После хорошей двухчасовой тренировки всё тело пело, точно тугая струна. Бастер Китон стремительно катил на спортивном велосипеде по голливудской равнине. Так приятно было ощущать себя единым целым с великолепной машиной, ещё приятнее – прикрывая глаза, подставлять лицо ветру, несущему ароматы жасмина и эвкалипта. Милях в четырёх позади остались киностудия и гимнастический зал, вокруг расстилались залитые солнцем акры изумрудной травы, а впереди, на пологом склоне холма, вырастал сказочно красивый особняк в стиле римских патрициев – «Итальянская вилла», как Бастер его называл. Вот уже показалась вереница седанов и кадиллаков на подъездной дорожке. Верхушки пальм у большого бассейна. Колышущееся море гостей – полуодетых актрис и солидных мужчин в смокингах. От бассейна доносился чей-то весёлый визг. Над кортом туда-сюда летали мячики. Всё соблазнительнее пахло жареным мясом и овощами. Шипело, переливаясь в бокалы, шампанское. Бордовые губки так и притягивали к себе мужское внимание. Инженю беспощадно стреляли невинными глазками из-под полуопущенных ресниц. В дерзких, аппетитно оформленных декольте сверкали россыпи рубинов, изумрудов и бриллиантов. Ещё не успев отыскать взглядом Норму, Бастер заранее знал, что она, разумеется, затмевает всех богатством наряда.
Натали не вышла его встречать. Занятая бесчисленными гостями и развлечениями, она вообще навряд ли заметила возвращение мужа. «Ну, вот я и дома», – глухо пробормотал хозяин виллы, прислоняя велосипед к стене. Он надеялся незамеченным проскользнуть к дверям, чтобы принять душ с дороги, но гости заметили его и устремились навстречу.
– О, Китон! – воскликнул вместо приветствия режиссёр Джек Конвей, обгладывая куриную ножку. – Спорим на десятку, что ты не войдёшь в бассейн в одежде!
Не меняя шага, Бастер повернул к бассейну, спустился в лазурную тёплую воду, с меланхоличным видом дошёл до противоположного бортика, поднялся по лесенке и прошествовал мимо спорщика, на ходу протянув руку за купюрой. Все вокруг хохотали до слёз. В последнее мгновение актёр сверкнул глазами, отдёрнул ладонь, повернул обратно, взобрался на вышку и, послав всем с высоты воздушный поцелуй, небрежно – спиной вперёд – полетел вниз. Когда он вынырнул, его встречали дружный смех и аплодисменты. Луиза Брукс наклонилась, чтобы протянуть мокрому Китону руку.
– Хоть сейчас, у себя, мог бы не играть на публику, воображала, – дружески подмигнула она.
– А я и не «у себя», я на публике, – развёл руками Бастер.
После чего наконец удалился в дом, хлюпая ботинками.
Стены ванной комнаты были обиты золотой тканью в цветах. Китон застыл перед зеркалом, прижав к лицу полотенце, наслаждаясь покоем и тишиной. Как жаль, что нельзя оставаться здесь до утра. Бастер опустил полотенце, устало вздохнул… И тут, как всегда, на него «накатило». Он понял, чего не хватает новому фильму – эффектной погони. Широко распахнув глаза, Бастер опустился на созданный по его эскизу стул с изогнутыми ножками. На лицо легли золотые отблески. В голове проносились яркие, чёткие образы. Что если Шерлок Холмс лихо вскочит на вороного коня, вылетит прямо на трассу, выхватит из кобуры пистолет – нет, зачем? Пулемёт! – и…
Кто-то начал дёргать ручку двери снаружи.
– Занято, что ли? – проворчал незнакомый голос.
Бастер шумно втянул воздух между зубами. На вилле шесть ванных комнат, а кому-то понадобилась именно эта. Что же, придётся вдохновению подождать.
На улице его сразу потащили играть в большой теннис. Пара на пару: он и старый приятель Уильям «Бастер» Коллиер – против Констанс Толмадж и Луизы Брукс. Конни была в отличной форме, как и Луиза, так что в конце концов сошлись на ничьей. Игра только раззадорила воображение Китона. От коня он решил отказаться. Пусть лучше с неба спустятся два – нет, три! – крылатых биплана, закружатся над самой дорогой, поднимая пыльные вихри, и…
– Вас к телефону, – торжественно возвестил дворецкий.
– Спасибо, Каррутерс.
Бастер подошёл к одному из редкостных (даже по Голливудским меркам) аппаратов, сетью которых была опутана «Итальянская вилла».
Звонила гувернантка Консуэло.
– Мистер Китон, мальчики расшалились и требуют вас!
– Точно меня? Не маму?... Ладно, сейчас поднимусь.
Детская находилась в правом крыле, на втором этаже. Шагая по бесконечному безлюдному коридору, Бастер вновь ощутил вдохновение. Значит, погоня… Что-то там про животных? Может быть, львы или ягуары сбежали из зоопарка и наводнили улицы города? И Шерлок – верхом на гигантском льве, одним мановением руки управляя всей этой дикой стаей…
– Папа! Папа! Научишь нас делать заднее сальто?
Бастер вздохнул.
– Не могу, дети: ваша мама не разрешает. Помните, сколько шума было в прошлый раз?
– Мы ей больше не будем показывать! Ты нас по-тихому научи! Ну, пааапа!
– Нет, так нельзя…
Он устало потёр лоб ладонью, затем вспомнил что-то и сунул руку в карман за маленьким свёртком.
– Смотрите, что мы с дядей Фредом для вас изготовили.
Это был искусно вырезанный из дерева мотоцикл с усаженным в седло человечком. Колёса и руль крутились, человечек легко снимался и шевелил руками. Габури сегодня развлекся на славу, воспользовавшись редкой передышкой в работе.
Джеймс вежливо повертел игрушку в руках, сказал:
– А тётя Норма обещала купить нам настоящие автомобильчики на батарейках, чтобы вокруг дома кататься!
И вернулся к своим паровозикам. Зато младший, Боб, тут же схватил крошечного мотоциклиста и принялся увлечённо катать по спинке и поручням кресла, в которое, тут же закрывшись газетой, опустился его папа.
Так что с погоней? Бипланы придётся выписывать из Британии – Лу Энгера* /бухгалтер на киностудии Китона/ хватит удар… Зато как красиво было бы, если бы Шерлок Холмс, уцепившись за шасси взлетающего аппарата, взмыл в небеса, а оттуда…
– Постой! Какие автомобильчики?! Вам ещё рано!
– Но у тебя в детстве тоже была машина!
– Да, но я сам на неё заработал!
– Папа…
– Нет.
– Пааап!
– Я сказал: нет.
– Пап… Она всё равно купит!
Бастер опустил газету и застонал:
– Если ты сейчас же не прекратишь, я пойду к бассейну и утоплюсь!
– Ой! – восторженно взвизгнул Джеймс. – А можно пойти с тобой, посмотреть?
– Ах, ты…!
Отец не выдержал и, рассмеявшись в голос, бросился тормошить мальчишек. Вошедшая гувернантка Консуэло застала всех троих барахтающимися на персидском ковре, причём отличить в этой куче-мале хозяина от его ребятишек было почти невозможно. Когда наконец Бастер поднялся с пола, отряхивая костюм и причёску, женщина с тёплой улыбкой произнесла:
– Идите к гостям, мистер Китон. Хозяйка спрашивала о вас. Я тут как-нибудь управляюсь.
Бастер с сожалением посмотрел на мальчиков, подмигнул им и вышел.
Образы в его голове понемногу тускнели и перемешивались… Может, устроить банальную гонку на автомобилях? Но пусть они будут какими-то необычными. Какими-нибудь… Ну… В принципе, если дать задание Габури… А какие ещё там были идеи?...
– Здравствуй. Нат. Знаешь, что сейчас отмочил наш сын?
– А, это ты. Принеси мне расшитую накидку, будь добр. Ну ту, испанскую. Она в гардеробной слева.
– Хорошо.
Бастер поплёлся обратно к дому, пытаясь сообразить, о какой из десятков накидок могла идти речь.
– Мистер Китон, вы не поможете мне с отбивными? – остановил его повар.
– Да, конечно, Вилли. – У Бастера был очень рассеянный вид. – Только схожу в дом за…
– Прошу прощения, тут совсем немного – порезать мясо, и всё. Мы бы вдвоём очень быстро управились.
Через минуту давно голодный Бастер нарезал нежную телятину фамильным ножом. Сумасбродная начинающая звезда Кэтлин Ки издали заворожённо следила за тем, как точно и бережно, чуть ли не ласково движутся его руки. Эти руки снились ей уже несколько месяцев. Хрипловатый, тягучий как патока голос южанина – вызывал дрожь во всём теле. Каждое движение – электризовало. Что за мужчина… За такого можно убить… умереть… Натали, должно быть, выжила из ума: отказать от спальни ему, да ещё растрезвонить об этом! Отдать такую добычу на растерзание местным охотницам!
Вдоволь налюбовавшись на расстоянии, актриса поправила бретельку вечернего платья, грациозно встала, легко покачивая бёдрами, приблизилась. Замерла в изящной позе, томно глядя через плечико сверху вниз.
– У вас красивый особняк, мистер Китон. Очень красивый. – Не дождавшись ответа, она продолжала: – Это правда, что в нём двадцать спален? И которая из них – ваша? Может, покажете?
Нимало не изменившись в лице, мистер Китон флегматично ответил:
– Могу даже уступить, если леди негде переночевать.
Сбитая с толку, Кэтлин разинула рот.
– Я… совсем не то…
И, покрывшись пятнами, гневно сощурилась на прыснувшего повара; тот счёл за лучшее убраться подальше.
– Простите, мэм. – Бастер поднялся и дружески взял её за голую руку чуть пониже плеча, отчего у красотки сдавило горло. – Я не экскурсовод, – проникновенно вымолвил он, твёрдо глядя в немигающие глаза с расширенными зрачками, – я комик.
После чего отвесил изящный поклон мушкетёра, так что воображаемое перо трижды подмело дорожку, и удалился, насвистывая, к общему столику. Кэтлин, будто подкошенная, рухнула на складной стул. И судорожно перевела дыхание. В висках бешено стучало: «Какой… мужчина… убить… умереть… ничего не жалко!»
Рука всё ещё горела после прикосновения. Чёрт бы побрал эти вечерние платья с тугими корсетами – совершенно нечем дышать… От смущения Кэтлин схватила первый попавшийся на глаза предмет – оставленный Китоном серебряный нож – и с наигранным интересом впилась взглядом в изысканный орнамент на ручке, в ослепительные блики, танцующие на отточенном лезвии.
Внезапно, плохо осознавая что делает, она спрятала опасную безделушку в свою вечернюю сумочку. На всякий случай. Никогда не знаешь, что пригодится в будущем.
Как только муж присел за стол, собираясь поужинать, Натали прошипела:
– Ну, и где моя накидка?! Тебе на меня плевать, да?
И потом, не обращая никакого внимания на его покаянный вид, повернувшись к подружкам, заметила (так, чтоб он слышал):
– Я же говорила: это не мужчина, это одушевлённый придаток своей кинокамеры!
Подружки ответили странными взглядами.
Но Бастер, словно в подтверждение её слов, продолжал сохранять на лице знаменитое «каменное» выражение, вдруг крайне заинтересовавшись чёрным муравьём, заползшим к нему в тарелку. Блестящее, жирное насекомое так равномерно, механистично перебирало лапками, бегая по отбивной, что трудно было отвести глаза; а вот аппетит совершенно пропал. Мутность в голове нарастала.
Внезапно Китон почувствовал на себе чьё-то не менее пристальное внимание и, поморгав, с трудом поднял расфокусированный взгляд. Молодой человек напротив нервно пригладил сверкающие от геля волосы.
– Позвольте представиться: я – Джордж Харрелл. Норма вам не рассказывала?
– Кажется, да… Тот самый гениальный фотограф?
Юноша собрался с духом и без предисловий выпалил:
– Вы позволите вас поснимать?
– Да, конечно, – просто ответил актёр. И с искренним любопытством спросил: – А у вас уже есть идеи?
Харрелл задумчиво обхватил подбородок растопыренными указательным и большим пальцами и впился в будущую модель пронзительным взглядом ястреба.
– Знаете… я вижу вас издали, в полный рост, у фонтана или на лестнице, на фоне всей этой громадины. Пустое пространство – и вы, совершенно один…
– Один? – Бастер откинулся на спинку стула. – Ну, тогда вам придётся приезжать сюда в пять утра.
Сидевшая неподалёку старлетка мелодично рассмеялась.
– Ха-ха-ха, мистер Китон, вы такой шутник!
Мужчины не обернулись на неё. Они смотрели друг на друга с таким пониманием и симпатией, словно были знакомы много лет.
– Я бы приехал, – серьёзно промолвил Харрелл.
– Давайте.
– Интересно, – вмешалась вдруг Натали. – С чего это вдруг такая странная идея? Почему не сделать нормальный поясной портрет, как у всех?
Фотограф ответил ей самой любезной и обезоруживающей улыбкой, пожал плечами, отвернулся и закатил глаза: «Боже, ну и дура!»
Спустя полчаса со стороны подъездной дорожки раздался визг тормозов. Огромная чёрная машина со складным верхом, брызжа гравием, лихо подлетела к аккуратной веренице автомобилей и затормозила, перегородив выезд сразу двум кремовым кадиллакам. Водительская дверца распахнулась. Из машины появился высокий, статный мужчина за сорок. Вынул сигарету из красиво изогнутого рта. Пригладил элегантные усики. Снял помятую шляпу, на пару мгновений обнажив огромный лоб мыслителя (недаром ему досталась главная роль в картине про Шерлока Холмса, пародия на которую занимала в последнее время голову Бастера) и, поправив волосы, тут же надвинул её обратно, отчего снова стал похож на классического голливудского «плохиша». Окинул сверкающими глазами из-под тяжёлых век открывшуюся ему картину. И целеустремлённо двинулся по направлению к бассейну. Там у бортика сидел и вяло что-то жевал, уставившись на воду, хозяин виллы. Не обращая внимания на неприязненно косящихся и перешёптывающихся гостей, Джон Берримор прошёл прямо к нему, подкрался и безупречно поставленным театральным баритоном возвестил:
– Сдавайтесь, Китон, вы окружены!
Лицо Бастера вмиг просияло. Вскочив, он бросился другу на шею.
– Опять ты хандришь, дружище? – мягко упрекнул его Берримор. – А что это за бурда в бокале? Содовая для девочек из воскресной школы? Давай лучше надерёмся, как мужики! – И ловко извлек из внутреннего кармана внушительную бутылку.
Глаза Китона обрели осмысленное выражение. Казалось, какая-то внутренняя боль на минуту отпустила его. Он посмотрел на старшего товарища с благодарностью – и выплеснул шампанское из бокала.
Тут настороженно следивший за ними «Бастер» Коллиер возмущённо толкнул Нат локтем в бок, но та лишь досадливо фыркнула. Тогда молодой человек поднялся и решительно подошёл к бассейну.
– Джон, ты опять за своё?!
Китон покачал головой и отстранил его, сказав лишь:
– Не надо, тёзка…
Стояла глубокая ночь, когда последние гости наконец разъехались по домам. Оставшись один, Бастер поднялся к себе, протиснулся между нераспечатанными коробками из магазинов, рухнул на большую кровать и заснул, едва коснувшись щекой подушки.
Бастеру снилось (не в первый и не в последний раз), что он, напевая себе под нос, подвязывает саженец персикового дерева. В разрытой тёплой земле копошатся куры. Мальчики путаются под ногами, играя с собакой, а Натали сидит на крыльце небольшого ранчо и с ласковой улыбкой наблюдает за ними, качая на руках маленькую дочку.
За окном всё ещё будет темно, когда он распахнёт глаза, щёлкнет выключателем, будет долго лежать при свете, уставившись в пустоту, пронизывая глазами неизведанные реальности, наблюдая фантастические сцены погонь, драк, полётов, скачек, пылких объятий… Ну конечно, мотоциклист и поезд…! Потом он потянется за блокнотом и, отыскав чистую страницу, бережно выведет:
«Шерлок Холмс Младший».
Вступительный титр.
Старое присловье гласит: «Не пытайтесь жить в двух мирах одновременно». Наш герой попробовал – и вот что из этого вышло....»