Василиус потирал руки. Перед ним, выпятив в потолок подбородок, лежала практически голая Сандра. Простыня прикрывала ее лобок и все, что с ним связано, а на сиськах вздулось полотенце. "Жарковато у вас здесь", - сказала Сандра игриво. И то верно. Фэнкойлюнит - это именно то, что дает прохладный воздух - находился в приемной, а сюда, в эту комнату с кушеткой, залетали только остатки свежести.
Сандра была здоровенной английской лошадью, так и не избавившейся за пятнадцать лет от британского акцента, который Васил называл кудахтанием. Сандру Васил терпеть не мог. Нет, ее кудахтание было еще не самым страшным. Даже свойственный многим британцам снобизм - это еще не то. Но нафига она совала свой кошмарный веснусчатый (представьте, у старой бабы?) нос везде и всюду? Зачем сообщать свое личное мнение по любому поводу всем нам, окружающим? Да кудахтай ты со своими лучшими друзьями - Винандой и Мишель - о чем угодно, нам-то что? Но зачем превращать относительно приличный дом в свой курятник и квохтать о предметах, абсолютно тебе посторонних, делая вид, что вот-вот снесешь золотое яйцо? Поэтому, друзья, Васил и не мог сносить эту Сандру, свою соседку по дому. И поэтому же, когда он случайно выглянул в приемную и увидал там ее, то чуть не издал трель разневанного петуха, к которому на насест заскочила - не в свою совершенно очередь - изрядно задолбавшая его наседка. "Васил!" - радостно крикнула Сандра. "Как дела? Вот заскочила, мне компания проплачивает массаж, так я и подумала - пусть на мне сосед заработает, чем кто-то чужой, правильно?" "Конечно правильно," - закатывая глаза и закрывая дверь, крикнул Васил. Жалея, естественно, что узнал эту новость - о ее приходе - так преждевременно. Вот что значит высовываться.
Итак, Васил нервно потирал руки. Потом принялся умасливать, затем и обрабатывать сандрино тело, отвечая на ее кудахтание монотонным мычанием занятого человека. Когда он дошел до лошадиных коленок, зазвонил телефон. "Я сейчас! Одну минутку. Забыл выключить телефон, сорри," - крикнул он Сандре. "Ничего-ничего! А можно я сниму хотя бы полотенце? У вас тут так жарко," - почти что проворковала эта пеструшка. (Да, она была слегка рябой). "Только ненадолго", - хотел сказать он, но промычал что-то невразумительное, и полотенце тяжело упало за его спиной на пол. Васил закрыл за собой дверь. "Ух, все-таки хорошо, что я не увидал ее сиськи преждевременно," - подумал Васил.
Звонила наверняка жена. Они утром не доругались в машине, когда он отвозил ее на работу. Теперь, возможно, выдалась свободная минутка и она решила слегка поднять себе и ему настроение. "Сладкий, я тебя оторвала от чего-то важного?" "Да нет. А кто звонит?" - удивленно спросил он. "Вэнди". "Какая еще Вэнди?" - чуть не сказал Васил и стал лихорадочно вспоминать.
А, Вэнди, та горячая девчонка из Волмарта. Ну та самая. Он шел по проходу в сторону аптечных стеллажей за снотворным, чересчур задумавшись о своей жизни. О том, в частности, что у них с женой уже давно ничего хорошего или хотя бы там вообще чего-либо - ну, вы понимаете - нет и, возможно, уже и не будет, а если даже и будет, то это будет что-то удивительно жалкое. А ведь это становится просто невыносимым. При этом он слегка мотал как конь головою из стороны в сторону и даже гримасничал, ведя с нею внутренний, но накаленный диалог по поводу усохшей интимной жизни. Иногда потирая свою лысую, в очках с толстыми линзами, голову. Потом вдруг его внезапно пронзила жалость к этой женщине, к этой суке, к этой такой в прошлом жаркой сучке. И стало вспоминаться то хорошее, что у них было. Член у него вздыбился и рвал ширинку. Теперь он шел не по проходу Волмарта, а туда, в свое и ее прошлое, - шел к ней. Они отдыхают на курорте и он только что вышел из воды, а она, молодая, стройная и желанная, валяется на песке и читает якобы книгу, поглядывая на него. Внезапно она со смехом швыряет книгу через голову и та, кувыркаясь и хлопая как подбитая чайка, крыльями, падает на песок. А она сама, хриплым гортанным голосом чайки кричит: "Васил! Иди ко мне!" Понятно, к чему это все. И он идет ускоряющимися шагами, стараясь все же не бежать, и протягивает ей руку. Ухватившись, она вскакивает с подстилки и они быстро идут куда-то вместе, ее гибкое тело блестит и даже блистает, глаза метают молнии. Они ищут какой-нибудь уголок, где можно хоть как-то уединиться, ведь вокруг же люди, а им срочно нужно уединение. Ее грудь прыгает от возбуждения и резких движений, задница норовит удариться об него. И вот она падает на землю и тянет его на себя...
Вдруг она резко гортанно вскрикнула: "Эй!.. Кто это!" И Васил видит под собою молодую горячую задницу в коротких шортах. Бывшие джинсы обрезаны по максимуму. Таким образом, чтобы открыть миру как можно больше упругой, пульсирующей жизнью плоти. "Еще немного, и это было бы уже джинсовое бикини", - пронеслось у него в голове, он сглотнул и чуть не поперхнулся слюной. Задумавшись, он самым непристойным образом наскочил на эту - он еще не знал как ее зовут - которая, пикантно выгнувшись, что-то там искала на дне своей колесной корзины из синей сетки. Повыше шортов натянута какая-то розовая маечка, тоже очень короткая. А он, Васил, пропахал членом продольный шов ее шортов, уткнулся в ремешок, и чуть ли не оседлал эту девчонку.
Он вдруг представил, что вот он, нет - они с этой жаркой девчонкой - в тюрьме - вон там окно, заделанное синей железной сеткой. Она - это его, ковбоя, любимая кобылка, которую он выкормил своим пайком из заморыша-жеребенка. Вот он вскочил на нее - уже игривую и сильную - впервые. Да она сейчас встанет на дыбы от удивления! Заржав резко, удивленно, возмущенно, она слегка подпрыгнет и вышибет копытами передних ног эту долбанную тюремную решетку. Не для того ли он на нее и вскочил? Да, но она может покалечить себе ноги, разбить грудь или еще что-нибудь. А лошадь с покалеченными ногами - она никому не нужна - и ведь ее же просто пристреливают - и это вполне гуманно, он где-то об этом слышал, - пронеслось у него в голове. А вдруг все обойдется, вдруг она очень ловкая и прыткая? Ну и фигня же полезет в голову мужчине, взлетевшему на такую упругую задницу...
И она звонила, чтобы пригласить его сегодня к себе? Василиус задыхался. Он вспомнил, как она тогда обернулась, как игриво засмеялась, и как нежно вздрагивали от смеха сиськи под розовой маечкой с надписью "Колумбия". Он вспомнил какой-то клип, где какой-то тип говорит девчонке, что ее сиськи это голуби, и когда он их держит, ему кажется, что пташки нежно поклевывают его пальцы своими клювиками-сосками. "Ммм, Васил, почему бы и не сегодня," - ворковала она, - "идет дождь, мне скучно, даже печально. Приезжай, а?" "Хорошо, крошка, но я тут чертовски занят. Попробую раскрутиться и перезвоню, как там насчет вечера," - пробормотал он. Как в тумане шел назад, поэтому и боднул головой стенку. Пронзила боль, чертовы очки слетели с переносицы. Он стоял, зажмурившись, и боялся открыть глаза. Ему не хотелось возвращаться в этот мир. Хотелось хоть чуть-чуть побыть в другом, где можно хотя бы помечтать о Вэнди. Хотя бы как все могло быть у них, как сказочно все могло бы быть с нею.
Стараясь продлить это блаженство, он нащупал дверную ручку и завалился в свой кабинет. Сандра, наверное, уже запарилась. "Если эта сука сбросила еще и простыню, то я выскажу прямо ей в морду все, что о ней думаю. Нет, ну какая тварь дала адрес моей работы? Вырвал бы ей яйца с корнем, если это мужик." И он, размышляя, кто это мог быть, постепенно возвращался к своей повседневности. Медленно раскрывая глаза. Которые, впрочем, вдруг широко раскрылись сами. А он и не думал, что может видеть так ясно и четко без очков. Хотя зачем все, если можно ограничиться главным, самым насущным. На кушетке, пикантно оттопырив задницу, тихо постанывая, ерзало голое женское тело. Прекрасное, как ни странно. "Неужели у Сандры такая фигура? Неужели я что-то не замечал," - проносилось в голове Васила. "И то сказать, я ее никогда толком не рассматривал, так противно ее кудахтание. И этот снобизм. И что везде лезет, сука." А перед ним слегка поводило попой из стороны в сторону тело Сандры. Гибко прогнувшееся в пояснице. Слегка расставленные стройные ноги повторяли движение таза. "Хотя с точки зрения механики все должно быть наоборот, но какая сейчас к черту разница," - думал он, - "никогда бы не подумал, что эта лошадь так хороша без одежды." Между ног, притягивая взгляд, виднелась промежность. Гладкую нежную кожу разрезала щель, гладкая и блестящая. Половые губы - одни и вторые - разошлись в чувственной понимающей улыбке. Казалось, он слышит тревожный бодрящий аромат женской смазки. Он шел на этот запах, как заплутавший путник - на запах костра.
Его рука коснулась промежности. Которая как будто слегка вздрогнула и даже целомудренно покраснела. "К черту вашу целомудренность. Нет, ты от меня сейчас так не отделаешься." Его правая рука нежно, но властно и умело поглаживала промежность, а левая крепко лежала на пояснице чуть повыше крестца. Впрочем, Сандра и не пыталась вырваться. Может даже наоборот. И если поначалу она просто едва слышно постанывала, то потом стала двигаться в такт его движениям. Его рука скользила по промежности, а та скользила ему навстречу. Он, улыбаясь, скользил к своей партнерше и она, улыбаясь, скользила к нему. Они сближались и расходились, чтобы опять сблизиться. "Это какой-то из этих знойных танцев, как он там называется? Румба?!" - подумал Васил.
"Ррумба", - рычал Васил. "Ррумба хэй, ррумба ха! Ну и дурак же я!" И тут его палец скользнул внутрь нее. Она слегка дернулась. Кто был в этом виноват и кто сделал неосторожное движение, которое к этому привело, сказать трудно. Но сейчас он был внутри нее. И теперь их танец стал еще более страстным и откровенным. Сандра начала громко стонать, а потом и кричать, дергать задницей, всем телом. Васил мычал и думал о том, что надо переходить к еще более решительным, более продвинутым действиям.
"Да-да, пора становиться продвинутым пользователем этой промежности, да нет, - влагалища. Дело ведь исключительно за малым. Какою рукой расстегнуть ширинку? Конечно же левой. Промежность пока не выпускать из рук, вернее, в некотором смысле, из руки, мало ли что. В ней мой палец. Вернее, уже три? Да туда войдет вся пятерня, легко войдет, и все произойдет очень легко и весело. Интересно, это Сандра? Нет, это она? Хотя бы обернулась. Нужно увидеть ее лицо. Очень нужно. Вернее даже не лицо - ведь если это Сандра, то все и так ясно - сколько выражение лица. Да, выражение. Все очень просто - нужно занырнуть туда и повернуть ее лицо, чтобы увидеть его выражение, его текущий интерфейс..."
"Ничего не понимаю. Что тут было? Что тут вообще произошло со мной," - пробормотал Васил. Он полулежал, полусидел, опираясь плечами о подножие кушетки. Перед ним стояли какие-то люди, по виду женщины, но лиц он не видел, они были высоко в туманной дымке. Почему-то он застонал, хотя боль уже не чувствовалась. Он стонал от другого. "Кажется, он приходит в себя," - прокудахтал сверху голос Сандры, - "Васил, ты с нами, ты меня слышишь?" "Слышу, черт бы тебя побрал," - пробормотал он исключительно громко. "Хи-хи-ха-ха, Васил. Ты такой смешной. Мужчина. Ты нас так перепугал. Ты чуть не кончил тут нашу милую Винанду. Если бы тебя не остановили электрошокером." "Вот оно как. И что же. Тут. Все-таки. Было?" - бормотал он, вставая (и вправду Винанда. Какой черт ее сюда занес?)
Сандра квохтала, эмулируя великосветские ужимки ужаса и восторга. Итак, Винанда заявилась чуть позже, когда он уже умасливал Сандру. Она тоже очень хотела попасть к нему. Ах, и немного перевозбудилась. Его напарник не работал, кабинет был пуст. Винанда, ей так неловко, право, но она решила немного поиграть с собою и прошмыгнула в пустой кабинет. И только она достала дилдо - я ей купила на день рождения такой хорошенький черный хи-хи дилдо - как тут вдруг забежал ты. Винанда жутко обрадовалась, конечно. Одно плохо - не успела нанести достаточно смазки. Поначалу было хорошо и приятно. Но дальше становилось больно, все больней. Она кричала и вырывалась. Но разве можно вырваться от такого мужчины? Слава богу, на свете есть электрошокер и его продвинутые пользователи, Васил. Винанда - длиннющая голландская коряга - поглядывала на него блеклыми глазами из-под седеющей челки с выражением кокетливой застенчивости. "Васил..." - шептала она. "Васил..."
"Суки! Ухожу отсюда. Теперь просто не могу здесь больше находиться!" - орал Васил, шагая по кабинету. (Нет, ну какая скотина дала им адрес его работы? Ведь все здесь так неплохо шло поначалу). Кричал так громко, что в кабинет забежала еще одна сука. "Васил, я предупреждаю: если ты сейчас уйдешь, то ты уволен!" - завизжала она. "Очень хорошо! Ухожу! Уволен!" - орал Васил в ответ. Он быстро шагал к своей машине. Чтобы вдруг не споткнуться, не остановиться на полпути.
Дойдя, он задрал вверх голову. Солнце на ясном небе прошло зенит, но было еще высоко и жарило вовсю. "Приятный вечер," - шептал он, садясь в машину и вытирая пот с лысой башки. В машине у него были еще одни очки, слава богу. "Наверное, потому, что весь день шел дурацкий дождь. Слава богу, развиднелось." Он начал искать номер Вэнди во входящий звонках, потом отшвырнул телефон и завел машину. Становилось прохладнее, свежее. Да и то, - вечер выдался отменный. Плотные перистые облака в той половине неба, куда он ехал, удивительно напоминали Вэнди. Она, похоже, улыбалась или даже смеялась, волнуясь грудью, - колумбийские сиськи дышали жизнью. Васил ехал в Волмарт, чтобы купить снотворного. Ну и чтобы наскочить на Вэнди и ее горячую задницу, конечно.