Вообще-то, имя у неё было Мария. Но самой девушке нравилось, когда её звали Руся. Она так и представлялась при знакомстве. Наверное, начитавшись Бунина. А может потому, что имя Руся находилось в гармонии с её внутренним миром и внешностью — русыми волосами, светлыми бровями и серо-голубыми глазами. Волосы она заплетала в две косы и укладывала их сзади полукругом. Судя по старым фильмам, такие причёски носили в пятидесятых годах прошлого столетия. Одевалась она тоже необычно, по всему было видно, что шила сама, — в платья и блузки с глухим воротом, отчего на неё душно было смотреть. Так и хотелось подойти и расстегнуть, хотя бы, верхнюю пуговицу.
Руся жила в одном доме с Игнатовыми, и до недавнего времени их общение не выходило за рамки приветствия и разговоров о погоде. Но с тех пор, как Игнатовы купили для младшего сына пианино, Руся регулярно, не реже двух раз в неделю, приходила к ним по вечерам с просьбой немного поиграть.
Она проходила в гостиную, садилась за инструмент, и с первых аккордов было ясно, что сейчас снова зазвучит «К Элизе» Бетховена. Странно, но эта изящная, лёгкая пьеса в исполнении Руси была полна драматизма. Возможно, такое впечатление складывалось, благодаря эмоциям, которые она не умела или не хотела скрывать. За время игры выражение её лица менялось непостижимым образом, словно она проживала целую жизнь — от маленькой девочки до старухи, как в «Песенке о голубом шарике» Булата Окуджавы.
Поначалу все четверо Игнатовых: папа, мама, сын Славик, девяти лет от роду, и сын Денис, вдвое старше младшего, — легко относились к визитам Руси. Папа вечно торчал в своём кабинете при закрытых дверях, дети — в своей комнате, а мама, немного послушав гостью, уходила на кухню. Да и недолго засиживалась Руся — пробежится по пьесе раз десять и всё.
Но месяца через три начались ворчания. Первым голос подал Славик. То его из-под палки приходилось усаживать за гаммы, а тут он начал возмущаться, что из-за этой Руськи он не выучит очередной этюд Черни и получит двойку. Папа поддержал сына, мол, сколько можно слушать одно и то же, хоть бы репертуар сменила. Мама возражала, говоря, что она любит «К Элизе», а Русенька так хорошо исполняет, что она за то недолгое время, пока звучит музыка, отдыхает душой. Денис молчал, хотя ему очень хотелось быть на стороне папы и брата, но было жаль маму.
Прошло ещё некоторое время, и напряжение в доме стало расти, переходя в открытое раздражение и перепалки между членами семьи. Руся не замечала сгущения атмосферы и продолжала свои визиты.
Неизвестно, чем бы и когда это всё закончилось, если бы не злая шутка Славика.
В один из вечеров, окончив игру, Руся собралась идти домой, но… не смогла встать со стула. Она сделала несколько безуспешных попыток, пока до неё не дошло, что её платье намертво приклеилось к сидению. В отчаянии, она с силой оттолкнулась от стула, раздался треск разрываемой ткани… И именно в этот момент в гостиную вошёл Денис. Раскрасневшаяся Руся сначала боком, а потом и вовсе спиной начала продвигаться к выходу. Повернувшись резко, выбежала в прихожую, оттуда донеслись гулкие звуки её каблучков и грохот с силой захлопнутой входной двери.
«Что это с ней?», — подумал Денис, стоя в полном недоумении посреди комнаты. Зашла мама и строго спросила: «Где Руся? Что здесь произошло?». «Я и сам хотел бы это знать», — ответил Денис. И тут они оба заметили лоскут ткани на стоящем у пианино стуле...
Славик сразу признался в совершении «преступления» и сказал, что у него не было цели обидеть Русю. Намазав стул смолой, он хотел лишь пошутить.
Больше они Русю не видели.
Будучи расстроенной происшедшим, мама не сразу, а лишь дня через два заметила вязаную сумочку, висевшую в прихожей. Схватив её, ринулась, было, к Русе, но тут же и остановилась. Она не знала, ни в какой квартире та живёт, ни её фамилии, ни места учёбы. Из редких разговоров было понятно, что — приезжая, квартиру снимала на время учёбы. «Надо поспрашивать у бабушек, сидящих целыми днями на скамеечках у дома». Из рассказа первой же бабули выяснилось, что Руся два дня назад выбежала из подъезда с чемоданом и больше здесь не появлялась.
Вот ведь опять же странно, но без Руси, этой чудной и чУдной девочки, в доме Игнатовых стало пустынно и вакуумно, будто воздух кто-то выкачал.
Мама всё ждала, что Руся объявится и возьмёт свою сумочку. Поняв, что ждать бесполезно, она таки решилась в неё заглянуть. Там оказалось несколько дамских мелочей и толстая тетрадь. После долгого колебания, она открыла её…
Мы ничего друг другу
не должны
Кружится снег
мелькают километры
Я вновь мечты свои доверю
ветру
Мы ничего друг другу
не должны*
***
Скучаю
Без снов
о нас
Без дней
наполненных желаньем
рядом быть
молчать
отчаянно молчать
и откровенно говорить
Твоею быть
не в призрачных мечтах
И жить
И снова
снова жить*
Тетрадь была заполнена стихами. Перед началом каждого, в правом верхнем углу, стояла буква «Д».
Как-то, за ужином Денис вдруг сказал: «Надо найти её». «Зачем?» — спросил папа. «Хотя бы затем, чтобы извиниться за глупую, дерзкую выходку Славика».
«Вот и вырос наш старший…», — с гордостью подумала мама.
__________
*стихи поэта под псевдонимом «На Рассвете», опубликованы с согласия автора.
иллюстрация - "Девушка за пианино", художник Яков Дедык