Каригэ

Он шел по высокой траве.
Трава окружала его со всех сторон, под ногами вилась еле заметная тропинка, оставшаяся от старой дороги - иногда носок его походного ботинка нащупывал острый угол обработанного камня - трава была в человеческий рост. За травой еле виднелись верхушки деревьев, а за ними было море, хотя на вторые сутки он уже не был уверен в том, что на свете есть хоть что-то, кроме травы. Трава смыкалась за ним. 
Вот так вот, и хорошо бы так и было всегда... А за горами были бы неизведанные страны, а за странами... Эх.

Раздалось тихое ржание.
Перед ним вышла на тропу лошадь. Вышла не целиком - зеленая стена позволяла ей высунуться, как будто трава была тюлевой занавеской, а вовсе не травой. Он засмеялся - беззвучно, нешироко раскрывая рот. Смеяться громко - неприлично. Жена бы точно не одобрила. Но жена уже давно не обращала на него внимания - а привычка осталась.
Лошадь моргнула и переступила копытами. На лоб с белой звездой осыпалась пыльца.
Он сунул руку в карман жилетки и протянул ей дольку яблока. Странно, когда лошадь не обращает на яблоки никакого внимания. Пришлось съесть самому.

Лошадь шла бок о бок с ним, гордо держа большую, непородистую голову, и вытягивала вперед шею, ныряя в волнах высокой травы. До конца тропы было еще далеко, и он перестал бояться одиночества. С одной стороны, он за этим и шел - за одиночеством, потому что ну невозможно же так. С другой стороны, страшновато, когда идешь больше трех часов. С третьей, лошадь - это не человек, который будет развлекать тебя, пока у тебя язык не отсохнет отвечать "как интересно" на его глупые истории. Это же лошадь, существо тихое, знакомое...

Было очень жарко, но с моря тянул ветер, который не давал ему потеряться в другом, жарком, зеленом море. Рюкзак весил совсем немного. В сущности, он уже два месяца жил в своем рюкзаке - его огромный, купленный в рассрочку дом вдруг оказался местом, где можно было только ночевать. Надо было это как-то пережить. Весь прошлый год жена, выросшие дети и мать делили дом на три части, не обращая внимания на то, что он в свои пятьдесят еще жив-здоров, а сейчас пошла окончательная стадия.
Ни домой, ни в гостиницу ему пока не хотелось. К своим годам он успел узнать, что пространство обманчиво. Травы - бесконечное море, но над ними летят самолеты, за ними встают горы, в трех милях отсюда - станция биологов, где по совместительству стоит спасательный вертолет. Устанешь от одиночества - нажми кнопку, и за тобой прилетит маленькая летающая тарелочка. Встанешь на нее, и наслаждайся полетом до ближайшего города. Там хорошо. Там кормят.
Когда-то от гор и до гор была заснеженная земля. Потом, с веками, стало теплее. Пришли люди, развели тут цивилизацию... Горы раскопали. Стали селиться вокруг своих заводов и шахт далеко в горах. А траву оставили.

Лошадь шла в траве параллельным курсом - иногда она удалялась, и он слышал только хруст, топанье и шелест. И он подумал - вдруг это Каригэ...
Когда-то у него, еще в детстве, была игрушечная лошадь, он назвал ее Каригэ - потому что Каригэ является в виде белой кобылицы, способной скакать через облака и приходить ночью через дикие земли. Сначала над ним посмеялись - разве остались в мире дикие земли? Кому они нужны? Но потом у них в семье, в сарае во дворе, появился ослик, в компанию к курам и бодливой козе - тогда многие заводили осликов и водили их по выставкам, раз мода позволяла. Карликовых лошадей тетушка не любила - тетушка была биологиня со стажем и точно знала, что бывает, если человек на потеху себе выводит игрушку из того, из кого ее выводить не следует. Так что, когда ослика продали, а потом пошла мода на варанов, в нарушение всех правил хорошего тона во дворе появилась обычная пони. А потом школа, и там тоже были пони - для уроков верховой езды. Усталые, кусачие, замотанные, серой масти.
Его пони чем-то была похожа на Каригэ.
Во-первых, она была немножко рыжая - если посмотреть под определенным углом. Это был секретный окрас, видимый ему одному. Во-вторых, пони часто замирала, задумавшись. Ослик, если упрямился, мог просто понуро стоять или орать. А пони часто шла, куда хотела. У пони вообще твердый характер. Он думал, что однажды она откроет калитку носом и сама уйдет, куда захочет, ведь Каригэ должна быть очень умной, чтобы попадать в любое нужное ей место и скакать через облака. Когда его наказывали, он бежал в стойло к пони и просил ее унести прочь отсюда. Но пони, конечно, ничего не отвечала. Только вздыхала и фыркала ему в плечо.   
Тогда он думал, что это потому, что он и пони не очень-то нужен, что был слишком глупым, чтобы уговорить даже пони, пусть она и была на самом деле ничем не выдающей себя Каригэ. Но, может быть, она пряталась и притворялась, что не умеет говорить, чтобы ее не захватили ученые и не заставили отвезти туда, где живет вся родня Каригэ? Зато через пару лет пони знала все дороги в городке и около - она могла отвезти его за мороженым или в булочную, когда он задумывался и, очнувшись, сам не знал, куда едет. Ее никто никогда не ковал - новое, на этот раз - вечное, положенное в этом году покрытие дорог слегка пружинило, не портясь и не вредя ничьим ногам - ни детским, ни лошадиным - и первое, что он слышал утром, выходя из дома, был звук ее шагов. Тук-тук, мягко стучали широкие копыта, туки-тук.

Когда он вырос, он узнал мир больших лошадей - он был весь как один огромный манеж, где надевают шлем, бриджи, берут в руки хлыст и бесконечно упражняются, чтобы получить от тренера хорошую оценку. Но за лошадьми там ухаживают специальные люди, лошади - поджарые, послушные, благородных пород, и ни одна из них не Каригэ.
Двадцать лет назад он взял два кубка. Потом бросил.

Пойти бродить по заповеднику было легче легкого. Нужно было просто выйти из городка при заводе и шагать, куда глаза глядят. На границе высокой травы стояли указатели, где было написано, сколько продолжается тропа. Краткую историю ему пришлось искать самостоятельно.
Говорят, вымершие народы построили крепость на скале, растущей из центра долины, и проложили к ней эти запутанные тропы - от забытой деревни к другой забытой деревне, где весь век роются археологи. Конечно, не просто так, а после того, как начертили точный план, глядя с этой скалы. Разумно. Весь класс кивал головами - так и должны делать настоящие люди. У них же не было ни одной летающей машины, их миновала эра тяжелого транспорта - погибель для земли. Не осталось следов верховых животных, рисунков, где ездят верхом, на окаменевшей глине не осталось следов копыт, пока в других долинах, за перевалами, паслись табуны диких лошадей. Не могли же они, предки,  подражать развращенным соседям и варварски пользоваться колесами?.. Но он никогда не возражал учителю истории, а думал про себя: а как же они туда дошли? И, кроме того - прокладывать тропы внизу, где легко отклониться, так неудобно! Может быть, у них все-таки была Каригэ?

Он устроил привал, полежал двадцать минут и пошел дальше. Воды в бутылке было полно - дойду до источника, возьму три литра. Не вылезу отсюда, пока не успокоюсь. Не хочу таким возвращаться домой.
Миновал полдень, а лошадь по-прежнему не отставала. Она была чалая, с ремнем вдоль хребта, что указывало на какую-то часть "диких" генов. Шерстистая такая. Интересно, чья она? Или биологи решили ради интереса запустить сюда табунок условно диких коней?.. А кого они разводят?

Хм, наверное, экспериментальным путем можно вывести даже Каригэ - решил он. Дать, как мне, в юности неограниченную видимость свободы. Может быть, Каригэ так и выглядит. Я слишком много думаю о всякой ерунде. А хотя бы и смеха ради... Если она действительно - она, то, может быть, пойти за ней?..
И он свернул за лошадью на боковую тропу, еще более заросшую.

Когда идешь куда-то один, то тебя одолевают иллюзии. Что за чушь, ведь мифы и легенды давно служат разумному человеку. Но служат они, существуя в его воображении - в разумных местах: в библиотеках, в сказках, о которых ты перестаешь думать, когда вырастаешь, на играх реконструкторов, связанных огромным количеством правил, дабы соответствовать духу и букве легенды, в кабинетах психотерапевтов - они разбежались на паттерны, цитаты и узнаваемые знаки, они служат развлечению или духовному росту. В том возрасте, когда человек выбирает себе героев. Все знают, что это такое.
А чтобы взять и так просто куда-то с бухты-барахты пойти - так не бывает. Даже он, отправившись по тропе в заповедник, точно знал, что весь этот фольклор к нему не относится. У крепости есть точная дата постройки, у троп - начало и конец. Ему просто хотелось отдохнуть. А так из мира выхода нет, погуляю и пойду обратно.
От этого на него накатила тоска, и он неожиданно обратился к лошади:
- Давай ты унесешь меня отсюда, как Каригэ?..

Это была проверка, сообразил он, и он выполнил ее помимо воли: он знал, что взрослого человека Каригэ не понесет. А если понесет, то это не Каригэ.
Но она неожиданно прошла вперед, повернулась к нему боком и ждала.
Раздвигая бесконечную высокую траву, он подошел к ней... Нет, к нему - это же жеребец?.. - И... О господи, зачем я лезу на дикую лошадь... хотя - нет, она так привычно стоит, как будто каждый день носит кого-то на себе.
Коник был совсем не рослый. Он запрыгнул на него без седла и сам себе удивился, как это легко получилось. Хотя - нет... За десяток лет он ни разу не потолстел.
Впрочем, какая разница.

Он легко тронул бока коня стертыми каблуками.
- Неси меня, Каригэ.

Мир между ушей лошади оказался каким-то непривычно огромным. Зеленое море травы расстилалось кругом, сколько хватало глаз. Справа ландшафт имел четкую, но далекую границу - наверное, это спуск к берегу. Небо казалось еще более огромным - как прозрачный купол в цеху. Вдалеке виднелись горы. Они были дальше, чем он думал. Ох ты, как интересно, а куда же это я забрел в погоне за лошадью?
Они двинулись вперед, к горам.
Шаг у коня был легким, а рысь - редкостно ровной, и поэтому усталому человеку удалось незаметно перейти в состояние, близкое к задумчивому. Ну да ладно, тут за это выговор не вкатят и жена не обругает...

Это приоткрыло узкую щель, куда он обычно не заглядывал, и его голову затопил поток картин, которые он еще не успел нарисовать: высокие дома больших городов, маленькие домики в горах с приветливыми людьми. Может быть, это с тех времен, когда мать возила его в другую страну, когда он был маленьким, вот он и не может определить, откуда они. Он помнил, что люди там другие. И, главное - с ними со всеми было что-то не так. Это было совершенно неприлично - люди, которые смеялись и плакали, когда им захочется.
Неразумные какие-то. Слишком живые. А следом, хоть он и должен был держаться со всем старанием, явилась страшная мысль, которая ослепила его и заставила содрогнуться: может быть, он, видя это, не смеется и не плачет, потому что... 
Я что, умер?..
От этой мысли он пришел в себя и попытался натянуть несуществующие поводья. Его качнуло назад, развернуло на месте, лошадь присела на задние ноги, а потом закрутилась, остановленная на всем скаку, и только удар об землю, который вышиб из него дух, малость очистил его голову от всякой дряни. Нет, я не умер. Я не умер, повторял он про себя, сидя на земле и хватаясь за голову, а потом за все отбитое. У мертвых если что и болит, то только душа. О черррт...
Вроде ничего не сломано. Он представил, что скажет семья, увидев, сколько на нем синяков. Сколько ему придется выслушать!.. Ну надо же - скакать во весь опор на незнакомой лошади без седла!..
Конь подошел к нему и коснулся мордой плеча.
С чего бы он такой заботливый? - подумалось некстати. - Ни одна чужая лошадь подо мной такого не творила. Он же конь, а не разумное существо. Сбросил бы и убежал, после этого трудно остановиться. Да, а что он встал-то так со всего наскоку и без удил?.. Раз, и...
Но конь не дышал тяжело, не переминался и даже не уходил в сторону, а стоял и ждал. Как нарисованный.
- Может, ты действительно Каригэ? - хмыкнул седок.
Конь поскреб землю копытом и мотнул головой вверх-вниз.

Он поднялся, отряхиваясь.
Трава зашумела, как от ветра. Надо же, уже темнеет... Послышался стук копыт, приглушенный зеленым и желтым - тук-тук, тук-туби-тук - и над краем травы мелькнула голова всадника, скачущего на гнедой лошади. Его хлестнуло по лицу, и цветущие метелки оставили желтый след. Разевая рот, он успел заметить, что лошадь была взнуздана и оседлана, что за седлом был внушительный вьюк и что лицо у всадника было молодое - а кто, девушка или юноша, не понять.
Трава сомкнулась за ним.
- Полетел покорять дальние миры - вылетело слово. - Одиноким костром в ночи...
Каригэ толкнул его носом и фыркнул.

И тут его взяло желание снова повторить полет - настоящий, уверенный, быстрый! Он дружески хлопнул Каригэ по шее, схватил его за гриву и опять вскочил на спину, как будто делал это всю жизнь.
- Полетели! - заорал он во всю глотку, не боясь, что голос зазвучит, как у сумасшедшего. - Неси меня, трава!
И Каригэ полетел.

Цветущие колоски хлестнули его по ногам. Впереди показалось что-то высокое, огромное, заслоняющее закат. "Это скальная крепость" - подумал он - "И мы подходим к ней сбоку". Но все огромное и темное, похожее на стоячее облако, пролетело мимо. Темнота навалилась на них сразу, как огромное одеяло. Впереди показались звезды, то стоящие в небе неподвижно, то плавно соскальзывающие вниз по глиссаде. "Аэропорт?" - мелькнула в голове лихорадочная мысль. "Да что за... Я что, верхом ворвусь в аэропорт?" Но Каригэ промчался сквозь них, приминая копытами тьму. Одна звезда, слетев им под ноги - сияющая, объемная, цветная - закатилась вниз, нашла во тьме место, зазвенела и исчезла.
- Давай! - закричал он, и Каригэ пошел быстрее. Ни удил, ни поводьев нет, а скакать куда глаза глядят можно бесконечно, и весело, и страшно, и все, что тебя сгибало в три погибели, не догонит, не успеет!..
- Йи-ххха! Поехали-и-и-и!
Каригэ поднялся в галоп.
Они неслись по звездам. Камни под ними сначала были невидимыми: тук-тук, туби-тук... Потом камни пропали, звук стал другим - он думал, что это будет похоже на вату, но облака, прогибаясь под копытами, не издавали никакого звука, а какое-то отсутствие звука все равно гудело в голове: нет-нет, и тут его тоже нет! Из этих пустот выстроилась какая-то речь, речь обернулась сказкой, и он совсем пропал. Пропал, выгнувшись дугой, раскинув руки, летя и не падая только потому, что в невесомости есть свои законы, и то это не та, космическая, невесомость, а другая, настоящая.
Каригэ был не нужен воздух. Они снижались от планеты к планете - от белой к золотой, от золотой к зеленой - и с каждым полетом над океанами и материками светящегося шара ему приходило на память, кем он был, покуда не родился.
Родился?.. Или его забрали?
Откуда забрали?
Почему он такой нескладный?
Казалось, он сейчас все вспомнил - и откуда он, и почему ему так долго хочется молчать, и почему он такой сильный и выносливый, и почему у него не хватает духу спорить ни с работой, ни с родичами... Он перебирал эти картинки, встав на колени на спине лошади, несущейся во весь опор, запоминал и отпускал их в открытый космос.
От белой - к золотой. От золотой - к зеленой.

Он теперь знал, откуда он и как он должен выглядеть, и что его изменило, и что заставило гнуться в дугу, и куда ему нужно, но он не мог даже как следует постараться, чтобы захотеть туда - так ему за всю жизнь надоело стараться. Поэтому, когда его конь прянул ушами, стоя в пространстве между звездами, он махнул рукой, засмеялся и показал на ту, которая светилась ярче.
Там, где больше всего травы. Там, откуда приходят все сказочные лошади.
Каригэ мотнул головой, занервничал, застучал копытом о пустоту.
- Я хочу туда - постарался объяснить коню седок. - Я туда на самом деле хочу туда, если я и вправду хоть немного такой же.
Каригэ завертелся юлой и попробовал укусить его за колено.
- Тише, тише! - не своим голосом заорал он, понимая, что ничего не стоит против взбесившейся лошади. - Я же такой, как вы! Я же среди людей опять потеряюсь! Верните мне нормальный облик!
Но он уже понимал, что не смог бы жить среди них - слабый, с человеческими привычками, которые и так усвоил не до конца. И там нет ни того воздуха, которым дышат такие, как он, ни способов жить хорошо и долго... Но, если так, где же тогда живет вся родня Каригэ?..
- Ну так поселите меня где-нибудь! Я там рыбу ловить буду - говорил он. - Охотиться. Сад выращу. Буду вам человеком. Только не бросайте меня!

И тогда Каригэ опустил голову и вынул из пустоты звезду.
Звезда была маленькая, золотая, и у нее была одна-единственная планета. И на этой планете было все - воздух, вода, звери, яблоки, облака и люди.
И еще - такие же, как он сам.
Возразить было нечем.
- Поехали - обреченно сказал он. - Опять за меня все решили...
Но тут Каригэ вынул другую звезду. Посмотрел на него и вынул еще десяток, оставив их в отдалении.

Выбирать придется несколько часов - подумал он. Зажмурился, потом все-таки открыл глаза и ткнул пальцем в ту точку, куда хотелось больше всего.

Они скакали долго. Теперь он мог бы и сам, но Каригэ не разрешил. Всю дорогу до новой земли... Нет, нового поля...
Пора было снижаться. Впереди засветилось что-то, похожее на огромный серп, обнимавший непричесанную землю. "Это рассвет" - подумал он, изо всех сил держась коленями. Рассвет вставал, съедая своим сиянием верхушки бесконечной лохматой травы, двигаясь им навстречу, как полоса светового взрыва, и из рук и ног, всю ночь не ведавших устали, начала уходить сила, как будто этот свет был песком, а сам он - пробитой цистерной. Нового тела - сильного, уверенного - никто не дал. Пришлось усидеть.
Каригэ тяжело задышал, всхрапнул и начал снижаться.

Под ними проплыло огромное поле. Оно было расчерчено на полосы, а в конце стояли длинные ангары. От поля до низкой горной гряды, где стояли вышки, протянулась внушительная монорельсовая ветка, по которой шел поезд.
- Я думал, ты меня к предкам везешь... - прохрипел он, еле держась на конской спине. - Черт, я же сейчас упаду!
Каригэ заложил плавный вираж, оттолкнулся копытом и приземлился неподалеку от низких домов, огороженных заборами, из которых поверху торчали деревянные ровные балки. Рассвет окрашивал все отблесками красного. Оранжевого. Белого.
Странный какой-то рассвет.
К одному из ветхих домов направлялась толпа разряженных людей с высокими сложными прическами, в которые были вплетены разноцветные ленточки.

- Эй, где это я? Опять люди... - раздраженно проворчал он, соскальзывая по теплому боку в жесткую желтую траву. - Обманул ты меня, Каригэ.

Конь развернулся и порысил в сторону, а потом пропал в темноте.
Оставшись один, седок вытащил из кармана запрещенную доктором сигарету. Вот возьму и закурю всем назло. Похлопал по карманам. Черт! Зажигалка...
Вдалеке мерцала огнями решетчатая конструкция, над которой висели огни самолетов. Блеснули рельсы. Ладно, пока наглость не кончилась, нужно хотя бы попросить прикурить. А то там дальше, наверное, полиция...
- Эй! - Обратился он к прохожему, идущему по темной улице навстречу рассвету.
Прохожий мрачно поднял на него коричневое, тяжелое лицо, сверкнув белками глаз. Ростом он был на голову выше.
- Зажигалка есть? - прохожий протянул зажигалку.

Да, подумал он. Вот если бы у меня было то тело и та сила, о которых я мечтал, летя сквозь звезды! Неужели теперь все придется начинать сначала? Неужели, если даже ты понял свою природу до самого конца, твой удел - таскать всех на себе?..
Он проследил взглядом огненный след в небе. Переступил с ноги на ногу и понял, что больше не хочется курить - какая досада. Утешиться нечем. Ладно, придется жить так.
В эту минуту он понял, что в нем что-то изменилось. Руки и ноги налились силой, в глазах на секунду потемнело, спина сначала согнулась, а потом выпрямилась, но по-другому, и мир расплылся, обретая новые очертания. Он тряхнул гривой, вскинул голову и отступил на несколько шагов.

Взгляд прохожего остановился на нем, лицо его посерело, и со страхом и мольбой человек выдохнул, подходя ближе:
- Не уходи! Только не уходи! Унеси меня отсюда, Каригэ...