ИЮЛЬ — ИХ МЕСЯЦ
(Карен и Микаэл Таривердиевы)
15 февраля 1989 года из Афганистана вышел последний советский солдат. Помню: наши переходили границу по Мосту дружбы (видела это по телевизору), а я плакала. Радовалась, конечно, но понимала, что для многих это ещё не конец войны, и слёзы у кого-то из-за неё отнюдь не все выплаканы…
Слава Богу, меня и мою семью, где мальчишек не было, эта война не коснулась — прошла вскользь, рядом. Слышала какие-то шепотки, потом разговоры погромче о цинковых гробах… В 1984-м девчонка из Счастья (есть такой город в Луганской области), с которой работали в пионерском лагере вожатыми и подружились, вышла замуж за «афганца». Говорят, он кричал ночами от того, что ему снилось.
Пожалуй, года полтора тому назад, случайно включив телевизор, увидела… Нет, сначала услышала музыку Микаэла Таривердиева, а потом увидела тощего, но опрятно одетого мужчину, напоминавшего известного композитора. Обстановка в комнате маленькой «хрущёвки» «допотопная» — годов семидесятых… Внизу тут же услужливо всплыла подпись: «Карен Таривердиев, сын». Вот тебе и на! Мелькнула мысль: «Ещё один «неудачный» отпрыск знаменитости, которого привели в порядок для съёмки и..?»
И услышала я то, чем очень хочется поделиться именно сегодня. Может, для кого-то это станет таким же откровением, как для меня тогда. Говорил Карен Таривердиев умно, с юмором, слегка подсмеиваясь над собой, вспоминая детство и юность. Вообще, он показался мне похожим на хорошего друга из студенчества. Нет, не конкретного человека. Просто «из тех» он был.
И верно. Родился в 1960-м — почти мой ровесник. Не буду пересказывать историю семьи, взаимоотношений его родителей. Скажу о том, что меня поразило больше всего.
…Чтобы доказать себе, что он что-то из себя представляет, окончивший школу парнишка без всякого блата поступил на престижный, философский, факультет МГУ. «Но к третьему курсу окончательно скис от тоски, несмотря на повышенную стипендию. Захотелось мужского экстрима. Мужской экстрим по тем временам — что-то этакое сибирско-таёжное. Уехал в Мегион в нефтеразведочную экспедицию. Нахлебался таёжной романтики — выше крыши». Вернувшись в Москву, регулярно бегал в военкомат, просился в армию. Попал, как и хотел, в десант. А потом отличное знание английского привело его в Рязанское училище ВДВ на один «хитрый» факультет, готовящий к службе в сверхсекретных войсках. Освоил ещё один, совершенно новый для себя язык — фарси, государственный язык Афганистана. И…
«Он пробыл в Афганистане два с половиной года. Шестьдесят четыре выхода на задания. Орден Красного Знамени, два ордена Красной Звезды. Пять медалей. Несколько ранений, включая то, последствия которого не дают Карену спокойно жить до сих пор. Тогда осколки не просто повредили нервы на ногах. Они зацепили и живот, через много лет спровоцировав самую страшную болезнь. Сейчас, как Карен выражается, "у меня в брюхе всё отрезано". Подробно рассказывал про клиническую смерть, пережитую на операционном столе. Уверял, что не врёт доктор Моуди: действительно, видишь откуда-то сверху своё тело на операционном столе, склонившихся над ним врачей. После такого немного иначе воспринимаешь жизнь.
Но это уже из нашего времени. А тогда, после долгих месяцев белого потолка перед глазами, он опять вернулся в строй. Его послужной список после Афганистана — Старокрымская бригада спецназа, Германия, Чучковская бригада... Уволился, когда развалился Союз. В постсоветских конфликтах принципиально участия не принимал.
Сейчас работает в Центре гуманитарного разминирования и специальных взрывных работ при МЧС России. Был главным специалистом, потом, когда ноги стали вконец подводить (на минном поле это уже опасно для других), перешёл начальником отдела. А вообще, сняв погоны, чем только не занимался — и журналистом был, и автостоянку сторожил. Одно время писал очень жёсткие и горькие рассказы об афганской войне. Потом бросил. Кого сейчас расшевелишь рассказами о войне, уже успевшей стать историей!
Инвалид второй группы. По характеру — резкий, колючий, из-за этого разошёлся со многими людьми, к которым, в принципе, относится хорошо. Жалеет ли? Я так и не понял. У него есть несколько друзей из старых спецназовцев — вот кто ему дорог по-настоящему. Врачи категорически запрещают пить, курить, стрессовать, но Карен уверен, что если бросит пить, курить и поддерживать себя в состоянии постоянной рабочей злости, то в считанные дни тихо завянет — как растение» (С. Нехамкин).
«...Моя бабушка по отцу, Сато Григорьевна Акопова, принадлежала к очень богатому тифлисско-армянскому семейству. Что не помешало ей в годы Гражданской войны увлечься большевистской идеей и при грузинских меньшевиках угодить в тюрьму. Дед, папин отец, Леон Навосардович Таривердиев, был князь не князь, скажу аккуратнее: из семьи крупных землевладельцев в Нагорном Карабахе. И тоже — ирония судьбы! — примкнул к красным, командовал конным полком. Именно этот полк первым ворвался в Тифлис, когда громили меньшевиков, причём сразу же поскакали к тюрьме — освобождать сидящих подпольщиков. По семейному преданию именно там на шею молодому комполка кинулась прелестная девушка, в которую красный кавалерист немедленно влюбился.
Мать у меня Андреева — по отцу. А по другой своей линии она из Мистецких, польских шляхтичей, активных участников восстания 1863 года. Их было два брата, одного повесили, другого сослали в российскую глубь.
Вообще же первое упоминание о Таривердиевых относится к 1223 году. В битве при Калке на стороне монголов принимала участие тысяча армянских воинов местного князя Тараверды, навербованных в Нагорном Карабахе. Тоже интересно, учитывая дедовы корни.
После "Бури в пустыне" мне довелось быть в Ираке. На рынке Аль-Рашид забрёл в антикварную лавку, наткнулся на древний меч. Действительно древний, я в истории оружия толк знаю. Взял — и поразился, как точно легла рукоять в мою ладонь. Поднял — и не поверишь: явственно услышал в ушах топот копыт, лязг клинков...
Ничего случайного в мире нет. Отец был занят самым мирным делом на свете — писал музыку. А я стал офицером. Предки сражались с империей — а я ей преданно служил, советской ли, российской ли... Значит, так надо, да?» …………………………..
«Отец, как известно, умер внезапно, во время кинофестиваля. Мне позвонили на работу. Первое ощущение — оглушённость. Тупо повторяю в трубку: да... надо ехать в Сочи... да... вывоз тела... Домой пошёл. Новый звонок — не надо в Сочи, всё уже сделано, аэропорт "Внуково", рейс такой-то. Мы с Рудиком Марсесяном помчались во "Внуково". Грузовой терминал. Деревянный ящик с шестизначным номером. Я ещё подумал: "груз 200".
Именно в тот момент я понял, насколько мы с отцом на самом деле были близки и как мне отныне будет его не хватать. Странно. Жили по сути всегда порознь, шли каждый своей колеёй, и мне порой хотелось доказать, что я не хуже, может, даже круче, а оказалось: никто из нас не хуже, никто из нас не круче, просто мы — одно целое.
И я знаю, ЧТО будет в самом конце. Где-то там, наверху, первым, кто меня встретит, окажется отец. "Ну вот, сын, — скажет он, — всё больше нас, Таривердиевых, здесь собирается". И поведёт в большую светлую комнату, начнёт знакомить с какими-то людьми: это твой прадед, прапрадед...
А пока я живу, как под лупой. Отец смотрит на меня с высоты. Правда, не понять, легче от этого или тяжелее».
Мне особенно запомнились в фильме два эпизода: после лечения в госпитале Карен вновь собрался на войну. Отец приехал, «узнав от матери, что я снова еду в Афган. Был на взводе, говорил жёстко: "Тебе мало? Недополучил? А главное — зачем? Снова будешь рассказывать про интернациональный долг?.."
С "интернациональным долгом" всё уже было ясно. Но я сказал отцу другое: "Понимаешь, папа. Если я останусь здесь — мне на смену пришлют другого лейтенанта, только-только из училища. Может быть, не хуже меня. Но без моего опыта. Я, худо-бедно, за пять месяцев ни одного человека не потерял. Этот, пока опыт наберёт, пару-тройку бойцов точно угробит".
Отец вздохнул: "Позиция, которую я готов понять".
Через несколько дней я снова летел на Ташкент".
И ещё запали мне в голову слова Карена Таривердиева о том, что ему особенно тяжело в межсезонье — весной и осенью мучают адские боли… А вот летом он оживает, чувствует себя почти хорошо, это его время.
Фильм закончился. Я бросилась к компьютеру, чтобы найти и прочесть об этом парне… Первое, что я увидела: «Умер Таривердиев Карен Микаэлович, Начальник разведки 177-го отдельного отряда специального назначения. Похороны были 12 июля 2014 года в Москве».
Вот так… Лето оказалось их временем года. Отец, Микаэл Таривердиев, умер тоже в июле, 25 числа 1996-го. Наверное, они уже встретились…
Я читала рассказы Карена Таривердиева — страшно, тяжело!..
Вечная память всем, погибшим в той войне! Здоровья прошедшим через неё и оставшимся в живых!