- Вы, что, ещё не ложились совсем, или уже встали? – переводя дух от быстрого бега, вместо приветствия произнёс Егор, обращаясь в первую очередь к матери, которая вышла проводить гостя.
- Явление народу… Вот уж действительно - кому не пропасть… Ну, и где твоё «здрасьте», сынуля?
- Ой, простите: доброе утро! Дядь Юр, как же здорово, что я всё-таки увиделся с тобой! Разговор есть!
- Деловой товарищ! – улыбнулся тот – Ну, что же? В таком случае придётся немного повременить с отъездом… Надеюсь, пары часов тебе хватит? – и продолжая улыбаться, повернулся к матери парня – Иди, ставь свой чайник!
- Не поздно ли гуляешь, сынуля? – продолжал говорить гость, передразнивая интонацию Лены, удобно располагаясь в плетёном кресле-качалке на маленькой террасе у такого же плетёного круглого столика. Егор сел рядом.
– Все глаза проглядели, поджидаючи… Забыл, что ли, какой вчера был день?
- Ничего я не забыл, и тебе огромное спасибо, что помнишь и не пропускаешь… Ничего я не забыл! – повторил задумчиво Егор – Просто так совпало – за Женей нужно было ехать в город! А, разве, тебе мама не объяснила причину моего отсутствия? О чём же вы тогда всю ночь говорили?
- Да, уж, поверь мне, было о чём! Нет, она ничего конкретно не объясняла. А кто такой, этот Женя, ради которого ты пропустил поминки по отцу?
- Не этот, а эта… - вздохнула, возвратившись к ним Лена – Принцесса местного пошиба…
- Мам, не начинай! – возмущённо воскликнул Егор – Прекрати сразу же! Ведь знаешь, что мне это неприятно…
- Ах, тебе неприятно! Вон оно что… А о том, что приятно или нет твоей матери ты не утруждал себя хотя бы раз просто подумать? Ты же прекрасно знаешь, как я отношусь к этой девочке, и о том, что ничего бы не имела против, но… Юр, ну хоть ты объясни этому увальню, какими могут быть последствия за связь с несовершеннолетней!
«Господи! – подумал Юрий Степанович – И тут те же самые проблемы?», но вслух сказал совершенно иное:
- Что, что? Ты, часом, не сошёл ли с ума, парнишка?
- Да, не слушай ты её! Какая там связь? Я, что, похож на растлителя малолеток? Мам, сколько тебе раз объяснять? Ничего нет и не будет до той поры, пока Эжени не исполнится восемнадцать!
- Эжени? Что за кличка такая? Или она иностранка? Здесь? В такой глухомани? Откуда?!
- Никакая она не иностранка – русская, так, во всяком случае, в паспорте написано, хотя могло быть и по-другому.
- То есть, так по-другому? Ничего не понимаю! Послушайте, что-то вы совсем меня сбили с толку… Егор, давай-ка покороче и без эмоций, так, чтобы я не строил какие-то догадки!
- Есть, товарищ командир! Эжени, она же Этери, она же Женька Чаидзе, девчонка, рядом с которой я планирую встретить старость…
- Ого, даже так?! Старость… - не удержался от улыбки гость – Дела… Не рановато ли о ней, о старости-то, а, юноша? А почему у твоей избранницы имён столько? Воровка на доверии, что ли? – попытался он пошутить, явно намекая на всем известный кинофильм.
- Нет! – не поддержал предложенный тон парень – Просто её мать в совершенстве владеет французским языком, кстати, Женя тоже. И вот, уж не знаю в честь какой книжной героини она и назвала дочь Эжени. А Этери – это уж папочкина версия. Женькой она сама себя называет, ну, и все в посёлке тоже.
- Просто сюжет для детективного романа, но я понял. Ну, и сколько же этой грузинской принцессе (покосился на Лену) годочков?
- Исполнилось четырнадцать. Совсем недавно получила паспорт.
- А тебе восемнадцать… Четыре года разницы… В принципе, всё очень даже может быть, но, как у нас говорят, с отсрочкой приговора как минимум на четыре года. Вытерпишь?
- Без проблем! Но дело вовсе не в этом… Понимаешь, дядь Юр… Я Женьку давно уже знаю… Она всегда была мне классным другом. Но когда тебе двенадцать, а ей восемь, это никому не бросается в глаза так, как теперь, когда мне уже восемнадцать, а ей всего четырнадцать… Такое впечатление, что я рос, рос и вырос, а она осталась там, в нашем безмятежном детстве, хотя ребёнком её, ну, никак назвать нельзя…
- А что бы было, если бы ей было столько же, сколько и тебе?
- О, половина проблем просто исчезла бы в никуда.
- Половина… А, что, существует ещё какое-то препятствие, кроме возраста предполагаемой невесты в виде её несогласия, что ли? - вновь улыбнулся Юрий Степанович.
- В том-то и дело, что не существует никакого несогласия – за это я спокоен пока, во всяком случае! Но… Есть одно обстоятельство, которое, собственно говоря, я бы очень хотел обсудить именно с тобой, понимаешь? Нам всем в скором времени может понадобиться твоя помощь, потому как обратиться за нею мне кроме тебя просто больше не к кому!
- Помощь? Кому? Ей?
- Нет! Нам всем! И маме, кстати, тоже. Даже скорее в первую очередь именно ей, нежели нам с Женькой…
- Господи! – ахнула Лена – Что ты такое говоришь? Что ещё произошло?
- Не ахай, пожалуйста! Но послушайте какому разговору мы с Женей стали невольными свидетелями и тогда, надеюсь, поймёте, что мне сейчас совсем не до шуток и ваших подначек. Да, говорю открыто: я очень люблю её, и никого кроме этой пичуги рядом с собою не представляю даже. А тут вдруг услышал такое и в её, и в твой (посмотрел на мать) адрес, да и в свой тоже. И тут же подробно, не торопясь, пересказал всё, что смог расслышать из беседы братьев Митрофановых там, у подъезда барака.
В продолжение всего своего рассказа Егор не спускал глаз прежде всего с матери, поскольку понимал, насколько страшно именно для неё его содержание и как ужасен смысл самой этой информации. А потому не мог и не заметить вдруг посеревшее лицо – явный признак приближавшегося приступа, и то, как она судорожно вцепилась в руку гостя, как тот сразу же притянул её к себе, крепко обняв за плечи. Почему-то подумалось: нет ли между этими двумя чего-то такого, о чём он до сих пор не догадывался? Но вместо предполагаемого неприятия, вдруг обнаружил, что был бы только рад такому обстоятельству, искренне питая к гостю самые добрые чувства. «Пусть бы их! – размышлял по пути в спальню к матери, куда пошёл за лекарством для неё - Память памятью, а жизнь жизнью! Уж с таким-то защитником никакая подобная Генаше мразь на пушечный выстрел не приблизилась бы к ней!»
Сам он продолжал любить отца, но как-то так, машинально, что ли, поскольку совершенно его не помнил, знал только по рассказам матери и воспоминаниям дяди Юры, который приезжал так часто, как только мог ввиду свей занятости на совсем непростой работе и всегда с кучей подарков для него. Именно под влиянием дяди Юры, впечатлениям от рассказов, у Егора с детства сложилось более чем уважительное отношение к работникам правопорядка, даже в пику мнению окружающих. Именно поэтому он и выбрал для себя этот путь (желание стать милиционером), мечтая ему посвятить жизнь.
Протянув таблетки, присел рядом, продолжая держать в руке стакан с водою, что принёс для неё.
- А где сейчас Женя?
- У бабушки Нины, а что?
- А то, что нельзя ей туда, к матери, вот что…
- А что с её матерью не так? – подключился к разговору гость.
- Пьёт… А после пожара, в котором заживо сгорели её младшие дети, близнецы, и вовсе не просыхает… Совсем опустилась… Ма, прикинь, баба Нина ей про малышей, а она в ответ: бог дал, бог взял… Хоть бы вздохнула… Женька вон, как узнала, так сразу в больницу попала, а она…
- Не спеши осуждать… - вздохнула та, сделав очередной глоток воды, и почувствовав некоторое облегчение после приёма лекарства – Не наше это дело… Вряд ли ей так просто, как кажется со стороны… Господь…
- Не знаю, Господь - не - Господь – резко перебил её рассуждения сын – А только по всему видать, что уважаемая прежде Ольга Ефремовна пропила последние мозги свои и добром это всё не кончится…
- Будет тебе! Что ты, как дед старый разворчался, пророчить вздумал… С чего бы вдруг, сынуля?
- А с того, что не больно они там о ней уважительно отзываются, вот с чего… Но мне бы Женьку как оградить, да тебя… А она, как знает…
- Жалко мне её…
- Ты лучше о себе подумай! Тут я с Егором целиком и полностью согласен - весь мир не обогреешь! – подал голос прислушивавшийся к их перепалке гость – И вот уж теперь-то никаких твоих отговорок я и слушать больше не стану, поняла? Друга потерял, но тебя терять не намерен вовсе.
- О чём ты, дядь Юр? – посмотрел на него Егор.
- Да о том, что вот уже года как три я зову её замуж, зову переехать отсюда в город. Ты уже взрослый парень, можно не таясь говорить?
- Конечно! Есть что-то такое, что пока мне не известно, так?
- Так…
- Юр, не надо… Не время… - слабо запротестовала Лена – Ему же осенью в армию… Вот отслужит, тогда…
- Ну, конечно! Сколько уже лет я слушаю одну и ту же песню в твоём исполнении, дорогая моя? Юр, погоди… вот Егорка подрастёт, тогда… Подрос наш Егорка, подрос настолько, что уже о собственной семье задумываться стал… В армию, говоришь? Так ли уж обязателен этот шаг?
- Слушайте! – чуть повысил голос парень – Кончайте загадками изъясняться! Говорите так, чтобы и мне понятно было.
- Дело в том – начал Юрий Степанович, провожая взглядом вскочившую Лену, которая вдруг вспыхнув кумачом, поспешила уйти - Дело в том, что я всегда любил и люблю твою мать! Давно… с юности ещё… Трое нас было…
- Подумаешь, новость! Я всегда это знал! – попытался вставить Егор нетерпеливо.
- Знал, да не всё… Мы с Серёгой, отцом твоим, оба её любили. Договорились между собой по-честному… Но я… Короче, обидел я её тогда, оскорбил. Да так, что хотя и любила она меня сильнее, замуж вышла за него… Видеть меня не могла несколько лет. Только его смерть да болезнь чуть смягчили, хотя с первой годовщины его смерти прогнала прямо из-за стола… Но потом всё же позволила приезжать, видеть, как ты растёшь, признавшись однажды в том, что ты мой сын, а не Сергея…
- Что?! – вскочил Егор – Быть такого не может! - и вдруг увидел бледное, как полотно, лицо матери.
- Ма! Это правда?
Та молча кивнула головой, а потом, собравшись с силами, прошептала:
- Правда, сынок, правда…
- Отец знал?
- Конечно, знал. Не думаешь же ты, что я стала бы столько лет ему врать? Хотя, конечно, соврала, не сказав правды… Но, разве, Сергей хоть чем-то показал тебе, что ты ему не родной? Беда заключалась в том, что, дав жизнь тебе, я уже больше не могла родить ему… Но он всё равно любил нас! Счастливей меня не было… А Юра… Сергей долгое время не мог понять, почему Федорец перестал к нам приходить, встречаться с нами… Он же не знал… Считал, что тот просто обиделся за то, что я выбрала не его… Не знал, что это я запретила Юре близко приближаться к нашему дому, а потом и к тебе… Как я объяснила Серёже свою преждевременную беременность? Изнасиловали, а вот кто, он никогда так и не узнал… Я и сейчас не совсем уверена, стоило ли рассказывать тебе про это, но слово не воробей… Поймёшь ли ты каково нам всем троим было скрывать эту тайну… - страшно смущаясь и отводя взгляд, рассказывала мать.
- Чего ж тут не понять? – совершенно сбитый с толку, прошептал Егор – Да, маман… Огорошили вы меня… А если бы отец был жив?
- А если бы он был жив, то этот разговор просто никогда бы не состоялся.
- Ну, да… И трое замечательных людей просто - на просто перечеркнули бы даже мысли о счастье, да? Ты жила бы с не любимым, снисходя и вздыхая по тому, единственному. Отец, всё понимая, из кожи вон бы лез доказывая самому себе, что он самый лучший для тебя, дядя Юра молча страдал бы где-то там… Шарман, как приговаривает моя Эжени… Кстати, дядь Юр, а ты ведь женат, как мне помнится!
- Нет, Егор! Я всю жизнь не женат…
- То есть как? А Кристина?
- А что Кристина? Кристина – дочь! Хотя и тут у меня нет абсолютной уверенности… Но я её вырастил, пока маманя принцев себе заморских подыскивала, да ещё и сейчас ищет! Хай ей счастливица – нас с нею ничего абсолютно не связывает, даже дочь, которую она периодически сбивает с понталыку. Всего девятнадцать лет засранке, а уже два брака за спиной…
- Что?! - присвистнул Егор – А дети? Дети есть?
- Нет, вот детей, т.е. внуков, она мне пока не приволокла. Спасибо Богу уже и за это. Как огня боится и не хочет – это же так портит фигуру, цвет лица…
- Юр! – подала голос Лена – А где она сейчас?
- Кто, Кристина или Алекса?
- Кристина!
- У меня! Где же ей ещё быть-то… Приползла зализывать душевные раны. У мамаши молодой бой-френд, боится конкуренции со стороны доченьки, вот и спровадила от греха подальше… Ну, да это всё дело десятое. Давайте-ка лучше думать, как нам быть дальше. Ленок, поставь-ка чайничек! Давайте чайку попьём, что ли… Столько навалилось, переварить нужно… всем…