Таня-Ваня

               
       Утро. Май. За окнами второго этажа, где мой кабинет, белеют верхушками цветущие каштаны.
       Сижу за столом и просматриваю почту. 
       Так, суточная сводка. В ней   один грабеж, две кражи (одна раскрыта по горячим следам),  ДТП и четыре мелких хулиганства.
       «Товарищу  Кружилину»  - расписываю ее заместителю.
       Далее следуют  три плотных листа, исполненных на ротапринте - задание из области о проверке приписок на шахтах. 
       «Товарищу  Марусеву»  - учиняю начальственную резолюцию для своего старшего помощника.
       Затем идут несколько актов судебной экспертизы по трупам - эти следователям, после чего  следуют несколько жалоб.
       Первая, на тридцати листах, от местного  сумасшедшего (списываю ее в наряд),  вторая о  ненадлежащем воспитании родителями детей - ее в комиссию по делам несовершеннолетних, а вот очередная  заслуживает внимания. Привожу ее дословно.
       «Товарищь прокурор, - пишут некие гражданин Семилетка, Минаев и Швачка. «Обращаимся к  вам  по причине грубого нарушения закона  участковой Таня-Ваня. В прошлую суботу мы культурно  атдыхали на Луганке. Тут поъехала эта гестапо на  мотоцикле  и стала по всякому выражаться. Потом кинула  Швачку в воду, остальных избила. А потому как в стране пиристройка и  так делать низя, требуем  возбудить против  Тани-Вани дело, о чем нам саабщить. В пративном случае будим жаловаться  в область или Горбачеву».
       И ниже  три подписи с датой.
       Татьяна Николаевна Воронина, старший участковый инспектор нашего ГОВД,  обслуживает  поселок Сокологоровка, что тянется вдоль  Лугани. Преступность на участке у нее ниже, чем на остальных, где работают мужчины и всегда высокие показатели. В прошлом году старший лейтенант награждена почетной грамотой МВД Украины,  является отличником милиции.
       При своей редкой для «слабого пола» должности, Воронина отличается  необычным колоритом.  Рост - два метра,  сложением атлет, и всегда полная невозмутимость. Муж у Татьяны  сержант ППС по имени Иван, с ботинками - метр  шестьдесят, худенький и невзрачный. Отсюда и прозвище, которым называют ее  в городе.
       На службу пара всегда едет на служебном мотоцикле «Днепр». Жена за рулем, супруг в коляске.  А еще Воронины многодетная семья - четверо детей и все мальчишки.
       Поскольку  за милицией надзирает заместитель,  я  по селектору приглашаю его, и через пару минут тот возникает на пороге, с дымящей во рту папиросой.
Николай Иванович старше меня на десять лет, в городе работает давно и знает многих его жителей.
       - Вот, ознакомьтесь, - протягиваю я ему  тетрадный лист, когда  зам присаживается напротив.
       Кружилин, окутывается дымом  и  хмыкает.  -  Семилетку я знаю.  Тот еще артист. Года три назад увел зимой  в Тошковке корову и сменял на самогон.  Получается уже вышел. Мне заняться жалобой?
       -  Да нет, Николай Иванович,- давайте ее сюда.   Проверю на досуге.
       Потом заместитель уходит, а я звоню начальнику ГОВД, полковнику  Никитенко.
       - Привет, Александр Иванович.
       - Привет,- бодро отвечает тот. - Весь внимание.
       - Хочу почитать тебе поступившую жалобу. Вот послушай. И излагаю все, что написал Семилетка «со товарищи».
       -  Этого не может быть, - тут же встает на защиту Ворониной полковник. - Татьяна у меня лучший участковый.
       - В этом не сомневаюсь, говорю я в трубку - но проверить, сам понимаешь, обязан. Так что давай ее после обеда  ко мне. На беседу.
       - Хорошо,- говорит, начальник. 
       Спустя еще час, расписав всю почту, я отдаю ее секретарше  ухожу в  суд, где поддерживаю обвинение по убийству, перекусываю  в столовой и к двум возвращаюсь назад. 
       В приемной секретарша,  активно  долбит на машинке, а на одном из стульев у стены, монолитно восседает Таня-Ваня.
       Здравствуйте, - говорю я, открывая дверь тамбура. - Проходите, надо побеседовать.
       В кабинете  я усаживаюсь за свой стол, показав  рукой инспектору на стул за приставным. Затем открываю лежащую на плексигласе папку  и  вслух читаю жалобу.
       - Что по этому поводу скажете, Татьяна Николаевна? - тяну из пачки папиросу и щелкаю зажигалкой.
       -  Таня хмурится,  поводя богатырскими плечами -  почти все брехня, Валерий Николаич. 
       -  А как было? 
       -  В тот вечер, около семи, я  ехала  по дороге вдоль Луганки, возвращаясь с опорного пункта. Гляжу, на берегу под вербами сидит  пьяная компания и орет  песню.
       Среди них, месяц назад вернувшийся из зоны Семилетка. На него уже были два сигнала от  соседей  - дебоширит и  тащит все, что плохо лежит. Непорядок.
       Подруливаю туда, слажу с мотоцикла -  Здравствуй, говорю, Семилетка. Все гуляешь?
       - А чего мне молодому, неженатому? - скалит зубы.
       - Будешь хулиганить и воровать, снова пойдешь в зону. А он на меня  матом.
       Матов я с детства не терплю. Уцепила его за шиворот та штаны и кинула у речку. Охладиться.
       Второй подхватился, да с кулаками на меня. Мазнула его чуток ладошкой, упал. Хлипкий оказался.  Ну а третий улепетнул. Только пятки засверкали.
       Я гляжу на Танины здоровенные кулаки и ежусь.
       -  А больше никого на берегу не было? 
       -  Где они сидели, нет, а на другом какая-то бабка с дедом пололи огород. Там усадьбы.
       -  Значит так, - жую я папиросу. - Напишите на мое имя объяснение, а завтра  к десяти  доставите ко мне  тех стариков.   А заодно  Семилетку  с приятелями. 
       - Добре, -  гудит Таня-Ваня.
       На следующее утро  пожилая чета подтвердили, все ею сказанное, после чего  настала очередь жалобщиков.
       Семилетка оказался рыжим типом, с бегающими глазами,  его товарищи явными ханыгами.
       - Ну, что скажете орлы? - зачитав им объяснения, интересуюсь я.-  Так все и было?
       - Типа того, -  вздыхают они. - Мы погорячились.
       - Что и следовало доказать, - соглашаюсь я и беру с них объяснения. 
       Затем приглашаю в кабинет  Таню-Ваню.
       - Претензий граждане Семилетка Минаев и Швачка не имеют. Погорячились чуток. Ведь так?  -  обвожу жалобщиков взглядом.
       - Ну да, -  соглашаются  те. - Чего в жизни не бывает.
       - А  еще оформите на всех материалы по мелкому хулиганству (продолжаю). Пусть  отдохнут в ИВС суток пятнадцать. 
       - Будет сделано, - невозмутимо басит Таня-Ваня.  - Ну что сидите, лишенцы?  Встать и  с песней на выход.
       Очередной раз мы пересеклись с  ней, когда я подарил  горотделу овчарку. Звали ее Альфой, ростом с теленка, двух лет, умная и очень злая.
       К тому времени  Таня-Ваня  возглавила  милицейскую охрану Михайловского вен диспансера. Он был областного подчинения и располагался на окраине одноименного поселка, в районе Северского Донца. Там  в закрытом  режиме содержался женский контингент определенного склада.
       Альфу определили в лечебное учреждение для усиления охраны, а спустя год, летом, оттуда  случился массовый побег.
       Воспользовавшись тем, что Таня-Ваня была в отгуле, свободолюбивый  контингент напал на очередную смену на проходной КПП, и завязалась драка.
       Одна из милиционерш успела  спустить Альфу с поводка, и та разогнала нападавших. Но затем, преследуя двоих, наткнулась  на больничного барана. Того держали для забора крови  на нужды эскулапов, и он мирно  щипал на лужайке травку. 
       В овчарке проснулся охотничий инстинкт, она ломанулась за ним, оба  исчезли в больничном парке.
       Блудницы, воодушевившись, вновь накинулись на охрану, связав ее  и высыпали толпой наружу. А потом устремились в бескрайние поля подсолнечника с кукурузой, надеясь там затеряться.Применив метод батьки Махно. Которым он не раз пользовался в Гражданскую.
       На счастье по дороге рядом проезжал «ЛАЗ», везущий на  одну из шахт смену горняков.
       Те, поняв, что к чему, улюлюкая  высыпали из салона и в течение часа переловили  почти всех беглянок.
       Оставшихся  двоих, спустя сутки,  задержала лично Таня-Ваня.