ОЙ-ОЙКИНО ГНЕЗДО.
Простая, трикотажная майка, черные трусы, на спартанском подтянутом загорелом до оливковой синевы, детском тельце.
С начала мая и по конец сентября, босиком.
Вот и весь летний гардероб и портрет пацана любой кубанской станицы.
Мы уже вполне взрослые, в этом году пошли в первый класс!
И вот сейчас, переодевшись после школы в походный наряд, под вечер, решили с Вовкой, моим соседом, прогуляться на окраине станицы.
Весь день на природе, весь день в плавнях и камышах на рыбалке.
Или просто в безмолвном наблюдении за стайками диких утят безостановочно снующих в зарослях чакана под зорким присмотром своей мамаши- утки.
Чтобы не вспугнуть утиный выводок, сидеть часами по шею в воде, нужно тихо! И не дергаться, даже ели к тебе на плечи забрались Кряки-камышовые лягушки, которых в наших плавнях, на зависть всем Французам, неисчислимое множество.
По ночам, эти сказочные, раскормленные на комарином, деликатесном питании красавцы, распевают такие серенады своим принцессам, призывая их на свидания, что аж дух захватывает. Стараясь перекричать друг друга, эта многомиллиардная армия плавневых женихов, создает немыслимую звуковую симфонию на протяжении всей ночи!
А про тучи комаров и флотилии пиявок, атакующих тебя, одни с небес а другие под водой, нечего и говорить! Но на такие мелочи могут реагировать только девчонки!
А еще походы ЗА ГОРУ, так у нас назывался длинный, от Темрюка до хутора Светлый Путь, покатый взгорок разделяющий как изгородью станицу Курчанскую, и пойму реки Кубань.
Не ведомо мне, как и зачем этот длинный холм, а иначе его и не назовешь, перепрыгнул от предгорий Кавказа через Кубань, и отгородил жителям станицы красочный вид на Юг, на заливные прикубанские луга, и на синеющие в заманчивой дымке настоящие возвышенности предгорий северного Кавказа. Рискну предположить, что таким образом, ты Господи, оградил любимую тобой Курчанку, от возможных наводнений во время паводков бурной реки!
И с тех пор, как в награду за потерю любоваться Югом, мы можем созерцать с некоторой высоты месторасположения станицы, безбрежные и не менее прекрасные северные просторы!
Быстрая, всегда прохладная а после дождей, довольно мутная Кубань, несет свои воды аж от красавца Эльбруса и заканчивает свой путь за Темрюком, впадая в Азовское море.
На горе, бесконечные совхозные виноградники и сады. А за горой, в балке, старый заброшенный сад. В саду, криница с кристально чистой, ледяной почти сладкой водой, и несколько пещер, оставшихся с войны, которые мы исползали вдоль и поперек.
Вот это и есть настоящая жизнь!
Ну где вас найти критики? Ну какие аргументы вы можете привести против этой истины?
Вот такая и есть настоящая жизнь, пацана, кубанца.
Мы с Вовкой Баюсовым, моим закадычным дружком, только что выползли из чужого огорода и сидим на круче, под огромным развесистым Тутовником - Шелковицей .
Со стороны огорода, от грозных глаз обворованного хозяина, нас надежно защищают огромные заросли двухметровой крапивы. А с другой стороны, если смотреть на север, перед нами, прекрасная панорама Курчанского лимана.
Там, дальше, за лиманом, непролазные, заросшие камышом плавни, а за ними, в синеющем мареве, Азовское море, за которым бесконечные, пока не ведомые для нас, южные степи России, и Украины.
Только что, мы сперли сочный сахаристый арбуз на соседнем огороде.
Арбуз громадный! Мы еле выкатили его на горку из чужой бахчи, ползая по пластунски в лианной арбузной ботве, и в кустах пыльной бузины.
И вот теперь, болтая без умолку об удачной операции и других важных пацанячьих проблемах, за обе щеки, уплетали наш сладкий трофей.
Арбузный сок, стекал по подбородку на наши майки, грудь, руки и трусы. Перемешиваясь с пылью, которой мы были обильно обсыпаны с головы до ног, и новыми облаками пыли, которую то и дело поднимали пасущиеся невдалеке совхозные коровы, превращали и наше скромное одеяние, и наши счастливые рожицы, в классических персонажей Мойдодыра.
Мы уже уплели приличную часть арбуза, когда к нашему стойбищу, подошла новая ватага станичной шпаны. Это наши товарищи на два, три года старше нас.
Их человек пять, все мы, и живем рядом, и в школу ходим одними дорожками.
В детстве, разница в возрасте на два-три года, это непреодолимый иерархический барьер. Все эти пацаны, для нас с Вовкой, как есаулы для неопытных рекрутов.
И мы смотрим на них и слушаем их болтовню с нескрываемым восторгом. Тем более, тому есть веская причина. Нас с Вовкой, только что назвали настоящими смельчаками и лазутчиками. И по барски похлопывая то меня то Вовку по плечу, наши командиры расхваливали нас за великолепный трофей, и за то, что мы не побоялись лохматого хозяйского кобеля, который потрепал уже не одну задницу юных любителей соседских огородов.
Вот так, болтая и дурачась, мы и прикончили наконец арбуз.
Насладившись до отвала и арбузом, и тутовником, который можно было без труда , просто собрать на траве под деревом, наши командиры стали рассуждать об Ой Ойке, которая совсем недавно поселилась в зарослях крапивы.
Мы с Вовкой раскрыв рты, слушали о совершенно незнакомой для нас удивительной птице, которая оказывается каждый день несколько раз летает в Темрюк, наш районный центр, и каждый раз таскает из Темрюкского базара по десять, а то и по пятнадцать копеек, потерянных нерасторопными продавцами.
Птица складывает эти денежки в гнезде, и прикрывает их травой от любопытных, посторонних глаз. А вот наши старшие командиры, и пришли в принципе сюда, за своей новой ежедневной добычей! И когда пацаны встали и направились к зарослям крапивы, первым не выдержал Вовка. А можно мне посмотреть?
Пацаны приостановились. Тут и я вскочил, подтягивая на ходу трусы.
Ладно, благосклонно сказал старший из команды командиров. Вы сегодня точно заслужили! Можете забрать себе все, что притащила Ой Ойка.
Нашему восторгу не было предела! Вот оказывается, как просто можно обрести и уважение, и несметный капитал! Стоит только осторожно пробраться к гнезду, убрать с верху траву, и бери свои деньги! И мы смело направились к зарослям крапивы.
Но не тут то было!
Оказывается, своими грязными майками и трусами, мы можем испачкать чистые владения Ой Ойки. И она уже никогда больше не прилетит в это гнездо!
Ну не велика беда, мы каждый день купаемся в лимане голяком, если девчонок нет рядом.
В мгновение ока мы как херувимы небесные были в полной боевой готовности к уникальной финансовой операции!
Силен ты народ российский на выдумки! Особенно на инквизиторские изыски.
А опыт в творческих поисках изощренных мелких пакостей, мы естественно начинаем приобретать в раннем детстве!
И вот вся дружная бригада финансистов уже стоит у самой кромки крапивных зарослей.
Не помню, в какой именно момент, мы с Вовкой получили пинки под наши голые задницы. Мы влетели в самую гущу крапивы со скоростью торпед!
Ой, Ой, визжал Вовка. Ой Ой, орал от боли но еще и от обиды я!
Из кустов мы вылетели пожалуй куда проворней, чем туда влетели! Не обращая внимания на катающихся от истерического смеха наших наставников, мы кубарем скатились с кручи к лиману. И вот мы уже в спасительной воде.
Домой я пришел как с войны. Все тело, от головы до ног, было покрыто жгуче красными пятнами. А в некоторых местах, даже вскочили волдыри, как после ожогов. Мать, причитая и ахая, натерла всего меня ряженкой, и укутала в одеяло.
К утру, и боль, и красные пятна, и волдыри улетучились бесследно.
Прошла и обида. И в школе, я уже сам ржал над собой, и над своей наивностью вместе со своими жестокими и хитрыми инквизиторами.
Р.С.
Вы думаете что-нибудь изменилось в дальнейшем?
Конечно нет!
Новые гнезда Ой-Ойки, появлялись в моей жизни с удивительным постоянством!
Вот и сейчас, я уверен, что эта таинственная птица удачи, наконец принесет вечно ожидаемое мной, в свое загадочное гнездо!
ПЕТЯ ТРИ ЯЙЦА.
Как в анекдоте.
У моего соседа, Пети Забельского, было три яйца!
Он такой родился, и весть эта быстро разнеслась между станичниками.
Мы, пацаны одногодки, да и вся остальная станичная братия, прекрасно об этом знали и даже гордились, что имеем в своей ватаге, такого необычного приятеля.
Но это было еще не все. У Пети, на левой руке, было шесть пальцев!
И этот, шестой, был вполне себе ничего. Немного кривоватый, и рос рядом с мизинцем, как бы запасной мизинец. Поэтому и кличка у Пети была вполне логичная.
Петя, Трех-яйцевый шестипал. Но можно было называть просто. Три яйца. И всем было ясно, это Петя Шестипал. Парень он был вполне порядочный по станичным меркам начала шестидесятых. На него всегда можно было положиться и быть уверенным, что не предаст в ответственный момент. А моментов таких у станичной шпаны, было более чем достаточно. Вот и в тот день, мы сидели в окопе.
В старом окопе, которых в окрестностях станицы Курчанская, Краснодарского края, осталось после войны, великое множество! Нас было человек семь, станичных подростков. Метрах в десяти от окопа, горел костер. Костер, мы разводили всегда.
Прежде всего, чтобы зажарить дичь и рыбу, которую предварительно добывали всякими возможными способами. И способы были в нашем арсенале классические. Прежде всего, рогатки. При том обилии уток -лысух в прибрежных камышах, настрелять их из простой рогатки, не представляло никаких проблем. Были у нас и луки.
Простые самоделки, но и здесь нашему мастерству, не было предела. Так что, без жаркого, и без печеной картошки, мы никогда не оставались. Вот и сейчас, достав поджаренных уток и картошку, мы приступили к главному действу! Это салют!
В костер, мы натаскали несколько десятков разнокалиберных гильз и патронов. Этого добра, было вокруг более чем достаточно. Правда боевые патроны от разного вида стрелялок, в основном были отсыревшие. Но костер делал свое дело, сначала основательно просушивая порох и тол, а затем и доводил процесс до логического конца. Обычно, примерно через 7-10 минут, начиналась самая настоящая кононада.
Гильзы, заполненные порохом и толом, просто взрывались разбрасывая на десятки метров горящие головешки и осколки. Пули свистели, разлетаясь во все стороны и распугивали ворон сидящих на окрестных деревьях. Вот такие у нас были забавы, и такие войнушки, мы устраивали довольно часто. Иногда, такие игрища заканчивались настоящей трагедией. Снаряды, случайно оказавшиеся в земле на месте разведения костра взрывались разрывая в клочья все , что было рядом. А рядом, к сожалению как правило,были простые станичные пацаны. Однажды, такая трагедия унесла жизни сразу восьми моих приятелей. Все, моего возраста. Кто-то чуть постарше, кто-то чуть помладше. Это была трагедия краевого масштаба. И сейчас, в самом центре станичного кладбища, стоит обелиск на братской могиле этих бесшабашных мальчишек. Скажу честно, я чудом не оказался в числе той ватаги. Просто именно в это время, был с другом на заготовке рыбы для поджарке на костре. Мы были буквально в ста метрах от взрыва, в прибрежных камышах под ближайшей кручей. Эта круча, и стала нашим спасением.
Царствие Вам небесное, мои маленькие друзья детства!
Низкий мой поклон родственникам этих безвременно ушедших мальчиков!
Но нас мало учили эти жуткие примеры!
Вот и сейчас все было готово к началу веселья. Прошло уже минут 5. И вдруг Петя- три яйца, поднял левую руку над бордюром окопа, и ощерясь в улыбке заявил. Вот сейчас как начнет стрелять, так первой же пулей, и отстрелит мой шестой палец. Клянусь, он сказал буквально эти слова! Не успел он закончить фразу, как мы все увидели, что его шестой палец буквально отлетает от его руки! Мы еще и выстрелов не услышали.
И рожа у Петра была совершенно невозмутимая, а палец, как в замедленной съемке,уже летел над нашими головами за пределы окопа! Но что самое главное, это был действительно первый и единственный выстрел! И потом, минуты три, вообще больше ничего не взрывалось и не стреляло. Шок, и у Петра, и у всех нас, был позже. Это было больше, чем шок. Была истерия смеха, приколов и бесконечных повторов, и рассказов увиденного. Этот шестой, палец у Петра отсекло точно по суставу. Даже хирург не смог бы сделать более аккуратную операцию!
Уже через несколько недель, на руке не было и следа от былой патологии.
И мы потихоньку стали забывать этот случай. Но Петя видимо и родился в нашей станице, для того, чтобы наглядно показать всем, что уникальность, удел не только столичных жителей. Не прошло и полгода, как наш Петр опять прогремел на всю станицу. По дороге в школу, простую проселочную, грунтовую дорогу, пересекал овраг. В сухую погоду, мы его даже и не замечали. А вот в осенние и зимние дни, когда слякоть становилась непролазной, мы перебирались через овражек по бревну, которое служило своеобразным мостиком с другой стороной дороги. Конечно, можно было обойти овраг, для этого нужно было пройти всего несколько десятков метров. Но мы, пацаны, конечно предпочитали более короткий путь, через бревнышко.
Дело было в начале декабря, ночью прилично подморозило, а утром станицу накрыло туманом. Вот в этой туманной мгле, Петр и пошел на штурм оврага по импровизированному мостику. Бревно за ночь обледенело, и Петр, едва сделав первый шаг, соскользнул вниз. Так уж бывает, бревно просто впечаталось между ног нашего героя, превратив в месиво все три бесценных яйца уникума. А дальше, была операция, к слову сказать, весьма успешная.
Но спасти удалось только одно яйцо. Два пришлось удалить. Так наш Петр, опять сохранил за собой право считаться уникумом! Теперь, одно-яйцевым!
Прошли годы.
У Петра Федоровича появилась семья и вполне здоровые дети. Сейчас, наверное, есть уже и внуки и правнуки. Врать не буду, просто с тех далеких пор, я так и не нашел время для визита в станицу своего детства.
А вот Вам, от всей души советую посетить эту уникальную старую казачью станицу.
Запомните!
Станица, называется, КУРЧАНСКАЯ! Рыбалка там, на диво! Ох, какие там плавни!
А какие там станичники и станичницы!
И вечером, отдыхая от рыбалки и красот приазовских плавней, присядьте на скамейке под развесистой старой акацией, и спросите пожилую казачку что живет по соседству. Помнит ли она историю, которую я вам поведал?
Уверен, она Вам еще и не такое расскажет.
КОЛЯ ВЕЧНЫЙ И ГАША ЧАЙКИНА.
В каждом селении, есть свой классический дед Щукарь!
Был такой яркий персонаж и в станице Курчанская, что рядом с Темрюком. В этой станице, прошли мои детские, отроческие, и юношеские годы. Эта история, всплыла в моей памяти как-то беспричинно. А может и есть в этом глубокий, скрытый смысл и неведомые мне знаки моего подсознания. Коля Вечный, был в станице Курчанская всегда! Поэтому и прозвали его Вечный! Никто не помнил, как и когда он появился в станице, откуда пришел, и где его корни. Во всяком случае, мой отец, рассказывал мне, тогда еще совсем мелкому пацану, что в своем детстве, помнит Колю Вечного именно таким, каким его видел и запомнил я. Тогда, давным- давно, в жестокие тридцатые довоенные годы, Коля уже был сухоньким стариком бесплатно охраняющем все станичные объекты. Вообще, у него было две должности, которые он безоговорочно сам себе присвоил. Первая должность, это как я говорил ранее, охранник всех станичных объектов. Начиная с сельпо и клуба, и заканчивая станичной баней. Еще, он охранял и колхозные сады, которые мы с удовольствием посещали при первой возможности. Но Коля, таинственным образом, подкарауливал нас и здесь, и нам не раз приходилось удирать от него, бросая на бегу, наворованные яблоки, сливы, или иные фруктовые трофей. Коля умудрялся быть везде одновременно. Ходил он всегда с берданкой. Старая, начищенная до блеска берданка, была с просверленным стволом, так делают с образцами, которые используются в качестве учебных пособий в школах и различных кружках. Но Коля носил свою берданку с гордостью, как будто это был личный дар от главнокомандующего, и никак не меньше. И мы, пацаны, свято верили, что в его руках, берданка в нужный момент выстрелит безоговорочно! Вторая должность Коли Вечного, заключалась в проводах умерших станичников в Вечность! Во всех без исключения похоронных процессиях, Коля всегда был впереди всех.
Он нес могильный крест! Только на моей памяти, он переносил их сотни!
Я это утверждаю с полной ответственностью. Наш дом, стоял на углу одной из улиц, по которой похоронные колонны шли на кладбище. И естественно все эти события проходили на моих глазах. То, что, Коля перехоронил почти всех стариков станицы, было кажется в порядке вещей. Коля просто был неотъемлемой частью в обыденной станичной жизни. Был он неотъемлемой частью и в последних проводах.
Была у Коли и любовь. Как оказалось позже, единственная любовь всей его жизни.
Гаша Чайкина. Гаша, женщина тихая и опрятная, была лет на 50 младше Коли.
Инвалид по слабости ума, она была совершенно безобидна и по сути беспомощна. Ее с легкостью могли обмануть, обокрасть, или беспричинно обидеть.
При этом, была она довольно привлекательна, хотя отсутствие интеллекта на ее лице угадывалось сразу.
Вот тут то, и появлялся вечный страж Коля. Жил он у Гаши в сарае, выполняя все хозяйственные работы.
Все прекрасно знали, что любовь Коли к Гаше, это как любовь Ангела Хранителя к своему подопечному. Так это и было на самом деле.
Но на людях, когда Коля и Гаша вместе появлялись, например, в станичном клубе или в сельпо, Коля с гордостью всем объявлял. Гаша моя жена, я ей колечко подарил. Это повторялось многократно, из месяца в месяц и из года в год и было бы похоже на правду. Но через пару дней, Коля забирал у Гаши колечко, говоря, я тебя больше не люблю, и сватался к какой -нибудь новой станичнице.
Гаша паниковала, бегала по соседкам, и жаловалась на неверного жениха всем встречным. Уж не знаю откуда, когда и как у Коли появилось это серебренное колечко. Дарил, он колечко, всего на один или два дня, всегда по одному и тому же сценарию, со словами. Я тебя люблю, возьми мое колечко. Вообще, приход Коли к новой невесте, считался дурным знаком. Отказываться было нельзя, считалось, что если новая избранница откажет Коле, или если Коля не заберет колечко назад в течении нескольких дней, то в ближайшее время, в ее семье, кто-нибудь, точно умрет. И Опасения такие, были не напрасны. Тому были многие и многие подтверждения. И тогда, скорбный оракул Коля, приступал к своим прямым обязанностям. Нес крест нового покойника впереди похоронной процессии.
А вот когда Коля забирал колечко, со словами, я тебя больше не люблю, отдай колечко, это означало, что в ближайшее время, семью Колиной избранницы беда обойдет стороной. Так и повторялось Колино сватовство чуть ли не каждую неделю.
И почти все взрослые женщины станицы, волей неволей, исполняли роль безропотных статисток в Колиных спектаклях женитьбы, или грозного предвестия.
А через несколько дней, Гаша опять с гордостью показывала всем свою руку с колечком и восторженно говорила. Это мне Коля подарил! Он мой муж!
Жители станицы, с пониманием относились к этой удивительной паре.
Помогали им кто как мог и просили своих неразумных отпрысков не смеяться и не обижать убогих. Но помогало это мало, мы шалопаи, мало задумывались над увещеваниями взрослых.
И чего греха таить, частенько обижали, в основном насмешками, и Гашу и Колю Вечного. Всему приходит конец, пришел конец и странному союзу двух безгрешных душ. Коля весь в слезах, нес погребальный крест Гаши.
Это был его последний крест! На следующий день, умер и Коля Вечный.
Умер прямо на могиле Гаши, куда пришел ее оплакать.В руке Коли было серебренное колечко. Коля видимо сделал окончательный выбор своей невесты.
И наконец принес колечко своей последней избраннице, теперь уже навсегда! Хоронили Колю Вечного всей станицей. Думаю, все без исключения пришли на его похороны. Крест Колин несли по очереди многие крепкие мужики.
Это были дети и внуки сотен станичников, которых в последний путь провожал Коля.
И сейчас, когда прошло много лет, приходит осознание. А ведь не каждый из нас имеет честь, быть представленным Господу вот таким Колей Вечным!
Зачем я все это вспомнил? Зачем это выношу на суд читателя?
А ведь все очень просто. Вот такие Коли и Гаши, на которых мы при их жизни, и внимания особого не обращаем, вероятно и есть эталоны чистоты и праведности, к которым мы и должны стремиться. Или просто, помянуть добрым словом.
ИКРА ЧЕРНАЯ.
Мой дед, Ткаченко Пантелей Борисович, до войны, как и весь его предыдущий род, был мастером кузнечных дел. А вот сразу после войны, стежки дорожки которой он прошел от начала и до конца, стал руководить рыбацкой артелью. Послевоенные годы, на разрушенной страшными боями Таманском полуострове, были далеко не сытными.
И главным спасителем станичников, конечно были Курчанский лиман, и Азовское море. Рыбным промыслом артель занималась, в Курчанском лимане, в Азовском море, и даже на реке Кубань. Лиман, и Азовские плавни, были по царски щедры к своим аборигенам.
Рыба в лимане водилась в огромном ассортименте. Белуга, осетр, севрюга, судак, сазан, лещи, двух пудовые сомы, и конечно тарань и прочая мелочевка, которая к слову сказать, для ухи и жарехи, подходила больше всего.
А еще, можно было настрелять кучу разнообразной дичи, а порой, подстеречь даже крайне свирепых и осторожных, диких кабанов.
Все эти сегодняшние деликатесы, были на наших станичных столах, совершенно обыденными блюдами.
Но мои детские грезы о гастрономических изысках, конечно были далеки от реальности той станичной жизни.
Я с рождения был привычен совсем к другим вкусовым пристрастиям.
Поскольку первые годы своей жизни, провел в роскошном восточном Ленкорани.
Где столы ломились от сказочного количества вкуснейших даров местной природы. Ленкорань, веками славилась своим неповторимым по разнообразию и роскоши базаром!
Прежде всего, Падишах любого стола, величественный красавец, гранат!
А далее по списку. Россыпь разнообразных фруктов и овощей, зелени, всевозможных кавказских приправ, и конечно же, классических восточных сладостей!
А еще, отцовский, сухой офицерский паек. Который регулярно приносили в наш дом гарнизонные вестовые. А это, тушенка, сгущенное молоко, и конечно же шоколад!
Всего этого, в Курчанке, увы, не было!
Но был у Курчанского стола, один козырь, который, пожалуй, серьезно сглаживал такую разницу в выборе продуктов.
Осетровый балык, и черная икра!
Вот за что я был готов, продать любую Родину! Заметьте, ЛЮБУЮ! Но естественно не свою.
В Ленкорани, как ни странно, эти царские деликатесы, были не в особом почете.
А вот в Курчанской, как раз, и балыка, и черной икры, в моем далеком безоблачном детстве было предостаточно!
Переехав из Ленкорани в Курчанскую, первые несколько лет, наша семья жила в доме моего Деда.
Старый, добротный кирпичный дом, крыша которого была из листового железа!
Была в те далекие времена редкостью в окружении обычных саманных хат, крытых камышовыми кулями.
Кузнецы, крепко стояли на ногах во все времена. И дедов дом, был тому явным доказательством!
Довольно большой молодой фруктовый сад, где росли вишни, черешни, яблони, персики, груши, и даже айва, цвели весной, всеми цветами радуги.
А двор с огромной виноградной беседкой, и зарослями разноцветной сирени, завершали картину относительной зажиточности подворья.
В весенние и летние месяцы, вся наша большая семья, проводила почти все свое свободное время, именно в этой беседке.
Здесь было все необходимое.
И топчаны в закутке под тенистыми виноградными лозами, где постоянно кто-нибудь, похрапывал.
И печка–кабыца, которую топили исключительно сухим камышом, и где могли готовить любую, с дымком, пищу.
Огромный, человек на двадцать, старинный добротный кованный стол, со столешницей из вековых дубовых досок, всегда был готов принять многочисленную родню.
И конечно специально отведенная территория для проветривания и сушки рыбы.
Вот это было мое любимое царство!
Огромные, пропитанные стекающими янтарными каплями рыбьего жира, пласты балыка, величественно свисали от верхнего яруса беседки, почти до самой земли.
В теплые апрельские дни, когда, в довершению ко всему, цветы на деревьях, уже были готовы к опылению. Начинался неповторимый конкурс запахов!
Каждый цветок, источая сладкий нектар, старался заманить именно к себе как можно больше пчел.
Вот теперь, уголок с вялеными балыками, вполне мог претендовать на высшую оценку любого парфюмера!
Подсвеченные солнечными лучиками, восковые на вид, платанные белуги, осетры, севрюги, со своим неповторимым, своеобразным рыбным духом.
Смешиваясь с утонченными ароматами цветов, и терпким дымком, от горелого в печке камыша, создавали совершенно неповторимый букет благоуханий!
И именно этот букет, казалось бы несовместимых ароматов, цветовых оттенков, и игры световых бликов, навсегда отпечатались в моей памяти.
А вот на веранде дома, дверь которой и выходила прямо во двор, на столе, стояли два самых моих любимых таза!
Один, эмалированный, почти всегда доверху наполненный зернистой черной икрой. Второй, медный, с марлевыми скрутками, икры паюсной и ястычной.
В зависимости от сезона и от удачи улова, и икра была разная.
Или белужья, или осетровая. Редко из севрюги. Но в любом случае, тазы всегда были полными! И многие годы, это и было моей основной пищей.
Мне никогда не надоедали и не приедались ни балыки, ни икра, завернутая в целлофановые пакетики, которые, как стратегический запас, постоянно были в моих бездонных карманах.
Икра паюсная - карманная, была совместима практически с любыми продуктами, которые попадались на нашем пути в экспромтных путешествиях.
И с черствым куском черного хлеба, которому тоже всегда находилось место в кармане. И с огурцами, редиской и конечно помидорами, со станичных и совхозных огородов.
Но больше всего, лично мне, нравилось сочетание икры и хрустящего, сахаристого арбуза! Вы пробовали когда-нибудь, сладкий арбуз, закусить кусочком черного хлеба, щедро намазанного паюсной икрой? Нет! Обязательно попробуйте!
Сто процентов, скажите мне спасибо за совет! Но вернемся на дедово подворье!
Наш двор, почти никогда не был пустым. В любое время, здесь находилось дело практически для всех без исключения.
С раннего утра, еще в сумерках, у печки начинала колдовать Бабушка.
Дородная, как будто сошедшая с классических лубочных картин, наша Бабушка, излучала свет доброты и заботы на всех без исключения.
И на нас малых, и на своего старого, и на детей своих, двух братьев.
Моего отца, и его старшего брата, моего дядю Васю.
В выходные, и праздничные дни, во дворе собирались все семьи вместе да еще и родичи.
Дядя Вася со своей женой Марусей, и с двумя дочками -погодками. Валей и Зоей.
Наше Ленкоранское пополнение.
Папа Мама, Татьяна моя старшая сестра и конечно я,
Являясь единственным внуком, в созвездии сестер- внучек, я конечно себя чувствовал королем!
С раннего утра, у бабушки были уже готовы и целые подносы с пирожками, и все прочие вкусности для семейного застолья. На стол выставлялись огромные бутылки-четверти, с домашним, вкуснейшим вином, и пиршество начиналось.
Но лично я, редко был участником этих посиделок.
Мне было совершенно неинтересно ни с моими сестрами, девчонками. Ни со всей остальной родственной публикой, которая и понятия не имела, что такое свободный полет мысли на рыбалке, или в пацанских секретных вылазках на совхозную бахчу.
Поэтому наскоро перекусив, и обновив запасы икры в своих карманах, я по английски, не прощаясь, покидал дедово подворье.
Вернусь я обратно, только под вечер. И искупавшись под самодельным дворовым душем, рухну смертельно уставший в постель.
Там в ночном небытие, в моей неспокойной голове, будут формироваться и раскладываться по полочкам памяти, увиденные и пережитые мной, образы сегодняшних приключений.
А потом, через много, много, лет, эти законсервированные до поры до времени стратегические запасы детской памяти вдруг откроются!
И поток, неиссякаемой, детской энергии и душевной чистоты, как глоток волшебного нектара, очистит мой разум от печали, и позволит вновь увидеть мир, в радужной палитре!
ГАДЮКА.
В период с апреля по конец сентября, гадюк, и других змеюк, было так много в Курчанке, что мы на них и не обращали внимания.
Они были везде. На камышовых заборах, разделяющих огороды станичников, в балках, за станицей, в старых заросших бузиной окопах, и даже в погребах для хранения скудных семейных запасов.
Даже в нашем саманном доме, прямо рядом с крыльцом, была нора, уходящая в подпол, в которой обитало целое семейство этих тварей. И иногда, когда вдруг было необходимо спуститься в подвал за нужными продуктами, я видел их, свисающие хвосты со стропил крыши погреба.
То, что живущих в пределах вашего двора змей, убивать, или вообще обижать нельзя, мне было известно с раннего детства. Считалось, что это охранники семьи, и если их не трогать, то и они никогда не причинят никому из членов семьи зла!
Такие рассказы и даже целые цветистые истории, нам рассказывала и мама, и бабушка.
И я, впитав эти правила, никогда и нигде впредь, пытался не обижать этих ползучих гадов.
Мой отец, бравый боевой казак, несколько раз порывался вытравить гадючий выводок карбидом, но мама стеной вставала на защиту живой природы и всегда отстаивала свою позицию. Скажу больше, она даже подкармливала гадюк деликатесом! Выставляя у их норы, миски с молоком.
Я часто видел, как это молоко, по очереди вкушают, то наш шустрый котенок, то пара-тройка вполне симпатичных змеюк. Правда было это исключительно по вечерам, когда начинало смеркаться.
И справедливости ради, свидетельствую!
Ни разу, за все годы нашего странного соседства, мы не испытывали ни страха, ни каких- либо иных неприятностей от наших ползучих подселенцев!
Более того, у нас никогда в доме не было ни мышей, ни крыс!
Но были и другие станичные традиции.
Среди моих сверстников, были и ярые истребители не только гадюк, но и любых иных, ползающих. Например, безобидных ужей, медянок и желтобрюхов- Полозов.
Здесь, были другие правила.
Считалось, что за каждую уничтоженную тобой змею, Бог простит тебе аж три греха!
Мы, мелкие пацаны, смутно себе представляли, что такое грех вообще, и еще более таинственным был для нас сам Бог, который эти грехи прощает.
Наши неокрепшие октябрятские и пионерские постулаты, были основаны совсем на других источниках информации.
Например, что такое хорошо, а что такое плохо, было основательно прописано трибуном советской идеологии, Маяковским.
А в наших семьях социалистических трудящихся, крамольные разговоры о Божественных прощениях, вообще были крайней редкостью.
Честно говоря, иконы, мы видели почти ежедневно. Они вместе с лампадками висели в красном углу любой станичной хаты у наших и соседских бабушек, и красовались на плакатах о бородатых попах, дурманящих людей опиумом!
Но бабушек, за их заблуждения, мы естественно снисходительно прощали.
А живых попов, никогда, даже в глаза не видели.
Но вернемся к змеиным истребителям. Среди моих погодок, в довольно большой станице, с населением более двенадцати тысяч жителей, их было не так уж и много.
Человек семь, восемь, собирались в летучий отряд, и отправлялись на змеиную охоту.
Найти своих жертв, никакого труда не представляло. В балках, и в зарослях сухого бурьяна, можно было без проблем наткнуться на целые клубки ядовитых гадов. Собираясь в брачные компании, эти шевелящиеся мини- горы влюбленных, могли содержать в своем адском клубке, до нескольких сот особей.
Наткнувшись на такой гарем, наши юные истребители, начинали свою очистительную от грехов бойню.
Начну с того, что нужно было не просто уничтожить врага!
Нужно было проявить чудеса виртуозного владения своими хитроумными орудиями. Набор спец приборов, состоял из двух равнозначных по важности предметов. Длинная, с рогатиной на конце палка, и плетка.
И для более художественного убиения бедных тварей, нужно было палкой, подбросить гадину в воздух. А уже там, когда змея извиваясь парила в свободном полете, рубануть ее плеткой!
Плетеное из тонкой проволоки оружие, с легкостью в один удар перебивала змею на две половины. Но при этом не разрубала ее надвое.
Таким образом змея была вроде и целая, но уже полностью недвижима.
Но не всегда, и не всем это удавалось сделать безупречно. Иногда, змеи, сворачивались кольцом на палке, а затем с палки в виде обруча, сваливались прямо на руку или плечи палачей. Казалось бы, змеи неминуемо должны были атаковать обидчиков. Но толи от полученного стресса, то ли по иным причинам, на моей памяти, таких атак змеи не производили, а просто стремительно уползали прочь.
А вот, убитых змей связывали в вязанки по несколько десятков в каждой, и тащили волоком к асфальтовой дороге.
Последним актом детского вандализма, была укладка змей голова к хвосту, голова к хвосту и т.д. Прямо в по центру дороги, иногда длинной в целый километр.
Проезжающие редкие в то время водители матерились, пытались догонять пакостников, но этого у них никогда не получалось.
Повторюсь, ни я, ни многочисленные мои приятели никогда не участвовали в таких побоищах. Но частенько наблюдали за этим со стороны, занимаясь своими, не менее увлекательными занятиями.
Например, праздной болтовней у костра, или зажаркой подстреленной из рогаток утки лысухи.
И мы были естественно, злостными свидетелями и недоносителями о вредителях природы!
Но природа, сама избирательно наказывала своих героев!
Вы не поверите, но лично меня, за все детские годы, прожитые в станице, и до настоящего времени, ни атаковала ни единая змея!
А вот встречаться с ними, мне босоногому и практически раздетому, если не брать в расчет трусы и майку, приходилось в своих ежедневных летних походах по плавням, и по станичным просторам, практически ежедневно. А однажды, черная плавневая гадюка, буквально пригрелась на моей груди, когда я мирно спал на копне сена.
Я сладко заснул, после изнурительной прополки дедовой бахчи. А когда к копне подошел мой Дед, то увидел не на шутку испугавшего его картину.
Черная крупная гадина, свернувшись в баранку, мирно спала на моей груди!
Почувствовав, или увидев подошедшего Деда, змея, медленно, неторопливо, уползла, ни причинив мне никакого зла, и даже при этом не разбудив меня.
Ну Юрка, ты заговоренный, с восторгом сказал мне мой патриарх!
Потом Дед, часто вспоминал тот случай, в застольях с другими станичными дедами запивая необычный рассказ, стаканами домашнего доброго вина.
Совсем иначе обстояли дела у бравых истребителей гадов. Причем у всех без исключения! Змеи, как будто специально охотились за ними! И кусали они их не во время их охоты, когда вероятность и нападения и укуса, была крайне высока. А в самых неожиданных ситуациях и местах. Например, в кинозале, во время показа фильма. Вдруг раздался истошный крик, и один из наших героев пулей вылетел из зала. Змея ужалила его за ногу. Как она попала в кинозал, так и осталось загадкой. Другой герой истребитель, был атакован в школе на уроке физкультуры. Прямо на старте во время забега, как только он принял позицию на старт!
И упустил руки для упора, гадюка буквально выпрыгнула из травы, и впилась ему в запястье.
И такие случаи повторялись с нашими героями истребителями змей, с завидной регулярностью.
К счастью, во всех случаях, все заканчивалось благополучно. Если не считать дни, а иногда целые недели, реабилитации в местной станичной больнице.
Много лет спустя, побывав на разных континентах, мои истории и познания о правилах поведения в девственной природе, стали гораздо шире.
Например, Копты, живущие в селениях на юге Египта, с раннего детства, знают, что живущие рядом с селением, и даже в пределах селения, Африканские кобры, никогда не нападают на местных жителей.
Они даже не прячутся и не отползают, при приближении человека. С одним условием, если это человек родом из этого селения. Они знают, и помнят каждого местного жителя! А вот любой чужак, даже если это мирный гость, должен быть на чеку!
Местные бедуины говорят. Не смей убивать змею, если она не причинила зла тебе! Убив змею, ты убьешь или мужа, или жену, или брата, или сестру, другой змеи!
И пусть пройдут годы, родственники этой убитой змеи, найдут тебя, и отомстят!
Подобные истории, я слышал и в Малайзии, и в Индонезии, в Иране и в Пакистане.
Так что, пригреть змею на груди, видимо не всегда страшно.
Страшно, тихоню, обидеть!
Вот тогда она и становится настоящей ГАДЮКОЙ!
СБИТЫЙ ЛЕТЧИК.
Страсть к конструированию, у меня зародилась с малых лет. Я еще и в школу то не ходил, а уже кроил противогазные маски на тоненькие резиновые полоски, затем сплетал их в косички, и в итоге получал супер- тетиву для луков и рогаток. С возрастом, менялись и конструкторские пристрастия.
Классе в третьем, у меня уже был самодельный, вполне приличный телескоп.
Набор линз, был такой причудливой комбинации, что, вспоминая это свое детское творение, сам себе удивляюсь! Надо же, как лихо был закручен замысел!
Был у меня и конкурент.
Мой одноклассник, Коля Дмитренко. Механик-Так мы его прозвали, за его чудо велосипеды, которые он самостоятельно собирал из любого доступного металлолома.
Плотно сложенный, молчаливый, но очень добрый и несомненно самый сильный в нашем классе пацан, Коля был несомненно юным гением велосипедостроения!
Но меня как- то не очень увлекали приземленные конструкции.
Мои фантазии, уносились ввысь, к небесам!
Нет, у меня были конечно самоделки в виде велосипеда с моторчиком, но и здесь, без помощи Коли Механика, я обойтись не мог.
Секреты внутренностей моторчиков, всякие там карбюраторы, кольца, зазоры на свечках, и прочие сложные для моего понимания названия, были по силам только Коле Механику.
А вот когда я учился уже классе в шестом, и мне попалась на глаза статья в журнале Юный Техник, о великом конструкторе вертолетов Сикорском, решил окончательно!
Буду конструировать свой, супер, вертолет!
И дело закипело.
Радости моей мамы, не было предела!
Юрка, шалопай, который с утра до вечера мотался неизвестно где, вдруг, стал часами просиживать, то в школьной библиотеке, то за учебниками ненавистной раньше математики и физики.
А я просто творил!
Творил, и свято сохранял тайну своего творчества.
Уже были сворованы и припрятаны на старой кошаре за станицей, листы фанеры на совхозной лесопилке.
Для лопастей естественно.
Там же, на кошаре, соорудил верстак, проклеил фанерные листы слоеные палаточным брезентом, эпоксидным клеем, и тщательно все отполировал.
Получились, вполне приличные, внушающие доверие лопасти. А после покраски в ярко синий цвет, и подавно просто шедевр!
Уже и кабина для вертолета была почти готова. Эту конструкцию я собирал по винтикам в мех мастерской совхозного гаража.
Объясняя любопытным, что это кабинка для мотоцикла. Оставалась одна, главная проблема.
Мотор. Сердце вертолета!
Но где его взять? А главное, если копить деньги и покупать, например, движок от мощного мотоцикла Ирбит, так и всей жизни не хватит на такие немыслимые накопления!
А мотор нужен мощный. Тут уж ничего не поделаешь, законы аэродинамики и правила расчетов взлетной массы, диктовали свои условия.
Ведь вертолет я конструирую, не игрушечный, а вполне настоящий, для своих личных полетов!
И опять выручил меня, Коля Механик!
Спокойно, без лишних вопросов и эмоций, выслушав мой сумасшедший план, вынес вердикт.
Нужен пускач от трактора!
Решили так. Я приволоку пускач от трактора. И не важно, где я его возьму.
Коля Механик, доведет его до ума. Сделает систему охлаждения и Т.Д.
И поможет мне собрать, новую по замыслу систему крепления лопастей.
Пускач для трактора, стал сниться мне по ночам!
Где его взять? Это тебе не фанерные листы с лесопилки. Так просто, нигде не валяются.
Даже в механической мастерской, что на окраине станицы, все ремонтируемые трактора, на строгом учете!
Но нужно, значит нужно! И вот проинспектировав все возможные варианты, нашел наконец жертвенный трактор!
Он уже несколько месяцев стоял без работ, и без очевидного присмотра в карьере, возле кирпичного завода. Место безлюдное, сторожей нет.
А по ночам, там точно ни единой души и подавно не будет. И взяв на прокат у Коли Механика, целый набор гаечных ключей, я отправился на спец задание по разворовыванию государственной собственности!
Начав демонтаж пускача поздно вечером, к полуночи он уже был транспортирован, и припрятан на знакомой кошаре.
Возвратившись доимой, весь перепачканный мазутом и гарью, с трудом не менее часа отмывался под дворовым душем. А потом, с трудом придумывал причину моего отсутствия и дома, и у деда, куда по заранее придуманной легенде, должен был пойти.
Короче, убедительно врать у меня явно не получалось! Тем более, что отец, уже был у деда, который живет рядом, через пару станичных кварталов.
В скомканном душевном состоянии, в угрызениях совести и прочих нелегких раздумьях, я погрузился в тревожный сон.
Проснулся от землетрясения, так мне показалось!
Отец тряс меня за плечо, и грозно требовал! Юрка вставай! Быстро вставай и иди в беседку!
Через пару минут, я уже в полной боевой готовности, был во дворе.
За столом, под тенистой виноградной беседкой, сидели, отец, и Кондратыч.
Стрый отцовский друг, и по совместительству бригадир ремонтного цеха станиной механической мастерской.
Так Юрка, без тени возможных возражений с моей стороны, приказал он.
Если через час, пускач не будет на своем месте, выпорем тебя ремнем, с отцом по очереди!
Сомнений не было. Мне было отлично известно. Так и будет!
Без лишних расшаркиваний и пояснений, я пулей умчался выполнять приказ.
Конечно не через час, как было приказано, а часа через три, пускач, как ни в чем не бывало, был прикручен на место.
Конечно, схлопотал я потом и от отца, и от деда, и от Кондратыча.
Но это уже были как бы послесловия!
Так и осталось для меня секретом, кто меня выследил!
А мои вертолетные лопасти, потом еще много лет крутились в нашем огороде, вырабатывая через самодельный генератор электричество, которого было достаточно для освещения двора, а иногда и всего дома.
Но главное, вот что случилось. Во мне убили ЛЕТЧИКА!
Которым я хоть и мечтал стать, но так и не стал.
Держу пари! Сотни, а может и тысячи подобных мне сорванцов, свое дело довели до конца!
И летали они на своих дельтопланах, и самодельных вертолетах, в небесной синеве над головами потрясенных односельчан!
И ровесники с завистью провожали их взглядами.
А девчонки с замиранием сердца рисовали себе картины их будущего союза с героями!
А вот я, пал!
Пал как падший ангел, за прегрешения свои. И там мне видимо и место!
Но довольно ныть!
Мне ведь тогда и в голову не могло прийти, какие жизненные кульбиты мне предстоит изведать!
И теперь, когда уже стал совсем седым, вовсе не жалею, что не стал тогда, в далекой юности, летчиком, покоряющим небеса!
А может, небеса, и покорять- то не надо?
Может быть, нужно очень- очень постараться, чтобы небеса, просто приняли нас,
такими, какие мы есть?
ВОЛЧИЙ БИЛЕТ.
И выпишем мы вам волчий билет!
И будете вы сидеть у мня как второгодники, в одном и том же классе, по несколько лет!
Эхом звенел грозный голос в ушах. Это был голос нашего директора школы!
Павел Николаевич, бывший фронтовик, а затем бессменный директор нашей, Курчанской средней школы №4.
В школьных буднях, Павел Николаевич, всегда был и спокоен, и вежлив.
При чем, со всеми без исключения, и с учителями, его подчиненными, и с нами обычными учениками.
И этот грозный, а скорее, гневный голос, был несомненно, выражением его крайнего возбуждения.
Мы, это целый взвод пацанов, одиннадцати - двенадцати лет.
Ну пусть не взвод, а человек пятнадцать точно, стояли понурив головы в центре школьного двора, на экстренной школьной линейке.
А ты, Ткаченко! Сын учительницы, сын фронтовиков! Какой пример ты показываешь младшим товарищам!
Это уже лично обо мне!
Моя голова, непроизвольно вплющилась в плечи!
Бедная моя Мама! Я отчетливо видел, что моя любимая Мама, одна из наших учителей, тоже стоявшая в школьном судейском трибунале, непроизвольно, сделала шажок в сторону, и как бы спряталась за спину огромного Александра Семеновича, нашего завуча.
Меня и правда все считают заводилой в этой компании. И правда, я кажусь несколько постарше и повыше своих станичных друзей.
А ведь еще несколько дней назад, мы готовились совсем к другим, торжественным событиям.
Нам всем, были обещаны медали! Подумайте только, медали, за помощь военкомату!
А началась эта история всего несколько дней назад.
В одном из своих бесконечных исследовательских походах по бескрайним просторам за станицей, мы нашли настоящий склад с оружием.
Ну, не совсем склад, а замурованный взрывом блиндаж. Нашли совершенно случайно.
В этот день, мы бродили по склону Гнилой Горы.
Так называется возвышенность с грязевыми мини вулканами. Который находится как раз на пол пути от Курчанки, до Темрюка.
Стали раскапывать нору, в которую на наших глазах юркнула лиса, и докопались до вполне широкого лаза. Конечно, нам стало интересно, что это за новая пещера, и мы с удвоенной энергией стали пробиваться дальше. Через пару, тройку дней ударного труда, мы пробрались сначала в полностью разгромленный дзот, а затем по извилистому переходу в довольно просторный блиндаж.
Во время войны, это была вероятно серьезная опорная и наблюдательная точка.
Из дзота, отлично простреливалась и дорога на Темрюк, и все стратегически важные подступы к возвышенности. А блиндаж, вероятно служил и местом отдыха, и дежурным пунктом, обеспечения ближайших, немецких пехотинцев.
То, что мы нашли и в дзоте, а особенно в блиндаже, всех привело в полный восторг! Несколько скелетов, в истлевшей немецкой форме, не в счет.
Этих несчастных жертв, как неотвратимый результат любой войны, мы и раньше насмотрелись вдоволь.
А вот то что было в нескольких ящиках, было крайне интересно!
Несколько ящиков гранат.
Немецкая ручная граната, М- 24. Была всем нам, прекрасно знакома. Таких гранат, правда не в ящиках, а просто по одной две штуки, мы находили довольно часто. Длинные, деревянные ручки, этих гранат, частенько торчали на склонах, осыпающихся от времени окопов.
Говоря честно, гранаты эти никуда не годились. Рыбу ими глушить было невозможно, да и просто взорвать, было крайне сложно. Нужно было как минимум 10-15 минут прожаривать их в костре, чтобы дождаться сначала шипения, а уж потом и взрыва. Короче говоря, эти трофеи, были у нас не в почете.
Но одно дело отсыревшие в земле гранаты. И совсем другое дело гранаты, в заводской упаковке!
Каждая в отдельности, граната была обернута в серую промасленную плотную бумагу.
А ящики, стояли в центре сооружения, из спрессованной соломы. Видимо эти соломенные маты, впитывали нежелательную влажность. В каждом ящике, рядом с гранатами, был еще и цинковый ящичек с запалами.
Для забав, и войнушек, которые мы время от времени устраивали в балках за горой, эти гранаты конечно были и сложны, и крайне опасны.
А вот для глушения рыбы, подходили просто идеально!
И так, как минимум на год, два вперед, наша команда была полностью обеспечена безотказным орудием лова в наших безбрежных плавнях.
В остальных ящиках, были патроны для шмайсеров. Цинковые упаковки, без единого намека на ржавчину, были плотно уложены в деревянных основных ящиках.
Вот это был улов!
Старые, в единичных экземплярах шмайсеры, у старших пацанов были всегда.
Их отнимали и у нас, и у наших предшественников.
Родители топили их в туалетах. Власти, грозились страшными карами за их хранение.
Но толку от этих угроз видимо было мало, и время от времени, то тут, то там, эти пистолеты-автоматы, постреливали. Проблема всегда, была с патронами.
А тут, такой подарок! Были и так ненавистные нам, и так желанные в качестве трофея шмайсеры.
Одиннадцать, штук, в прекрасном состоянии, только чуть, чуть, местами поржавевших, было собрано нами и в спрессованной соломе, и рядом с несчастными скелетами.
И наконец, пистолеты, и патроны к ним.
Три Вальтера P-38. Мечта любого кадрового военного, а не только станичного босяка, достались нам, вот так, запросто!
Правда патронов к Вальтерам, нашлось только полтора цинковых ящика.
Один запечатанный, а второй наполовину пустой. Но даже в этом, открытом цинковом ящике, все патроны, были в полном порядке.
И наконец, винтовки, и патроны к ним.
Штук сорок, или даже больше, точно не помню, винтовок – Маузер Кар 98k.
Вот сколько их почему-то завернутых в промасленную мешковину, лежало в отдельных ящиках!
А еще, штук семь ящиков с цинковыми упаковками патронов к ним!
И штык ножи, к этим винтовкам!
Знатоки поймут, причину нашего нескончаемого восторга, который мы неожиданно испытали!
Об остальном металлоломе, в виде фляг, поясных ременных бляшек, медалей, разбитого крупнокалиберного пулемета, и целой кучи разнообразного военного хлама, нечего и говорить.
И так, мы вооружены до зубов! А что со всем этим не шуточным кладом делать, решим попозже.
Думали не долго. Основной арсенал, решили протереть, заново смазать, и до поры до времени, законсервировать.
С собой, возьмем, для начала, пару автоматов, пару пистолетов, разделим нашу бойцовскую группу на две равные части, и устроим соревновательные стрельбы. И еще, возьмем штук семь гранат. Попробуем порыбачить!
Сказано, сделано!
Перетащив, и спрятав в укромном тайнике наш арсенал, мы стали ждать удобный для всех день, для проведения стрельбищ.
И очень скоро, этот день настал!
Место, для проведения стрелкового конкурса, выбирать не было нужды. Это естественно была глухая, безлюдная балка, за горой. Расположенная километрах в пяти от станицы, да еще и за горой, балка была идеальным местом и для стрельбы, и даже для проверки боеспособности гранат.
В станице, даже при абсолютном штиле, шансы, услышать автоматную трескотню, сводились к нолю.
И расставив консервные банки и бутылки, мы начали по очереди показывать друг другу, свои снайперские навыки. Но, результаты были вообще никуда не годными. И дело было не в автоматах и пистолетах, дело было в стрелках. Пистолеты, при выстрелах, давали очень приличную отдачу.
И в наших в общем то неокрепших, почти детских руках, дергались в разные стороны.
А автоматы, поднимали фонтанчики пыли от впивающихся в землю пуль, но как назло, никак не хотели поражать цели.
Зато, мы очень скоро, достигли результата другого.
Мы и не заметили, как из за балки, в нашу сторону бежали несколько станичных мужиков.
Это были трактористы, которые как назло, именно в этот день, получили разнарядку, на обработку химикатами, соседнего кукурузного поля.
Когда началась стрельба, наши станичники как раз собрались вместе, на перекур, и на перекус.
И когда услышали характерную трескотню автоматных очередей, сначала вообще подумали, что это опять фильм про войну снимают.
В Курчанской, уже не раз бывали артистические бригады, и снимали эпизоды для разных, в основном про войну, фильмов.
Но когда подошли поближе, и увидели малых пацанов, тут же решили выловить нас.
Да нам и бежать то в принципе было и некуда, и незачем.
Всех нас, без исключения наши соседи станичники, знали, как облупленных, и мы прекрасно понимали, что попытка побега, приведет только к более суровому наказанию.
Мы безропотно капитулировали!
Без лишних слов, сложив оружие, потихоньку, помаленьку наша дружная компания молча разбрелась по домам. На следующий день, к нам, к каждому по отдельности, приехали серьезные, незнакомые дядьки.
И персонально, на глазах абсолютно опешивших родителей, усадили в машину, и привезли в наш районный центр, Темрюк. Конечно, все мы по отдельности, и каждый в частности, были по серьезному напуганы. Но все оказалось совсем не страшно! В Темрюке, нас усадили всех вместе в каком-то зале, и через несколько минут, в зал бодрой походкой, зашел вполне приличный дяденька в сером костюме.
Поздоровавшись с каждым персонально, за руку! Он начал свой монолог.
Во первых, он начал нас хвалить за то, что мы начали проверять оружие далеко за станицей.
Оказалось, что все мы вообще молодцы, за то, что стреляли по банкам и бутылкам, а вовсе не гонялись за бедными зайцами или куропатками. И наконец, пообещал ходатайствовать перед начальством, чтобы всем нам были выданы медали!!!
А медали нам выдадут за то, что автоматы и пистолеты, попали именно в наши, пионерские руки.
А не в руки врагов, которые только и ждут, как бы найти старые запасы. Оставшиеся после воны.
Как развивался наш доверительный разговор дальше, понятно и без особых объяснений.
Мы наперебой, как настоящие патриоты, в мелочах, описали и где нашли, и как нашли, и что нашли, и куда спрятали гранаты для рыбалки.
Уже через час, все мы сидели в темно зеленом военном автобусе и двигались в сопровождении еще нескольких машин с солдатами, в направлении Гнилой Горы.
А к вечеру, нас так же торжественно, на радость нашим ошарашенным родителям, развезли по домам.
А вот теперь, это странное, совершенно не заслуженное, школьное судилище!
Это нас, героев, признанных аж в самом Темрюке!
Через пару недель, когда все наши похождения были рассказаны и пересказаны всем встречным и поперечным, уже пару тысяч раз, наша станичная популярность пошла на убыль.
А через месяц, разные более важные дела, и вовсе убрали из памяти станичников, в общем то довольно обычное для этой местности происшествие.
Мы росли, но в общем то не особо умнели.
Во всяком случае меня это касается точно! Поскольку, вновь и вновь, попадал в разные авантюрные истории. И мне еще много раз, приходилось выслушивать в учительской что я, как сын учительницы, не имею права, вот так поступать!
И что меня, с в конце концов, непременно ждет, ВОЛЧИЙ БИЛЕТ!
Но, к счастью, как-то повезло и на этот раз! В положенное время, я как и все, получил и диплом об окончании школы, а затем, и настоящий паспорт!
А волчий билет, видимо так все еще и ждет, своего более нерадивого, земляка.
РЭРО.
Курчанка, мирно простирающаяся вдоль берега Курчанского лимана, с высоты птичьего полета, а точнее, если смотреть с горы, ты выглядишь, как классическая семиструнная гитара!
Причем, и улицы твои словно струны, в семь рядов пронизывают тебя от вин завода, что со стороны Краснодара, и до завода кирпичного, что ближе к Темрюку.
А вместо грифа у этой гитары, дорога вдоль садов, аж до развилки в хуторе Светлый путь.
И уж если мы начали с музыкальной составляющей, то и постараемся в мелодичных тонах, все вместе, вспомнить, неповторимую, воспетую местными певуньями, красоту твою!
Ты всегда вероятно была музыкальна! Но лично мне, и моим сверстникам, любовь и к музыке, и к песням, конечно ненавязчиво, но настойчиво, привил Жора Цыган.
Главный станичный щеголь Жора-Цыган, недавно приехавший, как говорили, не местный, безусловно, резко отличался, от основной мужской половины станицы.
Всегда в безупречно отглаженных брюках, и рубахе, обязательно с бабочкой, вместо галстука.
На голове, даже зимой, небольшая, черная шляпа, без которой лично я, его вообще никогда не видел. С тоненькими, усиками под греческим по форме носом, Жора, был просто точной копией Радж Капура, сошедшего с плаката, висевшего в нашем клубе, в реалии станичной жизни.
Станичницы, кто ради интереса, а кто и по врожденному пристрастию к народному искусству, с радостью записывались в хоровой коллектив, который Жора и возглавлял.
А мы, местная шпана, быстро дали ему прозвище, которое, так и осталось в моей памяти.
РЭРО. Так мы называли его в своей пацанячей тусовке.
Так уж принято, что на Руси, с древних времен, умели четко подмечать характерные черты сотоварищей, и тут же давать, прилипающую к нему на всю жизнь, новую, хлесткую, а порой и жестокую кличку.
Вот и Рэро, мигом получил свое новое имя. И за характерную мимику и за жестикуляцию, во время репетиций хора. И новое имя это, быстро прижилось у станичников. А причина была проста.
До-Ре-Ми-Фа-Соль- Ля- Си-До.
Бесконечно повторяли местные хористки, перед каждодневной репетицией песен.
И почему-то именно на ноте Ре, всегда одухотворенное лицо Жоры вдруг и вовсе преображалось. Вытягиваясь, в полу-изгибе, немного в сторону, и делая при этом, какой-то замысловатый выверт указательным пальцем на акцентируемом вдохе.
Жора при этом, картинно закатывая глаза, как бы завершал свой внутренний, творческий, только ему ведомый, порыв и замысел творческого полета. И теперь, в этом новом образе, с оттопыренными усиками, он был больше похож на Фигаро, чем на Капура!
Но милым певуньям, Жора видимо нравился в любом образе.
Хористки, а в основном это были разновозрастные станичные красавицы. Заражаясь одухотворенностью своего руководителя, подсознательно подпадая в гипнотическое воздействие.
И тоже, каждый на свой лад, выражали и мимикой, и движением головы, а то и всех частей тела, переживания, и творческие порывы Жоры.
Одни, зачем-то, смешно сводили брови, другие, выпячивали губки, а иные, и вообще, чуть ли не пируэты выделывали.
Естественно, хористы, не могли видеть ни себя, ни полную комичную картину в целом.
А вот мы, станичная шпана, всеми немыслимыми способами пробиравшаяся в станичный клуб, видели все в мелочах.
Со стороны, более смешной сцены, с нашей точки зрения придумать было сложно!
Мы ржали, катаясь по полу, и, с мастерством артистов, пародировали и Жору, и каждю в отдельности хористку.
Жора останавливал репетицию, грозно стыдил хулиганов, и естественно выгонял нас всех из зала.
А нам, в общем- то, больше ничего и не было интересно. Мы-то и собирались здесь, именно ради одного мгновения. Микро -эпизода, с нотой РЕ!
Но однажды, под Жорин гипноз, попал и я.
Помимо руководства станичным хором, РЭРО по совместительству, преподавал уроки пения в младших классах нашей школы. Для пацанов, эти уроки конечно были почти пыткой.
Вот и мы, с Женькой Колесниковым, моим одноклассником, всеми силами противились потугам Жоры, привить нам любовь к прекрасному!
Уроки пения, мы конечно не прогуливали. Скажу больше, мы с Женькой, всегда стоя рядом в классном хоре, может быть, даже старательней других, раскрывали рты, и переживали воспеваемую тему. Да вот только слова, всех без исключения песен, которые прилежно распевал весь класс, у нас с Женькой были одни и те же!
Женька, точно придерживаясь мелодии, хрипел.
Юрка дурак, Юрка Дурак.
Я естественно с теми же творческими эмоциями, вторил ему.
Женька дурак Женька дурак.
Вот так мы и проводили наши занятия пением. Но длилось это не долго.
Жора быстро раскусил наш творческий саботаж.
И вот однажды, видимо предварительно договорившись с остальными певунами, на самом интересном месте, когда необходимо было взять довольно высокую ноту, весь класс неожиданно затих!
И только два певца, продолжали свою песню.
Женька, своим хриповатым голосом, не особо стараясь осилить высокие тона, завершал неизменную фразу обо мне.
А я, закатив в творческом порыве глаза, во всю глотку, с упоением и явным удовольствием завершал свою арию.
В гробовой тишине, вдруг обнаружив, что слышу только свой голос, осекся!
Жора, манерно эмитируя рукоплескания, и покачивая головой, быстро, быстро, повторял.
Браво Ткаченко, браво, браво!
Через пару минут, мы с Женькой уже были в учительской.
Но диалог, который выдал Жора, был лично для меня полнейшей неожиданность! Коротко рассказав учительскому коллективу, причину нашего привода, Жора вдруг с явным задором заявил.
Ткаченко, это чистый Робертино Лоретти! Вы бы слышали, какой у него голос!
И так далее.
Красный как рак, я понуро стоял, не зная куда бы провалиться!
От волнения, смутно помню, как учителя, вдруг стали вспоминать, что слышали песни за станицей, да только так и не поняли, кто это там распевает.
Как мама, стала обнимать меня за плечи, повторяя.
Я же тебе говорила, я же тебе говорила! Тебе нужно обязательно учиться петь.
И я запел!
Теперь уже не в плавнях, и за станицей, где и правда, частенько с удовольствием во всю глотку пел военные, знакомые мне с пеленок песни.
Сначала запел на станичной сцене, доводя до слез и моего Деда, и моего Отца со своими товарищами.
А потом, и на профессиональной сцене, куда меня забрали сразу после службы в армии.
Пел, от Калининграда, и до Магадана, на тысячах сценических площадках необъятного Советского Союза. Конечно, это было очень далеко от совершенства, но вероятно вполне нравилось слушателям.
Поскольку и поклонниц, и цветов, и раздачи автографов, у меня было предостаточно.
Да только все это быстро надоело! Надоело каждый день, из месяца в месяц, петь одно и то же!
А тут еще, на сцене и в эфире, появился совершенно фантастический и совершенно не достижимый для меня певец, Александр Градский!
И я понял, карьеру артиста, пора завершать!
К тому же моя Душа стремилась к неизведанному! И через три года беспрерывных гастролей, со сцены я ушел.
Ушел, чтобы начать новую, полную опасностей, и неожиданностей жизнь исследователя и странника.
А вот сейчас, вдруг, беспричинно вспомнив мое босоногое детство. И через завесу лет, хочу сказать Вам Жора.
Простите меня, за то, что никак не могу вспомнить, ни Ваше отчество, ни Вашу Фамилию.
В моей памяти, ВЫ так и отпечатались, как мой добрый наставник РЭРО!
А еще, иногда, вдруг, сама по себе звучит напевная мелодия, и слова песни.
Станица Курчанская, родной Советский Край!
Сады виноградники, кругом куда не глянь!
Да…….Вот как приперло на сантименты! Видимо точно,становлюсь по настоящему старым!