Она подтянула край грязного, истрёпанного одеяла к подбородку. Оно не греет. Оно для этого и не было предназначено. Просто укрыть. Печать инвентарного номера только подчёркивала синюшность её кожи. Металлическая сетка кровати больно врезается в тело, а матрас в разводах грязи и запёкшейся, неотстиравшейся крови. Сколько человек здесь лежало до неё? Так же не замечая ничего?
Действие укола уже почти прошло. Никто не говорит, что здесь вкалывают. Но после укола у неё появляется пара часов, когда она наконец не чувствует ничего. Нет мыслей, нет тела, нет воспоминаний. В такие моменты она беспомощна. Отчаянно беспомощна. Пока не наступала ночь. Ночью приходил сон: её спасение и мука. То, что пытались вытащить, выскрести из её мозгов, с помощью уколов, не отпускало.
У каждого в душе есть такое. Такие места, где как в самых вонючих и заброшенных подвалах средневековья, вырубленых прямо в скале, узких и тесных, гниёт всё то, что давно надо было забыть. Те воспоминания, которые не несут в себе ничего доброго. И иногда, из-за какой-то тупой случайности или шока от всей мерзости вокруг, эти призраки прошлого вырываются на волю, захватывая всё существо, выпуская волны боли, срывая все инстинкты, все рамки.
В палату зашёл врач.
-Ну? Как ты сегодня? Получше?
-Всё нормально. Просто нормы меняются.