ПОБЕДА
Победа , победа, победа! Кричали мы бегая по коридорам и комнатам интерната, прыгая по кроватям и тумбочкам. Нас охватило возбуждение толпы, когда все кричат не осознавая зачем, почему, по какой причине. Никаких занятий сегодня не будет, сообщил кто-то. Что делать никто из взрослых не говорит. Они в таком же возбуждении, и мало что соображают. Наверно какие-то люди, начальники, партийные руководители пытались управлять процессом. Потому что поползли слухи о том что сегодня будет в городе. Первый на центральном сквере дают бесплатно всем мороженное. Второй - в кинотеатре непрерывно идут фильмы и двери открыты настежь. Третий - в столовке будет еды сколько влезет. День был теплый солнечный, хоть еще стояла зима. Мы с пацанами помчались ловить и хватать подарки сегодняшнего сумбурного дня. В кинотеатр мы пробрались. В открытые двери в зал вползала толпа плотно прижатых друг к другу людей, улыбающихся и смеющихся, несмотря на ужасную тесноту. Зал наполнился, никто не сидел, это было невозможно, люди стояли в проходах между кресел, дети становились на спинки, держась за взрослых и друг за друга. "Темная ночь "- пел с экрана молодой Марк Бернес. Что происходило на экране точно никого не интересовало. Здоровяк Саша с Уралмаша громил врагов, выручал друга , и зал ликовал. Через полтора часа мы красные и вспотевшие выдавились из зала кинотеатры и побежали в сквер за мороженным. Мороженное давали целый день, проблема была в том, что каждую порцию готовили тут же перед тем как ее вручить. Очередь была огромная и двигалась медленно. Но очередь не скучала, галдела, пела и плясала как неделю назад на демонстрации. Нас дотискали до четырех одуревших теток в белых фартуках, мы получили свою радость в вафельных обкладках, мгновенно слизнули и заглотнули таявшую сладкую кашицу и помчались дальше. День тянулся долго. Мы постояли рядом с духовым оркестром, вокруг которого танцевали орущие и поющие пары, Примкнули к марширующей под "броня крепка и танки наши быстры" колонне старшеклассников, двигающейся по направлению к школе. Скорее всего опомнившиеся учителя решили провести торжественное заседание. У школы мы увильнули в строну и пошли в свою интернатскую столовую. Это была городская столовая, в которой в определенное время кормили четыре десятка интернатских детей. В этот день там кормили всех, кто заходил и смог занять место за столиком. Люди стояли, когда освободится место, садились, ели и освобождали место следующим. Мы пришли когда народу было мало. Нашли свободные места, сели. Усталые но возбужденные официантки принесли нам обед. Ничего особенного, как обычно. Перловый супчик пахнувший соленой треской, распаренная липкая овсянка и кусочек соленой трески которую варили в супе. Но было все горячее и вкусное. Хлеба дали мало - тоненький кусочек. Хлеб в Воркуте был дефицитным. У шахтеров была большая норма, зато очень скромная у остальных. Мы обычно в каждое посещение получали один кусок весом около 150 граммов. Всего 400 граммов в сутки. Не помню, чтобы кто-нибудь уронил, недоел хоть маленький кусочек. Крошки сметали в ладошку и забрасывали в рот как это делают в деревнях. Наевшись идем в интернат. Усталые валимся не раздеваясь в кровати. Мы вообще-то раздевались очень редко, а иногда одевали не ночь шубы и шапки. Одеялами накрывались всегда с головой. Температура в палатах опускалась временами до плюс пяти.
Я насмотрелся на красные флаги развешенный по всему городу и решил повесить флаг над своей кроватью. Нашел ручку от сломанной швабры, взял свой шелковый пионерский галстук, один тонкий конец треугольника привязал к самому концу палки, тупой угол, который обычно находится на спине пришпилил пониже оттянув этот угол на максимально возможное расстояние. Второй тонкий конец повис образуя треугольное алое полотнище. Флаг получился красивым как настоящий. Я привязал палку к спинке кровати и сутки мою кровать украшал красный флаг.
Опыт того дня я превратил в традицию. оказалось что в некоторые моменты жизни мне хотелось поднять красный флаг. И я не отказывал себе в этом. Повлиял ли на эту традицию тот флаг из галстука? Думаю повлиял, так как этот эпизод остался в памяти до мельчайших подробностей. Я помню шероховатость и цвет старой палки, которую нашел в углу коридора. Я 40 лет поднимаю красный флаг у своего деревенского дома. Он поднимается на специальном флагштоке и реет с 1 по 9 мая. Ветер и дождь истрепал уже три полотнища, сейчас я поднимаю четвертое. Но уже без золотистого серпа и молота так же как, свой галстук 70 лет назад. Он символизирует не только нашу Победу. Он позволяет мне укрепиться в постоянстве и твердости духа, так необходимого в сегодняшней разноцветной жизни.
ВОЛОДЯ ЖИДКОВ.
Это самый яркий человек в моих воспоминаниях про жизнь в интернате города Воркута. Молодой, стройный, красивый, легкий, эмоциональный. В первый раз я попал на репетицию хора в начале учебного года. Жидков пригласил всех желающих. Народу собралось уйма. Мальчишки и девчонки всех возрастов. Очень много из интерната, так как он примыкал к школе и чтобы попасть на репетицию, на улицу выходить было не надо. Был вроде отбор, проверка, но все как-то шумно, весело, не очень серьезно. Потом постепенно все как-то складывается и вдруг оказывается, что все поют, причем очень складно, а на следующих репетициях уж и на разные голоса. Магия авторитета, напора, самоуверенности, а главное личного мастерства во всех деталях и эпизодах. Все начинают так же как и он чувствовать себя певцами и танцорами, правильные звонкие звуки вылетают сами, ноги и руки сами делают правильные движения. При этом Володя постоянно с баяном. Он его носил легко, как част своего тела, никогда не снимал е го с груди, даже когда показывал одновременные движения обеих рук и ног. В любой момент мог наиграть фрагмент мелодии, кусок танцевальной музыки. Он разговаривал не только словами но и баяном. Он показывал танцорам нужные движения ногами , играя нужную музыку. Это было просто виртуозно и восхитительно. Представляете? Он играет "Эх яблочко..." и в такт музыке выделывает ногами сложнейшие выкрутасы в том числе стучит степ, или как тогда говорили "бьет чечетку" или просто "бьет". Никогда больше я не встречал такого универсального, виртуозного музыкально-хореографического руководителя.
Была война, репертуар соответственно был военно-патриотический. "Что-ты Вася приуныл? Голову повесил?" мощно пел наш детский хор. А танцоры наряженные в солдатскую форму показывали пантомиму как здоровенный Вася приуныл и повесил голову."Ни к лицу бойцу кручина места гою не давай, если даже есть причина никогда не унывай!" в быстром темпе чеканит слова хор. А танцоры бодро притопывая быстро и четко под музыку делаю все свои солдатские дела, строятся берут винтовки и маршируют в строну фронта.
Володя проводил специальный занятия с танцорами, ставя им осанку, походку, растяжку, чечетку, а главное темповую выносливость. Пройтись по сцене вприсядку не каждому новичку было под силу. Я был маленький, немного толстый, но на редкость ловкий. Когда он нас гонял на тренировке вприсядку, он не мог дождаться когда я остановлюсь. Он играет на баяне, Все уже давно отвалили, а я как ванька встанька с бесконечным заводом приседаю и приседаю. Я никогда в жизни не занимался спортом. Но я в любой момент мог присесть пистолетиком на одной ногу 50 раз. Мои друзья не могла это сделать на двух ногах. Какие-то очень хорошие были у меня привода не ноги от природы. Я и сейчас в свои 82 могу сделать десяток приседаний на двух ногах, хотя давно не могу бегать и хожу медленно. Жидков прекращал играть.
- Ну довольно. Отдыхай.
Я был взят в группу солистов. А звездой группы был талантливейший мальчик Феликс Лиманов. Ему было лет 13 , изящного телосложения, с красивой осанкой и очень приятным, именно приятным, а не красивым, лицом. Узкие восточные глаза и очаровательная улыбка.
Как он исполнял цыганский танец! Кстати костюмы в Воркутинской школе были классные. Их шили родители. Настоящая красная цыганская шелковая рубах была специально пошита для Феликса. Хорошо поставленные Жидковым цыганские движения в медленной части , на выходе, затем постепенное убыстрения и виртуозное похлопывание ладонями по сапогам и коленям. И наконец настоящая цыганская чечетка. Не западный степ специально подкованными тяжелыми ботинками, а мягкими легкими сапогами с тонкой но плотной кожаной подметкой. В цыганской чечетке не принято было делать дробь с участием пяток. Пятка включается в ритм естественного шага. Т.е. издает свой стук, когда на эту ногу, переносят тяжесть тела. Все остальное виртуозное выстукивание красивых чечеточных партий делается подошвой передней части стопы.
Первое и основное упражнение которое давал Житков, начиная учить чечетке это постоянное оттачивание " двойного" удара носком ноги.
Он кричит: "Делаем та-та Там, та- та Там, та-та Там, .... "
"та-та" - это надо стоя на правой ноге стукнуть два раза по полу носком левой ноги. А после этого громко встать на нее. Это и будет "Там"
Теперь тоже делаем с другой ноги.
Та-та Там! И так без конца.
Через несколько дней мы уже выстукиваем это четко, ритмично в быстром темпе. Фокус еще и в том, что двойной удар носком висячей ноги делается "шаркающим" движением. Первое касание- нога движется вперед, второе - когда нога возвращается назад. Как только шаркающее движение поймано, дело движется очень быстро. Теперь задача состоит в том, чтобы звук касания сделать коротким и сухим, как стук, а не как шаркание. Объяснить это не возможно, но это все стало быстро получаться само собой.
Звук цыганской чечетки не такой отрывистый как степ, он более мягкий. Кожаная подошва и техника косого удара носком позволяет управлять звуком в широком диапазоне.
Феликс делал это мастерски. Выступления проходили на хорошей сцене с твердым ровным деревянным полом и его цыганская чечетка всегда восхищала зрителей. Кстати чечетка в сороковых и пятидесятых годах была очень популярна среди молодежи, особенно в Москве. На вечеринках всегда находились ребята прекрасно исполняющие цыганочку, вальс, фокстрот в чечеточном варианте. Чечеткой в той или иной мере владела вся Воркутинская школа. Жидков постарался.
Я конечно тоже умел стучать, но мне, маленькому и толстому доставались роли не такие выигрышные как Феликсу. Мой коронный номер - Поваренок в Матросском танце.
Концертные номера готовились точно так, как они делаются и сейчас в военных ансамблях. Ничего не изменилось. Стоит хор и непрерывно поет всякие песни связанные с патриотическим сюжетом, в перерывах между песнями возможны декламации или речевки, т.е хоровые декламации. Во время песен постоянно работает танцевальная группа, которая изображает движениями и мимикой то, о чем пелось в песне, или говорилось в декламациях. Матросский танец исполнялся под "яблочко" и еще пару военно-морских песен типа " ведь ты моряк Мишка, моряк не плачет и не теряет бодрость духа никогда". Поваренок издевался над большим, неуклюжим, чумазым кочегаром" как заяц над волком в ну погоди. Какая уж тут чечетка.
Целый год, весь четвертый класс, я активно занимался в группе артистов Володи Жидкова. Я очень многому у него научился не только как артист, но и как организатор репетиций по пению и хореографии, знал обширный репертуар, песни, танцы, декламации. У меня был врожденный слух, хорошая память. Все то, чему я тогда научился осталось на всю жизнь и нередко меня выручало. Как-то мы попали в санаторий. Жена по неосторожности "сдала", сказала каким-то активисткам, что муж кое - что может. Я напрягся, сочинил слова и музыку песни, прославляющую санаторий. "Самый лучший санаторий, хоть стоит он не у моря...." и т.д. Придумал общий сценарий. Исполнил под гитару пару сольных песен собственного сочинения. Главное заразил уверенностью в своих талантах остальных "артистов". Подозреваю что моя жена любила мое "творчество" и не прочь была похвастаться перед знакомыми. Но в быту заставить меня выступать ей не удавалось. Вот она и продала меня своим приятельницам по столовой. Концерт прошел на ура. Подходили люди, хвалили, благодарили. Контингент был пенсионерский, и я им угодил. Потом приехали артисты. Я был на рыбалке, на концерт не ходил. Соседка сказала. Плохой концерт. Лучше бы вы выступили еще раз. С удовольствием бы сходила.
Воркутинская закалка позволила мне организовывать студенчески концерты в подшефных предприятиях, колхозах. Я не был вхож на уровень университетских коллективов . Это были уже профи. Академически хор МГУ пел с Козловским. На драматической сцене блистали Ролан Быков, Ия Саввина, симфонический оркестр гастролировал за рубежом. Это было не мое. Я не выходил на уровень выше своего курса и группы. Среди однокурсников были таланты, прекрасные певцы, музыканты, выпускники музыкальных школ, почти профессионалы. Но организатором и мотором был я. И научил меня этому Володя Жидков в Воркуте. По моей инициативе появился наш курсовой ансамбль. В общежитии на Ленинских горах было много джазовых групп - фортепьяно, саксофон, контрабас, ударник. Мы почему-то собрали совсем другое. Фортепьяно, скрипка, аккордеон, две акустических гитары. НУ, да, ресторан! Состав странный, но еще более странным был репертуар. У нас были певцы, мы играли не на танцах, а исполняли песни Есенина, довоенную советскую лирику, украинские народные песни, самодеятельные песни, песни собранные в походах в поездах, в хороших компаниях. В 2004 году на встрече выпускников нашего курса мы с бывшим солистом воспроизвели лучшую часть нашего репертуара. Мне перед этим понравилось долгими зимними деревенскими ночами с помощью несложной компьютерной программы восстанавливать на слух аранжировки песен, так чтобы они были похожи по звучанию на наш ансамбль. Я как мог подобрал партии всех наших инструментов и музыка зазвучало похоже. Мы записал десять песен на диск сделали 200 копий и подарили однокурсникам.
Зачем это отступление, про про МГУ , про восстановленные песни нашего ансамбля? Я хочу подчеркнуть - то что я делал на курсе, делать никто не мог. Знаете почему? Никто кроме меня не жил в детстве в заполярье, в воркутинском интернате. Я твердо уверен, меня научил всему этому север. Ни в одной московской школе не могло быть Володи Жидкова. Он в Москве был не нужен. Такие люди появляются только на краю земли в экстремальных условиях, и они там выкладываются по полному, чувствуя свою востребованность. И мы тоже, лишенные комфорта и всяких других возможностей больших центральных городов, жадно хватали, все что может обогатить духовную жизнь. Все это происходит в особой атмосфере. На улице полярная ночь, 40 градусов ниже нуля, а мы вот тут до позднего часа не расходимся, стучим чечетку, разучиваем три аккорда на гитаре. Мы знаем, что даже если мы не знаем ноты, то все равно соберемся и отлично многоголосно споем хором, так как умеем слушать друг друга. И главное – у нас боевое настроение и кураж, даже если фальшивит инструмент, и забылись слова песни. То чему научил меня север я бы не смог найти ни где. Нужны ли такие люди как я, судить не мне. Но мне самому хорошо, что я сохранил любовь к вот такой самодеятельности. До сих пор, меня также как в молодости приводят в волнение минуты когда душа тянется к наивному творчеству.
АЯЧ-ЯГА
Это название реки у которой стоял барак моих родителей в период моего пребывания в Воркутинском интернате. В этом месте надо было построить мост. Река от нашего поселка тянулась в сторону шахты №7, самой дальней от города . Шахты тянулись цепочкой, и я помню остановки крохотного рабочего поезда, который ходил вдоль этой цепочки. Когда мы с сестрой каждую субботу отправлялись домой, то садились в этот поезд недалеко от интерната на конечной остановке "Шахта капитальная". Поезд трогался, медленно скрипел делая остановки. Третья шахта, четвертая, шестая.
После шестой шахты линия пересекала по хлипкому временному мосту Аяч-Ягу и вела к последней седьмой шахте. Машинист делал перед мостом официальную остановку, которую организовали для нашего поселка , находившегося в километре выше по реке. Мы выходили в черную мглу и почти на ощупь шли по тропинке вдоль реки к дому. Дома светили окнами из далека, было холодно, но не страшно. Мы были дома каждые выходные. От шестой шахты в сторону нашего поселка проложили новую ветку, которая пересекала речку по ряжевому мосту и прямо через поселок уходила дальше куда-то в тундру. Поезда не ходили, изредка тащили дрезиной платформу с каким-нибудь местным грузом. Я впервые увидел местное изобретение. На старенький грузовик прилаживали колеса от железнодорожных вагонов или дрезин. Поучался самоходный грузовой вагончик. Если в более южных районах автомобили можно было как то использовать по назначению, то в тундре, где изредка ездили только на оленях, дорог не было и они были бесполезны.
Пурга.
Сильный ветер и обильный снегопад длились двое суток. Весь поселок и зона сидели в помещении. Через три часа как началась эта пурга, раздался стук в дверь. Дневальный открыл и в кухню вошел «снежный человек» - высокий мужик в огромном тулупе с винтовкой весь залепленный снегом. Шапка меховой воротник лицо руки – все было белым от снега, который в теплом помещении стал быстро таять и комками падать на пол. Мужик сначала мычал, наверное лицо и губы окоченели. Потом появились слова, матюки и восклицания. Это был один из четырех охранников, сидевших на вышках. Три остальных как мы выяснили потом, как только началась метель, сразу слезли с вышек и ушли в караулку. А этот ждал когда ему крикнут или махнут. Но когда стемнело и ветер усилился, он решил больше не ждать и спустился с вышки. Стоило ему сделать несколько шагов, он престал видеть и вышку и вообще что нибудь кроме стены летящего почти горизонтально снега. Он пошел вдоль колючей проволоки, но скоро потерял и ее. Вышка стояла на расстоянии сто метров от нашего дома. Он чудом за три часа блуждания наткнулся на стену нашего дома, добрался до двери и из последних сил стукнул прикладом в дверь. На третий день мы проснулись от тишины, ветра не было. Взрослые откопали дверь и мы высыпались на ружу. Был полдень, светило солнце, было тихо и красиво. Дома были засыпаны до крыш, ни тропинок ни дорог не было видно. Большая толпа заключенных с лопатами чистили территорию зоны, площадку у ворот, у проходной, несколько человек помогали вольным чистить свои двери и дорожки к ним. Через три час поселок и зона выглядели чистыми и уютными. Мы сходили в пекарню. Она была на краю поселка, не в зоне, но близко к проходной. Каждый день лагерная лошадь везла в зону, в хлеборезку. большой, как кузов москвича-каблучка, ящик с буханками хлеба.
Пекарня
В пекарне было всегда тепло и вкусно пахло, но не всегда хлебом. Часто пахло кислым тестом. Тесто месили в длинных больших деревянных корытах расположенных вдоль стены напротив двух огромных печей. Корыта по форме были такие же как лари для зерна в сенах и кладовках деревенских крестьянских домов.
Корыта были построены из длинных досок перехваченных поперечными брусками задняя стена у стенки была вертикальная, передняя наклонная . Корыто расширялось к верху. Ширина дна и стенок были примерно 60 -70 сантиметров. Как месили тесто? Высыпали и разравнивали несколько мешков ржаной муки. Мукой корыта заполняли на половину высоты. Потом из огромной бочки черпали ведрами квас и начиная с двух краев корыта заливали муку квасом энергично перемешивая каждую порцию кваса руками оголенными до плеч. Тесто делалось жидким как тесто для оладышков,
или блинов. Ржаное тесто ведет себя по другому чем пшеничное.
В нашей пекарне хлеб пекли в формах. Черные металлические формы заливались ноздреватым жидким тестом и отправлялись в печи. Две печи огромного размера были хорошо протоплены, своды их топок излучали ровный плотный и главное, долгий жар, чистые раскаленные поды двух печей, общей площадью не менее 8 квадратных метров позволяли посадить в печь не менее 500 форм.