Почему евреи всего мира молились за здравие антисемита Василия Шульгина (малоизвестные страницы истории).
Напомню: 12 марта 1911 года в Киеве, из дома Веры Чеберяк, содержательницы воровского притона, вышли на прогулку три подростка: ее дочь Люда, сын Женя и его друг Андрюша Лещинский. На пустыре около кирпичного завода они бегали, шалили и, нагулявшись вдоволь, возвратились в дом Веры Чеберяк. С того момента двенадцатилетнего Андрея Лещинского, ученика духовного училища, никто не видел. Он исчез. Только через 8 дней труп его, исколотый ножами, обнаружили в пещере, невдалеке от того же кирпичного завода.
Как впоследствии выяснилось, Андрея зверски убили в доме Веры Чеберяк члены ее шайки, опасаясь, что он, много знавший о их воровских проделках, может выдать их полиции. Власти же обвинили скромного приказчика кирпичного завода Менделя Бейлиса, якобы, совершившего ритуальное убийство мальчика, чтобы кровь его использовать в пищу.
Пока шло длительное и запутанное следствие, Бейлиса арестовали и бросили в тюрьму, где он томился более двух лет.
В то время царский трон шатался, готовый рухнуть под тяжестью своих злодеяний. Монархисты, черносотенцы, в том числе и высшие чины государства, пытаясь предотвратить крах царского трона, ухватились за Бейлиса, как утопающий хватается за соломинку, и все делали, чтобы осудить невинного, направить гнев страдающего русского народа в русло антисемитизма, организовать большой погром и заодно расправиться с опасной оппозицией в лице передовых рабочих, революционной интеллигенции и, таким образом, отвлечь русский народ от истинных виновников общественного зла, отвлечь от революции, призрак которой бродил по России.
Этому способствовали министр юстиции Щегловатов, министр внутренних дел Маклаков, прокурор Киевской судебной палаты Чаплинский, председатель окружного суда Болдырев, лидер черносотенного «Союза Михаила Архангела» Пуришкевич и сам царь Николай I I.
Были подкуплены лжесвидетели в основном из воровских притонов, специально подобран состав присяжных из малограмотных крестьян. Привлекли к процессу, длившегося с 25 сентября по 28 октября 1913 года, 219 свидетелей (сравните, на Нюрнбергском процессе над главными нацистскими преступниками было привлечено 215 свидетелей).
В качестве обвинителей пригласили таких монархистов-антисемитов, как бывший уголовник, ксендз Пранайтис, киевский профессор-психиатр Сикорский, питерский профессор Косоротов, председатель молодежной организации «Двуглавый орел» студент Владимир Голубев, девизом которого было гнусное выражение: «Понеже всякий жид – гад есть» и др.
Этот Голубев понимал, что если сын Веры Чеберяк Женя заявит, что из прогулки возле кирпичного завода он возвратился в свой дом вместе с Андреем Лещинским, то версия о ритуальном злодеянии Бейлиса отпадет сама собой. И Голубев уговорил Женю всем говорить, что возвратился сам, без Андрея. Десятилетнюю дочь Веры Чеберяк Люду тоже уговорили, чтобы на суде сказала, что видела, как на глазах ее и других детей, шаливших возле кирпичного завода, какой-то чернобородый еврей схватил Андрюшу за руку и куда-то потащил. Эти шаткие и путанные заявления Жени и Люды стали одной из главных улик против Бейлиса.
Чтобы наверняка закрепить в обществе версию о ритуальном убийстве Лещинского, высшие власти, и, особенно, прокурор Киевской судебной палаты Чаплинский, убирали с дороги и наказывали всех следователей, посмевших сказать правду.
Так начальника киевской сыскной полиции Мищука, который отказался видеть в убийстве Лещинского ритуальный характер, и заявил, что убийцы мальчика - члены воровской шайки Веры Чеберяк, власти отстранили от должности, заявив, что он подкуплен евреями, и возбудили против него уголовное дело.
Знаменитый сыщик Николай Александрович Красовский, подтвердил выводы Мищука и в свою очередь неопровержимо доказал, что Ющинский был убит шайкой Веры Чеберяк на ее квартире, а ритуальный способ убийства (двадцать колотых ран) являлся удобным способом вызвать еврейский погром и замести свои следы преступления.
Красовского, так же как и Мищука, власти обвинили в том, что он подкуплен евреями и вдобавок распространили лживые слухи, что он же якобы отравил двух детей Веры Чеберяк – девочку Валю и мальчика Женю, умерших от дезинтерии, а вторую дочь Люду не успел отравить. Красовского немедленно отстранили от следствия, уволили с работы и привлекли к суду. Такая же участь постигла и других добросовестных следователей.
В то же время во всю распоясались правые газеты, призывая к расправе над евреями. Вот, например, что писала черносотенная газета «Русское знамя» № 177 за 1913 год: «Правительство обязано признать евреев народом, столь же опасным для человечества, сколь опасны волки, скорпионы, гадюки, пауки ядовитые и прочая тварь».
Казалось, все было сделано для того, чтобы осудить Бейлиса и вызвать большой погром.
Однако и прогрессивные силы не дремали. В недрах гнетущего царизма зарождались ростки гражданского общества. Честные люди России встали на защиту несчастного Бейлиса, хорошо понимая, что вопрос о его судьбе, это вопрос не только о жизни и чести миллионов евреев, но также о чести и достоинстве русского правосудия и русского народа.
Либеральные газеты разоблачали ложь о ритуальных убийствах. Журналист газеты «Киевская мысль» Бразуль-Брумковский вел альтернативное официальному расследование, сыгравшее немаловажную роль в защите Бейлиса.
О ложности обвинений евреев в ритуальных убийствах выступили на суде известный ученый П. Коковцев, московский раввин
Я. Мазо, профессор Петербургской духовной семинарии И. Троицкий, архиепископ финляндский Сергий и др.
«Дело до такой степени явно и бесстыдно, - возмущался Владимир Галактионович Короленко,- что даже удивительно, и нужен разве совершенно подобранный состав присяжных, чтобы обвинить Бейлиса».
М. Горький писал Г.Плеханову: «Процесс Бейлиса так растревожил мои нервы, как никогда такого со мной не было. Читая отчет «Киевской мысли», я почти рыдаю от позора и гнева».
В городах проходили митинги протеста против позорного судилища. В. Короленко, которого справедливо называли совестью России, составил коллективный протест «К русскому обществу», который был обнародован за подписью авторитетных деятелей русской культуры - В. Короленко, М. Горького, А. Куприна, В. Вернадского, Л. Андреева, всего 83 подписи.
Петербургским комитетом отпора «кровавому навету» была организована защита Бейлиса лучшими адвокатами того времени – Карбачевским, Зарудным, Грузенбергом.
Оскар Осипович Грузенберг 26 октября 1913 года выступил с блестящей речью, длившейся несколько часов. "Этот человек,- подчеркнул он, показывая на замученного подсудимого, - преданный муж и нежный отец, который по свидетельству его соседей не то что не способен убить человека – он никогда никого даже не оскорбил."
Адвокат опроверг версию о том, что, дескать, Бейлис среди бела дня, возле кирпичного завода, на глазах рабочих и детей поймал Лещинского и тащил в подвал, чтобы убить. Может ли такое сделать вполне нормальный человек, а другие нормальные люди поверить в это? – спрашивал адвокат и отвечал: нет, никогда!
Грузенберг доказал, что на протяжении тысячелетий не было ни одного случая, ни одного факта, которые подтвердили бы кровавый навет на еврейский народ. Наоборот, многие исторические и религиозные факты свидетельствуют о том, что евреи свято соблюдали и соблюдают главную заповедь «Торы» - «Не убей». Адвокат с Библией в руке процитировал из «Торы» строки предостережения пророка Моисея евреям: «Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека, ибо человек создан по образу Божию» (Бытие, 9 : 6). «И никакой крови не ешьте во всех жилищах ваших . А кто будет есть какую нибудь кровь, истребится душа та из народа своего (Левит, 7: 26, 27) В дополнение адвокат процитировал писателя Марка Твена: «В любой стране в статистике преступлений еврей фигурирует крайне редко. К убийствам и прочим актам насилия он практически не бывает причастным. Евреи заслуживают признания в качестве самой щедрой и благожелательной расы в мире». И вполне естественно, сказал адвокат, что лучшие русские люди стали на защиту правды и справедливости. Значит, Россия жива, а вопрос о полном оправдании Бейлиса стал вопросом национального достоинства России.
Пожалуй, одним из самых сенсационных актов в борьбе за оправдание Бейлиса и снятия с евреев ложного навета, стал известный в России националист и антисемит Василий Витальевич Шульгин, редактор националистической газеты «Киевлянин».
Его имя я впервые услышал в 16-летнем возрасте (1939 г.) от новомиргородского раввина Мотла Задановского, который по вторникам проводил с юношами занятия по истории еврейского народа. Особенно меня заинтересовал его рассказ о тревожном в России 1913 годе, о деле Бейлиса и о бывшем депутате Государственной Думы Шульгине, спасавшем евреев от погрома.
- Хотя и антисемит он, - сказал реб Задановский, - но в самое опасное для нас время он стал на защиту евреев. Помню, тогда мы в Новомиргороде молились за его здоровье и не только мы – евреи Екатеринослава, Елисаветграда, Никополя и других городов молились за него.
Позже, будучи студентом историко-фиологического факльтета, я более подробно узнал из книг и журналов о жизни и деятельности Шульгина ( 1878, Киев – 1976, Владимир) - видного политического деятеля, юриста, писателя, публициста, редактора «Киевляина», которому, как депутату Думы, было поручено 2 марта 1917 года вместе с депутатом Гучковым поехать в Псков, где тогда находился царь Николай II и предъявить ему требование Думы отречься от престола, что тот и сделал.
Позже Шульгин активно участвовал в создании белой добровольческой армии для борьбы с большевиками. После гражданской войны эмигрировал за границу, некоторое время жил в Югославии, откуда в 1940 году был депортирован в СССР. Здесь его арестовали, несколько лет держали в тюрьме. Освободившись, остался жить в России, обратился к своим заграничным товарищам и ко всем эмигрантам с призывом отказаться от враждебного отношения к СССР. Умер в возрасте 98 лет.
Следует сказать, что в молодости Шульгин не раз публично выступал с материалами, в которых утверждал, что евреи стремятся покорить Россию и закабалить русский народ. «Евреи, - писал он, - неудержимо ползут вверх, стремятся тем самым взгромоздиться на хребте русского народа, но мы не из тех наций, которые проглатываются без сопротивления. При кажущейся беспомощности, русские таят в себе мощные ресурсы отпора».
И вот этот националист и антисемит во время суда над Бейлисом, стал одним из активных его защитников и, следовательно, защитником всего еврейского народа. Его газета полностью опубликовал справедливое расследования сыщика Красовского, вызвавшее шумное возмущение монархистов и одобрение честных людей России, и ставшее предметом обсуждения на сессии Государственно думы.
Когда депутат граф Уваров обратился к Шульгину с предложением объяснить мотивы этой публикации, тот сказал:
- Я полагаю, что «Киевлянин» правильно сделал, открыв свои страницы для высказывания об истинных убийцах Лещинского. Русский народ должен знать правду.
Правые депутаты встретили эти слова свистом и угрожающими возгласами. Депутат Гегечкори под шум и звонки председателя успел бросить в адрес правых:
- Ваши завывания каннибальскому делу не помогут. У вас, кроме ругани, ничего не осталось. Опорочить расследование Красовского вам не удастся.
Депутат Замысловский, взойдя на трибуну, заявил, что евреи только в тех местах совершают ритуальные убийства, где им удается подкупить полицию, возможно, то же произошло в Киеве (это заявление левые встретили смехом и топотом ног).
Дума так и не приняла никакого решения, касающегося дела Бейлиса. А газета «Киевлянин» активизировала борьбу за его оправдание. В передовой статье Шульгин писал, в частности: «Как известно, обвинительный акт по делу Бейлиса есть документ, к которому приковано внимание всего мира. Со времени процесса Дрейфуса не было ни одного дела, которое так взволновало бы общественное мнение, потому что обвинительный акт является не только обвинением Бейлиса, но есть обвинение целого народа в одном из самых тяжких преступлений, это есть обвинение целой религии в одном из самых страшных суеверий.
Не надо быть юристом, подчеркнул Шульгин, чтобы понять, что обвинение против Бейлиса есть лепет, который любой защитник разобьет шутя. И невольно становится обидно за киевскую прокуратуру и за всю русскую юстицию, которая решилась выступить на суд всего мира с таким убогим багажом.
"Вся полиция, - смело утверждал Шульгин, - терроризированная решительными действиями прокурора Киевской судебной палаты Чаплинским, поняла, что если кто слово пикнет не так, как хочется начальству, будет немедленно лишен куска хлеба и, мало того, посажен в тюрьму. Естественно, что при таких условиях все затихло и замолкло, и версия о ритуальном убийстве стала царить «рассудку вопреки», но на радость прокурору судебной палаты.
Однако мы убеждены, что и в среде маленьких людей найдутся честные граждане, которые скажут правду даже перед лицом грозного прокурора Чаплинского. Мы утверждаем, что прокурор Киевской судебной палаты, тайный советник Георгий Гаврилович Чаплинский запугал своих подчиненных и задушил попытку осветить дело со всех сторон.
Мы вполне взвешиваем значение слов, которые сейчас произнесли. Мы должны были их сказать, мы имеем право говорить и будем говорить...»
Шульгина привлекли к судебной ответственности «за распространение в печати заведомо ложных сведений о высших должностных лицах» и приговорили к трем месяцам тюремного заключения.
Наступил решительный день суда над Бейлисом. Мимо суда было прекращено всякое движение. На улицах наряды конной и пешей полиции. В Софийском соборе, что возвышался невдалеке от здания суда, назначена с участием архиерея панихида по убиенном младенце Ющинском. Здесь же толпа черносотенцев, уголовников, проституток, готовых начать еврейский погром.
Присяжные заседатели ушли на совещание под впечатлением резко обвинительного резюме судьи. Казалось, вечная каторга Бейлису обеспечена.
«Около шести часов, - свидетельствует В.Г. Короленко, - стремительно выбегают репортеры. Разносится молнией известие, что Бейлис оправдан. Внезапно физиономия улицы меняется. Виднеются многочисленные кучки народа, поздравляющие друг-друга. Русские и евреи сливаются в общей радости. Погромное пятно у собора теряет свое мрачное значение. Кошмары тускнеют».
На следующий день после оправдания Бейлиса, 29 октября 1913 года, Шульгин писал в «Киевлянине»: «Радость и ликование охватили нашу редакцию, немало перестрадавшую со многими своими единомышленниками. Горько видеть правителей в роли искусителей и развратителей. Но когда мы думаем о том, что простые русские люди (присяжные заседатели А.Л.), не имея возможности силой ума и знания разобраться в той страшной гуще, в которую их завели, одной только чистотой сердца нашли верный путь – радостью и гордостью бьется наше сердце.
Низкий поклон этим киевским хохлам. Им пришлось перед лицом всего мира спасать чистоту русского суда и честь русского имени».
Какова же судьба персонажей того печального и позорного деяния, бушевавшего в Киеве и взбудоражившего весь мир?
Бейлис вместе со своей семьей покинул Россию, некоторое время жил в Палестине, затем переехал в США (1920 г.). где был доброжелательно встречен евреями. Они оказали ему материальную помощь, помогли адаптироваться в новой среде. Российская тюрьма и судебный процесс надорвали его здоровье. Он умер в 1934 году в возрасте 60 лет. Похоронен вблизи Нью-Йорка.
Вера Чибиряк, по сведению некоторых газет, была убита в дни февральской революции 1917 года киевскими студентами, отомстившими ей за гибель Андрея Ющинского.
Что касается Василия Шульгина, то с ним, как он признавался в своей книге «Годы. Дни. 1920», произошел в октябре 1914 года удивительный случай. Бушевало зловещее пламя первой мировой войны. «Я отправился,- вспоминал Шульгин, - из Киева на фронт, так как был зачислен в чине прапорщика в 166-й Ровненский пехотный полк. Приехал в Броды, австрийский городок у русской границы. Там сел в поезд, следовавший во Львов, занятый русскими войсками. Этим же поездом ехала по своим коммерческим делам группа киевских евреев. Во Львов приехал в два часа ночи. Ни носильщиков, ни извозчиков. Черная ночь и дождь. Что делать? Вдруг из темноты вынырнули евреи, те самые, что ехали в одном поезде со мной:
- Что, так и будем стоять под дождем? - они схватили мои вещи, и я пошел за ними.
Они привели меня в какую-то гостиницу. Зажгли свечи. Волшебно быстро на столе появился «самоварчик», неизменный утешитель тех времен. Я пил чай один, мои покровители исчезли.. В ока заглядывала ночь – черная, как могила. Дождь тихонько стучал в окна.
Вдруг открылась дверь. Вошел старик с белой бородой. Он был необычайно красив – красотой патриарха.
- Садитесь,- предложил я.
Он не сел. Заговорил так:
- И они, эти сволочи, как они смели сказать, что вы взяли наши деньги? Я хочу, чтобы вы знали… Есть у нас, евреев, такой, как у вас, митрополит. Нет, больше! Он на целый свет.
Остановился на минутку и сказал:
- Так он приказал… Назначил день и час.. По всему свету! И по всему свету, где только есть евреи, что веруют в Бога, в этот день и час они за вас молились!
Я почувствовал волнение в своей душе. Патриарх добавил:
- Такую молитву бог слышит! Я пришел сюда, чтобы вам это сказать. Прощайте!
Когда иногда я бываю очень беден, я говорю себе: ты богат. За тебя молились во всем мире. - И мне легко ».
г. Аугсбург. Октябрь 2013 г.