После очередного громкого скандала с «нижними» соседями, едва отдышавшись, отчим Андрея сказал нам буквально следующее:
- Ребята, сейчас лето, а у нас есть отличный домик на лоне природы, с прекрасным гаражом, в котором вы можете спокойно репетировать. Вы же знаете, как я вас всех люблю, а теперь - все во-о-он отсюда!..
Генка был мужик справедливый, и мы все его уважали. Его слово – закон! Именно поэтому наша репетиционная «точка» переместилась из квартиры Крипачарии в гараж, выходящий своими воротами на обочину дороги. Это была зона частного сектора в посёлке под названием Нижняя Ельцовка. Посёлок возник в незапамятные времена на месте деревни, которая была основана ещё в 1719 году. Лето, жара, пиво и водка в лошадиных дозах, а также почти каждодневные репетиции способствовали тому, что мы овладевали понемногу спецификой коллективной игры.
Свалилась на нас и первая слава! Когда мы проходили просёлочной дорогой по улице Зоологической среди избушек частного сектора, люди на завалинках и мальчишки на заборах шептались нам вслед – смотрите, смотрите, это музыканты идут. Может, вы подумали, что в руках у нас при этом были гитары? Нет, весь инструмент оставался на «точке» то есть в гараже. Соответственно нас уже узнавали в лицо и по походке. Когда мы утром шли в гараж, походка была бодрая, целеустремлённая, но когда вечером проходили обратно, то это уже была не походка, а иноходь усталых странников-пилигримов, заботливо остерегающих друг друга от падения. Для меня то лето - счастливая пора каникул, можно было забыть хоть на время про сессии, проходные экзамены и разучивание новых пьес. Редькин всё ещё гулял на правах дембеля, а Крипа по жизни был вообще – свободен, как пролетающая фанера над Парижем. Наш новый приятель Клавка учился в Педагогическом институте и тоже, как и я наслаждался жизнью и каникулами. Вот только Егор Алексеев собирался в отпуск месяцем августом, а посему приходил под вечер и приносил с собою водки. Наступающая вечерняя прохлада способствовала поглощению этого напитка, хотя днём, когда солнце над Нижней Ельцовкой стояло в зените и посёлок был прокалён как жаровня, мы предпочитали пиво. Насосавшись пива, подобно бюргерам на Октоберфесте, мы горланили во всю глотку:
- Маленькая девочка пошла в лес погулять,
Встретила там нескольких молодых ребя-ат.
Испугалась девочка, и бежать в кусты,
Маленькая девочка это я и ты.
Вдруг одумалась девочка и сняла трусы,
Мальчики увидели и, встали у ни-их.
Тот из них, что был взрослей подошёл к кустам,
Замелькали задницы то тут, то там!
Тут следовало разухабистое гитарное соло, бас подхрюкивал как боров в загоне, Крипа в экстазе иногда ломал палочки, но, не смущаясь, продолжал барабанить обломками. Это была одна из наших первых песен, которую нам преподнёс будущий педагог и, как мы все надеялись, заслуженный учитель РСФСР - Клавдий. Но и это ещё не всё, после соло следовало трогательное продолжение:
- Вот из-за кустов вышел самый молодой,
И сказала ему девочка, не уходи, посто-ой.
Лишь из-за тебя я пошла в кусты,
Ведь маленькая девочка это я и ты,
Ведь маленькая девочка это я и ты.
Ах, и соло возвращалось, оно постепенно набирало силу, разрасталось и заполняло собою весь гараж без остатка, а сердце группы – Крипа с Репой, неистовствовали в ускоряющемся грохоте проходящего поезда – фортиссимо! Наконец – coda. Мгновение, и в тишине слышно, как за воротами гаража беснуются и свистят наши маленькие почитатели - малолетние ельцовские аборигены.
Обколотая и хмельная юность, катившаяся на «колёсах» под уклон в никуда, в те далёкие 90-е была покрыта флёром романтики и воспринималась многими молодыми людьми как единственный выход из этого сумасшедшего мира с его многочисленными проблемами. А какая в рок-н-ролле может быть карьера? Разве что вступить в так называемый «клуб 27», куда принимают посмертно. Постулат известный – «живи быстро – умри молодым»! Стать членом клуба вместе с почившими Джими Хендриксом, Джимом Моррисоном, Куртом Кобейном, Александром Башлачёвым и другими людьми, изменившими лицо рок-музыки, разве это не истинная цель для молодого рокера? Алкоголь, наркотики, рок и вечная молодость - вот награда за короткую жизнь.
Меж тем, рок-движение в СССР только набирало обороты. «В преддверии своего мирового турне группа Scorpions в 1988 году прорвала "Железный занавес" и дала 10 аншлаговых концертов в Ленинграде для 350000 советских поклонников. Она стала первой зарубежной рок-группой, сыгравшей в СССР, оплоте коммунизма. А год спустя, в августе 1989, 20 лет спустя после Вудстока, советские власти, вдохновлённые успехом «Скорповских» концертов в Ленинграде, дали добро на проведение легендарного Московского Фестиваля Музыки и Мира. Здесь Scorpions выступали вместе с другими монстрами хард-рока, такими как Bon Jovi, Cinderella, Ozzy Osbourne, Skid Row, Motley Crew и русской группой Парк Горького – перед 260000 советских поклонников рока на Московском стадионе им. Ленина. В сентябре 1989 года Клаус Майне, находясь под впечатлением от Московского Фестиваля Мира, создал суперхит "Wind of change". Эта песня имела такой успех в России, что «Скорпы» вскоре записали русскую версию хита. Благодаря этому мудрому решению у них появился высокопоставленный поклонник: в 1991 году немецкая группа была приглашена в Кремль на встречу с Михаилом Горбачёвым, последним Президентом СССР и партийным лидером. Это было уникальное событие в истории Советского Союза и рок-музыки».
К нам в Новосибирск тоже зачастили с концертами команды, в основном – ленинградские и московские, хотя в рамках «Интернедели», которая стала проводиться ежегодно, бывали и зарубежные коллективы. Мы с Крипой побывали на выступлениях Аквариума, у него тогда появился уже совершенно новый саунд, совершенно отличный от того камерного филармонического стиля, который характеризовал группу в 70-е и начале 80-х. Посетили концерт Алисы, в составе которой ещё был тогда легендарный гитарист Игорь Чумычкин, он же - «Чума», подобно Башлачёву он вскоре «выйдет из окна» и присоединится к своим товарищам по «клубу 27», о котором я писал ранее. Выступление Алисы было ярым, крутым и взрывоопасным из-за бешеной энергетики её лидера и фронтмена Константина Кинчева, от него даже искрило, а над головой подобно нимбу светилась вольтова дуга.
На концерте были представлены песни из трёх альбомов группы – Энергия, Блок ада и Шестой лесничий. Кинчев «отжигал», молодой, отвязанный и дерзкий. Зал перед сценой был забит под «завязку», а из толпы вверх тянулись поднятые руки с растопыренными «козами». «Вы скажете мне, что за поза? Вы батенька максималист. Я отвечу вам, что вы мой фюрер, я просто антифашист». Пожалуй, это лучшие песни из их творчества, хотя мне лично ещё очень нравится альбом Jazz 1996 года. Побывали мы с Андреем и на концерте группы Кино, состоявшемся в марте 1990 года в Ледовом дворце спорта «Сибирь». Впечатление, полученное от этого концерта, наверное, и подтолкнуло нас к созданию собственной рок-группы, кто знает?..
Утром 15 августа 1990 года семья Крипачарии переезжала на Шлюз в новый девятиэтажный дом, расположенный за кинотеатром «Маяк». Мы всей бандой таскали мебель, вещи и коробки, наполняя ими грузовик, в общем, помогали с переездом. Пришлось сделать, таким образом, пару рейсов, но было весело. В молодости вообще всё весело, жизнь сплошной праздник. Хотя нет, настоящий праздник намечался у нас впереди. После того, как последняя мебель была расставлена по новой квартире, мы поехали гулять на всю ночь в опустевшую «хату» на улицу Героев Труда. По пути мы заехали в магазин и купили пять ящиков пива «Ячменный колос», ну там рыбки сушенной, сырка и так, что-то по мелочи. Чтобы не скучать, Андрей оставил пока на старой квартире магнитофон с кассетами и гитару. Пустая квартира стала огромной и гулкой, во всех углах её поселилось эхо, стоило лишь Крипачарии врубить магнитофон.
Мы уже оприходовали пару ящиков пива и все вместе пели под гитару – но если есть в кармане пачка сигарет, значит, всё не так уж плохо на сего-одняшний день, как в квартире раздалась телефонная трель. Крипа пошёл в коридор и крикнул оттуда, что меня к телефону. Странно, - подумал я, - наверное, родители, кто ещё, но по какому поводу? Что-то стряслось, не иначе, - решил я и, подойдя к аппарату, взял трубку. Звонил отец, он сказал:
- Только что передали в экстренных новостях, в автокатастрофе разбился Виктор Цой.
В общем – он погиб, передай ребятам.
Наступил сентябрь. Последние полтора месяца перед началом занятий я не брился и пришёл в училище с небольшой бородой, чем произвёл фурор среди педагогов и однокурсниц. Анархия – мать порядка, знай наших! Сразу видно, что взрослый мужик, а не какая-нибудь малолетняя шантрапа. В этом учебном году у нас прибавились новые предметы – гармония музыки и дирижирование. В общем, занятия в «шараге» начались, но я всё чаще манкировал своими обязанностями учащегося, и «выезжал» пока на старых знаниях и прошлогодней репутации «отличника». Вскоре с Лёхой Крюгером и Клавдием мы посетили один из первых, в нашем регионе концертов группы «Агата Кристи». Эта начинающая команда серьёзно заявила о себе выпуском альбома «Коварство и любовь», песни из которого и были представлены на выступлении коллектива. Сами музыканты считали свой жанр гибридом рок-н-ролла, хард-рока и «новой волны». Практически все песни впоследствии стали хитами. Вот лишь некоторые из них – Африканка, Viva Kalman, Танго с дельтапланом, Кондуктор, Собачье сердце, Инспектор По. Шоу состоялось в ДК Железнодорожников. Восходящие «звёзды» выступали без охраны, может, поэтому у них на концерте и произошёл один забавный случай.
Мы с приятелями сидели в пятом ряду, а впереди нас расположились два крепких парня, по всей видимости – бодибилдера. Они ещё перед концертом с аппетитом поглощали водку и закусывали сосисками. Обычные весёлые сибиряки лет восемнадцати, но очень накачанные. Их «варёные» куртки едва не лопались на крутых плечах и широченных спинах. После того, как Вадим Самойлов, тогда ещё юный и розовощёкий исполнил несколько песен, на сцену выбрался, откуда не возьмись, некий корешок, лет тридцати пяти. Как он попал на подобное мероприятие? Загадка! Такой браток – «стриженая репка, норковая кепка», не спеша, он подошёл к Вадиму и стал что-то «втирать» ему, растопырив пальцы. Очевидно, хотел заказать «Мурку». Концерт остановился, старший Самойлов стоял пунцовый и пытался что-то объяснить корешку в кепке, видно было, что Вадик сильно растерялся. Все в зале как зачарованные продолжали следить за развитием событий, но никто не шелохнулся, чтобы помочь музыкантам. Тогда наши соседи-культуристы, перелезая прямо через ряды, устремились к сцене. Взобравшись на неё, они взяли «корешка» на руки, сломив его сопротивление и, как следует раскачав, выбросили со сцены прямо в проход на пол. Мужик шлёпнулся как жаба, так что слетела кепка с головы, некоторое время он лежал неподвижно, потом встал, пошатываясь, подобрал свой головной убор и удалился. Больше мы его не видели. Зал взорвался аплодисментами. Культуристы помахали Вадику Самойлову, что вероятно означало, не бойся – мы поблизости! Затем они легко, несмотря на внушительные габариты, соскочили со сцены и вернулись на свои места к водке и сосискам. Концерт продолжился. Мне до сих пор странно, почему в концертном зале не оказалось работников правопорядка, обычно их на рок-концертах – хоть пруд пруди! Может, все разом отошли по нужде?
Тогда же в сентябре у нашего самого молодого участника группы Клавдия случился день рождения, ему исполнилось восемнадцать лет. Мы собрались как обычно в гараже на репетицию, но Клавка принёс с собою торт и две бутылки «Абрау-Дюрсо». Поскольку это событие случилось не в будний день, а в воскресенье, то праздник начался прямо с утра. Закусив тортом крымское «шампанское», мы почувствовали, как проснулись наши демоны, требовавшие алкоголя и продолжения банкета! Кроха спиртного их только раззадорила, и они ринулись на поиски. Пошманав у себя по карманам, мы обнаружили, увы! – что находимся на дне финансовой пропасти.
К счастью, вскоре на машине подъехал Генка и спас нас всех. Узнав о «празднике непослушания» и наших затруднениях, отчим Крипы, хитро подмигнув, скрылся в доме. Дом обычно стоял закрытым, у нас в гараже было всё, что нужно для того, чтобы усталым музыкантам передохнуть и напиться чаю, то есть чашки, кружки, ложки и чайник с заваркой и сахаром. Поэтому для нас оказалось сюрпризом, когда Генка вернулся из дома с десятилитровой канистрой браги. Мы дружно закричали – ура! И навалились на дармовую выпивку. Репетиция как таковая была скомкана, но концерт состоялся. Брага оказалась, «что надо» и мы начали горланить под гитару «блатные» песни и матерщинные частушки. Генка, махнув рукой на свои дела, присоединился к нашей компании, и вскоре канистра опустела. Не успели наши физиономии исказиться гримасами отчаяния по этому поводу, как Генка, взяв пустую канистру, скрылся в доме и через пять минут появился опять с полной. С такими талантами работать в цирке, мы дружно зааплодировали. Банкет продолжался. Вскоре возникло острое желание подключить усилитель и с камерного акустического исполнения песен перейти на электрически-кондовое. Крипа, пошатываясь, прошёл к ударной установке и грузно сел, уронив при этом рабочий барабан. Репа с побагровевшим лицом, плотоядно ухмыляясь, расчехлял бас-гитару. Генка, Егор и Клавка остались на месте. Я включил усилитель, прошёл к микрофону и, стараясь тщательно выговаривать слова, прочёл эпикриз к песне из репертуара рок-группы Клиника:
- «Старенький дед в музыкальную школу лично водил Алексея за руку.
Был раньше дед чумовым гармонистом, и приобщить хотел к музыке внука.
Но в ноты врубался Алёшенька туго – путал Бетховена с Ференцом Листом.
Он ненавидел сонаты и фуги, Леша мечтал стать крутым металлистом»!
Крипа отбил палочками счёт, и я, нажав ногой на педаль гитарной «примочки» для обработки звука, заиграл жёсткие риффы. Басовый барабан ухал как заведённый, гитара скрежетала и «фонила», но драйв был отменный и, закончив на этом с увертюрой, я запел:
- "Стоят пустые парты в классе,
Сорвали дети урок.
А класс сейчас в гостях у Васи,
Ребята слушают тяжёлый рок.
Учитель пения ребят достал,
Своей игрой на пианине,
Он целый год ребятам объяснял,
Что Моцарт круче Паганини!
Любит, любит, любит,
Любит металл восьмой А,
А-а-а-а-а!!!" – завопил я на октаву выше, почти фальцетом.
Крипачария разошёлся и «кинул пару брейков», что значит, сыграл небольшое соло и тут вступил со своей партией Редькин, подключивший, наконец, бас-гитару.
- "Сожрали всё у Васи дома,
И винегрет и маргарин.
Сидят ребята на диване,
Торчат под группу Хелловин.
Нет для восьмого класса круче,
Чем Мановар и Джудаст Прист,
Напрасно их учитель мучит,
У них есть Вася-металлист!
Любит, любит, любит,
Любит металл восьмой А,
А-а-а-а-а!!!"
Тут у меня пошло соло, я заиграл упрощённый вариант «Каприза» Паганини, Репа «лепил» плотный гармонический подклад, а Крипа грохотал как тысяча чертей, не в обиду ему будет сказано и уже кажется, сломал свои барабанные палочки. Третья канистра браги прошла как в тумане, Крипа то садился за барабаны, то вставал, наконец, он просто выпал из-за ударной установки и стало понятно, что репетицию надо заканчивать. Генка остался ночевать в доме, а мы, побросав инструмент, отправились восвояси. Нам предстояло пройти до автобусной остановки целый километр.
О, это был нелёгкий путь, нас изрядно пошатывало, а потому мы двигались по Зоологической улице извилистой змейкой, этакой синусоидой, чем, несомненно, увеличивали расстояние, которое нам предстояло пройти. Клавка попутно заблевал немалое количество заборов, ибо организм его, в отличие от наших, ещё не привык к переработке такого количества алкогольного суррогата. Да уж, с волками жить – по-волчьи выть. Это школа жизни – школа капитанов, там я научился пить водку из стаканов, - утверждал в своё время Фёдор Чистяков, лидер ленинградской группы «Ноль». Наконец, мы сели в автобус, и он нас благополучно доставил в родной микрорайон.
Егорке Алексееву, чтобы попасть к себе на Обьгэс предстояло сделать ещё пересадку, а пока он вызвался помочь мне транспортировать нашего именинника, который находился в некой прострации и на какое-то время потерял связь с окружающим миром. Крипа с Репой часть пути проделали с нами, но потом разошлись по домам. Клавдий, которого мы вели под руки, висел на наших плечах как гиря, с трудом перебирая ногами. О, вот и финиш утомительного марафона – двери Клавкиной квартиры. Мы с Егором аккуратно пристроили нашего товарища в дверном проёме и позвонили. Дверь открылась внутрь и Клавка, постояв немного на пороге, рухнул на пол своей квартиры. Его бабушка, открывшая дверь едва успела отскочить, она тут же склонилась над внуком, заахала и запричитала, но когда мы хотели предложить свою помощь, разразилась руганью в наш адрес:
- Сволочи, напоили ребёнка, убирайтесь, чтоб ноги вашей тут не было!
Так мы и поступили, с облегчением разминая затёкшие плечи. А ведь завтра с утра ехать в «шарагу», - мельком подумал я, - какая прелесть! А может ну её на фиг эту учёбу?
Вообще подобные мысли меня посещали, ну для чего всё это? Переход в музыкальное училище теперь уже выглядел сомнительным предприятием потому, что за прошедший год репетиции в рок-группе выдвинулись на первый план, и я почти совсем забросил классику. Заканчивать культпросвет, затратить на это ещё три года, чтобы стать директором клуба в сельской местности или руководителем оркестра русских народных инструментов в городе? Оба варианта, что называется – мимо! Тем не менее, я пока продолжал обучение, хотя далеко без прежнего рвения.
Вот уже и октябрь. Ранним воскресным утром, шагая на репетицию, мы внезапно почувствовали неумолимое приближение зимы. Уже начались заморозки и улица Зоологическая, трава на обочине, заборы и дома были покрыты искрящимся на солнце инеем. Пора было валить из холодного гаража, но куда? Пока ещё мы включали два электрообогревателя и как-то выходили из положения, но скоро грянут настоящие морозы! Домик по соседству с гаражом был очень ветхий, он использовался родителями Крипы как летняя дача, но как «точка» для репетиций нам явно не подходил. Выход из ситуации нашёлся неожиданно. Вера Ивановна – мама нашего Клавки, была директором детского клуба и сама преподавала там фортепиано. К сожалению, в этот клуб с нашей аппаратурой нам было не поместиться, ибо он занимал трёхкомнатную квартиру на первом этаже в обычном жилом доме. Но зато у Веры Ивановны оказались обширные знакомства и вот нам предоставляют подвальное помещение «Красного уголка» при одном ЖЭУ Академгородка. Шикарный подвал жилого дома с гипсовым бюстом Ленина на небольшом возвышении, о - это настоящий рок-н-ролл!..
Обозревая наши новые «владения», мы были счастливы. В таких «Красных уголках» при ЖЭКах раньше читались лекции населению и проводились общие собрания жильцов, но в «перестроечные» годы подвал оказался на замке. Народу было не до лекций, он просто выживал, но молодость эгоистична и мы всего этого тогда не замечали. Мы продолжили наши репетиции, к этому времени у нас всё больше стало появляться собственных песен. Солдат, День убийства поросят, Рыба и мясо, Кружимся в танце, Отправляйся восвояси – вот неполный список этих песен, сочинённых мной и Клавкой в тот период времени. Играть в подвале оказалось в кайф, просторно и хорошая акустика. Правда, соседи с первого этажа иногда стучали по трубам отопления, чтобы мы убавили звук. Ну, так ведь для нас это дело привычное!..