно, летом было хорошо и на улице. А межсезонье на севере пролетало очень быстро.. Тепло, тепло, а потом сразу морозы и метели. Салехардское лето было коротким и прохладным. От Оби веяло холодом круглый год.
Прихожая выходила в просторные сени, в которых был отгорожен курятник и туалет.
Главной заботой было сохранение тепла. Родители работали, дети были маленькие, поэтому отоплением дома и прочей "коммуналкой" занимался специальный человек - истопник. Топили углем. Это было все не так просто. После угля оставался шлак, сохранивший объем загруженного угля. Перед новой топкой надо было удалить шлак. Он долго оставался горячим , поэтому надо было соблюдать осторожность. Для разгона надо было истопить несколько поленьев дров. Когда топка раскалялась, на жаркие головешки насыпался уголь. Насыпали много, до самого верха топки. Делали это через конфорку на плите. А дверца топки была уже задраена. Уголь посыпали снегом или брызгали водой. Он медленно и жарко тлел в течении всего дня. В квартире всегда стоял характерный слегка ядовитый запах угольного дыма. Но он всегда ассоциировался с благостным ощущением тепла, поэтому ни как нас не раздражал. Температура горения угля выше чем у дров, поэтому на плите все варилось и готовилось очень споро. Ходовым блюдом были картофельные котлеты, но готовить их надо было долго и заранее. С утра ставилась вариться сухая картошка. Варилась она часов шесть. Только после этого ее можно было пропустить через мясорубку. В полученное пюре добавлялась мука, котлеты валялись в сухариках и жарились на сковороде. Получалось очень вкусно. Сейчас мне кажется, что наши котлеты были намного вкуснее современных замороженных полуфабрикатов.
Для сохранения тепла при строительстве наши бараки штукатурились с двух сторон. Стены покрывались обрешеткой - длинными крест на крест лучинами- тонкими прямослойными щепками, который отщепляли от края доски длинным ножом вдоль волокон. Кстати, колотый в ручную вдоль волокон деревянный материал - доски, обшивка, кровля, штакетник в наших деревнях стоит десятилетиями, не теряя качества и прочности. На обрешетку наносились несколько слоев штукатурного раствора - смеси песка с гашеной известью. Все строительные материалы производили на месте. Я видел выкопанные на берегу ямы в которых известь сначала обжигалась, а потом в огромных деревянных ящиках "гасилась" водой, кипела , булькала, превращаясь в белое тесто. И никакой цемент был не нужен. Тесто перемешивали с песком в разных пропорциях, получались растворы для разных нужд. Внутри дома стены затирались тонким раствором начисто и красились той же известковой побелкой. Все был крайне экологично. Был один большой недостаток. Дома давали осадку. Штукатурка трескалась, отслаивалась от стен. Возникали идеальный места обитания для домашних тараканов. Но на севере всегда было средство против тараканов. Покинуть зимой дом на три дня, пожить у знакомых, и 40 градусный мороз сделает свое дело. После обильных снегопадов и метелей местами ветром надувались толстые плотные снежные холмы. Полежав несколько дне снег под своей тяжестью слипался. Тогда его было можно резать на большие крепкие прямоугольные комки. Этими комками обкладывались стены до крыши. Бараки становились похожими на белые старинные крепости.
ДЖЕК
У входной двери нашего дома сидела на цепи огромная собака по имени Джек. Джек мог свалить с ног зазевавшегося гостя, если позволяла цепь. Я Джека на боялся, но ходить мимо него было трудно. Если он был в веселом настроении, то прижимал меня своим боком к стене так, что я не мог пошевелиться. Гулять его специально не отпускали. Он регулярно рвал ошейник и исчезал минимум на трое суток. Потом мы обнаруживали его обессиленного и голодного в своей будке. Он без возражения давал одеть на себя починенный ошейник, съедал большую кастрюлю овсянки с подсолнечным маслом и как минимум полдня крепко спал на реагируя на прохожих. У других были собаки, которые слушались хозяев. Джек не слушался. Однажды я решил запрячь его в санки и покататься. На севере это было нормальным развлечением. У меня были хорошие деревянные санки которые я сделал сам еще в Елецком. Опыт у меня был богатый. Все детство мы делали санки, чтобы по дороге в школу ехать не в больших санях, а своих маленьких, привязанных за веревку. Часто самодельный санки разваливались и седок оказывался в снегу. Если лошадь шла рысью, то догнать волочащиеся на веревке обломки было не просто. Со временем мы научились делать крепкие санки. Приехав в Салехард, я на своих санках вначале катался с берега Оби по обледенелым тропинкам. Но скажу честно, кататься на санках с больших гор не интересно. Спускаешься быстро, а лезть в гору надо долго. Пока Джек пытался прижать меня к стене, я особенно не раздумывая привязал веревку санок к его ошейнику, сел в санки и отцепил ошейник от цепи. Последнее действие Джек сразу понял и рванул по дороге в привычно направлении. Дело в том что в километре от нас на окраине поселка Рыбкомбинат на большом пустыре жила огромная стая бродячих собак. Они питались отходами, были сыты и неприятностей людям не доставляли. Может даже были своеобразными санитарами. Джек бегал наверняка туда и там проводил свои «отпуска». Санки летели с бешенной скоростью, но к счастью мои «крепкие» санки через 100 метров превратились в охапку щепок. Через трое суток Джек вернулся как ни в чем не бывало без санок и веревки.
Кстати в те времена на севере иногда приходилось есть собак. А среди заключенных съесть собачку считалось очень хорошим и полезным мероприятием. На строительстве бараков в нашем поселке это происходило регулярно. Были специалисты, которые на таких делах буквально «собаку съели». Доверчивую бродячую собаку подкармливали кусочками хлеба, а когда она теряла бдительность превращали ее в вкусную полезную еду. Бытовало мнение, что эта еда лечит многие болезни, цингу, туберкулез. Сегодня многим хозяевам домашних собак и волонтерам спасающим брошенных собак все это может показаться диким. Но в тех условиях, в которых это происходило ни спасать бродячих собак, ни брать их домой было некому.
В конце концов Джек пропал. Ушел и не вернулся. Вряд ли его съели, для этого он был слишком большой и недоверчивый. Скорее всего остался с кем-то из своих подруг или погиб в схватках ради них.
ШКОЛА
Школа находилась на улице, походившей параллельно центральной. Тогда это быля единственная школа-десятилетка. Недавно я заходил на сайт выпускников школ г. Салехарда. Послал вопрос, сохранилась ли эта старая школа. Ответила одна девочка, которая сказала, что скорее всего это была школа номером один, которую недавно закрыли окончательно. Вряд ли где-то сохранились старые школьные архивы. В 90-е годы в российской провинции архивы влачили жалкое существование. В районе, где я сейчас живу, поступили просто, все архивные документы сельсоветов, подписанные до 1980 года официально уничтожили. Поэтому пожилые жители деревень могут переоформить на себя дома родителей, умерших до 1980 года, только через суд по показаниям свидетелей.
В 1952 году я кончил школу с серебренной медалью. Думаю что цена этой медали была достаточно высока, так как на стенде выпускников, закончивших эту школу с медалью было всего три фотографии. Однако моя фотография вряд ли там появилась. Документы отправили почтой в Тюмень на утверждение. Ждать серебренного аттестата я не стал, попросил выдать мне обыкновенный и уехал в Москву. Так что сегодня я ни где не смогу найти подтверждения, что я окончил 10 классов с медалью.
Школа была большая, двухэтажная, с большим конференц залом. Был и хороший спортивный зал, в котором было все что полагается: шведская стенка, гимнастические снаряды, баскетбольные щиты, крючки для волейбольной сетки, канат. После уроков часто мы оставались в этом зале, покачаться на снарядах, поиграть с мячом. Рядом со зданием школы был большой двор, там тоже были кое-какие снаряды, но ими пользовались мало, и они выглядели заброшенными. Но всю зиму на этом дворе на большой перемене происходили футбольные баталии. Триумфальное турне наших футболистов в Англии сделал игру в футбол самым престижным занятием. Большая перемена длилась 30 минут. Как только раздавался звонок на перемену, ученики и учителя выходили во двор располагались по периметру. Обычно сражались между собой параллельные классы, но совсем не обязательно. Главное чтобы противные команды были полностью укомплектованы и равными по силе. Когда игроков не хватало из зрителей выходили пары игроков и капитаны делали свой выбор. Когда желающих поиграть было много число игроков в командах доходило порой до двух десятков в каждой. Играли без формы, чтобы как-то отличать игроков раздевались до пояса или выпускали рубашки поверх брюк. Играли без всяких позиционных правил , стоящие вокруг люди или ограда не позволяли мячу покинуть поле. Не было угловых, аутов. Наказывалась только умышленная игра рукой. Ни какой стратегии и тактики, в основном азарт и кураж, физический напор и индивидуальная техника. Снующая вокруг меча плотная группа пихающих друг друга игроков перекатывалась от ворот до ворот , изредка заканчиваясь забитым голом. Пол часа бешенной беготни толпы разгоряченных парней, накопивших силы за двухчасовое сиденье в классах, под неистовы рев окружающих зрителей – это было незабываемо! Визжали девчонки, учительницы, уборщицы, буфетчицы. Орали и почти матюкались пацаны и учителя. Быстро пролетали 30 минут, звенел звонок на уроки, и вся толпа выпустивших пар людей расходилась по классам. Через 5-10 минут жизнь входила в нормальное русло.
ОЛЕГ И ЛИДА.
Все три года моим соседом по парте был Олег Белов. Его судьба сложилась не просто, и жизнь закончилась печально. Для меня воспоминания о нем тревожат душу, заставляют задуматься о многом другом. Мне он сразу понравился. Красивый пацан, вежливый , не агрессивный, несколько неуверенный в себе. Он сразу и надолго выбрал меня в близкие друзья. Предложил сидеть на одной парте, а все неурочное время проводил со мной. Ему нравилось , что я хорошо учусь и весь такой положительный. Похоже, что он старался многому у меня научиться, и выбрал меня образцом для подражания.
Сейчас мне понятно почему он привязался ко мне. Отец его погиб на фронте. Их с братом мать растила одна. Мария Ивановна была красивой женщиной, с открытым характером.Жила она непросто, не всегда стойко переносила трудности жизни. Она работала в торговле, в эта профессия накладывала свой отпечаток. Профессия и красота матери, отсутствие в ближайшем окружении достойных мужчин с которых можно было брать пример, сделало жизнь Олега очень трудной. Он внешне был благополучным ребенком, всеми силами старался быть положительным, обходил стороной откровенно дурные компании. Но его воспитание и жизненный опыт не дали ему умения по настоящему отличать хорошее от плохого. При этом он был влюбчивым и слабохарактерным человеком. Такие люди искренне тянутся к хорошему, но не умеют преодолевать трудности, выбирают легкие пути и тянутся к бутылке. Он кончил школу, получил образование, женился на славной женщине. Все у него вроде бы сложилось хорошо. Он в 1967 году прочитал про меня в газете и увидел в кинохронике. Почему-то именно я попал на фотографию в комсомольской правде в момент награждения премией Ленинского комсомол, хотя нас было достаточно много. Он разыскал меня, и дружба возобновилась на уровне семей. Но уйти от своей судьбы он не сумел. Не смог удержаться в статусе положительного человека. Начал пить, опустился окончательно и ушел из жизни бесславно.
Вскоре после знакомства со мной Олег признался, что ухаживает за нашей одноклассницей Лидой. Поскольку мы с ним были неразлучные друзья, я всегда был с ним когда он проводил время с Лидой. Так парочка Олег плюс Лида превратилась в треугольник Олег плюс Лида плюс Клим. Причем в такой треугольник, в котором кто кого любит и кто кому нравится разобраться было невозможно. Все было не просто. Мы с Лидой были первыми учениками в классе как по оценкам, так и по общественной работе. Первое время мы с Лидой твердо выдерживали сложившиеся деловые и приятельские отношения, причем я это делал без особого напряжения. Успех у конкретной девочки меня особо не интересовал, так как я привык нравится всем окружающим. Я был еще маленьким как по возрасту так и по росту. И Олег, и Лида были на год старше меня и на пол головы выше ростом. Олег был троечник. На уроках он не слушал учителей, а о чем-то мечтал, уходил в свои переживания. Ситуацию усложнила и мать Олега. Зная сына она была категорически против его дружбы с Лидой, не безосновательно считая, что он завалит учебу. Узнав меня поближе она страшно обрадовалась тому, что Олег подружился со мной. При этом она интуитивно поняла что в «треугольнике» ничего плохого с ее сыном не случится.
- Мам! Я пойду к Лидке?
- С Климом?
- Конечно!
- Ну иди, возьми пирожков.
Так мы и проучились почти три года в этаком треугольнике, который если и повлиял на всех нас, то положительно. Олег старательно учился чтобы не ударить в грязь лицом. Я тоже старался, так как Лида была круглая отличница. Лида была девочкой с большими амбициями, постоянное присутствие свиты из двух кавалеров ее очень нравилось. У нее на самом деле была очень трудная жизнь.Отец давно бросил, мать жила далеко во втором браке. Лида практически была сиротой. Жила одна в маленькой комнатке, в которой до отъезда жила мать. Мать разумеется помогала ей деньгами. Лида была старостой класса, ее любили и уважали учителя, ей отдавали должное все одноклассники. Треугольник не портил, а лишь укреплял ее репутацию.
Но в 10 классе нам уже трудно было поддерживать равновесие в нашем треугольнике. Олег чувствовал что не только отстает от нас в учебе но и отдаляется в выборе жизненных планов. Как отличники мы мечтали попасть в самый престижный вуз и мы мечтали не зря. И разумеется Лида мне нравилась. Она было самой красивой девочкой нашего класса. Да и Лида уже давно поняла , что я в классе был самым интересным мальчиком, хоть и маленьким. Тем не менее мы изо всех сил старались сохранить наш треугольник. Но это делали только мы с Лидой. А все окружающие давно про него забыли.
Олег не смог так долго терпеть груз романтических отношений. В классе появились дети состоятельных москвичей, завербованных на 501 стройку. Они посещали танцы в Доме культуры, заводили знакомства со взрослыми дамами, ходили к ним на свидания. У Олега появились новые дружки, новые авторитеты. Он все чаще проводил время с новыми друзьями. После окончания школы он уехал поступать в военное училище.
Треугольник помогала сохранять моя старшая сестра Реля, которая зиму 1952 жила дома. Она повидала много всякого в туберкулезных санаториях, в которых сложились свои специфические взгляды на отношения полов. Суть их проста – пока есть силы, не теряй времени и живи полной жизнью. Реля сразу почувствовала, что мы с Лидой не так равнодушны друг к другу как хотим это показать. Ей, прикованной к постели, захотелось быть причастной к волнениям влюбленности. Поскольку условия жизни у Лиды были ужасные, почти нищенские, я изредка приглашал Лиду на выходные, чтобы позаниматься у нас дома. Реля любила и одобряла эти визиты, оживлялась , много с нами общалась. Она была очень начитанной , остроумной, умела интересно и образно рассказывать. Реля угасла через семь лет уже в Москве. Это была для меня первая потеря близкого человека, и я перенес ее очень тяжело.
К конце 10 класса все считали Лиду моей девушкой, хотя мы с ней совсем не были в этом уверенны. Между нами стоял не только Олег. Сомнения возникали из-за того что мы были очень одинаковыми. Отличники, амбициозные.хваткие и расчетливые, Я чувствовал в присутствии Лиды напряжение, я ее интуитивно побаивался. И она меня тоже. Я потом встречал много таких девушек-отличниц. На мех-мате их было полно. И я многих из них побаиваюсь до сих пор.
Но в целом 1952 год вспоминается как прекрасное романтичное время. Мне шел семнадцатый год, я подрос, похудел, возомнил, что стал интересным молодым человеком, вынашивающим дерзкие планы. После окончания школы мы с Лидой вместе уехали в Москву поступать в МГУ. Она подала документы на филологический факультет, я на физический. Лида дальше Тюмени не ездила, а я уже хорошо знал Москву, так как бывал там с родителями в летних отпусках. С 1950 года у родителей была подмосковная дача. Лида несколько дней пожила у нас на даче, пока не получила общежитие на Стромынке. Я проводил ее до общежития. Мы попрощались и как оказалось навсегда. Мы с ней больше не виделись. Я знал где она живет, а она знала дорогу на дачу. Может быть каждый из нас не хотел делать первый шаг. Честно говоря в жизни начались такие перемены, что романтический мир детства быстро остался далеко позади. Я долго вспоминал Лиду, хотя воспоминания были всегда тревожными. Переплетались два чувства. С одной стороны сожаление о расставании с прекрасной девочкой - первой платонической любовью. С другой – облегчение от того что страх перед ней отступил.
Окончательно тревога и напряжение при воспоминании о Лиде исчезли, в тот счастливый момент когда я остановил свой взгляд, на румяном лице своей истиной половины.
ЗА САЖЕНЦАМИ.
Здесь я забегаю немного вперед. Получив аттестаты зрелости, мы приняли последний раз участие в традиционно школьном мероприятии, в заготовке саженцев. Саженце привозили весной из леса, который начинался южнее Салехарда не ближе 100 километров. Выпускников погрузили рано утром на колесный пароход, и он не торопясь зашлепал в верх по реке. Погода была прекрасная Предполагалось что мы к вечеру вернемся, так как выкопать и погрузить пару сотен саженцев для такой толпы было делом не более полутора часов. Волнения на реке на было, светило белесое солнце, с плоских островов взлетали дикие гуси. Но к обеду погода испортилась, и плаванье потеряло свою прелесть. Пароходик двигался почти попутно верховому ветру, медленно обгоняя волны. Началась качка. Оказалось что переносить ее очень трудно. К счастью скоро на высоком левом берегу уже стеной торчали макушки замшелых подсохших сосен. Как только появились расщелины и овражки пароход причалил. Мы вдоль берега, быстро натаскали кучу молодых березок, сосенок, елочек и затащили их на корму парохода. Ветер становился все сильней, волны выше, и нам сказали что будем ждать пока не стихнет ветер. Отпустили до вечера погулять. Мы вскарабкались на высокий берег и попали на плоское плато , сплошь покрытое мхом и редкими серыми замшелыми деревьями. Сейчас плохо помню, но по моему это были ели, может быть сосны, на земле повсюду белели старые оленьи рога. Иногда попадались деревья на которые была насажены оленью черепа с рогами. Почему-то не было ветра. Наверное он разогнался пока только по реке.
Мы вернулись на пароход. Было очень неуютно. Во-первых холодно, во вторых уже хотелось есть, но было нечего. Как могли устроились поспать. На скамеках , на столах. просто на голом полу. Ветер усиливался. Начиналась как теперь принято говорить гуманитарная катастрофа. Но мы были неизбалованными детьми, выросшими на севере в непростое время, поэтому относились ко всему происходящему без особой паники. Единственная неприятность – очень хотелось есть. Капитан принял решение помаленьку добраться до ближайшего населенного пункта. На следующее день ему это удалось. Нам подвезли две фляги сливок и мешок хлеба. После суточного поста мы получили по большому куску свежего ржаного хлеба и по кружке густых сливок. Это было очень вкусно!
Вынужден здесь отвлечься от своего рассказа! На могу на обсудить тему этих густых сливок. В дополнение к случаю на пароходе приведу еще насколько фактов. В 1945 году я жил в интернате в Воркуте. Здание интерната примыкало к школе. И мы могли ходить в школу по специальному коридору, идущему мимо школьной столовой. В этой столовой кормили всех школьников на переменах. Дети организованно садились на накрытые столы быстро ели и так же организованно выходили. Кормили очень вкусно. Интернатские питались в городской столовой, куда ходили три раза в день п улице. Однако каждый день мы приходили в школьную столовую после ее закрытия доедать остатки. Буфетчица раскладывала остатки, в чистые тарелки и кормила нас так же как и школьников. Думаю что остатки собирали не из грязных тарелок а выскребали из кастрюль. Но самыми вкусными и любимыми были несколько стаканов сливок, которые она сливала из фляг. Понятно что остатки были обязательным резервом, иначе обедов могло на всех школьников не хватить. На обед надо было разлить около 400 стаканов сливок, поэтому около 10 стаканов оставалось всегда. Мы делили остатки по братски и были очень довольны.В 1947 году я был на экскурсии в Салехарде. Мне запомнилось, что где-то нам показали громадного породистого быка, весом больше тонны. В 1946 году меня возили на телеге в школу в поселок Воркута-Вом. По дороге иногда нам встречалось очень большое стадо совхозных коров, и мы долго ждали когда они перейдут дорогу. Все эти факты говорят, что в те далекие времена в заполярье было хорошо развито молочное животноводство. И я снова и снова задаю себе вопрос почему в России оно исчезло? Кто и зачем его уничтожил? Неужели не понятно, что на сквере мясо и молоко произвести легче чем хлеб и сахар? Вернемся к рассказу о саженцах. Скоро ветер утих. Мы благополучно вернулись в город. Кто знает, может в городе сохранилось дерево, которое выросло из прутика, который я принес на пароход весной 1952 года.
ДУХОВОЙ ОРКЕСТР
Я всегда был неравнодушен к музыкальным инструментам. Поэтому когда узнал что набирают желающих в духовой оркестр, то в первых рядах побежал записываться. Моя музыкальность была столь заметна, что руководитель сразу посадил меня первой трубой, что равносильно первой скрипке в симфоническом оркестре. Второй трубой стал мой одноклассник, молчаливый отличник Олег Чикин. Мы с ним разговаривали мало, но были в добрых отношениях Он жил в поселке Рыбкомбинат, причем на окраине в нашу сторону, поэтому совсем на далеко от меня. Среди одноклассников он был мой ближайший сосед. Мы часто возвращались из школя вместе, нам было по пути. Для меня это было важно, так как в первое время мне было страшновато пересекать поселок, имеющий сомнительную репутацию. На самом большом инструменте стал играть еще один мой одноклассник Феликс Гройсман. Руководителем оркестра был учитель пения (был такой предмет) Марк Яковлевич Полонский. Он был яркой личностью. Энергичной, всегда возбужденный, немолодой еврей, хрупкого телосложения, с типичным южным акцентом, с седой кудрявой шевелюрой. Сам он прекрасно играл на трубе, но в нашем оркестре только дирижировал. Играл он на уроках пения, разучивая нужную мелодию. А летом он играл в составе небольшого ансамбля на городской танцплощадке. Преподавал он очень эмоционально, свои замечания и поучения выкрикивал очень громко и пафосно. « …Когда он выходил со своим инструментом на авансцену, то все, и оркестр и зал замирали. Он подносил трубу к губам и почти не прикасаясь к мундштуку, начинал свою партию. И лилась волшебная мелодия! » Так он рассказывал о концерте с оркестром знаменитого трубача. У нас постоянно болели натруженный губы, но он не давал нам отдыхать, заставляя без конца репетировать, Когда на репетициях проигрывались партии отдельных инструментов, то у меня возникало подозрение, что Полонский перепутал ноты. Некоторые партии вроде бы не имели ничего общего с произведением, которые мы репетировали. Но наконец репетиции остались позади. Мы исполнили подготовленные произведения на каком то праздничном концерте. Все зазвучало правильно и красиво. Вся школа хлопал долго. Ну как же, собственный духовой оркестр! Правда репертуар у нас был своеобразный. Думаю что Полонский играл в молодости в оркестре какого нибудь южного приморского городка. Посудите сами мы исполнили две песни. Первая песня про то как «чайка смело пролетела над седой волной». Вторая «Марш водолазов» из кинофильма «Дочь моряка». Я занимался в оркестре целый год. В основном мы репетировали. Выступали по праздниками. Мне конечно не хватало «признания публики». Полонский разрешил мне взять трубу и хранить дома. И практически делать с ней что хочу. Я начал разучивать на слух разные мелодии. И играть их для себя.
К этому времени я провел пару летних сезонов на подмосковной даче в Малаховке. Это дачное место где тусовалась столичная золотая молодежь. Из состоятельных семей. А я, «чукча» из заполярья, оттачивал свои копья на этих тусовках и небезуспешно. Я накупил наменял много модных пластинок, в том числе и которые на "костях" - на рентгеновских пленках, в том числе и с модными зарубежными исполнителями и оркестрами. Я представлял себе что нужно сыграть на трубе, чтобы удивить публику. Сейчас я вспоминаю об этом с иронией, но тогда все это нас занимало и увлекало. Я как и положено прошел через все. И заграничные пластинки, и узкие брюки и толстая каучуковая подошва – все это было. Но слава богу, все было недолгой игрой. Мои занятия на репетициях духового оркестра, самостоятельная работа с трубой закончилась тем, что на одном из школьных вечеров мы дали концерт, шокирующий учителей. Мы изобразили инструментальное трио, в котором истошно, под Луи Амстронга ревела труба, выстукивал синкопу по клавишам своего аккордеона Генка Бейлинсон, а Олег Белов энергично выпендривался с разукрашенной гитарой в руках, у которой были заглушены струны, так как играть Олег не умел совсем. Светильники были загорожены цветными пленками, и на полутемной сцене девчонки в марлевых воздушных костюмах исполняли акробатические этюды, перевороты, стойки, мостики. Потом мы хором спели « Под городом Горьким, где ясные зорьки…», а в самом конце исполнили знаменитый утесовский номер, заменив только одно слово. «Ну что сказать вам салехардцы на прощание, чем наградить мне вас за ваше внимание….». Директриса у нас была славная и умная женщина, покачала головой и сказала «Ну вы даете!». Похоже ей все понравилось.
НОВЫЙ ПОСЕЛОК.
Я жил в поселке Мостострой, ядром которого была мостостроительная контора с большим опытом строительства в условиях севера. Отец был главным инженером этой конторы не менее десяти лет. Он строил мосты с довоенных времен и вдоль железной дороги от Воркуты до Котласа мне знакомы названия всех рек, который это дорога пересекает. Среди работников конторы было много давно знакомых людей. Некоторые вначале были заключенными, после освобождения продолжали работать в статусе вольнонаемных. В поселке жила моя родная мать Валя, которая после освобождения из лагеря вышла замуж второй раз за освободившегося из заключения Митю Чугунова. Наша нянька, литовка Лена, прожила в нашей семье более пяти лет. После освобождения она вышла замуж за соседа, тоже бывшего и давно работающего в конторе. Они прожили в Салехарде как и многие наши соседи до 1953 года. Так получилось, что соседей и сослуживцев мои родители знали много лет. Это были в основном бывшие заключенные, прожившие на севере трудную жизнь. Все эти обстоятельства накладывали отпечаток на уклад жизни и соседские отношения.
Состав вольнонаемных живших в новом поселке был другой. После войны на север за заработками поехали довольно состоятельный люди, так как северная зарплата с учетом всех надбавок и льгот была существенно больше московской. Стиль жизни в салехардском новом поселке строителей отличался от нашего. В поселке почти не было бывших заключенных, а если и были, то москвичи держали их от себя на расстоянии. Я никого ни в чем не укоряю, просто констатирую объективные и вполне объяснимые факты. Даже мне, продвинутому "аборигену" было трудно войти в среду детей москвичей. Другой быт, другой лексикон, другие действия «по умолчанию». Была существенная разница в практическом опыте «войны полов». Дом культуры нового поселка жил полной жизнью. В нем работали специалиста из Москвы. Я не помню точно фамилию и регалии художественного руководителя, но он был хороший режиссер, делал концерты с отрывками из известных советских спектаклей. В нашей школе учился его сын, который стал лидером следующего выпуска. Он по существу создал в школе маленький филиал отцовского Дома Культуры.
Надо отметить что от всего того что приносила 501 я стройка в культурную жизнь провинциального Салехарда веяло наступившей эпохой холодной войны. С одной стороны заманчивый запретный плод – модные символы западной жизни, вспомните наш концерт. С другой активизация советского агитпропа. Ставились сугубо советские пьесы и зрители восторженно аплодировали, также дружно как и на наших музыкальных выходках. Упомяну два ударных скетча, с успехом поставленных в школе нашим «Станиславским». Первый назывался «Снежок». Речь шла о талантливом негритянском мальчике, дружившим с прекрасной белой девочкой. В показанном эпизоде герои побеждают всех врагов - расистов и вместе организуют в своей американской школе какое-то мероприятие по борьбе за мир. И девочка из девятого класса и режиссер в роли черного мальчика играли просто превосходно.
Второй скетч – политическая сатира на совещание командования союзных войск. Персонажи известные всему миру личности. Весь сюжет бестолковое, безрезультатное препирательство за столом переговоров. Бейлинсон исполнял роль развязного американца Бредли. Сын нашей учительницы великовозрастный парень Игорь Романов изображал угрюмого англичанина Монтгомери. Олег Белов прекрасно выглядел в гриме француза Делатра ДеТасиньи. Минут пять они мастерски несли со сцены какую то бессмыслицу, потом нарочито мрачно раскланивались и уходили. Народ ликовал при виде таких тупых политических врагов, у которых ничего не получается.
И режиссер и артисты были и в жизни продвинутыми ребятами. Они регулярно ходили по вечерам на танцы в дом культуры. У нас в школе тоже бывали танцы. Но это были детские танцы, на которых девочки танцевали в белых фетровых валенках. В ДК были совсем другие танца. Туда шли поискать пару имея серьезные цели. Девчонки из школы на эти взрослые танцы не ходили. Я был пару раз, но приходил не танцевать, а послушать духовой оркестр. Я садился радом и целый вечер слушал. Самое интересное для меня начиналось когда оркестранты уходили на перерыв.
На сцене оставался баритон. Это предпоследняя перед самой большой труба, почти контрабас по тембру. Оставался и барабанщик с малым барабаном и висячей медной тарелкой. К ним присоединялся баянист с своим шикарным инструментом. И они полчаса непрерывно играли джазовый репертуар, получая сами огромное удовольствие. Что касается зрителей, то многие приходили только ради этого получаса. Конечно, это было любительство и самодеятельность. Но все получали огромное удовольствие. Отмечу, что официально это был перерыв. А у духового оркестра, который играл все два часа, был добротный репертуар, классический для того времени, который исполнялся на всех танцплощадках страны. Вальсы, танго, фокстроты, мелодии песен из кинофильмов, и популярных пластинок. В том числе известных зарубежных композиторов. В городском саду играет духовой оркестр, эх путь дорожка фронтовая, как много девушек хороших, синенький скромный платочек, как ярко светит солнце в час заката в ритме танго, Рио-рта, мост Ватерлоо, летят перелетные птицы. Я перечисляю не то, что на самом деле играли в ДК нового поселка, а репертуар тогдашних духовых оркестров.
Репертуар импровизированного джаза не помню. Скорее всего ничего особенного. Может быть все тоже, что я перечислял. Это не важно. Главное они все играли в «джазовой» манере, с попеременным солированием то ударника, то «контрабаса», то аккордеона, как это должно быть в джазе. А во время солирования как могли импровизировали. Например любую мелодию можно было прервать, начать прерывисто постукивать по клавишам аккордеона, синкопировать не впопад с баритоном, пропуская разные части тактов, и в это время неистово дробить палочками по всему что попадется под руку, по самому барабану, по спинке стула, или пюпитра, заставляя временами истошно ахать медную тарелку.
Я забредал на танцы с москвичами одноклассниками, а домой возвращался со взрослыми молодыми девушками из нашего поселка. Одну я помню очень хорошо. Вера приехала к нам работать стоматологом.в 1947 году, когда контора базировалась в Елецком. Пол года она жила у нас в доме пока не получила свое жилье. В поселка Мостострой женихов не было и она часто ездила с подругами развлекаться в новый поселок. С Верой мои родители много лет поддерживали связь. Я в последствии тоже с ней пересекался, когда она с мужем была в гостях у родителей. Вера была высокая и видная, моим одноклассниками она нравилась, но она их справедливо считала малолетками.
К большому сожалению за три года мне не удалось не только подружиться, но просто поближе познакомится с местными учениками параллельного класса. В памяти осталось то, что мне хотелось со многими познакомится поближе. Я видел, что многие из них были интересными и приятными. Они выпускали прекрасную хорошо оформленную стенгазету. Но случилось так, что между нами образовалась незримая черта, которую трудно было переступить, как часто бывает в школах с параллелями. Они учились в этой школе с первого класса. Она для них была своим вторым домом, в котором устоялся привычный порядок. Мы были чужаками. Мне кажется было бы для всех лучше, если бы нас перемешали как в вологодском пионерлагере. Один мальчик, москвич из нового поселка Женя Нечаев, с которым мы вместе исполняли матросский танец, оказался в параллельном классе. ОН крепко подружиться с соседом по парте и долго с ним переписывался. Лида хоть и была из местных но она вернулась в город недавно и тоже была чужой для параллельного класса. Очень жаль что мне не удалось подружиться с коренными салехардцами и по настоящему познакомится с городом. Мы появились чужими и такими уехали.
Культурные традиции параллельного класса были очень добротными. Я выше рассказал про наш вызывающий концерт. Наверное стоит рассказать и про выступление параллельного класса. Они к очередной вечеринке поставили спектакль «Золушка». Мне кажется что исполнительница главной роли была из профессиональной театральной семьи. Такой качественный спектакль сами дети поставить бы не с умели. Все было настоящее. Декорации, костюмы, музыка, танцы, сценическая речь. Зал был полным. Было много гостей из города. Представление имело большой успех.
Наших почему-то никого кроме меня не было. Я просидел до самого конца праздника. Сидел в одиночестве в углу и наблюдал как танцуют и веселятся наши «соперники». Ко мне никто не подошел и не подсел поговорить. Сам я стеснялся. Теперь я понимаю как я выглядел. «Сидит Лидкин паж и молчит, поссорились что-ли? Ну пусть сидит…»
Сейчас я думаю, почему бы мне после спектакля не подойти к очаровательной «золушке», не похвалить ее исполнение? Все же я еще был букой, очень скованным и неловким в отношении девочек. Ни имени ни фамилии «золушки» не помню. А тогда знал.
Случилось так, что Через 62 года после окончания я посетил свою школу и в школьном музее обнаружил все что подзабыл. Но об этом в следующей главе.
СЕРГЕЙ ДМИТРИЕВИЧ ЧЕМОДАНОВ
Иметь способности не плохо. Но очень важно, что бы кто-то заметил в тебе эти способности. Обычно это делают школьный учителя. Хорошие учителя. Может быть у меня были всякие способности. Например я имел склонность к пению, к литературе, к рисованию. Но учителей, который бы это заметили не было. Сейчас стало ясно, что я не плохо пишу. Однако по письменному русскому у меня всегда были тройки. Думаю что не повезло с учителями. Хорошие учителя русского языка встречаются очень редко. Всем почему-то кажется, что стать учителем русского языка и литературы просто. И не редко преподают люди, который не могут научиться преподавать другие предметы. В во втором полугодии десятого класса у нас появилась новая молодая учительница. Буквально на первом занятии она дала нам писать сочинение, и к моей радости разрешила писать на вольную тему. Я написал всего полторы страницы, чтобы больше половины времени тщательно проверять грамматические ошибки. Мне первый раз в жизни удалось написать сочинение без грамматических ошибок. Я получил первую в своей жизни пятерку по сочинению. Но это не самое главное. Половину следующего урока при разборе сочинений, новая учительница в полном восторге хвалила мое сочинение за хороший язык и полет мысли. Дело в том, что я выбрал тему "мы рождены, чтобы сказку сделать былью", и мои пол страницы были написаны в стиле молодого Горького. Никогда раньше я бы не стал так писать, потому что был изначально в числе безнадежных. Я успел за оставшееся время поправить дело и получить годовую четверку, и практически написал на пять экзаменационное сочинение. Но увы, в заглавии я написал экзам(и)национная работа. И эта единственная ошибка не дала возможность получить золотую медаль. На всю жизнь запомнил нашу милую домработнице Лену, литовку по национальности, которая к концу учебы прожужжала мне уши напоминаниями, что очень важно сдать хорошо экзам(и)ны, делая яркое ударение на этой пресловутой буква "и".
Но довольно о литературе. Есть такой предмет, называется математика. Это такой предмет, который слабый учитель преподавать не может. Прочитать учебник и пересказать механически его ученикам невозможно, все таки надо понимать о чем идет речь, надо уметь решать задачи. Способных к математике учеников не так уж много, и хорошие учителя почти всех их обнаруживают. Я не был исключением. С 8-го класса я сидел на первой парте, а учитель математики СЕРГЕЙ ДМИТРИЕВИЧ ЧЕМОДАНОВ, устав к концу урока, откровенно рассказывал материал именно мне, так как полностью понимал его один я. Девочки прилежно все записывали, заучивали формулы, старательно решали задачи из учебника, помогая друг другу, иногда списывая. Ребята особенно не напрягались, так как С Д был мудрый пожилой человек, не наказывал за неспособность, и двойки ставил только за откровенное лентяйство. Я все хорошо понимал и легко запоминал формулы. Поэтому мне было легко и радостно учиться, а СД отдыхал душой, имея хотя бы одного понимающего слушателя. Он был одиноким человеком, и жил более чем скромно. На выпускной экзамен по математике пришел человек, которого все заранее побаивались. У него была репутация самого знающего и строгого специалиста по математике, который может на экзамене провалить любого ученика. Пришел яркий мужчина, энергичный, бойкий с огромными рыжими усами, прямо-таки гусар. СД его появление принял я крайне спокойно. Рыжеусый, как выяснилось, любил сбивать спесь с сильных учеников - любимчиков своих коллег. Наверное СД за меня не волновался. В школьной математике очень мало теории, главное - надо уметь решать задачи. Я знал и учебники и задачники наизусть. Они были для меня так же прекрасны как стихи Пушкина. "Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов" .звучало так же прекрасно как " У лукоморья дуб зеленый..." Я легко и с большим запасом получил свою пятерку. Рыжеусый спросил куда собираюсь поступать. " На математический в МГУ". "Не знаю, не знаю, тебе будет очень сложно, советую что-нибудь по проще" - лягнул он меня на прощанье. Ну после такого я твердо решил что поступлю в МГУ.
Я получил диплом математика в 1957 году. Летом в Москве проходил фестиваль. Наш студенческий театральный коллектив показывал Педагогическую поэму. Я участвовал в массовках, ходил в рванье, со знанием дала пел под гитару "гоп со смыком". Много времени поводил на репетициях в клубе МГУ. Однажды за кулисами появился СД, как обычно спокойный и невозмутимый. Я разинул рот от удивления. Как вы меня нашли? Я проездом в Москве. Вспомнил, что мой ученик КИМ поехал учиться в МГУ. Записался на автобусную экскурсию, в которой есть посещение МГУ. Может что-то узнаю про Кима. Но времени на осмотр дали мало. Через пол часа уже собираемся у автобуса. Тогда я спросил у первой встречной девушки, не знает ли она случайно Кима, моего ученика, который уехал пять лет назад в Москву и может быть поступил в МГУ. Она говорит знаю, пойдемте со мной, . и вот привела меня сюда.
Знакомая девушка Варя, которую СД остановил, когда она шла на репетицию, не может сдержать улыбку. "Вы что, пять лет ничего не знали про Клима?"
Мы были очень рады встрече, хотя толком не поговорили, времени в обрез, да и о чем говорить ? Мы в школе общались только на уроках. Алгебра, геометрия, тригонометрия. Все осталось далеко позади. Но в эти 10 минут СД сказал, что очень доволен и горд. Я был уверен, что ты поступишь. Так оно и вышло. Теперь я за тебя спокоен.
К тем у кого бог в душе, он справедлив. Судьба не только свела нас в маленьком заполярном городке Салехарде. Не только дала возможность СД вложить в меня знания и душу, а мне встретится с учителем, определившим мой жизненный путь. Она сотворила истинное чудо - через пять лет организовала нашу встречу на несколько минут, чтобы мы счастливо завершили историю нашего знакомства. Тем кто не верит в чудеса предлагаю прикинуть вероятность события, которое с нами произошло.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Закончилось время, которое мне удалось выкроить для воспоминаний. Что сказать вам дорогие читатели на прощанье? Передо мной две фотографии. Можно только позавидовать тем, кто построил этот новый замечательный город. Можно порадоваться за его жителей, особенно за молодых. Несколько лет назад обнаружил в контакте группу выпускников салехардских школ. Увидел много веселых энергичных лиц, современных интернетчиков, любителей пообщаться в социальных сетях.
Это только мне старому человеку кажется, что современный Салехард -чудо. Для нынешних школьников он обыкновенный современный город, каких много на земле, Они вырастут повзрослеют, может останутся, может уедут, не важно, но детство , проведенное в родном городе останется в памяти навсегда.
Я запомнил и полюбил Салехард маленьким и серым. Полюбил, за трудные пешеходные походы в школу в лютые морозы, за радость появления солнца, за моменты когда перейти Шайтанку по льду было уже нельзя и надо было делать большой крюк до моста, а после каждого похода надо было отмывать сапоги от липкой глины. И за зубрежку белыми ночами перед экзаменами, и за болтанку на проходике до Лабытнанги. Нынешние школьники полюбят его за свое, за то что он по архитектуре и жизнеобеспечению не уступает, а в чем-то и превосходит многие российские города. Они точно так же как и я будут гордится своим очень важным присутствием на окраинных землях своей страны . Освоение и обживание Севера не прекращается. Как и раньше север зовет сильных и смелых, готовых работать не за страх а за совесть. Я надеюсь что город моего детства воспитывает как и раньше крепких людей, независимо от того, что исчезли серенькие крыши и выросли стройные дома под металлочерепицей. Верю, что в школах города учится не мало ребят и девочек, которые после учебы вернуться и останутся работать в родном городе, а не потянутся во всякие там Европы. Вы спросите: а как же ты старый хрыч, уехал 60 лет назад и с концами? Я уехал в Москву, туда где я родился. Оправдываться мне нет смысла. Я и сегодня не смог найти никакой информации о том, что было в Салехарде после 1953 года, когда закрыли нашу стройку. Были ли нужны в Салехарде когда-нибудь высококлассные программисты? Я теперь старый. Но если сегодня молодые жители города моей юности захотят научиться по настоящему уважать свою большую страну, любить малую родину, честно жить и трудиться в своей профессии , то я всегда готов помогать им и словом, и делом.