Две железные белые кровати, две обшарпанные серые тумбочки и черный стул на тонких ножках… Вот и все наше королевство. Наша больничная палата.
- Мамочка, мы здесь теперь всегда будем жить? – спрашивает меня сын, с тревогой оглядывая скорбное хозяйство.
- Нет, скоро вернемся домой. Только горлышко вылечим, - отвечаю я.
А в это время к нам неотвратимо приближается медсестра со шприцем в руках. Мысленно сжимаюсь в комок.
- Я буду себя хорошо вести! Простите меня! – испуганно причитает Гоша, завидев ее.
Вроде знает, что заболел, но все равно думает, что в больнице его наказывают.
- Досчитай до трех – и все закончится, - советует ему видавшая виды медсестра.
- Раз, два, три… - громко отсчитывает он.
- Четыре, пять, шесть, - продолжает уже медсестра, вкалывая лекарство. - Ты же мальчик, будущий солдат. Держись.
- Я не солдат. Я не похож на солдата, - возражает ей Гоша.
- Никто не похож на солдата в пять лет, - парирует она.
- Мама, у меня сейчас опять кровь вынут? - беспокойно оглядывается на меня ребенок.
- Нет, малыш. Больше сегодня брать анализы не будут.
Время обедать, но расстроенный мальчик отказывается прикасаться к пище. Приходится обращаться к его бойцовскому характеру.
- Гоша, а микробы смотрят на тебя и смеются: «Мы сильнее тебя! Мы больше съели!» - импровизирую я на ходу.
- Нет, - хватается за ложку сын, - я сильнее!
Он съедает немного пюре и опять замирает над казенной тарелкой.
- Вот те микробы, что сидели на твоем правом плече, испугались. А те, что на левом, нет. Говорят, что еще друзей позовут.
Так проходимся по плечам, ногам, животу… Наконец, расправляемся и с обедом, и с ехидными микробами.
- Ну, что? – интересуется Гоша. – Эти вредные синие, что меня грызли, ушли?
Это я показывала ему картинку под микроскопом. Красными кружочками были обозначены эритроциты, а синими – вирус.
- Ушли, но пока не все.
Чтобы поднять Гоше настроение, читаю ему рассказы о медвежонке. История про непослушного косолапого малыша вдохновляет воспрянувшего духом сорванца на шалости.
- Сейчас я буду плеваться, - лукаво улыбаясь, говорит он.
- Тогда придется сдать тебя в зоопарк. Будешь там работать верблюдом, - реагирую я.
- Не хочу работать верблюдом, - поразмыслив, заявляет мальчуган и решает не плеваться, а петь. «Певцом будет, наверно», - говорит снова заглянувшая в нашу палату медсестра.
- Ты кем станешь, когда вырастешь? – спрашиваю у Гоши.
- Папой… Я женюсь. У меня будут детки. Я буду дарить им игрушки. А ты будешь их нянчить? – неожиданно спрашивает он.
- Ну… не постоянно, конечно. Периодически. Они же в детский сад пойдут, - отмазываюсь я.
В отличие от Гоши, мне совсем не хочется сейчас думать о том, что будет через двадцать, а то и тридцать лет.
- Да! – мечтательно озаряется лицо мальчика. - Я приведу их в детский сад и скажу: «Поздоровайтесь с моими друзьями. Вот это Никита, а вот это…» Ой, друзья уже вырастут… Ну, тогда я поведу их в другой детский сад.
Если нотки мой пацаненок выводит довольно чисто, то рисует хуже некуда.
- Гоша, у тебя какого цвета глаза?
- Серые.
- А почему у девочки, которую ты рисуешь, глаза красные?
- Она болеет, - со вздохом отвечает он, бросает рисовать и принимается лепить из пластилина фигурки зверей, озвучивая их разными голосами: «Отпустите нас, пожалуйста! Нам дома нравится больше, чем в больнице. Пора уже выбираться из этого ужаса…»
- Сынок, там нам бабушка йогурты принесла, - через какое-то время говорю я. – Только заберу их и сразу вернусь.
Но увлекшись игрой, он ничего не отвечает. Спускаюсь вниз за пакетом, через пять минут возвращаюсь назад… и вижу своего рыдающего ребенка, который носится по коридору и заглядывает во все двери.
- А я думал, что ты меня покинула, что ты больше никогда не вернешься,- всхлипывает он.
- Ну, куда ж я от тебя денусь? – обнимаю я свое плачущее дитя.
- Я твой любимый сыночек? – спрашивает он.
- И ты это знаешь, - отвечаю я.
Чтоб хоть как-то поднять себе настроение, крашу ногти лаком, случайно оказавшимся в косметичке.
- Мама, у тебя ногти… золотые! – восклицает обрадованный ребенок.
На самом деле, они вишневые, а не золотые, но мальчик, не привыкший видеть у меня маникюр, не знает… как еще выразить свое восхищение тем, что они блестят. Да уж, даже маленькие мужчины зачарованно реагируют на эту примитивную женскую магию. А между тем порядок больницы таков, что мамы в ней меньше всего должны думать о красоте: ни в палате, ни в коридорах нет зеркал. Видимо, для того, чтобы изможденные родительницы по утрам не пугались собственных отражений.
Наконец, медсестра гасит свет, весь день лившийся на нас из внутреннего окна, выходящего в коридор. Через него больничные работники заглядывают в палату всякий раз, когда проходят по коридору. Одна из многих вещей, к которой невозможно привыкнуть.
- Спокойной ночи, Таня… - говорит почти смирившийся с новой обстановкой сын, ворочаясь и пытаясь найти оптимальное положение тела в незнакомом месте. - А где все эти люди?
- Какие? – не сразу понимаю я.
- Ну, человеки, которые здесь обитали.
«Вымерли», - хочется ответить мне. Но я сдерживаю себя: мой доверчивый ребенок все принимает за чистую монету. Показывает ему как-то бабушка ладонь с растопыренными пальцами, потом делает вид, что большой палец откручивает, а сама поджимает его к середине ладони. «Пожалуйста, больше не отрывай палец!» - рыдая, просит наивное чадо. Думаю, мальчик верит во все, вообще во все, что видит, а не только в деда Мороза, который позвонил в дверь и исчез, оставив мешок с подарком прямо у лифта.
- Люди, которые здесь обитали? Они уже дома спят, - просто отвечаю я.
- Спят?
- Ну да. И мы сейчас будем. Смотри: я Спящая Красавица, - говорю я, вспомнив, с каким любопытством ребенок смотрел вчера этот мультик.
- Нет, - возражает Гоша.
- Ну как же? Я красивая?
- Да, - подумав, соглашается он.
- А вот теперь я еще и сплю. Значит, я Спящая Красавица. Хррр... Хррр, - изображаю глубокий сон, чтобы повеселить настрадавшегося за день мальчика.
Но Гоша неожиданно начинает кукситься.
- Не делай так! Я не хочу, чтоб ты превратилась в поросенка!
- Это почему еще? - удивляюсь я.
- Ты говоришь "Хррр!" - объясняет он.
- Гошик, мы с тобой родились людьми. И мы ими останемся, - успокаиваю я его.
- Правда? - простодушно спрашивает меня дитя.
Ох уж эти мультики о колдовстве и превращениях... То Иванушка козленком оборачивается, то Пиноккио - ослом.
- Мама, а давай наперегонки. Кто быстрее заснет, тот победил, - предлагает утомившийся маленький узник.
- Давай, - улыбаюсь я неожиданному везению и возможности наконец-то расслабиться.
Первый больничный день подошел к концу. Осталось продержаться в заточении еще шесть дней. Всего шесть дней…