Предварительная версия
Феноменология духовного опыта. Поиск и приобретение (стяжание) Духа.
Отрывки из «Записей текущего»
Часть 3.
Содержание
Предисловие.
Часть 3.1. Философское введение
1. Г. Гегель. ДУХ.
Голограмма Гегеля.
2. Джеймс. Озарение
Космическое сознание
Роль святых.
3. Р. Эмерсон, Г. Торо, У. Уитмен. Природа.
4. Личностный аспект Бога.
5. Л. Толстой и Иоанн Кронштадский.
6. Постатеистическое общество.
Новое? Надконфессиональность.
Коллективное сознание.
7. Дерзновение рассуждать.
8. Главное – поиск.
Часть 3.2.Утро. Еще не день…
Творение
Неизбежность жизни
Часть 3.3. «Путь и истина и жизнь».
Горение свечи в неподвижном воздухе
Особенность духовной деятельности
Бог рассыпал Веру по десяткам религий.
…………….(дополнится)
Предисловие.
В этой части отражены духовные поиски человека конца 80-х начала 90-х годов. И поиск этот для многих людей продолжается. Эта сфера была новой для большинства из нас. Тем не менее, наш культурный уровень делал эти поиски плодотворным и содержательным. Многообразие духовного опыта человечества сочеталось с многообразием культурного запаса нашей интеллигенции. Приведены отрывки, которые характеризуют мою индивидуальную траекторию духовного опыта. Она у каждого, конечно, своя, но мы свои поиски всегда соотносим с опытом других людей. И поиски близких нам людей или людей авторитетных привлекают наше особое внимание.
В «Философском введении» я привлекаю к рассматриваемой проблеме Гегеля, Джеймса, Эмерсона, Торо, Уитмена, Толстого, Иоанна Кронштадского и некоторых других мыслителей, ученых и поэтов по собственному субъективному выбору. И этим выбором тема, конечно, не исчерпывается. В собственных записях (части 3. и 3.3) индивидуальный опыт и его феномены.
Отдельная тема – святоотеческое наследие. Но к нему нужно подойти. Оно становится понятным во всей полноте только после собственного духовного поиска и опыта. Это уже Горняя вершина. Поэтому святоотеческое наследие в этой части не рассматривается, но какие-то моменты неизбежно используются
Часть 3.1.Философское введение
( 2017г.)
Все дело в том, чтобы понять и выразить истинное не как субстанцию только, но равным образом и как субъект.
Гегель Г.В.Ф., Феноменология духа
1. Г. Гегель. ДУХ. В этом поиске на меня оказали большое влияние сочинения Гегеля, прежде всего его всего книга «Феноменология духа» - совершенно потрясающая книга. «Энциклопедия философских наук» в 3томах - «Логика», «Философия природы» и «Философия духа». Философия Гегеля вообще.
«Феноменологии духа» была опубликована в 1807 под названием «Система наук. Первая часть. Феноменология духа». Одним из предварительных заголовков книги был также «Наука об опыте сознания». Это одна из самых сложных и самых странных философских книг.
Метод, использованный Гегелем оказал значительное влияние на многих философов. Маркс в «Экономическо-философских рукописях 1844 года» назвал это произведение «истинным истоком и тайной гегелевской философии».
Гегель раскрывает истинное, действительно содержащееся в уже имеющемся знании. «Это диалектическое движение, поскольку для него возникает из этого новый истинный предмет, есть то, что называется опытом»
Гегель делает предметом изучения духовное, оставляя материальное, бездуховное за пределами науки о явлениях духа. Как ранее сознание человека вырабатывало знание о предметах, так в «Феноменологии духа» сознание человека вырабатывает знание о явлениях сознания. Это изучение самого познания не принадлежит отдельному субъекту, но является частью всеобщего сознательного субъекта или духа. В изучении форм знания заложен интерес к всеобщему для людей духу. «... сознание для себя самого есть понятие себя, и благодаря этому оно непосредственно есть выход за пределы ограниченного и, поскольку это ограниченное принадлежит ему, то и за пределы самого себя…»
Дорога сознания как самопознания духа - драматична. Она развертывается на двух уровнях. С одной стороны, речь идет о переходе сознания индивида от самой простой формы чувственного опыта (воспринимаемой достоверности) к философскому знанию (абсолютному знанию). С другой стороны, имеется в виду формирование человеческой истории... Феноменология духа может быть охарактеризована в качестве повествования о философском странствии - Одиссеи духа. Она дает нам описание странствия сознания по истории в направлении к самопознанию.
Человек и причастен духу времени, и преобразует его.
(См. ниже в «Записях» - «Конструирование конструктора самим собой»)
Гегель полагает, что каждый индивид должен в сокращенной и концентрированной форме пережить процесс развития духа. Каждый из нас может вспомнить свое собственное развитие. Мы часто говорим, что созревали, преодолевая различные религиозные, политические и экзистенциальные кризисы. Пережив их, мы понимали наивность и недостатки предшествующих состояний нашего сознания и были вынуждены двигаться вперед. (Скирбекк Г., Гили Н. «История философии»)
О непрерывном движении духа писал и митрополит Филарет: « В видимом и временном в мире, в котором ты живешь, нет ничего неподвижного, но всё идёт и проходит, ты покоишься иногда, по-видимому, телом, но твои сокровенные помышления, твои тайные желания непрестанно в движении…» Святитель Филарет, митрополит Московский.
Вторая книга, по влиянию на меня - «Наука логики», касающаяся прежде всего диалектики. Изучал я ее во время отпуска (только при отрешении от суеты можно читать Гегеля). Чтение Гегеля – интеллектуальный пир. Получил много интеллектуального удовольствия. Особенно в нее хорошо погружаться, имея на вооружении потрясающий конспект Ленина этой книги в его «Философских тетрадях» (образец того как можно наглядно (!) конспектировать сложную философскую работу.
«Философия духа». Тоже очень важная книга для познания духа. Вот ключевая фраза Гегеля, она стоит первая во Введении к книге.
«Познание духа есть самое конкретное и потому самое высокое и трудное. Познай самого себя — эта абсолютная заповедь ни сама по себе, ни там, где она была высказана исторически, не имеет значения только самопознания, направленного на отдельные способности, характер, склонности и слабости индивидуума, но значение познания того, что подлинно в человеке, подлинно в себе и для себя,— познания самой сущности как духа».
В молодые годы Гегель испытал своеобразное внутреннее озарение. Ему словно открылись глубинная сущность мира, божественное единство космоса, где разделение на конечные объекты – лишь иллюзия, все взаимозависимо и в основе всего.
Под влиянием этого мистического опыта Гегель решил отказаться от таких развлечений, как поэзия, богохульство, даже ведения дневника в форме энциклопедии, и полностью посвятить себя философии, выразить это новое видение мира словами и поставить его на прочный рациональный фундамент. Плодом этих размышлений стала его собственная всеобъемлющая система.
«Чистый, не знающий пределов разум есть само божество».
Г. Гегель. «Философия религии. Жизнь Иисуса».
Голограмма Гегеля. Философия Гегеля напоминает мне голограмму – по нескольким фразам просматривается вся его система. Какое-то мистическое ощущение бездны духовного мира Гегеля.
2. У. Джеймс. Озарение. Много мне дала книга «Многообразие религиозного опыта» американского психолога и одного из основателей философского прагматизма Уильяма Джеймса, которую я читал еще в советское время в молодости в Ленинской библиотеке, когда был на стажировке в МГУ.
Ключевой идеей книги стал отказ Джеймса от обсуждения вопросов, связанных с онтологией религиозных и мистических переживаний, вместо чего он перенёс внимание к психологическим проблемам этих переживаний.
Одна из самых важных проблем в книге - проблема неожиданного озарения и обращения. В христианстве одним из самых ярких примеров является озарение (обращение) Павла (тогда Савла) по пути в Дамаск. Еще один пример – момент «просветления» Будды по деревом…
Проблемы озарения важны и в художественном и научном творчестве. Менделеев увидел свою знаменитую таблицу как бы во сне или при пробуждении. Примеров много, но мы еще не умеем использовать это явление для решения проблем, хотя духовная практика дает немало…
Под озарением понимают также следующие понятия:
Инсайт — интеллектуальное явление, суть которого в неожиданном понимании стоящей проблемы и нахождении её решения. Важно, что при этом решение достигается путём умозрительного постижения целого, а не в результате детального анализа.
Сатори — (в медитативной практике дзэн) внутреннее персональное переживание опыта постижения истинной природы (человека) через достижение «состояния одной мысли».
Озарение – древнерусское слово – способность внезапно приходить к познанию истины в результате непосредственного понимания сути проблемы, вне ее логических доказательств. Чаще приходит к людям одухотворенным и воодушевленным высокими идеями. Озарение – это лишь краткие моменты, но дающие человеку подчас так много, что и жизни не хватило бы все это почерпнуть из книг и личным опытом. Озарение сопровождается чувством глубокой радости, любви ко всему окружающему. Эти минуты оставляют неизгладимое впечатление на всю жизнь. Красивое слово - озарение…
Еще одно близкое понятие - наитие (нисхождение) «Создалось в душе художника как бы наитием какой то высшей, таинственной силы.» Белинский. «… Когда ему [Николаю] нужно решить какой-либо важный вопрос, ему нужно было только сосредоточиться на несколько мгновений, и… тогда на него находило наитие, и решение составлялось само собою самое верное, как бы какой-то внутренний голос говорил ему, что нужно сделать» (Л. Толстой.). (См. Приложение).
Есть еще термин Югэн
Югэн («сокровенный, тайный, мистический») — эстетическая категория в японской культуре, обозначающая интуитивное, предполагаемое, нежели явное, очевидное восприятие сущности объекта (в основном, природы, иногда — произведения искусства). Обозначает скорее символическое восприятие явления природы или прообраза произведения. Югэн выражает впечатления и чувства, которые испытывает человек, который созерцает лунный свет, струящийся сквозь дымку проплывающего облака, или когда он любуется кружением снежинок, сверкающих подобно серебру.
Озарение – дар Божий нам. Так вдруг подумалось
Как уже сказано, необычное озарение испытал и Гегель.
Джеймс пишет: «Даже те из вас, кто наименее склонен к мистицизму, я думаю, убедились уже в существовании моментов мистического состояния сознания с их особыми свойствами и теми глубокими следами, какие от них остаются в пережившей их душе».
Многие из нас имеют этот опыт. Был такой момент и у меня…(См. в «Записях»)
Джеймс особенно много размышляет над феноменом обращения - одним из способов примирения противоборствующих в душе начал (9-10 лекции). По его мнению, мысли человека расположены в относительно независимых системах, согласно целям, которые данный человек перед собой ставит - «стремлениям». Одно какое-либо «стремление» может овладевать человеком на какое-то время, занимая его мысли, феномен же обращения, имеет место, когда «стремление» захватывает человека полностью и надолго: « Обычные изменения нашего душевного состояния, происходящие в нас всякий раз, когда одно наше стремление сменяется другим, мы не признаем «обращением». Но когда какое-нибудь одно стремление прочно овладеет чьей-нибудь душой и приобретет такую силу, что окончательно изгоняет из нее своих соперников, то мы уже отмечаем это как «обращение Человеческое сознание имеет центр и периферию, по Джеймсу обращение происходит, когда религиозные мысли с периферии занимают центральное положение. Этот процесс зависит от разных факторов, и далеко не всегда осознается самим объектом обращения: «Устойчивые ассоциации идей и установившийся характер обыкновенно замедляют перемещение центра тяжести, а новые впечатления ускоряют его. Огромное влияние на этот процесс имеют те медленные и незаметные изменения наших инстинктивных стремлений и помыслов, которые вызываются неощутимыми прикосновениями времени. Эти влияния воспринимаются нами только бессознательно или полубессознательно… Случайные эмоциональные потрясения, в особенности очень бурные, сильно способствуют процессу переустроения душевного склада. Каждому хорошо знакомы внезапные и бурные приступы любви, ревности, раскаяния, страха, горя или угрызений совести, которые неожиданно овладевают душой человека. Приливы надежды, счастья, чувства успокоения, решимости, - все характерные для обращения эмоции - могут наступить также внезапно и бурно. А приходящие с таким бурным натиском эмоции редко оставляют душу в том же положении, в каком она была до их появления ». Процесс обращения доступен не для всех людей - некоторые к нему неспособны временно или постоянно, по причине мировоззрения, непринимающего саму идею религии, как например материалистическое мировоззрение. Сам процесс обращения, как уже отмечалось выше делится на два типа - постепенный, или волевой и стремительный, или безвольный. Волевой тип обращения заключается в длительном и контролируемым самим индивидом процессе изменения своего сознания, однако, по мнению Джеймса, обращение все равно часто не может быть завершено без решающего окончательного скачка, которым характеризуется второй тип обращения - безвольный: «…человек, в окончательном изнеможении от внутренней борьбы, прекращает ее, предоставляет переживаниям идти своим чередом, не вмешиваясь в них, и отказывается от всяких усилий. При этом эмоциональные мозговые центры останавливают свою работу, и человек впадает в состояние временной апатии». И далее: «Сам человек представляется себе лишь пассивным зрителем, объектом чудесного процесса, совершающегося по воле Бога. Это настолько очевидно для него, что для сомнений не остается места». Обращение, таким образом, воспринимается объектом обращения как чудо, оно может сопровождаться слуховыми и визуальными галлюцинациями. Человек полностью отдается Богу, отказываясь от собственной воли. Его переполняют чувства очищения, обновления и новизны всего окружающего и самого себя.
Различия в типах обращения Джеймс видит в том, что человек, переживший безвольное, стремительное обращение, обладает более развитой областью подсознательной жизни, которая, мгновенно изменяет центр поля сознания.
После обращения следует состояние, которое Джеймс именует «состояние уверенности», и которое, в свою очередь, характеризуется некоторыми особенными чертами:
«Первой и основной чертой этих переживаний является освобождение от состояния угнетенности, - уверенность, что в конце концов все будет хорошо, - ощущение внутреннего мира и гармонии…
Второй характерной чертой является чувство познания неизвестных дотоле истин…(!)
Третьей чертой "состояния уверенности" является чувство, что мир подвергся каким то объективным переменам… »
В книге много поразительных мыслей. Вот некоторые из них.
Роль святых.
«Святые обладают творческой силой; в энтузиазме, который порождает в них вера, они черпают власть над людьми, какая невозможна для мелких натур, руководящихся одним благоразумием. Своим примером они убеждают нас в возможности торжества начал, противоположных житейской мудрости – и это волшебный дар, принесенный святыми человечеству».
Протоирей о. Александр (А.И.Половинкин, д.т.н., профессор, бывший ректор технического университета) как-то сказал мне, что сила страны определяется количеством святых, живших и живущих в ней. И Россия является страной с наибольшим количеством святых. Антоний, митрополит Сурожский говорил еще по этому поводу: «…русские святые – это тот ответ, который Русская земля дала Христу пришедшему. И мы обращаемся к ним с молитвами, с акафистами, мы поминаем их – и забываем, что Иоанн Златоуст уже столетия тому назад сказал в одной проповеди: если мы только хвалим святых и не подражаем им, они не могут принять эту похвалу, потому что такой похвалой должна быть наша жизнь».
Космическое сознание
"Космическое сознание в своих ярких проявлениях, говорит д-р Бэки, не представляет собою простого расширения границ самосознающего я, с которым каждый из нас хорошо знаком; здесь мы имеем дело с новой функцией, столь же отличной от всех душевных функций среднего человека, насколько самосознание нашего "я" отлично от всех функций, находящихся в обладании высших животных".
"Характерной чертой космического сознания является прежде всего чувство космоса, т.е. мировой жизни и ее порядка; и в то же время это – интеллектуальное прозрение, которое одно может перевести индивидуума в новую сферу существования; к этому присоединяется состояние особой моральной экзальтации, непосредственное чувство душевного возвышения, гордости и радости; нужно прибавить сюда еще обостренность нравственного чутья, не менее важную для нашей духовной жизни, чем просветленность разума, и, наконец, еще то, что можно бы назвать чувством бессмертия, сознанием вечности жизни, и не в форме убеждения, что такая жизнь будет у меня, а как сознание, что она у меня уже есть [236].
Д-р Бэки сам испытал то, что он называет космическим сознанием, и это заставило его заняться исследованием вопроса о подобных переживаниях у других людей.
"Я провел вечер в большом городе с двумя друзьями за чтением и спорами по вопросам философии и поэзии. Мы расстались в полночь. Чтобы попасть домой, мне предстояло сделать большой конец в экипаже. Мой ум, еще полный идеями, образами и чувствами, вызванными чтением и беседой, был настроен спокойно. Мной овладело состояние почти полной пассивности, и мысли почти без моего участия проходил через мою голову. Вдруг, без всякого перехода, я почувствовал вокруг себя облако цвета огня. С минуту я думал, что это зарево большого пожара, вспыхнувшего где-нибудь в городе, но скоро понял, что огонь этот был во мне. Неизмеримая радость охватила меня, и к ней присоединилось прозрение, которое трудно передать словами. Между прочим, я не только уверовал, я увидел, что вселенная соткана не из мертвой материи, что она живая; и в самом себе я почувствовал присутствие вечной жизни. Это не было убеждение, что я достигну бессмертия, это было чувство, что я уже обладаю им.
Я увидел, что все люди также бессмертны, что таков мировой закон и что нет случайностей в мире. Каждая вещь в нем служит благу всех других вещей; основа нашего мира и всех других миров – любовь; и всеобщее счастье неизбежно будет осуществлено в грядущих веках. Состояние это длилось всего несколько секунд, но воспоминание о нем и чувство реальности принесенных им откровений живет во мне вот уже четверть века. В истине, этих откровений я не сомневаюсь. С той точки зрения, с какой я смотрю теперь на мир, я вижу, что не могут они не быть истинными. Это сознание не покидало меня даже в моменты величайшего упадка духа»
А. Фет очень образно описал свое «космическое переживание»:
На стоге сена ночью южной
Лицом ко тверди я лежал,
И хор светил, живой и дружный,
Кругом раскинувшись, дрожал.
Земля, как смутный сон немая,
Безвестно уносилась прочь,
И я, как первый житель рая,
Один в лицо увидел ночь.
Я ль несся к бездне полуночной,
Иль сонмы звезд ко мне неслись?
Казалось, будто в длани мощной
Над этой бездной я повис.
И с замираньем и смятеньем
Я взором мерил глубину,
В которой с каждым я мгновеньем
Всё невозвратнее тону.
(На стоге сена ночью южной ... (1857)
А вот и современные стихи о «мнгновениях» вдохновения:
Хрупкий мир. Другое измерение.
Нет в нем ни начала, ни конца.
В вечном и безудержном стремлении
Разум прикоснется к небесам,
Чтоб во мгле увидеть просветление,
Пробежать по Млечному Пути...
Эта глубина таит мгновения:
Новые рождаются стихи.
О. Хорнетт http://www.stihi.ru/2017/01/04/388
3. Р. Эмерсон, Г. Торо, У. Уитмен. Природа. Трансцендентализм.
Ральф Э;мерсон в своём эссе «Природа» (1836) первым выразил и сформулировал философию трансцендентализма.
«Мы начинаем жить лишь тогда, когда начинаем доверять своей внутренней силе, „я“ своего „я“, как единственному и достаточному средству против всех ужасов „не я“. То, что называется человеческой природой, — лишь внешняя оболочка, короста привычки, погружающая врожденные силы человека в противоестественный сон». Суммируя своё творчество, Эмерсон указывал, что оно посвящено «бесконечности частного человека».
Бога и природу, по его мнению, нужно воспринимать посредством вдохновения и наслаждения, а не через исторические тексты. Он восхищается природой, восхваляет её как «плантацию Бога» и ценит одиночество на её лоне. Природа и Душа — это два компонента Вселенной. Под природой Эмерсон понимает фихтеанско-шеллингианское «не-я» (англ. the not me), которое включает в себя всю область мыслимого, в том числе искусство, других людей и даже собственное тело. Однако даже душа человека не противостоит Природе. Она является частью Бога и через неё проходят «токи Универсального Бытия» .
Его влияние на развитие американской мысли и литературы трудно переоценить. Он оказал очень большое влияние на Г. Торо, Г.Мелвилла и У. Уитмена. Впоследствии его влияние испытали Э. Дикинсон, Э. А. Робинсон и Р. Фрост. В России он произвел сильное впечатление на Л.Н. Толстого и ряд других русских писателей.
«Природа — это бесконечная сфера, центр которой повсюду».
Г. Торо написал целую книгу, где главным герое является озеро –«Уолден или жизнь в лесу».
Весной 1845 года 27-летний автор, проникнувшись трансценденталистскими идеями Эмерсона, решил поставить эксперимент по изоляции от общества и сосредоточении на самом себе и своих нуждах. Он поселился на окраине Конкорда (штат Массачусетс) в построенной им самим хижине на берегу Уолденского пруда.
Всё необходимое для жизни он обеспечивал самостоятельно, проводя большую часть времени за огородничеством, рыбалкой, чтением классиков, плаванием и греблей. В общей сложности в уединении Торо провёл два года, два месяца и два дня. При этом он не прятался от людей и регулярно общался с жителями Конкорда, включая самого владельца пруда — Эмерсона.
В какой-то момент он вдруг почувствовал, что мир вокруг окутывает его своим доброжелательным участием.
Торо так рассказывает об этом:
«Однажды, после нескольких недель пребывания в лесу, я почувствовал на миг сомнение, может ли жизнь быть чистой и здоровой без присутствия поблизости других человеческих существ. Постоянное одиночество начало казаться мне неприятным. Но вот однажды, во время тихого дождя, когда меня осаждали подобные мысли, я внезапно ощутил сладостную и благотворную близость Природы, ощутил ее в шуме падающих капель дождя, в каждой вещи и каждом звуке около моего жилища и сразу почувствовал, что меня охватила как бы волна какой-то безграничной и необъяснимой дружественной силы, перед которой воображаемое благо общения с людьми показалось таким ничтожным, что я уже никогда больше не думал о нем. Каждая игла сосны дышала симпатией и дружеским участием ко мне. Я стал до такой степени ясно ощущать присутствие в природе чего-то родственного мне, что, надеюсь, ни один уголок ее не будет уже мне чуждым».
В своей книге о Волго-Ахтубинской пойме я привел очень образное высказывание Торо об озере. «Озеро - самая выразительная и прекрасная черта пейзажа. Это - око земли, и, заглянув в него, мы измеряем глубину собственной души. Прибрежные деревья - ресницы, опушившие этот глаз, а лесистые холмы и утесы вокруг него - это насупленные брови».
Оно дополняет высказывние эколога С.А. Форбса: «Озеро это микрокосм» (http://www.proza.ru/2017/03/29/1975, http://www.proza.ru/2017/03/24/2094 )
Уолт Уитмен.
"Любимым его занятием", рассказывает д-р Бэкки, ученик Уитмена, "было бродить одному за городом, созерцая траву, деревья, цветы, наблюдая игру света и изменчивые оттенки неба, прислушиваясь к птицам, сверчкам, лягушкам и всему сонму звуков, наполняющих природу". Было ясно, что радость, которую он испытывал при этом, была неизмеримо больше той, какую в подобных случаях переживаем мы.
"Когда я еще не знал Уитмана, я не мог представить себе, чтобы возможно было из общения с природой извлекать то безграничное счастье, какое он умел находить здесь. Он одинаково любил цветы полей и садов. Восхищался лилией и подсолнечником так же, как розой. Быть может, не было еще такого человека, который бы любил стольких существ и так немногих из них ненавидел, как Уолт Уитмен. Всякое явление природы имело для него неизъяснимую прелесть. Казалось, что он любит все, что видит и слышит.
Казалось, что он любил (и я уверен, что он действительно любил) каждого мужчину, каждую женщину, каждое дитя, которое встречалось ему на дороге, хотя я и никогда не слышал из его уст признания, что он любит кого-нибудь; но каждый знавший его чувствовал, что он любит его и любит еще многих других. Он никогда не спорил и не сердился; никогда не говорил о деньгах.
Всегда, то шутливо, то серьезно, он защищал тех, кто резко отзывался о нем или его книгах, и я не раз думал, что он находил удовольствие даже в нападках врагов. Первое время, когда я только что познакомился с ним, мне казалось, что он неустанно следит за собой и не дает раздражению, антипатии, жалобам и упрекам проявиться в его словах. Я не допускал мысли, чтобы в нем не было этих чувств. Но после долгих наблюдений я убедился, что он был действительно чужд им. Никогда не говорил он ничего дурного ни о каком народе, ни о каком общественном классе, ни о каком периоде всемирной истории, ни о каком занятии и ремесле, ни даже о животном, о насекомом или о бездушном предмете, о законах природы и о таких их последствиях, как болезнь, уродство и смерть.
Никогда не жаловался он и не ворчал на дурную погоду, неприятность, недомогание, или что-нибудь подобное. Никогда не произносил бранного слова, и даже никогда не горячился; по-видимому, ничто никогда не вызывало в нем гнева. Никогда не выказывал он страха, да вероятно никогда и не знал его" .
В произведениях Уолта Уитмана полностью отсутствуют угнетающие чувства.
Это нехарактерно, например, для русской да и немецкой литературы. Да и для многих молодых людей. Юности вообще свойственно находить своеобразное наслаждение в горе. Вот как об этом пишет с присущей ей искренностью Мария Башкирцева:
"В этом подавленном состоянии, в этой ни на минуту не утихающей скорби я не проклинаю жизни, напротив, я ее люблю и нахожу прекрасной. Верите ли? Я нахожу все хорошим и приятным, даже слезы, даже страдания. Я люблю плакать, люблю отчаиваться, люблю быть огорченной и грустной. Все это для меня развлечение, и, несмотря на все, я люблю жизнь. Я хочу жить. Было бы жестоко прервать мою жизнь, когда я так умею мириться с нею. Я плачу, я жалуюсь, и в то же время это нравится мне… Нет, не то… Не знаю, как сказать… Одним словом, все в жизни мне нравится, все я нахожу приятным. И, несмотря на мою жажду счастья, я счастлива своим несчастьем. Что-то, что уже не я, переживает все это. Мое тело плачет и стонет; но что-то во мне, что выше меня, радуется всему" (Дневник Марии Башкирцевой, I, 67).
У молодой Ахматовой:
«Звучала музыка в саду
Таким невыразимым горем…»
Но вот некоторые строки из «Песни о себе» У. Уитмена.
…Странники и вопрошатели окружают меня,
Люди, которых встречаю, влияние на меня моей юности, или двора, или города, в котором я живу, или народа,
Новейшие открытия, изобретения, общества, старые и новые писатели,
Мой обед, мое платье, мои близкие, взгляды, комплименты, обязанности,
Подлинное или воображаемое равнодушие ко мне мужчины или женщины, которых люблю,
Болезнь кого-нибудь из близких или моя болезнь, проступки, или потеря денег, или нехватка денег, или уныние, или восторг,
Битвы, ужасы братоубийственной войны, горячка недостоверных известий, спазмы событий —
Все это приходит ко мне днем и ночью, и уходит от меня опять,
Но все это не Я.
Вдали от этой суеты и маеты стоит то, что есть Я,
Стоит, никогда не скучая, благодушное, участливое, праздное, целостное.
Стоит и смотрит вниз, стоит прямо или опирается согнутой в локте рукой на некую незримую опору,
Смотрит, наклонив голову набок, любопытствуя, что будет дальше.
Оно и участвует в игре, и не участвует, следит за нею и удивляется ей.
Я смотрю назад, на мои минувшие дни, когда я пререкался в тумане с разными лингвистами и спорщиками,
У меня нет ни насмешек, ни доводов, я наблюдаю и жду.
…
Я верю в тебя, моя душа, но другое мое Я не должно перед тобой унижаться,
И ты не должна унижаться перед ним.
….Тотчас возникла и простерлись вокруг меня покой и мудрость, которые выше нашего земного рассудка,
И я знаю, что божья рука есть обещание моей,
И я знаю, что божий дух есть брат моего,
И что все мужчины, когда бы они ни родились, тоже мои братья, и женщины — мои сестры и любовницы,
И что основа всего сущего — любовь,
И что бесчисленные листья — и молодые и старые,
И бурые муравьи в своих маленьких шахтах под ними, И мшистые лишаи на плетне, и груды камней, и бузина, и коровяк, и лаконоска.
….Может быть, это флаг моих чувств, сотканный из зеленой материи — цвета надежды.
… Или, может быть, это платочек от бога,
….О, я вдруг увидал: это все языки, и эта трава говорит
(Об Уитмене подробно моя миниатюра «Поэзия душевного здоровья»).
4. В те годы вдруг появилось масса книг по индуизму и буддизму. «Бхагават гита» - выдающийся источник индийской культуры и религии. Ведическое знание, как и Ветхий завет – одна из предтеч христианства. Главное здесь – личностный аспект Бога. В отличии от буддизма и так называемого имперсонализма – где личности Бога нет. Холодна религия без личности Бога. На текстах этого периода нашло отражение чтение индуистских источников.
Предостережение: «Чуждыми учениями не увлекайтесь» (ап. Павел).
5. Л. Толстой и Иоанн Кронштадский.
Л. Толстой собрал всевозможные отрывки из разных религий и учений в своей главной, как он считал, книге «Круг чтения». Это, конечно, грандиозная книга. Толстой считал эту книгу главной в своей жизни. Он собрал огромное число высказываний мыслителей и духовных лидеров разных стран, времен и верований. Он хотел показать, что основные положения во всех религиях одинаковы. Но дело не только в положениях, дело еще и в духовной практике. В результате что-то живое было утрачено.
У Иоанна Кроншдатского в его книге «Жизнь во Христе» присутствует благодать и Дух святой, потому что он сосредоточен на одном предмете своей любви – Христе. И как следствие любовь к людям:
«В сердце моем я могу заключать и Бога и людей верою и любовью, молитвою веры и любви. Как глубоко и пространно сердце человека! Как человек велик!»
9. Постатеистическое общество.
Постатеистическое общество.
(бета-версия)
Новое? Надконфессиональность.
Новое, совсем новое. Книга живущего в США известного философа и культуролога Михаила Эпштейна «Религия после атеизма. Новые возможности теологии»..
Когда в обществе воцаряется убеждение, что вокруг все лишено смысла, то духовное и душевное набирает силу. И религия как высшее проявление духа становится последним оплотом для далеких от церкви людей. И уже современная наука доказывает существование Бога. «Бог идет сквозь нас, как ток через провод». (см. Приложение).
«Физика подходит вплотную к пониманию неразрывности материи и сознания. По мнению выдающегося ученого современности С. Хокинга она исчерпала все свои «как» (например: как родился и по каким законам развивается мир?), поставив на очередь уже не физические, а подлинно философские «почему?» Почему в природе действуют законы? Почему природа разумна?» (Моя запись от 20.05.90, см. ниже).
Эпштейн приводит данные соцопроса 2012г., согласно которому, 25%, жителей России считали себя верующими без вероисповедания: в Бога они верят, но к конкретной религии себя не относят. В его книге это называется «бедная вера».
Понятие «бедная вера» сформировалось в 1982 году по аналогии с «бедным театром» Ежи Гротовского. В этом театре не было ни сцены, ни костюмов, ни масок, ни бутафории — актеры просто жили на пределе своей человечности и вовлекали в процесс зрителей. Они не перевоплощались, а как бы развоплощались. У бедной веры тоже нет ничего, кроме прямого предстояния Богу. Ни храмов, ни обрядов, ни догм, только обращенность к Богу здесь и сейчас, один на один. «Бедный» звучит не пренебрежительно; вообще это слово в религиозном контексте имеет положительную коннотацию.
Возрождение религиозного сознания началось, по мнению Эпштейна, в 70-е годы. Не только возрождение, но и массовое зарождение нового, надконфессионального сознания, …категория «верующий», которая поначалу воспринималась как идеологически порочная, а потом стала наполняться собственным положительным смыслом. Не «православный», не «католик», не «мусульманин», а просто верующий.
Категория «верующий», которая поначалу воспринималась как идеологически порочная, а потом стала наполняться собственным положительным смыслом. Не «православный», не «католик», не «мусульманин», а просто верующий.
Эпштейн рассматривает различные типы надконфессиональности.
У Толстого поиск надконфессиональной веры сочетался с резкой критикой конфессий, прежде всего православия, как суеверия, как язычества, как идолопоклонства. Это один тип надконфессиональности.
Другой - универсализм Даниила Андреева, чья книга «Роза мира» была чрезвычайно популярна в позднесоветские и постсоветские годы. Перспектива объединения всех существующих конфессий в «Розу мира», где все церкви выступают как лепестки «интер-религии».
Есть путь к надконфессиональному изнутри конкретной конфессии - путь, скажем, Александра Меня. Он в православии пытался подчеркнуть его универсалистские, экуменические аспекты, что вызвало ярость многих его соверников и, возможно, привело к гибели этого великого исповедника и проповедника
Есть, условно говоря, путь мыслителя Григория Померанца: экзистенциальное соприкосновение с разными религиозными традициями и попытка построить надконфессиональное через сопереживание их духовному опыту. «Бедная вера», пожалуй, ближе всего к этому варианту.
Вот тебе и новое… «И бесы веруют…». Дело ведь не только в вере, главное, как говорили, святые отцы – Познание Бога. Как поможет «бедная вера» в отчаянных ситуациях в жизни? И даст ли она ту радость, которую испытывает верующий в Бога Живого? …
Без храмов, обрядов и определенных догм, без накопленного опыта духовной практики (одно богатейшее святоотеческое наследие чего стоит!) вера и неполна и непрочна.
Коллективное сознание
Когда-то Карл Юнг ввел понятие - «коллективное бессознательное». Это весьма интересная идея в психологии. Юнг предложил его для обозначения особого класса психических явлений, которые в отличие от индивидуального (личного) бессознательного являются носителями опыта филогенетического развития человечества, передающегося по наследству через мозговые структуры. Но вот вновь встает и проблема коллективного сознания. М. Делягин рассуждает о проблеме коллективного сознания как определенном этапе эволюции. (М. Делягин «Фрагмент эволюции: от индивидуального сознания – к коллективному».) Он считает, что отдельный человек перестал быть органом, которым Вселенная познаёт себя. «Участвуя в крупных конференциях, невозможно удержаться от ощущения попадания внутрь огромного надчеловеческого и притом разумного организма, для которого отдельные люди и даже их коллективы являются лишь взаимозаменяемыми и не так уж важными по отдельности составными элементами». И весьма вероятно, что коллективный разум (причём, возможно, на уровне всего человечества, а не отдельных организаций или народов) в той или иной форме уже сложился, и индивидуальное сознание просто не в состоянии не только осознать, но даже как-либо воспринять, заметить его. Личность низводится до роли клеточки коллективного сознания, всё менее сознающей себя и, возможно, в принципе не способной осознать то целое, частью которого она стала.
При этом, вероятно, человек сохранил свою вторую исключительную функцию, раскрытую М.И.Веллером в его «Энергоэволюционизме», - генерирование эмоций, к которому он наиболее приспособлен и которое, вероятно, выполняет какую-то исключительно значимую роль в Мироздании. (На фоне убедительной демонстрации физикой не только подобия, причём вплоть до слияния, микрокосма и макрокосма, но и невозможности описания элементарных частиц без языка психологии, это предположение представляется отнюдь неэкзотичным).
Опираясь не только на индивидуальные разумы, но и на индивидуальные эмоции и впитывая их, КР даже зачастую успешно осуществляет массовое и постоянное объединение логики с интуицией, пока недоступное для индивидуального интеллекта: искусственному недоступна интуиция, а для естественного интуитивная деятельность связана с чрезмерным напряжением.
Развитие компьютерных технологий и формирование всемирной информационной сети возможно уже достигло момента, когда её сложность превысила сложность человеческого мозга. Возможно возникает единое планетарное сознание. Это сознание впервые в истории может сделать человечество действительно единым целым. А ноосфера, предсказанная Вернадским, на наших глазах стремительно сгущается в коллективное сознание, которое становится для нас новой, четвёртой (после природы, техносферы и социальных сетей, во-обще среды Интернета) средой обитания – в отличие от трёх предыдущих, не осознаваемой нами.
)
Делягин отнюдь не первый поднимает эту тему. О коллективном сознании много писал еще Станислав Лем.
Что нужно? Нужна гармония индивидуального и коллективного сознания.
Я думаю, что и наш знаменитый портал Стихи.ру уже приобретает черты некоего коллективного поэтического сознания большой мощности (более 300тысяч авторов и более 30млн. стихов, рецензий, обсуждений). Где порог сложности таких порталов? Возможно, в какой-то момент в него будут встроены интеллектуальные системы и программы, которые будут сами генерировать стихи, их оценивать и анализировать. Или эти системы сами вберут в себя этот портал и ему подобные и начнут творить новую виртуальную поэтическую реальность.
Но есть 2 проблемы.
Первая проблема – как подключиться к коллективному разуму. Многие выдающиеся люди умеют это делать. Не зря говорят, что идеи носятся в воздухе…
Вторая проблема. Говоря о коллективном и даже глобальном сознании, его представляют только как объект, как некую информационно-разумную среду. Но не приобретет ли оно черты некоего сверхсущества? Такого существа с которым можно общаться и которое можно о чем-то просить? То есть черты могущественного Духа? А такой Дух должен иметь и личностный аспект… И какие будут наши отношения с этой личностью?
Части 3.1 и 3.2 этапы этого пути.
Более полно философские обоснования в Приложении