Рассказ
- Хочешь знать, что такое русская душа и что такое литература?... Щаc объясню и то и другое, - сказал я и продолжил...
____
Дело было так. Коля позвонил-таки опять на час позже договоренного времени и сказал, что посидим, пообсуждаем судьбоносные дела в кафешке на проспекте Ленина.
- Выйдешь на Бажова, встанешь к Уралмашу передом, к Химмашу задом, слева будет она, кафешка.
Так ("Уралмаш-Химмаш") оно понятней, чем север-юг. Как "сено-солома" получилось.. Фольклорной метафизикой древлей пахнуло.
Но хотя чай был вкусен, объяснить Коле, что всё, что он говорит, технократический полубред, не удалось. Полубред потому, что осуществить-то наполовину можно, но потом всё равно всё накроется медным тазом, а косяки все массам достанутся, а харизматов запишут в жулики. И турбулентность- ламинарность тут не причём. По колиной метафизике ламинарность - это зло, а турбулентность - это витающий небесный дух. Я ещё раз попытался рассказать ему "нашу"(в смысле: мою) теорию, что с бурным расцветом технократизма незаметно, а порой даже и вполне заметно, подкрадывается полномасштабный пипец. И спастись (то есть, "вывернуть вывернутое") можно лишь поэтическим дискурсом. Коля сказал, что ему очень нравится слово "дискурс" (ещё бы не нравилось, коли Коля любит такие слова как, франшиза, прототипинг, аутсорсинг, даун-шифтинг) :
- Но поэтическое, - заключил Коля, - это визуализация смыслов.
- А вот нифига, - говорю я.- Как раз наоборот.
Тут Коля признался, что у него задымилась голова.
- Давай об этом потом, - и стал повязывать шарфик, одевать шапочку.
- Что это у тебя за педерастический шарфик такой? - поинтересовался я.
И Коля, подобно рассказчикам из сказов Лескова, развернул своё повествование, которое длилось от кафешки на Ленина-Бажова (кстати, в этом доме в 70-ые годы жил сам ЕБН) до Малышева- Розы Люксембург. Я слушал, лишь изредка перебивая сказителя уточняющими вопросами.
Коля путешествовал туризмом по Европе с другом по бизнесу. Денег заработали - положено объевропиться. Решили всё объездить.
В Исландии поели китового мяса у подножья вулканов.
Потом поехали, напротив, на юг Португалии, чтобы посмотреть, как вечернее солнце садится в Атлантический океан.
Вышли к морю. Там кафешка, местными яствами торгует хохлушка, и дивится им:
- Какого тут вам надо, шо вы! Солнце? Ни! Тут камыши, болото, вам надо до Гибралтара. Там все шо-то смотрят. Там туда. Тут ни. Там можно увидеть из телескопа Африку.
Двести км до Гибралтара проехали. А туда, в Гибралтар, без визы не пускают.
- Вот же виза, неделю назад в Лондоне были. Вот она.
- То Лондон, а мы Гибралтар. Мы отдельные.
- Блин!! А где визу взять?
- В английском посольстве.
Немая сцена, ёпэрэсэтэшно- непереводимые идиомы.
Погуглили-погуглили географическую обстановку в планшетке.
- А нафиг нам этот Гибралтар?! Самая южная точка Испании - это Тарифа. Едем туда.
Небольшой городишко. В доме пеналом один за другим ресторанчики.
Колин спутник имел бзик. Коллекционировал виски, ликеры, и в своей коллекции ещё никогда не имел некий ликер на букву "Ш". Так что они в каждый кабачок заходили и спрашивали, нет ли у них такого.
В одном ресторанчики, где человек 15 испанцев весело фиестели, зашедших незнакомцев спросили, кто они, славяне что ль. Местными бухариками никак не угадывалась их речь.
- Дык! Мы рашен, офкоз.
Люди вай удивились, обрадовались. Мы тут впервые видим русских! Никогда ещё. Самый виконт де Бражелон местный взял для чужестранцев бутылку Russian vodka, которую здесь пили лишь самые из тореадоров. Разлил бутылку в две чаши. Велком, дорогие русские друзья. То есть, по 250 грамм на рыло. Чё делать? Ситуация. Челенж как бы. Мол, а поди акромя гитары ничего в руках держать не могёте. Посмотрим, типа, какие такие русские. Все сладко лыбятся. Небось поляки или хорваты, а никакие не русские. Кхе.
- Блин! - матюгнулись русичи, но отступать некуда. Позади родина, патриотизм, народная дипломатия. Как не крути представляем страну в самой южной точке Европы, где ещё вообще никто никогда не видел русских для простых веселых слоев великого европейства. И ни что-нибудь хлебом-солью потчуют, а водкой, ею родимой, символом нации, святой хоругвью.
Дунули - и выпили тендемом.
Конечно, не всяк на такое решится. Но такой трюк вполне каждый мужик в России раз-два в жизни непременно выполнял. Иные даже могли поллитру винтом хлобыснуть. Vodka, она хоть и горькенькая, но во всем остальном получше джина, виски или рома со шнапсом.. Тут даже и сомнения не приходило пить или не пить - надо. Дома, оно - типа понты. А тут за хлеб-соль надо спасибо сказать. Почтения, уважение соблюсти.
Испанцы, улыбаются. Ждут когда русские скажут: извиняйте, многовато. А Луис-Хуан приколет русских: вы же - русские, чё вам стоит, пей до дна. И все весело засмеются. Праздник, карнавал, фиеста, коррида, кастаньеты.
Мы-то (читатели) уж сразу угадали, что произошло дальше, но испанцы, которые видели впервые русских, ещё совсем не предполагали и не подозревали, что произойдёт с интеллигентного вида русскими, похожими на немцев, говорящих на ломаном английском и между собой на неведомом славянском .
Русские сказали:
- Вива Испания, Но Пасаран, Дон-Кихот, - и выпили каждый свою полбутылки vodka, съёли пару оливок, поморщились не больше, чем от рюмки рома.
Все полторы дюжины посетителей умолкли. Шутки кончились, произошло нечто то ли ужасное, то ли сверхъестественное. Перед ними были русские, те самые, что им папа с мамой и телевизор рассказывали в сказках. Они никого не боятся, всегда побеждают, живут с медведями. Русские, оказывается, есть, как есть Христос, ходивший по воде аки по суху.
Коля задумался, улыбнулся, когда пошёл кайф, съел ещё одну оливку. Под всеобщую тишину русские вышли.
Что это за тишина, почему умолкли Санчо Пансы из Тарифы? ...
Непонятная тишина...
_____
Мне был лет пять. Меня отправили летом на дачу. Видимо, недели три я там жил. Мне было скучно, а вечерами перед сном в палате на двадцать раскладушек меня пугал черный лес, я прятался под простынь от зудящих, кусающихся комаров. Я ел в столовой суп, второе, на полдник чай с булочкой, ходил группой парами за ручку. Там было много интересного: муравьи, плавуны на воде, лягушатник для купания, дятел, однажды привозили кинофильм. Но главное чувство было, что мне было скучно, была метафизическая тоска, я хотел домой к маме, к папе. И, наконец, однажды мы поехали на носатом, воняющем бензином "кавзике" назад в Свердловск. Клумбы города радостно пестрели разноцветными ромашками, я был счастлив, сбывалось то, о чем я думал так долго, так постоянно, скоро-скоро я буду дома. Во дворе нашего детсадика мы вышли из автобуса. Встречающая меня мама обхватила меня, стала обнимать, целовать, кудахтать. Я молчал. Мне самому было непонятно, почему я молчу. Я даже подумал, что мама обидится, или подумает, что я обиделся. Но я молчал, я не знал, что же мне делать, когда это чудо свершилось, я вернулся из заточения, из гнетущей разлуки. Я не мог чего-либо делать, кроме простого неподвижного стояния. Может быть, метафизическая тоска мамы была ещё даже сильнее моей, и поэтому она меня так целует и обнимает, а я стою и молчу. Произошло что-то, находящееся за пределами моего понимания... Слова "шок" я тогда ещё не знал...
В следующем ресторанчике Коля со своим другом нашёл искомый редкий ликер на букву "Ш". Они купили по бутылке, Коля тут же отвернул крышечку, испробовал, ещё, ещё, и незаметно выпил ликерчик весь. Долго ли коротко, но через какое-то время, он почувствовал, что, видимо, помирает. Вышел из хостела, обнял пальму, понял, что это не берёза, сел на землю, встал под пальмой на четвереньки, увидел ангелов, начал общаться с Богом, с Абсолютной Идеей Гегеля. Простояв так, и, пообщавшись с небесами минут десять, Коля получил ответ:
- Твой час не настал, иди в гостиницу и поспи там богатырским сном, красный молодец.
Наутро они проснулись. Пошли дальше продолжать жить. Выиграли в кости выпивку у местных испанцев в ближайшем ресторанчике, но им же эту выпивку и поставили. Так что проигравшие испашки остались при своих да ещё попробовали великой русской нахалявы. Было хорошо, тепло. Испания. Океан. За окном был морской залив. Коля гуглил в своей планшетке, стараясь понять, что это за залив.
- Тут нет никакого залива!
- Но ты же видишь что, это залив.
- Вижу. Но в Гугле залива нет.
- Херня какая -то...
Спросили марокканца, который проиграл им кости, делавшего второй глоток из дарованной русскими туристами рюмки.
- Как это называется, этот залив?
Его перевела пьянствующая с испанцами толстая женщина с английского на испанский и обратно.
- Это не залив, это Африка. Это Марокко.
Русские замолчали .
- Африка! - сказали он хором.
Коля стал гуглить в планшетке "Марокко". Верхнее сообщение Гугла было о переговорах Путина с марокканским премьером. Они договорись о безвизовом въезде россиян в Марокко.
- Это Марокко. Туда можно ехать без визы.
Шок был от неожиданности, что Африку из Испании видно невооруженным глазом. Они могут просто сесть на паром и поехать в Африку. Прямо сейчас!
И там в Марокко, когда уже возвращались назад, Коля и купил этот самый шарфик. Он подлинный, марокканский, африканский, никакой не педерастический...
То есть, всё выше сказанное, рассказанное Колей про свою поездку по Европе плюс Марокко, рассказывалось затем, чтобы объяснить историю "педерастического" шарфика. Объяснить его аутентичность, подлинность. То есть, на нём был кусочек Марокко, этот шарфик и вязанная шапочка, тоже купленная там в Африке.
Так устроена художественная литература. Всё, что рассказывалось - вообще не так уж и важно, главное - история шарфика. Но и шарфик с шапочкой - тоже пустяковина. Шарфик тоже как сюжетный центр есть мнимая суть повествования. Задача-функция - совсем другая. Внутреннюю суть мы (читатель-слушатель) выявляем сами. Она в том, скорее всего, что русским не сложно выпить полтира водки винтом и после первой не закусить.
И даже больше: суть поэтического - не в том, что мы способны на эффектные понты. Понты и есть понты.
А в чём?
А в нашей вере, что мы - "марсиане", мы победим, тупо на всей планете построим коммунизм, как планировал товарищ Ленин с товарищи. А эти, которые мыслят и чувствуют за "ихние" деньги, он лгут, клевещут, блажат, оскверняют самоидентичность масс. Чтобы наша вера в избранные нами пути угасла. Но наши колебания - временны. И Сталин и Берия были великие, гениальные, пламенные, честные. А Микоян, Молотов как раз те, которые усумнились. Поначалу и они тоже шли по воде аки по суху, но потом усумнились и стали тонуть. Так и тонут (тонем) 60 лет с 1953 по 2013. А в 2014 начали с дядькой Черномором выходить на берег чешуёй как жар горя тридцать три богатыря...
____
Литература ничего не визуализирует, а если и визуализирует, то это отвлекающая фигура, маневр. Существенное же - в пробуждении субъекта, пробуждения в субъекте творческого инноватора-агента. А русские - это те, кто спят долго, сидя сиднем двадцать лет и два года , потом не спят вообще, вместо кошек и собак держат медведей. Им, таким русским, не надо ни заповедей Моисея, ни наставлений Конфуция, ни манифестов даже Маркса - они любят-чтят отца-мать, свою страну, и весь свой мир, и весь мир вообще просто так, с детства, непосредственным образом, машинально, потому что на елях и березах их лесов начертаны таблицы Менделеева и прочие тайные заклинания уже и всегда. Русские мыслят поэтично, то есть, универсально, божественно, гештальтово, практически всегда, если их не отвлекать прикладной алхимической белибердой. Они, строго говоря, и не мыслят, как сказал бы Декарт, мысли-идеи сами в их головы приходят утречком или по весне, когда вечерний звон наводит эврики в их мозг. Они с рождения, с детского сада - пушкины, чеховы, ильфы-петровы, есенины, маяковские. В хромосомах русских - ленин, менделеев, циолковский, лобачевский, лев толстой. Они, эти хромосомы, постоянно из-за бескрайних русских просторов мутируют, так что новый генотип неизбежно становится новым фенотипом, несмотря на то, в каком состоянии находится рецессивный аллель. ..
октябрь 2014
____________
Ещё из "Избранного":
http://www.proza.ru/2017/07/26/465