Ахмад Умаров: "Я постоянно в поиске"
С самаркандским живописцем Ахмадом Умаровым мы встретились через несколько дней после выставки в театре "Эл мероси" его новой картины, которая с легкой руки профессора Юсуфа Абдуллаева на русском языке стала именоваться "Пришествие Имама Аль Бухари в село Хартанг". Эмоциональный Умаров был полон разнообразных впечатлений от прошедшей презентации и услышанных мнений о своей работе. Однако ни проявленный зрителями восторг, что, безусловно, было приятно автору, ни скепсис, принятый им как должное, не особо поколебали художника, у которого, говоря словами Пушкина, "ты сам свой высший суд". Может, поэтому интервью о создании картины вылилось в размышление об изобразительном искусстве?
- Ахмад-ака, когда и при каких обстоятельствах у Вас появилась идея написать "Пришествие"?
- Когда в 2014 году я сделал Ялангтуша ("Правитель Самарканда Ялангтуш Баходир на строительстве медресе Шердор" - прим. автора), то появилась идея написать портрет Бухари. Однако описание его внешности нигде не встречается. Тогда я подумал, почему бы не создать сюжетное полотно с великим ученым-богословом. Определившись с идеей, начал изучать имеющуюся литературу, очень много информации почерпнул из книг профессора Убайдулло Уватова.
- Исторический жанр один из сложнейших в изобразительном искусстве, который требует от художника не просто знание эпохи, но и умение синтезировать, технического мастерства. С этим были сложности при написании картины?
- Знаете, в самом начале, мне предложили, чтобы я изобразил приезд великого мухаддиса в Бухару, где его встречали 40 тысяч всадников. Грандиозное событие, согласен, но если писать всех всадников, то тогда сам Бухари потерялся бы на их фоне. Поэтому я остановился на своей первоначальной идее, тем более трудно представить Бухару того времени. А сложности были, скорее, не технического, а композиционного и психологического характера, ведь я хотел передать трепетную атмосферу события, когда Имам Бухари приехал в село Хартанг. До сих пор сомневаюсь в необходимости солдат на полотне, но на момент работы над картиной считал, что они отразят осторожность властей по отношению к теологу, ведь известно, что у знатока хадисов было немало врагов. Сложно было и с написанием самого портрета Бухари, так как реального прототипа у меня не было, это все собирательный образ. Я, конечно, мог, например, изобразить своего отца, который очень благочестив и религиозен, однако это против этических норм художника. В этой картине я вообще не использовал реальных людей, только позы списывал с натуры, в частности, с сыновей.
- Сюжетные полотна да еще в классическом исполнении большая редкость в современном большом искусстве. Более того, тех художников, кто работает в этом направлении, называют чуть ли не любителями. Не обидно?
- Пускай я буду любитель. Понимаете, я всегда делаю то, что могу, пишу на том уровне, который достиг за свои 60 лет. Какой этот уровень – скажут не сегодня. Много лет назад Маркел Израилевич Калантаров, не продавший при жизни практически ни одной работы, говорил мне: "Ахмад, что после нас будет? Вот мои работы никому не нужны…" Я же всегда ему отвечал: "Мы живем и творим в свое время, сегодня нас называют как угодно, не принимают всерьез, а придет час, поднимут историю, а там вот они – мы". Ведь и Аннаньева, и Вахрутдинова никак не воспринимали, а сейчас ищут их работы.
- Как вообще относитесь к современным течениям в изобразительном искусстве?
- Сейчас в искусстве больше хулиганства, чем самого искусства. Что выставляют сегодня в музеях и галереях современного искусства? Кровь, выпотрошенную корову, гору мусора? Поставили унитаз с экскрементами и назвали соответственно: "Туалет не работает". Неужели, это можно назвать искусством?! Некоторые, правда, называют и еще начинают философствовать по поводу "гениальной" идеи автора горы мусора. Удивительно то, что потом в нашей стране находятся подражатели этого безобразия. Я всегда считал, что искусство – это эстетическое выражение самого себя, своего отношения к миру. Знаете, у нас в Самарканде есть талантливые художники со своим стилем, но практически не осталось жанровых творцов.
Против ничего не имею, но не надо забывать, что нужно писать картины. Вот и молодежь идет по этому же пути, считая, что ничего сложного в искусстве нет: натяни холст, возьми краски, раз-два, и готов, так сказать, шедевр. Чем больше зрители не поймут "шедевр", тем умнее будет считаться его автор. Только зачем этот обман самих себя? Молодой художник сначала должен доказать хотя бы немного, что он освоил классические жанры, владеет рисунком и композицией. Зачем гнаться за новомодными течениями и подражать западным тенденциям, когда всё есть внутри нас самих, в наших корнях?
- Может, все дело в профессионализме художника?
- Я часто задаю себе вопрос, а что такое профессиональный художник? И каждый раз прихожу к выводу, что профессионализм - понятие не для искусства. Конечно, когда мы говорим о художнике, мы подразумеваем его образование, профессиональные навыки, к примеру, умение рисовать. Это то же самое, когда, говоря о поэте, мы подразумеваем его умение читать и писать. Однако эти умения еще не говорят об умении писать картины или стихи. Бывает, конечно, что творческий порыв сильнее чем навыки, но это поправимо, хуже, когда наоборот. Поэтому творчество не может быть профессией. Поэт - не профессия, композитор - не профессия. Это дар и, если хотите, образ жизни.
- В чем Вы видите проблемы художников в Самарканде?
- Я согласен с высказанной однажды вами мыслью, что Самарканду нужен музей изобразительного искусства. Еще в 1995 году я писал статью о том, что городу нужна крупная галерея, солидная выставочная площадка. Специально построенное для выставок здание, а не приспособленное, типа "Чорсу". У нас есть уютная арт-галерея "Айсель", но ее зал мал и задачи несколько иные, хотя Альфия Валиева очень много сделала для популяризации художников Самарканда. Вторая проблема – отсутствие мастерских у молодых художников. Раньше их выделяло государство, а сейчас? Никто об этом не думает. А если нет условий, то о каком развитии изобразительного искусства может идти речь? Некоторые считают, что художники сами на жизнь заработают. Конечно, заработают, только будет ли то, что они делают на потребу публики, искусством? Искусство – это не зарабатывание денег, настоящему искусству и художнику трудно выжить в рыночных условиях. Его нужно поддерживать с помощью льгот от государства. У нас, в отличие от Ташкента, отсутствуют и специализированные галереи для продаж с искусствоведами-кураторами, которые бы продвигали самаркандских художников. Не ведется в Самарканде и пиар-кампании изобразительного искусства. Где выступления в СМИ наших искусствоведов? Спасибо, что хоть журналисты иногда пишут о художниках и выставках, но этого крайне мало.
- Как Вы можете охарактеризовать самого себя?
- Я постоянно в поиске. Иной раз кажется: вот уже что-то нашел, а потом оказывается, это только начало другого пути. Знаете, у Аллаха никогда не прошу богатства, я прошу – здоровья для себя и близких. Я не прошу у Всевышнего удачи, а прошу научить меня понимать смысл жизни. Не прошу власти, а прошу справедливости. Не прошу счастья, ведь счастье давно в моих руках.
- Спасибо за интересную беседу.