Все написанное на этих страницах, есть чистейшая правда, которую бы давно следовало принять за аксиому, и издавать в качестве учебников истории, если не считать вымысла, конечно же.
За который, автор несет ответственность только перед министерством фантазеров,
отделом шутов и сектором одураченного населения.
- Дорогие мои полегче, не толкайтесь! У нас билеты, прошу вас, не нужно царапать меня, я не могу взять вас с собой. У меня пропуск только для меня и моего друга!
Так не ловко и с трудом Николай Карильский, верноподданный Британской короны, пробирался к дверям всемирно известного аукциона Святого Петра. Светский гуляка, богач и просто баловень судьбы, он жадно скупал предметы роскоши с историей, его давно уже не интересовали пустые модные штучки, он любил себя окружать особенными, неповторимыми вещами, имевшими запах истории.
В прошлый раз, в этом месте два года назад, он приобрел старинные часы. Особого интереса они не представляли для всех остальных участников торгов, поэтому Николай купил их достаточно дешево, как для богатого человека. Ранее напольные часы с боем принадлежали Арабскому шейху, для которого и были изготовлены, после маленький сын и наследник всего государства, сломал их и часы подарили на свадебном пиру обычной паре в знак уважения вседержителя страны. После огромные часы остались в доме, который покинула молодая семья, а новый хозяин их продал. Это было очень давно, но Николай любил прикасаться к прошлому, которое хранили вещи его дома. История этих часов казалась Карильскому настолько завораживающей, что заставляла его задумываться о особенных вещах, глядя на них, ранее его не интересовавших. Например, он мог часами рассматривая часы придаваться грезам о своем родителе, которого сам никогда не видел, о матушке баловавшей его в садике за домом, о сказках, когда-то услышанных от кормилицы про богатырей. То есть, он размышлял о том, что ранее называл глупой тратой времени.
Протискиваясь на аукцион, очередь в который, тянулась более чем пол километра, в шубе и дорогих сапогах последней моды, не предназначенных для долгих прогулок с тростью в руках, одетый как франт, Николай толкался в толпе, рискуя войти внутрь особенного помещения, ободранным и голым. Но иного пути не было. Этот аукцион славился честностью, и если в других местах возможны были взятки и вход с черного двора, игра через посредников и не объявление имени при покупке, а так же, лоты могли быть перекуплены еще не дойдя до аукциона. То на аукционе Святого Перта подобного случиться просто не могло. Тем более, только в стенах этого торгового дома покупатель мог быть уверен в том, что предлагаемый ему товар соответствует заявленным характеристикам. Множество ювелиров и штатных экспертов работало над оценкой качества лотов, перед тем, как выставить их на продажу. Не зря хозяин этого заведения мистер Петерс Фронт, считался самым честным человеком не только в городе, но и в стране. Вильгельм IV, еще не будучи королем Англии как-то сказал: «Да этот Петр святой!». Это высказывание было связано с одним случаем. Часто путешествующий Вильгельм, однажды привез в Англию диковинные камни, найденные им в Америке. Таких странных камней еще ни кто не видел в городе и Вильгельм решил продать их на аукционе. Однако начальная цена, которую установил ювелир, была настолько мала, что Вильгельму пришлось поинтересоваться у хозяина аукциона, с чем это связано. На, что в письменной форме сыну короля, был дан ответ. Из письма следовало, что камни не являлись драгоценными, огранке не подлежат и материальной ценности не представляют. Однако, мистер Петерс Фронт предлагал их заявить на аукционе, не как драгоценные, а как найденный сыном монарха в Новом Свете, что, тоже увеличивало их невысокую цену. Вильгельм был возмущен этим письмом, но так как он был не только вспыльчив, но и отходчив, в скором времени он назвал владельца аукциона святым.
Так появилась новая вывеска над дверями торгового дома, у которого вечно толпились желающие продать и приобрести. Вывеска гласила: Аuction St. Peter's. Здесь платили дорого за стоящие вещи честные люди. Поэтому Николай толкался в очереди, как обычный человек, хоть в его руках и имелся билет в первый ряд. Пройти по нему оказалось сложнее, чем он думал. Тем более, что за руку он тащил маленькую девочку в зеленом пальто и светло оливковой шляпке с перышком, именно того друга, которого можно было провести по указанному билету.
Но, эта история началась далеко не в очереди, как могло показаться читателю, ведущей к дверям аукциона, а двумя годами ранее.
В тот день, Николай приобрел старинные напольные часы с загадочной историей. А если говорить еще точнее история началась с того момента, как Николай Карильский решил отпраздновать их покупку. На перекрестке улиц Mindeltal и Laurasia, когда Карильский в очередной раз крепко перебрав в питейном заведении, вывалил из него с парой новых приятелей.
Николай праздновал замечательно обтяпанное дельце с часами. Дружба с двумя скромно одетыми джентльменами из заведения началась, как только он показал у стойки бара пухлый кошелек, то есть пару часов назад. На улице было серо и сыро.
- Зима, а с неба капает дождь!? Что за черт!? – возмутился Николай, облокотившись на одного из новоиспеченных товарищей.
- Ага, - поддакнул он.
- И не говори, что за зимы? Не то, что раньше, - поддакнул второй.
- Вот и я говорю! - продолжил Николай со знанием дела. – Я зачем шубу покупал? - и он потрусил полами расстегнутой шубы. Плащ подошел бы больше в этом случае, но для солидности Николай носил дорогой аксессуар.
- Да! - пьяненько проговорил второй.
- Вот именно! - громко заявил третий.
- Если так пойдет дальше, - продолжал Николай, - то, что же делать? Сапоги, господа, - обратился он к новым знакомцам, - тоже сказать не дешевые в грязи, шуба мокрая, простой портовый рабочий выглядит получше меня, а я, уважаемый человек шатаюсь по городу, как куцая собака, не имеющая будки!
- Да, - поддакнул второй.
- Конечно, - не думая, что подтверждает, кивнул головой третий.
Немного разогнав хмель на свежем воздухе, Николай поглядел на двоих сопровождающих. Он подумал, о том, что пропил с ними добрую половину денег взятых с собой, а эти негодяи, говорят, что он похож на собаку.
- Что вы несете?! - прокричал он, - я не буду слушать, как вы меня оскорбляете! Прошу вас извиниться господа.
- Ой, извини, - без особых церемоний сказал первый.
- Конечно, кто ж хотел-то обидеть хорошего человека, - пробурчал второй. Оба не понимали, в чем виноваты, и что происходит, к чему клонит обладатель тугого кошелька. Будет ли продолжение веселого вечера, вот что интересовало эту парочку. Раскошелится ли Николай на выпивку еще. Оба поддакивали новому знакомцу, лишь бы он их оставил при себе подольше.
Но обладателю дорогой шубы и тугого кошелька надоели эти двое, он начал понимать, что, связался с проходимцами, и с трудом стряхнув с полы шубы цепкие руки, теперь уже неприятных знакомых, не ровной походкой двинулся по мостовой.
Глупо все как-то, - думал Карильский, до его дома на набережной оставалось всего пять кварталов и он решил прогуляться пешком. Шуба все равно промокла до подкладки, сапоги на тончайшей подошве вымокли полностью, ныряя в зимние лужи, по длинным кудрям стекала вода на накрахмаленный воротничок рубашки и развязанную бабочку, свисавшую с шеи. Хмель немного отпускал его, а мысли приобретали очертания. Вчера, после того, как доставили в гостиную часы, он поехал в театр, но заранее захватил с собой кошелек, зная, что домой вернется не сразу.
Каждое утро начиналось с чая, не слишком раннего, что бы прийти в себя после ночных приключений, после по графику шла прогулка, следом приносили утомительную корреспонденцию. Чтение писем и ответы на них утомляли Николая. Позже следовал, завтрак, а потом Карильский любил посещать клуб, где собирались его такие же праздношатающиеся товарищи, и обсудить за сигарой планы на вечер. Театр, опера, постановки, новые моды на балет, приму старого и нового спектаклей, декорации, ножки юных актрис и роскошные декольте дам из высшего общества, хорошо просматривавшиеся с его ложи. Обсуждались оперные дивы и дамы из общества их романы и кавалеры. На балконе театра, где находилась его ложа, имелся герб. Странный как могло показаться окружающим, но тем не менее его хозяин был настолько богат, что о рисунке изображенном на гербе спорить ни кто не смел. Птичка, вылетевшая из клетки, красовались на гербе. Но Николя, так в детстве звала Карильского маман, очень гордился своим происхождение, кстати сказать, титула он не имел, а герб был. Часто в клубе говорили о прогрессе, неумолимо шагавшем по Европе. Всех интересовала смена парусов на кораблях на трубы, замена экипажей современными автомобилями о которых недавно начали писать в газетах, новые виды спорта, новые способы производства метала, новейшее оружие, новое искусство и производство, а так же замена газовых фонарей на электрические. Встречи в клубе заканчивались обычно около шести часов вечера, после Николя обедал дома, позже, посещал заранее запланированное мероприятия вроде оперы или балета, а потом, как всегда напивался в дым.
Маман Николая была известной во всем театральном мире актрисой. Агнесса Карильская блистала на всех подмостках. Часто ее называли ведьмой. Это было связано с тем, что перед ней приклоняли колено не только любители театра, но и ценители прекрасных женщин. Агнесса была примой, как не сцене, так и в жизни. Николай помнил гримерную комнату маман и до начала спектакля и после она была завалена цветами, кавалеры все время толпились под их домом и у маман часто болела голова от аплодисментов. Николай унаследовал ее осанку, грацию, густые черные волосы и голубые глаза. Однако ни петь, ни танцевать он не любил, в отличие от его маман, жизнь которой, протекала на балах и приемах.
Шагая не ровной походкой домой Николай думал:
- Это какой-то замкнутый круг. Что за жизнь? Она не плохая, она даже отличная, я ни в чем не нуждаюсь, не прошу милостыни, не обязан горбатится на заводах и фабриках, не стою у конвейера - новшества эпохи, имею все, что мне необходимо и даже больше, вот например эти замечательные часы, жаль, что ни кто из моих знакомых не может оценить эту роскошь. Все гоняются за новинками, оформленными по первому слову моды и техники. Но скучно же это, как скучно не иметь истории не уметь любоваться ею. Еще он думал о купленном втором по счету экипаже, на прошлой недели. Вот эту покупку оценят в клубе. Все умрут от завести, осталось только повесить герб на двери, и можно разъезжать по городу. Мадам Бронская умрет от зависти, ее новый дом стоит, как бы не в два раза дешевле моей новой кареты. И Николя улыбнулся ехидно.
Дорогими покупками он лечил хандру, не учитывая ежедневной инъекции алкоголя. У мадам Луизы он заказывал кружева ручной работы, когда ему хотелось чего-то нового, у мадам Галатеи носовые платки с фамильными вензелями в уголках и коклюшками вышитые манжеты, трости с головами львов, слонов, дельфинами, и даже человеческой головой аборигена, он покупал у лучшего мастера резьбы по кости, Йозефа Брунштейна. Николая считали коллекционером всего прекрасного. Но все это порядком наскучило баловню судьбы. А в последнее время, даже раздражало. Все чаще ему хотелось еще с утра открыть бутылку, а вместо броши и галстука надеть удобный домашний халат и распорядиться, что бы ни кого не принимали.
До дома оставалось еще три квартала, ноги вымокли до нитки, усы раскисли на лице, ресницы не успевали смахивать дожинки.
- Два экипажа ждут своего хозяина дома, а я топаю пешком! - думал он. Но зная, в каком непотребном состоянии, он часто выкатывался из питейных заведений, Николай отпускал экипаж еще до начала представления в театре, что бы прислуга не сплетничала, о поведении хозяина. Но это не помогало. Конечно же, шило в мешке не утаишь, и все от горничной до последнего поваренка были в курсе того, как прожигает жизнь хозяин.
Лужи блестели, дождь звенел, трость цокала по мостовой. Ночной город пустовал без прохожих, газовые городские фонари тускло освещали путь Николаю. Хмель практически вышел из его стройного тела, до дома оставалось около пятнадцать минут ходьбы, как вдруг баловень судьбы и знатный коллекционер услышал:
- Помогите, - голос был тихим и казался детским. Но вокруг не было ни единого человека. Николай остановился и оглянулся по сторонам. Он насторожился. И прислушался сильнее.
- Помогите, - прозвучало откуда-то снова.
Покрутившись на месте, он снова ничего не заметил, по правую руку от него стояли высокие дома дорогого квартала, а по левую, через дорогу плескалась река, закованная в мрамор. Улица, по которой шел наш герой, называлась Street River, но Николай ее часто называл «Набережная», Агнесса Карильская говорила дома исключительно на русском языке. И поэтому первый язык, который выучил Николай, из пяти был - русский язык. Собственно и его дом стоял именно на ней.
Очень престижные кварталы с видом на реку. Дорого или даже не оправдано дорого здесь стоили квартиры, тем более дома. Николя, не понимал, почему все хотят иметь жилье именно с видом на реку, ведь на нее ни кто, ни когда не смотрит, в окна задувает холодный ветер с реки, в этих комнатах всегда холоднее, чем в тех, что выходят на другую сторону. Чаще всего богатые обладатели здешних квартир не проводят и двух месяцев в году в комнатах с видом на реку. Но так как он сам владел таким особняком, то великодушно прощал всем окружающем подобные глупые поступки. Его дом был подарком отца, по словам матушки. Но если бы Николаю самому пришлось выбирать где жить, он бы выбрал менее престижный район, за городом с парком, уходящим в лес. Конечно же, так он начал рассуждать после того, как ему исполнилось тридцать лет, а до того, его вполне устраивали апартаменты в этом районе. Особенно ему нравилось, что его соседями были очень важные и солидные люди. С которыми, прохаживаясь по Набережной, летними днями он перекидывался парой слов и гордился тем, что с ним на равных общаются политики, деятели искусства, хозяева фабрик, директора пансионов и послы.
- Помогите! - снова донеслось до него. Тихий голос точно звучал откуда-то с реки, Николай перешел на другую сторону улицы и перекинулся через гранитный парапет. К его удивлению, за парапетом он увидел девчонку, что- то прижимающую к груди. Она стояла на одном из выступов каменной стены, смотрящей на ночную черную реку, и ни как не могла подняться вверх по скользкому наполированному камню.
- Ты что там делаешь?! – крикнул Николай, не веря своим глазам.
- Мокну, - ответила тихим голосом она.
- Это я понял, - ухмыльнулся он, - и я мокну, но я-то, для этого не полез за парапет! Погоди, я постараюсь помочь тебе. Но как ей помочь он пока не знал, девочка находилась довольно глубоко, подать ей трость? Она не достанет до нее, да и вытащу ли я ее за трость? Николай, думал пока ребенок, уже не взывая о помощи, смотрел на него, подняв глаза вверх. Второй мыслью было позвать полицейских, участок находился совсем не далеко, но потом Николай просто снял шубу и перекинул ее через парапет.
- Хватайся, сказал он. Девчонка немного повозилась с чем-то в руках, а потом обхватила мокрый мех обеими руками. Николай потянул за ворот дорогого мехового изделия, находившегося у него в руках, и не без труда вытащил ребенка на мощеную мостовую.
- Ты туда зачем залезла? - спросил он, снова облачаясь в шубу.
- Я его спасала, - и девочка предъявила маленького щенка сидевшего у нее за пазухой Николаю.
- Понятно, давно ты тут стоишь? - разглядывая спасенную, поинтересовался Николай. Девочка была одета в большое, не по размеру пальто, подвязанное пуховым платком и сапожки, явно пропускавшие воду. На голове у нее был надет чепчик, какой дамы носят дома занимаясь хозяйством. Но, ни как не на улице.
- Я не знаю, - робко ответила она, переминаясь с ноги на ногу. Было видно, что ее тело затекло от того, что за парапетом двигаться было почти невозможно и оставалось только стоять вытянувшись в нитку, - но когда я слезла, я кушать еще не хотела, а теперь очень хочу.
Ребенок был тощенький, судя по всему, чувство голода она испытывала часто.
- Зачем тебе собака? - спросил Николай, разглядывая девочку под дождем. Спасла и отпусти ее. Ты где живешь?
- В Бричте, - тихо ответила маленькая спасительница, но щенка не отпустила из рук.
- Это самый бедный район возле заводских стен? Он так далеко. Как ты попала сюда сама?
- Я не сама, а с братом. Мы ушли из дома.
- Почему ушли?
- Потому что там хуже, чем здесь.
- А где же брат?
- Он побежал звать на помощь в полицейский участок, когда я спускалась за щенком, и не вернулся, наверное, его забрали в детский дом.
- Почему ты думаешь, что его заберут в детский дом, а не отведут домой? - спросил удивленно Николя, но девочка упрямо молчала, не желая отвечать на этот вопрос.
- Давай, наверное, я до утра заберу тебя к себе, - задумчиво произнес Николай, - очень я уж не хоту идти сегодня в полицию, а утром мой слуга тебя отведет, что бы они уже занялись поиском твоего дома. Но собаку, будь добра, оставь тут.
Девочка подумала и кивнула. Щенок затопал по лужам самостоятельно. От того места где в первый раз в действительности пригодилась дорогая шуба удалялись двое. Высокий статный джентльмен и маленькая хрупкая девочка в своих лохмотьях похожая на шар.
Ранним утром вопреки обычному распорядку в комнату хозяина вошла экономка и извиняясь, сообщила, что у девочки, которую вчера изволил привести хозяин, обнаружились вши. И если он разрешит, экономка хотела бы девочку вымыть. Хозяин разрешил и перевернувшись на другой бок хотел продолжить смотреть сны, но собачий лай этого сделать ему не дал. Пришлось встать и выйти в комнаты с видом на реку, под окнами которых разыгрывалось собачье действие. На пороге дома Николая сидел маленький щенок, именно тот, которого спасала девчонка, а на него оскалив зубы, наступали трое больших псов.
- Наверное, он шел вчера за нами, - подумал хозяин дома. И позвал слугу.
- Под дверью сидит щенок, - сказал Николай невысокому юному Матэо, - забери его на кухню, пусть его экономка, тоже выкупает. Имя Матэо в переводе с испанского языка обозначало дар богов, и Николай каждый раз убеждался в правильности подобранного имени мальчишке. Когда-то он его взял в дом, для того, что бы не потерять навыки говорения на испанском языке, который освоил самостоятельно. Но мальчик оказался полезен, как кучер и сопровождающее лицо. Он прекрасно управлялся с хозяйством. Но больше всего Матэо поразил хозяина, когда желая разбить маленький сад на заднем дворике, нашел драгоценную брошь в земле, которую Николай считал давно утраченной. Украшение принадлежало маменьке Николя. Будучи еще ребенком, Николя нечаянно сорвал с платья маман украшение, махнув ручкой во время игры. Брошь упала в лужу и сколько ее не искали, найти не удалось. А по прошествии двадцати пяти лет, испанский мальчишка, копавшийся в грядках нашел украшение. Честность Матэо ни когда не ставилась под сомнение Николаем после этого случая. Слуге доверяли передать деньги, облигации, записки, не менее ценные, чем деньги и мальчишка всегда с ними справлялся.
Вчерашний вечер закончился не обычно. Придя домой с голодным ребенком, хозяин переполошил всю прислугу. Девочку направили в кухню и накормили, но Карильский этого не видел, он отправился спать, так как очень устал.
После утренних распоряжений о щенке отданных Матэо он приказал подать ему чай в гостиную. И взглянул на стрелки старинный часов шейха, подумал: «Весь график из-за этой девчонки нарушается». К чаю он попросил сразу же и прессу, почему бы не совместить эти два монотонный занятия. Кстати, только сейчас Николай подумал о том, что устает от чаепитий не меньше, чем от разбора корреспонденции. Через четверть часа, после того, как он в домашнем халате и теплых тапках уселся у горящего камина, в гостиную вошел Матэо с подносом, на котором красовались чашки из старинного сервиза маман, привезенного ею из России и серебряные ложки с рукоятками из резной кости, прекрасной работы Йозефа Берштейна. Во время церемонии чаепития, во время которой обычно хозяина не беспокоили, в двери снова вошла экономка и поинтересовалась, что же ей делать дальше с Лидией.
- С кем? - переспросил Николай, явно недовольный тем, что его беспокоят. В одной руке он держал приглашение на банкет по случаю дня рождения сына Августа – Фредерика Штальского, хозяина двух обувных фабрик и отличного игрока в бильярд, во второй чашечку индийского чая.
- С Лидией, - повторила экономка, - так зовут ту девочку, что вы привели вчера ночью.
- А как зовут собаку? - по тону и манере беседовать было ясно, что хозяин не намерен ничего решать в этот момент и считает, как минимум, бесцеремонным беспокоить его по столь мелким вопросам.
- Мы не знаем, - растерялась экономка мадам Фирс, очень давно служившая в этом доме, и настолько редко нарушавшая распорядок дня хозяина, что, даже, не знала, как реагировать на его гнев, - возможно, вы дадите ей имя, - предположила мадам, пожав плечами.
- Если это кобель назовите Николаем, если сука Люси.
- Хорошо сказала экономка присев в неглубоком реверансе. Очень удивленная выбором имени.
- Мадам, я шучу, вы же не думаете, что я захочу оставить собаку? Отведите в участок обоих! И собаку и ребенка пусть полиция занимаются поиском родных девочки. И не нужно меня больше беспокоить по этому поводу.
- Но сэр, - возразила тучная дама, - у Лидии нет дома.
- Не далее, как шесть часов назад, - взглянув снова на часы шейха, грозно сказал Николай, - эта особа сказала мне, что она родом из Бричта. Значит там ее дом, или она мне лгала!? Если это так и она все таки врала, выставьте ее просто на улицу. Даже не отводите к полицейским.
- Нет, нет сэр, - поспешила успокоить вспыльчивого хозяина мадам Фирс,- она не врала вам ни сколько, просто это не дом, а место под крышей фабрики, было до вчерашнего дня. Пока ее отец там работал. Но его выгнали, потому, что посчитали слишком слабым, а мамы у нее нет.
- Так пусть ищут ее отца! Она сама сказала, что сбежала с братом. Вот пусть и вернут ее обратно. И не нужно делать из мухи слона, мадам!
- Но, сэр, - наклонив голову чуть ниже, и все таки упорно продолжая этот разговор, экономка добавила, - отец сам прогнал от себя детей.
- Как прогнал? - не понял Николай и его глаза недоверчиво прищурились, - а вы мадам, уверен, что девочка не лжет? У меня нет детей, но мне кажется это верхом жестокости оставить маленькую девочку саму в этом опасном мире.
- Не сэр, я вас уверяю, она не лжет. Извините. Но теперь такие времена, что всякое может случиться. Вы, просто видите только одну сторону жизни, а отец Лидии другую. Слова были сказаны кротко, но настойчиво, что очень не понравилось хозяину дома. Он отличался вспыльчивостью и тяжелым характером.
- Мадам Фирс! - грозно заговорил Николай, - что вы мне предлагаете, удочерить вшивого ребенка?
- Нет, что вы! - выставила обе руки вперед экономка. Что бы этим жестом приостановить гневную тираду хозяина, - просто вши, - сказала она, когда хозяин, наконец сделал паузу, давая ей высказаться, - это временное явление, а вот помощница мне не помешает, тем более девочка не избалованная, искать ее ни кто не станет, а работать она может за еду и тепло.
- А что она сама сказала по этому поводу? - успокаиваясь, безразлично задал вопрос хозяин.
- Сказала, что с радостью будет жить здесь и помогать мне. Мадам Фирс имевшая восемь, уже взрослых детей не могла позволить, такой крохе пропасть в приюте для сирот.
- Отлично, - сказал, хозяин. Только прошу вас, мадам, пусть это не будет моей проблемой, если вы готовы поручиться за то, что ребенок не изменит мой жизненный уклад, то пожалуйста, пусть помогает вам.
- А собака? – осторожно подвела мадам разговор ко второму немаловажному вопросу.
- Собака пусть живет во дворе, будки у нас нет, но это дело времени, а пока оставьте щенка в сарае, где хранится садовый инвентарь. Надеюсь, там хватит места?
- Спасибо сэр, вы очень добры, - улыбнулась с благодарностью экономка и, поклонившись, вышла из комнаты.
На этом разговор был исчерпан и Карильский погрузился в изучение газетных статей, о новейших чудесах техники наводнявших мир все с большей силой. Его занимала статья о том, что некий чудак придумал машину умеющую считать вместо человека. Машина могла складывать, отнимать, делить и умножать десятизначные числа. Что, по словам автора статьи, являлось научным прорывом. Немного о минусах этого аппарата писалось в конце колонки: чудо техники весило пятнадцать тонн. Закончив читать, Николай взглянул на старинные часы, и его разыгравшееся воображение после прочтения статьи, немного успокоилось, стрелки на циферблате, показывали полдень и это говорило о том, что пора бы начать одеваться для прогулки.
Дни шли, не особо отличаясь друг от друга. Николай и думать забыл про маленькую девочку и наслаждался жизнью, как раньше. Матэо носил нежные послания к очередной даме сердца Николя, и возвращался с ответами, чтению которых хозяин отводил особое время и никогда не складывал эти послания с общей корреспонденцией. Переписка казалась ему приятной, у дамы был каллиграфический почерк и чудесный французский, на котором велась переписка. Французский язык был выбран, чтобы любопытствующие не смогли узнать содержание писем. Новое увлечение Николя звали Клэр, что означало «ясная». Она действительно была родом из Франции, из старинного дворянского, но обедневшего рода. Поэтому Клэр была вынуждена заниматься репетиторством. Красивая и молодая она всегда улыбалась своему другу при встречах, а он часто помогал ей в решении вопросов финансового характера постоянно преследовавших эту молодую особу, хотя она и работала с утра до вечера, обучая детей из богатых семей. Так забавлялся Николя, в своем доме у реки.
Через пару недель после покупки часов, Николай провернул очень выгодное дельце, связанное с антиквариатом, упавшее как с неба на него. Карильский снова возвращался по strit River домой еле держась на ногах.
Старинный мушкет, завезенный из Германии в Россию в XVII веке, для войны с Речью Посполита, ожидал своего нового хозяина в гостинной. В 1655 году, мушкет прибыл в Россию, но его посчитали неисправным, оружие не принимало участия, ни в одном сражении, и сохранился в первозданном виде. На этот редчайший экспонат Николая навел Матэо. Удивительная история началась на испанском рынке, где слуга покупал приправы и специи для кухни. К Матэо подошли двое и рассказали о надежном человеке, который может предложить хозяину Матэо, что-то особенное. Они грубо прижали Матэо к стене в безлюдной части рынка, где их никто не видел и вручили карточку, на которой значились адрес и фамилия продавца. Написанное на бумаге, было слуге не понятно. И он просто передал хозяину исписанный картонный лист и на словах, то, что слышал на рынке от двух незнакомцев.
Еще сидя за чашечкой чая, у себя в гостиной и думая о том, в каком из экипажей сегодня ехать в клуб, где ожидалась не плохая игра в бридж, Николя услышал шорох за дверями гостиной.
- Кто там? - спросил Николай, - это ты Матэо?
В ответ дверь приоткрылась. Находясь в неплохом расположении духа Николай не стал сердиться, как того ожидал слуга, он просто спросил: «Чего тебе нужно?» Матэо подошел к Николаю и протянул ему карточку, рассказав о произошедшем на рынке. Николай заинтересовался этим загадочным делом, и отослав слугу обратно, прочел:
Stra;e des Herzens, 1, 16.00 Uhr. Hans Janson, kommen Sie allein,
что в переводе с немецкого означало, улица Сердца, 1, в 16.00. Ханс Янсон, приходите один.
- Очень интересно, - подумал Николай. Хорошо, что не вечером меня по этому адресу ожидает Ханс Янсон, самому идти на улицу Сердца было очень опасно. Старый бедный район, дешевое жилье, соответственно живет там сброд, да и только. Что же может предложить этот странный человек? Но любопытство одержало верх. Вместо того, что бы поехать в клуб в новенькой карете. Николай сел в старый экипаж лучше проходивший по узким улицам старинных районов и поехал по указанному адресу. На облучке сидел Матэо, вооруженный до зубов. Хозяин предупредил слугу о том, что прогулка может оказаться небезопасной.
Квартал, где находился дом номер один по улице Сердца, оказался не только серым и грязным, но и зловонным. Экипаж здесь проехать не смог и Николаю пришлось идти пешком. Матэо остался охранять лошадей. Придя к указанному дому, Карильский постучал в дверь, ему открыл невысокий старый человек, и низко поклонившись, заговорил на немецком языке:
- Проходите сэр, у нас мало времени. Мне нужно до 18.00 закончить сделку. Николай был немного не в себе и не все понимал. Комната, куда он вошел, освещалась масляной плошкой, окна были закопченными сажей, сквозь них почти не проникал свет, голова Николая терлась о низкий потолок жилища немца.
- Я не могу предложить вам сесть Никлас, - сказал старый человек, называя Николая на шведский манер, - в доме нет чистого стула, простите, вы только запачкаетесь, но, я надеюсь, вы можете четверть часа постоять. И с этими словами Ханс Янсон учтиво поклонился.
- Это меня не затруднит, но в чем, собственно, дело, я хотел бы прояснить, - на хорошем немецком заговорил Николай.
- Вот какое дело, - сообщил Янсон, - я совсем недорого хочу продать одну вещь, думаю, вам она понравится. Карильский заинтересованно кивнул головой. Хозяин лачуги подошел к печке и достал из-за нее длинный сверток. Тот был обмотан черной прокопченной мешковиной. Янсон положил сверток на стол с жирными пятнами.
- Вот, - сказал он, пока еще не разворачивая свертка, - эта вещь досталась мне по наследству от моего прадеда Кевина Янсона - оружейных дел мастера. Швед по национальности, он привез в 1655 году из Швеции двадцать тысяч мушкетов в Россию для Русско-полькой войны, в одном из них были обнаружены дефекты, этот мушкет остался у моего предка. После был унаследован Фридрихом Янсоном - моим отцом и тоже мастером оружейных дел и уже с ним попал в этот дом. Когда-то здесь был хороший дом, здесь мой отец делал оружие на заказ, но этот квартал горел сразу после моего рождения и многие вещи не имеющие цены сделанные руками моего отца сгорели, отец успел спасти кое-что, самое особенное, как этот мушкет, но не перенеся таких утрат он скончался через два месяца после пожара. А матушка всю жизнь влачила нищенское существование, но никогда не пыталась продать оружие храня его, как память об отце. И на этих словах Ханс развернул сверток. Прекрасный мушкет XVII века оказался перед глазами Николая, коллекционер, нервно сглотнул и Ханс понял, что нашел правильного покупателя. Инкрустированный серебром и надписями на шведском языке, которого, к сожалению, Николай не знал, мушкет покорил своей изящностью поклонника глубокой старины.
- Да эта вещь прекрасна, - сказал Николай, отрывая взгляд от оружия, - но у меня есть ряд вопросов. Во-первых, сколько вы за него хотите? Во- вторых, почему продаете такую ценную для вашей семьи вещь? И в третьих, по какой причине в 1655 году его забраковали?
- Все по порядку, все по порядку, сударь, - кивал головой Ханс Янсон, - оружие не стреляло, когда его доставили в Россию, но после этого мой дед устранил этот недостаток и теперь оно, поверьте, в отличном состоянии, прошу я за него четыреста пятьдесят фунтов стерлингов. Это его цена.
- Но почему не пятьсот? - Удивился Николай, такой странной цифре? Вы, кстати, на аукционе Святого Петра могли получить за него в несколько раз больше, тут только одного серебра на пятьсот фунтов. Коллекционер был очень удивлен странностью шведа. Но тот покачал головой:
-У меня нет времени на торги, и это не цена мушкета, это цена которую запросил Мигель Алонсо за жизнь моего сына. Почему именно такую, я не могу знать. И после этих слов Ханс отвернулся в сторону, как будто смахивая слезы. Что случилось между сыном Ханса и знаменитым бандитом Мигелем Алонсо, о котором был наслышан Николай, покупатель спрашивать не стал. Не имея при себе ни наличных, ни чековой книжки он сказал.
- Как я понимаю, сегодня в шесть вечера вы должны отдать именно эту сумму?
- Да, - кивнул головой Ханс.
- Отлично, я куплю у вас этот прекрасный мушкет, но так как я не знал, что меня ждет в этом квартале, я пришел сюда без денег, если вы хотите, можете проехать со мной, и получить всю сумму.
Но Ханс отрицательно покачал головой, - нет сэр, в вашем квартале я не могу ходить в таком виде. Меня сразу же задержит полиция, а деньги отберет.
- Да ну что вы?! - усмехнулся удивленный Николай, - это же полиция, они ничего не могут отобрать, вы говорите глупости. Но по выражению лица Ханса Карильский понял, что глупости, видимо, говорит сам.
А, если я дам вам с деньгами расписку, что деньги которые будут при вас, принадлежат мне, а вы их просто уполномочены перенести в другое место? – предложил Николай, хлопая в ладоши от радости за то, что он такой изворотливый.
- Николс, вы живете в другом мире, усмехнулся печально старый швед, и стал снова заворачивать мушкет в мешковину. Если при мне обнаружат подобную расписку, то пропадут не только деньги, но и я.
- Но почему? - удивился Николай.
- Да что бы вы, не смогли найти концов. И даже если заявите в полицию о пропаже денег, которые вы якобы доверили мне, то полиция заверит вас, что это именно я их украл, а мое бездыханное тело, уже к тому моменту ничего отрицать или доказать не сможет.
- Послушайте, Ханс, если вы доверяете мне, а я вам, как это положено у деловых партнеров, давайте сделаем так, вы приносите оружие к тому месту, где должны передать деньги и получить сына, а мой слуга принесет к этому месту в назначенное время необходимую сумму. Что вы на это скажете?
- Я скажу, что либо меня арестуют с мушкетом, либо вашего слугу с деньгами, господин.
- Лучше заберите мушкет с собой, а деньги пусть к шести вечера ваш слуга поднесет на рынок испанских специй, где его встречу я и люди Мигеля Алонсо.
- А вы не боитесь, что я вас обману? - поинтересовался Николай.
- Боюсь, но про вас говорят лучше, чем про полицию. Мне ничего не остается, кроме, как, доверится вам, да и к тому же, если вы не передадите мне деньги, сына мне больше не увидеть, а значит, это оружие больше некому передать по наследству. Зачем оно мне?
Решение было принято. Николай вернулся к экипажу вместе с Хансом Янсоном. Швед согнувшись семенил вслед ха Карильским с грязным свертком в руках. Они доехали до дома на Набережной, где Ханс получил деньки и в экипаже Матэо его доставил в испанский квартал к дому Мигеля Алонсо. А Карильский сразу же отправился отмечать выгодную покупку в ресторан «Три бочки», где по обычаю задержался до часу ночи. Охмелевший он проходил нетвердой походкой мимо того места, где две недели назад под дождем спасал девочку со щенком.
- Надо бы поинтересоваться, как она, - подумал Николай, и решил не затягивать с этим, уже за полночь, придя по обычаю, домой пешком, он переполошил всю челядь. При входе его неизменно ждал дворецкий, старый Жак, немного прихрамывающий на правую ногу и глуховатый на оба уха. Хозяин был весел и пьян сильнее обычного. Он протянул трость и шляпу Жаку и сбросил на пол шубу, которую тот незамедлительно поднял.
- Жак, - обратился он к дворецкому, - а как та девочка, ну та, что со щенком, - спросил Николай, немного поправляя усы перед зеркалом в большой прихожей в свете лампы принесенной дворецким.
- Она больна сэр, - тихо ответил Жак. У нее жар.
- Как жар? – удивился Николай, - она же была совсем здорова, если не считать вшей. И невзирая на поздний час, он отправился прямиком в небольшую комнату, отведенную для прислуги. Но Жак сообщил, что девочку перевели в отдельный чуланчик, чтобы ни кого не заразила. Николай повернул к чулану, про который и забыл совсем, хотя в детстве он там прятался от воспитателя и учителей.
В темной не освещаемой комнатушке без окон, на кровати с компрессом на лбу спала девочка. У нее были белокурые волосы и пухленькие губки. Это Николай сумел рассмотреть благодаря фонарю, который за его спиной держал Жак. В ночь спасения две недели назад, под дожем после трех бутылок, Карильский не рассмотрел, какой была она хорошенькой. Николай присел на край ее кровати, но из-под нее послышался щенячий лай. Хозяин дома встал, не сразу вспомнив про щенка.
- Мадам Фирс! – от звука его голоса девочка открыла глаза, зеленые, как поле летом. Николай, даже не сразу отвел взгляд от этих чудесных глаз. В комнату сейчас же вбежала экономка. Мадам Фирс не понимала, что случилось среди ночи, и почему такая срочность, что хозяин делает в чулане и, вообще, что происходит. Она явилась в чепчике и халате, наскоро накинутом на плечи и оглядела дворецкого и хозяина.
- Мадам! Я же просил! Собак в доме быть не должно! – строго, сказал Николай, пошатываясь в свете светильника.
- Сэр, - виновато проговорила мадам Фирс, - ее не было в доме до сегодня, вернее вчера, как вы и велели, но Лидия от того и заболела, что каждую ночь уходила греть в сарай этого бродягу.
- Девочка, не спала в доме? – возмутился и удивился одновременно хозяин.
- Нет, сэр, - отрицательно покачал головой Жак.
- Почему мне ни кто про это не сказал?! - не рассчитав, что его голос зазвучит так громко в стенах крохотной комнаты, Николай покривился, у него начинала болеть голова, алкоголь понемногу его отпускал.
- Вы же сами велели, что бы ни кто вас не беспокоил по поводу девочки, и уж тем более пса, – поджав от обиды губы произнесла экономка. Сколько раз она хотела сказать об этом хозяину, но боялась снова попасть в немилость.
- Мадам Фирс, вызовете доктора Мартина срочно, пусть выпишет девочке нужные лекарства и ни каких сараев больше! Пес пусть тут живет, но не пускайте его ко мне. Надеюсь, он не вырастит большим, - и Николай взглянул на маленького трусливого щенка, тявкавшего на хозяйский сапог из под кровати. Он снова сел рядом с Лидией и спросил:
- Как ты его назвала?
- Бродяга, - слабым голосом ответила она.
- Бродяга? Хм, - ну пусть так и будет. Вообще-то, сейчас модно называть собак Баронами и Людовиками, – и хозяин дома засмеялся.
Девочка поморщилась, а Николя не понял, что происходит.
- Что с тобой?- спросил он.
- От вас пахнет, как от пьяницы в трактире, - сказала она тихо.
- Что! - возмутился он и встал. Что ты говоришь? Я что по твоему тебе ровня, что бы ты могла судить об этом. Он круто развернулся и вышел, чуть не сбив Жака и мадам Фирс. Они с ужасом наблюдали происходящее. Но хозяин, просто вышел из маленькой комнатки и пошел прочь. Утром Николай, не свет ни зоря, снова появился у кровати больной и застал у нее доктора. Господа мило побеседовали в коридоре. Расплатившись за услуги врача, Николай вернулся к Лидии в чулан. Он снова присел на край кровати больной. Девочка снова поморщилась. Но тут Хозяин проявил больше терпения.
- Что опять пахнет?- тихо спросил он.
Лидия просто утвердительно качнула головой. Ничего не отвечая, хозяин вышел из чулана.
День проходил странно, вопреки привычному распорядку, Николай не поехал ни в клуб, ни в театр, как он это делал по вторникам. Вся прислуга шепталась о том, что хозяин заболел. Думали, что он мог заразиться от девочки, когда проведывал ее. Весь день он сидел один, не притронулся к обеду, а вечером позвал мадам Фирс к себе.
- Вы приобрели лекарства, которые выписал доктор? – спросил он строго.
- Да. Сэр. Но хочу вам заметить, я ни когда не лечила своих детей лекарствами, а, как вы знаете, их у меня восьмеро, - заговорила мамам Фирс, - эти доктора настолько умны, что забывают о том, что человек сам может побороть любую болезнь. Это простуда, только и всего. Ее лечение не будет дорогим, я завариваю чай и даю девочке мед. Она скоро поправится.
- Мадам, - обратился Карильский к экономке, - Лидия не ваш ребенок, лечите ее так, как велел доктор! Это было сказано строго, а возражений хозяин не терпел.
- Да, сэр, - сухо произнесла экономка, - разрешите мне идти, - спросила она.
- Нет, постойте, – немного подумав, сказал Николай, но уже не тем надменным тоном, как раньше, а как бы, прося о чем-то, - скажите мне, от меня по утрам чем-то пахнет?
- Сэр? - очень удивилась экономка, не понимая, почему он у нее спрашивает о таких вещах. Но быстро нашлась, что ответить и взяла себя в руки. - У Вас чудесный вкус, вы всегда благоухаете дорогим одеколоном.
- Да, я говорю не про то утро, когда я готов к прогулке в полдень. Я про утро, кода вы приносите мне чай.
- Сэр? - снова Мадам Фирс не знала что сказать.
- Мадам! - он разозлился, - говорите правду, иначе я вас уволю, не посмотрев на годы, что вы у меня работаете.
- Да сэр, пахнет – помедлив, ответила она, - как от портового грузчика, пропившего всю зарплату прошлым вечером. Мадам знала, что за такую правду ее уволят еще быстрее, чем за ложь. Но, к ее удивлению, хозяин просто сказал:
- Спасибо, вы свободны. Весь день он провел в раздумьях о том, что эта маленькая Лидия – совсем другая, чем те, кто его окружают. Она чуть не упала в реку, спасая щенка, заболела, согревая его в сарае ночами, сказала хозяину дома то, что другие годами боялись сказать. А ведь действительно, что за жизнь у него? Пьянки, дебоши, похмелье, дружки в клубе не знающие забот. Ничто не радует. Только редкое забытье. И француженка Клэр, о которой он, кстати, позабыл в последнее время, хотя она и писала ему несколько писем. Нужно их прочесть, ответить ей, но почему-то, особого желания писать своей даме сердца, у него не возникало. Он вспомнил, что именно в конце месяца, как сейчас, у Клэр затруднительное финансовое положение. Ей нужно платить за квартиру, расплачиваться с мясником и оплачивать обучение ее младшего брата, который учился у мастера сапожных дел. Он подумал о том, что именно в конце месяца обострялись чувства. Только теперь он понимал, что к чему. Почему раньше он этого не замечал? Потому, что ему было удобно, думать, что ничего не менялось в его, наполненной враньем, жизни. Все его терпели из-за богатства, но никто не был с ним искренним, ни кто не был с ним честен. В отличие от этой белокурой девчонки.
- Она смелая, она похожа на меня в детстве, думал он, только куда это все делось с годами? - спрашивал он себя, - куда? Как я мог променять искренность на ложь? Да Бог с ней, с людской ложью, во имя денег. Как я сам себе лгу, постоянно лгу, что живу счастливой жизнью? Николай взял лист парфюмированной бумаги и начал писать что-то, но потом подумав немного, отложил листок в сторону и взял обычный не пудренный лист для стандартных писем. На нем он написал:
Madame, c'est fini. J'ai eu un nouvel amour. De l'argent ce mois-ci vous donnera mon serviteur,
что в переводе означало: Мадам все кончено. У меня появилась новая любовь. Деньги за этот месяц вам передаст мой слуга.
Этим же днем Матэо отнес конверт и деньги по адресу где снимала квартиру Клэр.
- Она была расстроена, - сообщил слуга хозяину, вернувшись домой.
- И что сказала? - сухо поинтересовался Николай, не отводя глаз от объявлений в газете, обычно на этих страницах оглашались самые чудесные или чудовищные истории светского города. Вот, например, когда слуга зашел в комнату, хозяин дома дочитывал драматическую историю, которая произошла три дня тому назад в доме бедного Фердинанда Мартеля. Его дом сгорел, а в нем погибли две дочки и жена. Ничего особенного, обычный пожар, казалось бы, но дом Фердинанда был взят в рассрочку на десять лет и долг остался не выплачен, поэтому беднягу посадили в тюрьму, за то что он отказался платить еще восемь лет за то, чего уже не имел.
- Ничего не сказала, просто прочла записку, и протянула руку за деньгами, которые вы поручили мне ей передать, - спокойно ответил Матэо.
- Послушай, Матэо, - обратился Николай к испанцу на его родном языке. - Почему ты вернул мне брошь моей матери? Она бесценна, ты бы мог ее продать и жить безбедно до самой старости иметь детей, семью. Возможно, купить себе патент на какой-то род услуг или место на рынке.
- Зачем вы спрашиваете меня об этом, что сделано, то сделано. Жалеть я не стану.
- Но все-таки, я хотел бы знать, какие чувства тобой руководили. Поверь, чтобы ты не сказал, ты останешься мне другом. Больше чем тебе я не могу доверять никому.
- Сэр, - ответил Матэо по-английски, - во-первых эту брошь я не смог бы продать, любой ювелир заявил бы в полицию о том, что мальчик из нищего квартала пытается избавиться от украденной драгоценности. Во- вторых, … - он замялся, - я не могу продать то, что мне не принадлежит.
- Да, Матэо, ты действительно дар Богов, и нарушая все правила этикета, Николай пригласил слугу за стол, возле которого сидел и сам. Матэо колебался, принять такое предложение было чем-то особенным, как будто переступить рубеж, но что за этим рубежом Матэо не знал, как не знал и сам Николай, просто ему захотелось больше узнать мир с тех сторон, о которых он не знал долгие годы.
- Присядь, я и сам не знаю, что скажу тебе, тем более не знаю, что ты мне ответишь. Поэтому мы равны, – сказал Николай тоном заставляющим слугу выполнить указание. Матэо сел, но при этом не выглядел расслабленно. Он был весь напряжен и каждую секунду был готов встать.
- Скажи мне Матэо, что обо мне говорят на кухне этого дома, когда вы обсуждаете хозяина, или о записках, которые ты носишь для меня?
- Я прошу меня извинить, но в этом доме о вас не говорят плохо, - ответил Матэо, не солгав. Все, что говорили о хозяине, было правдой мот, любитель женщин и хорошего вина, игрок, коллекционер, в общем баловень судьбы, да и только. Но это было правдой, а правда не может быть плохой.
- А конкретнее можешь сказать? – допытывался Николай.
- Не могу, сэр. Иначе вы спросите, кто именно и что говорит. А я не только вам предан но и тем, кто рядом со мной. Если вы хотите хорошего разговора спросите, что я думаю. И тогда мне будет легче с вами говорить. Но о том, что говорят другие слуги, простите сэр, я не могу рассказать. Хотя, поверьте, они все искренне вас любят.
- Хорошо, Матэо, говори от себя. Что думаешь, ты, про своего хозяина?
- Я думаю, что ни кто из ваших друзей не любит вас искренне, поэтому вы потерялись среди не тех людей. Вы очень хороший человек, вы спасли девочку. Вы разрешили мне разбить сад в испанском стиле на заднем дворе своего дома, хотя не очень любите цветы. И этот пес Бродяга, мы все вам за него благодарны, он такой милый, в нем есть что-то от самого Бога.
- Что же это?- усмехнулся Николай, удивляясь такой непосредственной характеристике, данной ему слугой.
- Это искренность. Он так верно смотрит в глаза, он так счастлив, когда каждый заходит на кухню, у него такой прекрасный хвост. Он, как человек, которому еще не успели навредить. Он всегда готов подарить вам радость. Он скучает и радуется как ребенок. Вот это и есть у него от самого Бога.
- Да, странно, какой забавный пес. Я и не думал, что собаки такие интересные, - проговорил Николай, - знаешь, Матэо, - начал неожиданно для себя откровенничать Карильский, - я ведь никогда не имел животных, моя матушка не любила их. Она была актрисой и дом всегда был полон гостей, кстати, а я гостей не люблю. Я, вообще, никого не люблю, так получается, – и как будто не понимая к чему ведет этот разговор и не понимая себя, Николай опустив голову, сказал на чистом испанском, - иди Матэо.
Слуга встал и поклонился, но не ушел из комнаты, он казался более расслабленным, чем когда сидел за столом. Подняв голову, Николай тихо сказал:
- И вели Жаку подать бордо, три часа дня, отличный повод для того, что бы пить.
- Сэр, - произнес Матэо, - я передам Жаку все, что вы велели, но я хотел бы вам еще сказать, - Николай не поменялся в лице, сейчас он просто ждал, когда этот смуглый парень уйдет с его глаз. Парень, которого он когда-то вытащил из сливной ямы, а его мать – женщина легкого поведения укатила с сэром Грейдшманом покорять Новый Свет.
- Сэр, все мы в этом доме считаем вас прекрасным хозяином. Но каждый день вы вредите себе, хоть и пьете хорошее вино. Вас это не отличает от бедняка, пьющего третьесортный ром, вы, просто, спустились в трюм корабля, чтобы только не видеть, как шторм все сметает с палубы. Вы сэр, слава Богу, бегаете не от себя, а от действительности, которую не в силах изменить. Есть тонкая грань между морским дном и трюмом.
- Объясни, мне, что ты имел в виду, говоря о грани между дном и трюмом? - Знаете сэр, я вижу, что есть палуба - эта ваша открытая публичная жизнь, она особенная, вас не раскачивает и не кидает из угла в угол, вы крепко стоите на ней, в отличии от многих, кто находится рядом с вами, извините, но мы все на одной палубе, у корабля жизни нет третьего класса, поэтому вся нищета находится рядом с вами, а так же несправедливость, фальшь, вранье, грязь, и притворство, которые, вам ненавистны. Вот вы и ушли туда, где жизнь не так раскачивает мир вокруг вас. В бутылку. Конечно, легче засыпать без единой мысли, чем каждую ночь вспоминать, например Эндрю, который служил у вас четыре года, а потом покончил жизнь самоубийством потому, что его зарплаты не хватило, чтобы вылечить жену. Легче не думать о той девочке в чулане, проще не задумываться о детях выгнанных родителями на улицу, когда вы спите в своей пуховой постели.
- Матэо, неужели ты хочешь меня обвинить в этом? – тихо спросил Николай.
- Нет, - сухо ответил слуга, - я только хочу сказать, что у богатых людей между дном и палубой есть трюм, так не грызите вы в нем себе дыру. У вас столько денег, что можно творить чудеса, а вы покупаете дорогое вино, что бы скорее оказаться на дне.
- Что за чудеса, о чем ты говоришь? – спросил Николай.
- Чудеса, - задумчиво произнес Матэо, - а чего бы вы хотели от чудес?
- Ну,…выгоды и наслаждения.
- А что есть выгода для вас?
- Наверное, это деньги, как всегда.
-Я могу быть свободен? – спросил Матэо, слегка поклонившись и пряча в этом поклоне легкую улыбку.
- Да иди, - тихо ответил хозяин дома.
Прошло время, и Николай снова проведал Лидию. Полная сил и здоровья она сидела у печи в кухне и натирала серебряные ложки.
- Сколько тебе лет? - спросил он у девочки.
- Восемь, - ответила она.
- А мне тридцать пять.
- А у вас есть дети? - загадочно подняв глаза, и как будто зная ответ заранее, спросила она.
- Нет, - улыбнулся он. Девочка его явно забавляла. Роскошные белокурые волосы, зеленые глаза, скуластое лицо и такие не по годам умные взгляды.
- А жена? - не уставала она спрашивать его так, как будто он парень из соседнего двора.
- Тоже нет, - терпеливо ответил Николай.
- Зато у вас есть большой дом, моему папе уже сорок, но у него нет дома, а дети есть. И работы нет,- добавила она, немного помолчав.
- В этом мы с твоим папой похожи. У меня тоже нет работы.
- Но вы богатый, а он бедный, – вздохнула Лидия.
Николай ничего не ответил, он просто подошел к мадам Фирс и что-то прошептал ей на ухо. Экономка закивала головой. В эту ночь Николай велел постелить Лидии не в комнате для прислуги, а в большой спальне с огромной кроватью и зелеными шторами на окнах. Но к удивлению хозяина девочка спала снова на прежнем месте, ведь, Бродягу было не велено пускать в хозяйские покои.
После этого хозяин разместил довольно подросшего, но все так же, вечно тявкающего щенка, у кровати Лидии. Девочка часто приходила из кухни в большие и шикарные комнаты. Они разговаривали о ее доме, дворе где она росла, выяснилось что Лидия не умеет читать и писать. Николя занялся ее образованием. На это уходило почти все время, которое он считал свободным. Чаепитие сократилось по времени и из церемонии превратилось в простую чашку чая, а потом и вовсе упразнилось. В клубе Николая давно не видели и в городе начали судачить о том, что Карильский принял у себя внебрачного ребенка. Хозяин дома вставал раньше, ходил гулять с Бродягой и перестал пить. Ну не то, чтобы перестал совсем. Рюмка коньяка вечером перед сном не считалась. Николя реже баловал себя кружевными манжетами и платками и все чаще задумывался о покупке дома с садом, вместо этого неуютного особняка в центре города, где нет даже места для баловства Лидии. Однажды он зашел вместе с ней в мастерскую Йозефа Брунштейна для того, чтобы полюбоваться новинками сезона, и, как обычно, Йозеф умел, удивить посетителя новинками тонкой работы. Николая интересовали рукояти ножей, столовых приборов, набалдашники на трости, инкрустация для ружей из слоновой кости. А вот молодая особа с зелеными глазами, как ее величал хозяин мастерской господин Брунштейн, интересовалась веерами с тонкими кружевными узорами на ручках. Из мастерской знаменитого на всю Англию мастера, вышли с новым веером. Что очень позабавило Йозефа. Дома Лидия прыгала от счастья, видя в своих руках такую прекрасную вещь. Это был роскошный подарок. Хотя она давно получала от Николая множество подарков: новенькую одежду и туфельки, маленькое пальто и разные шляпки. Лидяи жила, как его дочь, а не как прислуга. Для нее были наняты педагоги: господин Невельской - обедневший дворянин из России обучал девочку языкам, грамоте и математике. Француженка мисс Локо и немка мадам Ивон. Лидия была прилежной ученицей. При этом все свободное время проводила на кухне, помогая мадам Фирс.
Бродяга рос и скоро перестал помещаться на коврике у кровати Лидии, выделенном хозяином. Вследствие, чего был переведен на медвежью шкуру у камина. Весь дом спорил о том, с кем из учительниц Николай закрутит роман, но к всеобщему удивлению романы Карильский больше не крутил, с тех пор, как в его доме появилась эта мадемуазель с зелеными глазами.
Так Лидии исполнилось десять лет. В подарок для нее Николя пригласил учителя пения. Лидия в шутку спела стоя на широком стуле пару песен и учитель подвел итог: девочка талантлива. Талант надо развивать. Вам нужен инструмент сэр, на котором бы она смогла упражняться. Как раз в те дни начинались торги на аукционе святого Петра и Николай решил, что стоит там поискать хороший инструмент, тем более, что как не крути, новый всегда не такой интересный, как старый, у которого есть своя история.
Купить билет на аукцион в воскресный день, Николай послал Матэо. В выходной выставлялись самые дорогие и интересные вещи.
- Разузнай, что к чему и купи билет, да только в первый ряд, будь добр, и договорись по пути домой о вине с мадам Луизой. Это значило, что запасы в погребке у не пьющего хозяина заканчивались.
Через шесть часов Матэо явился измотанный, как гончая и сообщил хозяину, что это будут особенные торги. На них выставляется секретер королевы Испании XVII века. А эта вещица с секретом,
- Я все узнал, если вы меня выслушаете, это должно будет вас заинтересовать. Особенная вещь, я ради этого чуть не остался в рабах у Алонсо.
- Ну, говори же не томи, что ты узнал, - попивая чай подгонял слугу Николай, что за секретер?
- Говорят в нем множество потайных замков и невероятное количество загадок, ошибок быть не может, что не нажмете, тот секрет и откроется, но при этом, что нажмете не верно, то закроется навсегда.
- Это что за глупости рассмеялся Николай.
- Поверьте, из надежного источника я узнал, что у этого секретера есть своя история, если владеть этим предметом с секретами, можно овладеть всеми тайнами женщин.
- В твои двадцать лет, Матэо, тебя конечно увлекает дамский секретер, хранящий тайны королев, но я тебя посылал за билетами и просил узнать, что будут в этот день продавать из музыкальных инструментов, на которых бы могла играть Лидия, - Николай рассмеялся.
- О да сэр, простите, я все узнал, просто этот секретер из натурального дуба, весь в позолоченных инкрустациях, за ним стоят множество любовных историй испанского двора и тайн великих женщин, все, как вы любите, - но, не видя ответной искры в глазах своего господина, Матэо остыл. - Да сэр, я достал билет в первый ряд. В это воскресенье будут продавать пять инструментов, две арфы, фортепиано, рояль, замечу вам очень потасканный, ибо на нем играли на судне, и флейту ее величества принцессы Датской.
-А вино? – с издевкой спросил Николай.
- Сэр, все в лучшем виде, завтра повозка прибудет к заднему двору дома. Двадцать ящиков отменного вина! Я их лично спущу в погреб.
- Оставь один ящик у меня в кабинете, я хотел бы отпраздновать покупку на аукционе. Сказал с улыбкой не пьющий хозяин дома.
Господа, господа, не нужно толкаться поосторожнее, вы можете порвать мне шубу! - кричал разъяренный Николай. Он поднял вверх одну руку и пошел вперед сквозь людскую толпу, как корабль режущий льды. В левой руке у него была трость с набалдашником в виде человеческой головы, вместо глаз сверкали два рубина, а правой он держал за руку Лидию. В конце концов, попав на аукцион Святого Петра с маленькой леди, он занял первый ряд, как было записано в билетах, тех, что взял для хозяина Матэо. Шубу изрядно потрепали и Николай изучал насколько сильно, пока Лидия, устраивалась поудобнее на стуле в незнакомом месте. За последнее время она привыкла к комфорту и вниманию, что не могло не радовать Николая. Но больше всего его поражало то, что девочку эти блага не портили она оставалась прежнею, Лидия всегда говорила то, что думала, хотя, правды ради можно сказать, что она вообще мало говорила. Ребенок много слушал и делал выводы.
Вскоре начались торги, сначала продавали кованный сундук, следом две картины с изображенными на них рабами на тростниковых плантациях, после вазы китайских мастеров, принадлежавшие ранее разорившемуся барону. После выставили роскошное фортепиано, за которое Николай сражался, как мог, но инструмент, все-таки перехватил венгерский посол для дочери. Что тут скажешь, нельзя было не уступить, все же сосед, тем более, Лидия взяла Николая за руку, давая понять, что этот инструмент ее не очень интересует.
Николай не слишком расстроился, он мог купить инструмент и от производителя, заказать новехонький из Германии или Франции, но ему хотелось, что бы Лидия играла на чем-то особенном, на чем-то с историей. По левую руку от Николая, немного припоздав на торги, сел запыхавшийся Йозеф Брунштейн - мастер резьбы по кости.
Поздоровавшись и обменявшись рукопожатием, старые знакомые начали следить за торгами снова. Затем, продавали гарнитур для гостиной, на витых ножка, жемчужное ожерелье, страусовое яйцо с резьбою, папирусы из древнего Египта с изображениями богов, и вот, наконец, перед всеми стоит рояль.
- Вот уж этого я не упущу, - подумал про себя Николай. То же самое в эту секунду думал Йозеф. Старинный инструмент стоил не очень дорого, но вследствие торгов двух джентльменов, цена взлетела до небес. Кое-кто из присутствующих в зале, пытались тягаться с бешеной парочкой, помешанной на рояле.
- Сто пятьдесят фунтов, - говорил один.
- Двести фунтов, - вторил другой.
- Триста фунтов! - не унимался первый
- Триста пятьдесят!- злился второй.
- Четыреста!
И так далее. Это притом, что изначально пожилой хозяин инструмента просил пятьдесят фунтов стерлингов. Старик - хозяин рояля ликовал от такой удачи. Двое же, уже не джентльменов, а драчливых петухов выпячивали грудь и не замечали, как выкрикивали:.
- Пятьсот!
- Шестьсот! Да на что он Вам, сударь! - шипел Николай.
- Шестьсот пятьдесят! Не ваше дело! Буду учиться играть.
- Семьсот пятьдесят! Что вы мелите? Вам же сто лет скоро! Какая игра?
- Восемьсот! Не ваше дело! Что хочу, то и покупаю!
Торг длился долго. Все присутствующие, как завороженные следили за странными людьми, сражающимися за достаточно потасканный инструмент.
Инструмент занесли в гостиную Николая.
На этом аукционе Карильский купил и секретер, рекомендованный слугою. Его цена оказалась смешной, по сравнению с роялем. Николай был единственным желающим приобрести этот чудесный хранитель тайн испанского двора. По пути на торги людей Алонсо, уполномоченных выкупить эту старинную вещицу, задержали полицейские, поэтому, собственно, никаких торгов по поводу секретера не состоялось. Хозяин сказал:
- Двести. А Николай сказал:
- Двести десять. На этой сумме, к разочарованию публики, торги закончились.
Через день в дом на Набережной был приглашен учитель музыки и настройщик. Но инструмент, на удивление, не издавал ни звука. Крышку рояля пытались поднять, но она словно приросла к инструменту. Ни одна клавиша не нажималась. А вес его был таков, будто внутри находились не струны, а камни.
Зато секретер радовал секретами, для начала Матэо изучил все надписи на скрытых панелях и дверцах. При нажатии каждой новой комбинации открывались новые ячейки, в одной из них, чуть позже Матэо обнаружил кольцо с изумрудом. Сам по себе, отсек был не слишком мал, но настолько хорошо спрятан, что найти его, казалось, практически невозможно.
- Действительно, не секретер, а кладь сюрпризов, говорил Николай.
В то время, как Матэо изучал надписи на всех поверхностях секретера. Если письменный стол королевы получилось разгадать даже слуге, то раскрыть секрет рояля не мог ни кто: ни Матэо, ни глухой Жак, ни сам хозяин. Все ломали голову ни один день над чудным инструментом, стоившим хозяину бешеных денег, но при этом не издавшим ни звука.
Николай, не понимая ничего, отправился к дверям аукциона Святого Петра. В неторговый день улица без толпы казалась совсем на себя не похожей. Счастливый обладатель рояля, даже огляделся, что бы понять туда ли он пришел. Ему открыл мальчик-слуга и проводил Николая к старшему приказчику. Тот в свою очередь провел богатого покупателя старинного рояля, которого, на долго запомнят все служащие аукциона, в канцелярию и, открыв амбарную книгу, сообщил:
- Ул. Парковая, дом 16, именно там проживает месье Адам Грин, продавший вам, не далее как позавчера днем с торгов, чудный рояль черного цвета. Надеюсь, вы довольны покупкой?
По адресу Парковая, 16, он нашел старика, владевшего до недавних пор инструментом. В доме, по данному адресу было так мало место, что Николай даже не понял, как здесь мог поместиться такой огромный рояль.
- А он здесь никогда и не стоял, объяснил Адам Грин. Я его унаследовал вместе с кораблем от моего дальнего родственника сорок лет тому назад. Где он стоял прошлые сто лет, а до этого его хранили в деревянной обивке, которая сохранилась с тех времен, когда его только загрузили на судно моего родственника. Говорят, этот рояль был отправлен из Индии в качестве подарка Карлу I. Но, как вы знаете сэр, в середине XVII века, а именно тогда корабль с роялем прибыл в Бристоль, началась Английская революция, король был казнен и про рояль в течении десяти лет ни кто не вспоминал, а Карл II, взойдя на престол, наверное больше думал о своей голове, а не о забытых подарках. Я часто размышлял о том, что инструмент принадлежит венценосной семье, и даже хотел было напомнить о нем королеве Виктории, но жадность всегда брала верх. На этом инструменте никогда не играли. И вот только сейчас, когда судно потребовало капитального ремонта, я решил продать рояль. Поверьте, делом не легким было его перевезти. Я думал, цена рояля не окупит той суммы, которую я отдал молодцам в порту за его погрузку.
-Но вы, с тем странным господином, видимо, что-то знаете, про этот инструмент. Потому что не дают люди тысячу фунтов стерлингов за рояль двухсотлетней давности. На этом рассказ Адама Грина был закончен.
- Точно, - подумал Николай, - Йозеф наверняка, что-то знает! Он бы не стал просто так сорить деньгами, если бы не видел в этом своей выгоды. Вряд ли его интересовал инструмент, скорее всего, рояль хранит какую-то тайну. И распрощавшись с прошлым владельцем старинного рояля, Николай направился к мастеру Брунштейну.
Как часто это бывает, в выставочном отделе мастерской, хозяина не оказалось, поэтому он начал изучать, недавно обновленный ассортимент, на витринах. Мастер должен был появиться через несколько секунд после того, как над входной дверью зазвенел колокольчик. Николай рассматривал великолепный револьвер с накладками на рукояти из резной кости, как над его ухом зазвучал голос мастера:
- Добрый день, чем могу служить?
- Здравствуйте! Хорошо, что вы так быстро пришли, у меня к вам дело. Мне нужен ваш совет.
- Да, да я слушаю вас сэр.
- Тот рояль…
- А что с ним не так? - наигранно удивился Йозеф.
- Да вот, знаете ли, какая незадача, - развел руками Карильский, - он не издает ни звука.
- Да что вы? – театрально удивился мастер. - Ай- ай- ай.
- Может, вы мне поведаете тайну этого инструмента, а я в ответ мог бы заплатить вам за этот секрет.
- Сэр, я не знаю ни какого секрета, я вообще не понимаю, о чем идет речь!
- Если бы вы не знали секрета рояля, вы бы, как я думаю, не стали за него предлагать столь высокую цену, - улыбнулся Николай.
- Сэр, это не дело джентльмена совать нос в чужие дела, – гордо поднял голову Йозеф, - и если вам более ничего не угодно, прошу меня простить, меня ждет работа. Откланявшись, мастер ушел, поджав, от обиды губу. Ему самому хотелось знать тайну рояля. Все что он знал - это то, что его прадед когда-то присутствовал при погрузке этого инструмента на корабль, мало того, ему было достоверно известно, что инструмент не издает ни звука, но тем не менее его отправляли в плаванье страховали на миллионы и к тому же приставили к нему двух охранников и ювелира. Что-то было не так с этим роялем. А как хотелось разгадать этот ребус Брунштейну. Но этот чертов Карильский и его девчонка все испортили. Так думал Йозеф, пока счастливый обладатель рояля шел домой, мокрый от дождя в неизменной шубе.
Вернувшись, он увидел, как Лидия читает книгу у окна и ей совсем не интересен новый предмет в центре гостиной, у ее ног греется лохматый Бродяга. Матэо роется в секретере, пытаясь постичь очередную тайну испанок.
Николай принялся ходить вокруг рояля, пытаясь в сотый раз найти разгадку. Но ничего необычного внешне не замечая, он заглядывал под инструмент, уподобляясь Матэо, жал на черные и белые клавиши, но все без толку. Он выбился из сил искать ключ к разгадке. И, в конце концов, рояль стал «молчаливым» украшением комнаты. Как говорил сам Карильский: «это памятник моему расточительству, упрямству и глупости».
Но все же он был особенным, в отличии от секретера, все тайны которого Матэо успешно разгадал. Теперь секретер не хранил ни одного секрета. Он стоял в гостиной, воплощая красоту и роскошь, но хозяину был уже не интересен.
Через некоторое время Лидии купили небольшое фортепиано, на котором она разучивала гаммы, после играла простенькие мелодии, а уже вскоре радовала домашних вальсами и менуэтами. Девочка чудесно играла, ей с легкостью давались ноты, к тому же она начала сама сочинять музыку. Как-то в один дождливый день она предложила Николаю, читавшему газету о том, что, наконец, придумана замена телеграфу - фонограф, несущий голосовую передачу слов, послушать ее новое произведение. Девочка назвала его «Во славу королевы». Сев за инструмент, она заиграла и запела, пальчики быстро забегали по черным и белым клавишам. Музыка была прелестной, а Николай замер, завороженный голосом Лидии. Газета выпала у него из рук, улетучились в одночасье также мысли о фонографе - революционном прорыве науки. Взгляд Карильского скользнул по старинному роялю, стоявшему в центре гостиной. И Николай тут же отвлекся от пения Лидии. Невозможность разгадать тайну рояля сидела занозой в его душе.
Не дослушав до конца «Во славу королевы», хозяин встал и вышел из комнаты. Лидию это расстроило. Неужели это произведение хуже всех остальных, ведь она так старалась, так хотела порадовать своего благодетеля, но ее верным слушателем стал Бродяга и Матэо, который прерывал свои ковыряния в секретере, ради того, что бы послушать прекрасные мелодии Лидии. Матэо иногда возвращался к старинному секретеру, надеясь отыскать хоть еще один секретный код. Ранее не замеченный им.
Вскоре не благодарный слушатель, вернулся в гостиную, в руках он держал какой-то старинный листок. Николай положил его на крышку рояля и подозвал к себе Лидию.
- Ты видишь этот листочек? - спросил он и голос его, как будто, дрожал.
- Да, - усмехнулась она, - это же очевидно, он лежит передо мной, значит, я его вижу.
- Этому листку чуть больше двухсот лет. Это ноты, которые хранятся у нас в библиотеке, конечно, там еще много чего есть и постарше, но все же, это именно то, что как мне кажется, я могу использовать. Да, нужно пробовать.
- Николя-я-яяяя! - прервала бессмысленную тираду Лидия, - что вы говорите? Я ничего не понимаю.
- Я говорю, что если нам повезет, мы найдем ключ к разгадке этого рояля. Это ноты и слова, - показал он на желтый лист бумаги, - их написали ко дню рождения Карла I. В день, когда он родилась, эти листы разбрасывали по городу, что бы каждый мог славить наследника. И если верить словам прошлого хозяина рояля, то именно ему была предназначена эта дорогостоящая не играющая шкатулка, вот я и хочу проверить кое-что.
- Что же? – удивилась Лидия.
- А вот что. Не могла бы ты сыграть эту мелодию на этом инструменте?
- Но рояль не издает, ни звука и клавиши у него нажимаются с большим трудом, - удивилась такой странной просьбе Лидия.
- А ты делай вид, что играешь, - настаивал Николай.
- Но это, право, глупо, - улыбнулась девочка.
- Прошу тебе, Лидия. Попробуй, не звать же мне твоего учителя для этого.
- О, нет. Вы тогда будете выглядеть еще глупее, чем передо мной с этой просьбой.
С этими словами Лидия села на стул перед инструментом, поставила перед собой листочек с нотами и начала нажимать клавиши. Ни единого звука, конечно же, не прозвучало. И, закончив играть, она с улыбкой спросила:
- Все? Больше ничего не нужно играть. И рассмеялась.
- Все, не нужно. И Николай, забрав листик с нотами, опустил голову и ссутулил спину. - Жаль, я думал, что это было бы логичной разгадкой секрета. И он отвернулся, Лидия пошла к Бродяге и потрепала его за ухо. В комнате раздался треск. Николай, Лидия и даже собака замерли и оглянулись в сторону инструмента. Треск повторился. Бродяга зарычал, встал и подошел первым к роялю.
- Лидия, останься там, где ты стоишь, это может быть не безопасно, - сказал Николай. Сам не двигаясь с места и наблюдая за поведением пса. Матэо остался лежать, забытый всеми, под секретером. Рояль еще протрещал пару раз, а после замолк, верхняя крышка глухо хрустнула и приоткрылась, пес встал на задние лапы и понюхал воздух из образовавшейся в рояле щели. Николя, тоже подошел к инструменту. Все-таки, он оказался прав, именно эта мелодия и была ключом к разгадке. Он ликовал. Осмелев, хозяин поднял крышку рояля и почти сошел с ума от увиденного внутри. Он был наполнен драгоценными камнями. Николя оглянулся вокруг и, отойдя от инструмента, запер все двери в комнате.
- Сэр, - донеслось из под секретера, - я все видел, к сожалению. Разрешите мне покинуть комнату. Я никому ничего не скажу, произнес Матэо. Ему позволили выйти и плотно прикрыли двери.
- Что там? - спросила Лидия.
- Подойди и посмотри сама. Мы несметно богаты теперь, и Николай зачерпнул горсть цветных камней из инструмента. Весь вечер они вдвоем игрались как дети на ковре в гостиной камушками разной величины. Алмазы, сапфиры, рубины, топазы, александрит горстями разбрасывались по ковру. Бродяга топал по сокровищам, как по мощеной набережной во время прогулки, и ни кто его за это не журил. К полуночи, устав от блеска и роскоши, Николя с Лидией начали думать, как все эти камни превратить в блага для себя, и какие блага они бы себе пожелали.
- Я бы купил пароход и объехал бы на нем весь свет! Громко заявил баловень судьбы.
- А почему вы этого не сделали раньше? Неужели у вас, Николя, нет средств, объехать весь мир на пароходе?
- Есть, но не на своем же, - протянул Карильский, не понятый маленькой собеседницей.
- Так вы желаете путишествовать вокруг света или что бы все говорили о том, что у вас есть пароход? - снова спросила она, дразня его своей рассудительностью.
- Лидия, я знаю, что ты не тщеславна, - разнервничался хозяин дома, - но дай мне насладиться несметным богатством. Вот что бы сделала ты?
- Я бы отдала все эти ценности. Вернула их истинным владельцам, королевской семье, и тогда бы точно обо мне заговорил весь мир, ведь каким нужно быть особенным человеком, что бы вернуть такие сокровища, и щедрым, и благородным, а, главное, честным. Об этом говорили бы громче, чем о личном пароходе. Пароходов много и у каждого есть хозяин, а вот честных людей очень мало.
- Я подумаю над твоими словами, - сказал серьезно Николай и поджал губы. А ведь она права, права, тысячу раз права. Только как теперь вернуть все это во дворец, если к королеве и на милю не разрешают подойти, а писать о таких вещах вообще нельзя, прочтут недоброжелатели, вынесут рояль темной ночью, а нас убьют, как свидетелей, нужно что-то предпринять. Что-то придумать, что-то затеять. Но для начала нужно все это убрать. Николай начал собирать горстями драгоценные камни с пола и класть их обратно в рояль, как в ракушку жемчуг.
- А как ты думаешь, - спросил он у Лидии, как нам рассказать королеве лично о находке, - вопрос был задан не для того, что бы тринадцатилетняя девочка дала на него ответ, а что бы обсудить возможные варианты с самим собой, но в слух. К удивлению Николая, Лидия оказалась более находчивой, чем он от нее ожидал.
- Я подумаю над этим, - сказал она, - хотя, как мне кажется, нет ничего проще.
- Ну-ка, расскажи мне твой план, - удивился он.
- Вы не видишь королеву, и она не видит вас, но есть один человек, который знаком с вами обоими.
- Кто же этот человек? Я, что-то, не припомню.
- Это владелец мастерской резьбы по кости, Йозеф Брунштейн. Королева Виктория, иногда навещает эту лавку, так как является ценительницей работ Брунштейна.
- Ты у меня такая умная,- проговорил Николай, а про себя подумал, что это она в тринадцать такая умная, а что же будет дальше?
Утром следующего дня Николай собрался к мастеру Брунштейну. Давненько, счастливый обладатель рояля, не захаживал к мастеру, с тех самых пор, как был куплен рояль. Вот теперь самое время его проведать.
В лавке над головой Николая зазвонил колокольчик, дверь за ним захлопнулась, притянутая мягкой пружиной, и он увидел мастера, натирающего стеклянную витрину. Взглянув на посетителя поверх очков, было видно, что Йозеф узнал старого знакомого, но радости это ему не добавило. Будучи человеком вежливым он спросил:
- Чем могу служить, сэр?
- Йозеф, я к вам по делу, - спускаясь по ступеням, сообщил Николай.
- Опять? Вы не хотите ничего купить?
- Нет, я опять по поводу рояля, - громко сказал Николай и широко улыбнулся, давая понять, что просто так Брунштейн от него не избавится.
- Вы заходите раз в несколько лет и ничего не покупаете, раньше ваши дела шли, видимо, лучше, вы покупали каждую неделю. Что-то случилось?
- Не слишком-то это по-джентльменски совать свой нос в чужой карман, - парировал оскорбительную тираду Йозефа Николай, – но вы правы, друг мой, что-то действительно случилось. И поэтому я здесь. Я раскрыл тайну рояля! И он засверкал как самородок в свете солнечных лучей, от этой фразы. Йозеф, не контролируя своих эмоций, хлопнул в ладоши.
- И что же это за тайна?
- Вы можете мне выплатить половину цены за рояль, а я вам открою его тайну. Весело сообщил Николай, рассматривая витрину.
- Вы хотите с меня содрать пятьсот франков? Это невероятно!- Йозеф негодовал и хмурился.
- Поверьте, это очень выгодное дело, тем более, что сюрпризы для вас только начинаются, - успокоил мастера Николай. Дальше я буду просить вас о ряде одолжений. И поверьте, если все пройдет гладко, вы станете человеком, о котором напишут в газетах всего мира уже завтра.
- Всего за пятьсот франков? - недоверчиво спросил Йозеф.
- Ну, вот видите, вы уже говорите «всего», а минуту назад, не хотели и слышать о моем предложении. Соглашайтесь, нам, поверьте, есть о чем поговорить, а если вы считаете, что сумма мала, то можете выплатить полную стоимость рояля, это всего тысяча франков, как вы помните.
- Нет уж, как я понимаю, известность грозит не только мне, но и вам, давайте делить ее поровну.
- Вы умны! И с вами приятно иметь дело, - снова улыбнулся Николай. - Несите деньги, будем иметь предметный разговор. Надеюсь, вы сегодня не сильно заняты и сможете закрыть магазин до тех пор, пока я не закончу излагать свое дело. Йозеф не торопился выполнять указания везучего нахала. Но, тем не менее, двери запер, и перевел посетителя в заднюю комнату, достав из сейфа ровно пятьсот франков, протянул их Николаю.
- А теперь рассказывайте, что за секрет в этом рояле.
- Для начала я вам, кое-что дам, - и раскинувшийся в кресле Николай, достал из кармана модного фрака синий александрит размером с куриное яйцо. После того, как Йозеф Брунштейн взял драгоценность в руки, Николай рассказал, как именно он и его милая Лидия отыскали этот клад.
- Так что вы теперь хотите от меня? - удивленно, спросил Йозеф. А тем более я не пойму, зачем вы взяли с меня деньги, если, возможно, вы самый богатый человек в мире, и Йозеф протянул самородок обратно, на что Николя помахал лениво головой, делая жест, что бы Брунштейн оставил камень себе.
- Я ни чего не понимаю, зачем вам те пятьсот франков, если вы способны делать такие королевские подарки? Недоумевал Брунштейн.
- Во-первых, это не подарок. А во-вторых, когда человек платит большие деньги, он серьезно воспринимает любую авантюру, то есть, то за что отдает свои сбережения. Мне хотелось узнать насколько сильно вы желаете прославиться, ну и, конечно же, узнать секрет рояля. Только и всего. Николай искренне улыбнулся.
- Так, а что же дальше? Что вы решили, делать дальше? – суетился Брунштейн, не зная, что нужно предпринимать, кого просить, о чем говорить. Он владел всего лишь обрывками информации и не знал, что с ней делать.
-Да, идея есть, но не моя, а маленькой зеленоглазой леди, как когда-то вы изволили выразиться. Вы познакомите меня с ее высочеством, когда она посетит вас в очередной раз. Я не знаю венценосное семейство и не представлен при дворе. Скажем так, вы мне нужны для того, что бы быть представленным королеве.
- Ну-у-у-у, - протянул Йозеф, - дорогой мой, это сказочный план, вы же знаете, что перед тем, как королева заходит куда-либо, охрана обыскивает любое помещение, а после никого туда не пускает. Да, и к тому же настроение при дворе далеко не радостное. Казна, как говорят, пуста и поэтому королева сорит деньгами редко, она бывает у меня пару раз в год. Ее визиты стали редки также и к ювелиру, уж поверьте, я знаю, о чем говорю, есть у меня и среди ювелиров знакомые.
- Мне кажется это не беда, думаю, что королева умеет благодарить своих верноподданных? - громко, не ведая отказов и преград, заговорил Николай.
- О да! Она щедра на похвалы, и очень добра.
- Вот мы этим и воспользуемся, камень который я вам дал, думаю, достоин прекрасной подставки из слоновой кости, как вы думаете? Это может быть подарком ее королевскому высочеству?
- О да! Безусловно!
После этой фразы Николай хлопнул в ладоши:
- Так я и думал. Надеюсь, вы Йозеф, настолько талантливы в своем деле, что успеете быстро смастерить вещицу достойную королей. А когда она решит вас отблагодарить, позовите меня. Насколько я наслышан, она посылает письменное уведомление о дне и часе своего визита, так сказать карточки. Мы отступим немного от норм и принципов и вы представите меня, не соблюдая этикета. Надеюсь, у вас есть, где спрятаться пока гвардия ее величества будут обыскивать эту мастерскую?
- Безусловно. В подвале есть свободное место.
Через три дня под дом на набережной прискакал всадник с посланием. В нем значилось, что подставка готова и Йозеф Брунштейн любезно просит Николая заглянуть в течение дня в его мастерскую, дабы оценить изделие.
- Это чудесно! - воскликнул Карильский, превосходно! Тонкая работа мастера была настолько великолепна, что стоила не дешевле граненого александрита. Подарок упаковали в позолоченную коробочку, подписали должным образом, и он был передан в руки Матэо, единственного посыльного, которому доверял Николай, хотя Брунштейн и настаивал на том, что подарок должен быть направлен в Букингемский дворец спешной почтой. Которой, по обычаю, передавались в мастерскую Йозефу вещи из дворца для мелкого ремонта и обратно. Но все же, по настоянию Николая, ко двору драгоценный подарок доставил Матэо.
- Теперь я жду вашего приглашения для принятия благодарности от ее высочество, - сказал Николай, прощаясь с Йозефом.
Приглашение не заставило себя долго ждать, и через неделю в следующий понедельник Йозеф прятал у себя в подвале Николая и Лидию.
Через четверть часа гвардейцы из личной охраны короля обыскали мастерскую Брунштейна и, убедившись, что внутри кроме мастера никого нет, покинули помещение. Из кареты с королевскими гербами вышла ее высочество королева Виктория. Молодая, хрупкая, невысокого роста в роскошном платье она прошла в двери мастерской, в дверях которой встречал хозяин. Йозеф склонил спину перед королевой и так и застыл в глубоком почтении перед ней. Королева вошла внутрь поблагодарила Брунштэйна за столь изысканный и дорогой подарок. В это время за стеной послышался шорох и юная королева бросила испуганный взгляд на Йозефа.
- Кто за стеной? - спросил она настороженно.
- Ваше высочество, у меня есть для вас новость она прекрасна, но сообщить ее я не могу, ее должна поведать вам особа, не представленная при дворе, поэтому нам пришлось немного лгать, простите нас великодушно. За стеной в подвале сидит мой клиент и друг со своей, э-э-э, племянницей, если вы разрешите, я открою крышку подвала и они сами вам все расскажут.
- А почему вы мне не можете всего рассказать сами, вы что, не знаете о чем пойдет речь? – королева не торопилась встретиться с теми, кто шуршал под полами задней комнаты.
- Знаю, Ваше высочество, но речь пойдет о предмете, который находятся дома именно у того, кто сидит в моем подвале.
- Я охотно выслушаю сначала вас, а уж потом решу.
- Это великолепное решение, ваше высочество. Речь о рояле с драгоценностями. По лицу королевы стало понятно, что она в курсе этой старинной загадочной истории.
- Рояль найден?
- О да, ваша светлость.
- И он не пуст?
- Он полон, ваше высочество.
- И этот инструмент стоит в доме вашего знакомого?
- Да. Именно так, ваше высочество.
- Отлично, зовите его сюда, - повеселев от подобных новостей, сказал королева. Йозеф отправился в соседнюю комнату и через минуты вернулся с подтянутым мужчиной и милым белокурым чудом в сиреневой шляпке с белым перышком.
- Добрый день господа, - приветствовала королева вошедших, - присаживайтесь. Николай весь в пыли и паутине, обирая с рукава фрака, что-то налипшее, зло посмотрел на Йозефа, он извинился за свой вид и за вид своей спутницы и принялся рассказывать. Королева Виктория внимательно выслушал рассказчика, а потом спросила:
- Так я могу увидеть этот подарок, прибывший во дворец с опозданием на пару сотен лет?
- Конечно, я хочу передать эти несметные богатства законному владельцу – королевской семье. - Николай не имел опыта общения с членами королевской семьи и поэтому к каждому обращению не добавлял «Ваше высочество». Собственно, юную королеву Викторию он этим не оскорблял, хотя Йозеф, каждый раз морщился, при несоблюдении этикета.
Экипаж Николая домчал, жаждущих полюбоваться на несметные сокровища, очень быстро к дому на Набережной. В гостиной Николая королева не могла поверить своим глазам.
- Такие сокровища - это спасение для всего государства, экономики, флота, можно вооружить армию, провести ряд реформ, улучшить работу предприятий, переоснастить заводы, ввести реформу в системе образования для малообеспеченных слоев населения. Господа, все это требует больших денежных вливаний, которыми на сегодняшний день казна не располагает. Речь королевы, сказанная у рояля в гостиной Карильского Николая, была настолько патриотичной, что хозяин гостиной со стыдом вспоминал, что хотел потратить все сокровища только на личные нужды.
Через день рояль из гостиной дома на Набережной исчез, а через неделю королева лично встречала у себя во дворце Николая Карильского.
- С благодарностью и гордость я сообщаю вам, что для вас в этом году откроются новые горизонты, - сообщила королева Виктория вошедшему в его личный кабинет Николаю. – О рояле пока не знает пресса, о ценностях находящихся в нем тем более. Все что мы скажем прессе это то, что наконец был найдет предмет, принадлежащий королевской семье и выставим его в музее. Рояль имеет не малую историческую ценность. У этого инструмента особая судьба и особый путь, о котором мы, конечно, же расскажем журналистам. Но умолчим о драгоценностях. Прошу вас держать в тайне все, о чем вы знаете. Хочу вам сообщить, что вы Николай Карильский и Йозеф Брунштейн представлены к рыцарскому ордену за особые заслуги перед Отечеством и будите оба с гордостью носить титул сэра, который сможете передавать по наследству. Но у меня один вопрос по поводу маленькой леди. Она, как я понял, принимала не малое участие в этих событиях? Но мне не понятно дочь она вам или племянница?
- Она, мне никто, - потупив взор, сознался Николай, не желая врать королеве, - я подобрал девочку ночью, когда она спасала собаку, тонувшую в реке.
- А у нее разве нет родителей? – спросил королева, удивленная тем, что ребенка в ее стране можно вот так просто «подобрать».
- Сложно сказать, отца она боялась как огня, когда-то на ее глазах он забил до смерти мать, и возвращаться к нему она не хотела, да и некуда было, место под крышей завода у них отняли.
- А ваше полное имя я могу узнать, спросила королева, кивая головой после откровения Николая о девочке, говоря этим, что ситуацию на счет Лилии прояснила достаточно, что бы интересоваться следующим.
- Николай Карильский. Сын Айседора Карильского.
- Да, да, я в курсе этого, но разведка сообщает, что Айседор Карильский не имел детей, а так же он приходился братом вашей матери, то есть вашим дядей попросту. Ваша мама не была замужем и поэтому дала вам свою фамилию. Ведь так? Она была необычно талантливой актрисой. Эти сведенья разведки, вы можете отрицать, если они не точны или не верны. Но я хотел бы точно знать, кого я произведу в сэры?
- Эта история касается моей матушки и ее прошлого, - твердо сказал Николай, - которое мне не хотелось бы тревожить. Могу сказать только одно, без имен и фамилий, я сын знатного человека из нездешних мест, который не мог жениться на моей матери, поэтому имя моего отца вымышлено, а документы мой отец подделал. Он дал для хорошей жизни нам все. Но я никогда его не видел.
- Соответственно, мы назовем Николая Карильского сэром, а не Романова? Да? – Лукаво приподняла бровь королева. Ведь если вы желаете, я могла бы волей монарха изменить вашу фамилию.
- Нет, ничего не нужно менять, я Николай Карильский, другого мне не нужно, - гордо произнес Николай, удивляясь тому, насколько хорошо осведомлена разведка в этом королевстве.
- А Лидию? Как ее указать в документах, как Лидию Остин или Лидию Карильскую?
- Думаю, - проговорил, краснея от раскрывшихся семейных тайн Николай, - леди Лидия Карильская звучит прекрасно.
Аудиенция подходила к концу, ее высочество была готова протянуть Николаю руку для поцелуя. Но Карильскому хотелось задать один вопрос:
- Почему королевская семья два века назад не забрала этот рояль с корабля? Неужели тогда эти сокровища значили так мало?
- О нет, деньги всегда значат много, просто королевская семья получила сведения о содержимом инструмента гораздо позже того, как успела забыть о рояле. Мой дальний родственник, на тот момент ,находящийся в Индии наполнил инструмент драгоценностями, желая показать богатства этой страны и свою преданность престолу. Но письмо было отправлено следующем судном из чистой предосторожности, что бы ни кто не мог, ознакомившись с его содержанием и извлечь драгоценные камни. Письмо и до сих пор хранится в королевских архивах. С кодом песенкой и нотами.
- А скажите, инструмент исправен или нет? На нем можно играть? – больше всего мучил Николая этот вопрос. Был ли исправен инструмент изначально, или он играл роль просто упаковки для ценного груза.
- Инструмент никогда не играл. Ответила королева, - это один из первых макетов роялей, его выслали для демонстрации и определения размеров. Такая вот получилась не музыкальная шкатулка.
* * *
- Сэр, а не выпить ли нам еще по бокальчику бургундского?
- Да уж не откажусь, сэр!
- А как вы думаете, сэр, может нам стоит уехать на пару месяцев из туманов и посмотреть на мир?
- Сэр, я бы с удовольствием, но это вы у нас праздный гуляка, а я хоть теперь и сэр, но мое ремесло меня кормит. Я не могу бросить своих клиентов.
- Сэр, что вы делаете? Это газета, в которой написано о наших заслугах, не ставьте на нее бутылку.
- Сэр, это смешно, что вам до газеты? Про нас пишут уже месяц, я даже успел устать от славы. Тем более. Что это газета на каком-то турецком языке, сэр.
- О, и там уже о нас знают. Вот так рояль. И оба сэра рассмеялись.
- Леди, - обратился Николай к Лидия, немножко пьяный и очень счастливый, - Как ты считаешь, а дядюшка Йозеф хороший человек?
- Сэр, - проговорила недовольно Лидия сидя в гостиной, пустовавшей без рояля, с собакой в ногах, - не люблю я когда вы пьете. Сколько можно?
- Ни сэр, а папа. Вот так! - и мужчины рассмеялись.
Лидия покраснела и ушла из комнаты, понимая, что дальше будет только хуже, а парочка сэров продолжили радоваться жизни в мягких креслах.
- Так вы говорите сэр, что вы бедны, как церковная мышь?
- Ну не то что бы беден, просто мне нужно работать, сэр, я не могу кататься по миру.
- А если я вам одолжу? Не отказывайтесь от такого предложения, возьмем Лидию и махнем на пароходе в кругосветное путешествие.
- Сэр, я не хочу долгов, тем более я могу заболеть бубонной чумой во время путешествия или малярией, тифом или воспалением каким-то, и кто вам отдаст дог, а кто вам отдаст деньги за похороны? Нет, нет сэр. Я не могу брать в долг.
- Тогда я вам подарю необходимую сумму, и мы отправимся к тем островам, на которых о нас пишут, а мы их никогда не видели, сэр!
- Нет, нет, клиенты, уйдут к конкурентам за время моего отсутствия, а потом кому я продам свои совершенные изделия. Нет, и не уговаривайте.
- Сэр, вы меня огорчаете! Давайте еще шампанского! И Николай, неровной походкой направился на кухню за божественным напитком. Вернувшись в гостиную, он нес его в ведре и мурлыкал себе песенку под нос.
Поставил на стол ведро, а вместо льда в нем оказались драгоценные камни из рояля.
- И это, кстати, сэр, обратился он к ошалевшему Йозефу,- половина вашей доли. Только тихо! Приложил он палец к губам, Лидия ничего не знает об этом. Бедная девочка настолько честна, что ей будет трудно жить в этом мире.
- Сэр, - нервно сглотнув и все еще глядя в ведро, сказал Йозеф, - эти леди такие странные. Нам их не понять. Ей королева обещала лучший пансион через годик, пусть знакомится там с честными и богатыми леди, а мы махнем в кругосветное путешествие!