1
Не так давно в Польше был принят закон о сносе памятников советской эпохи (за исключением воинских захоронений воинов РККА) в рамках проведения декоммунизации. Казалось бы, какое нам дело до той Польши? Какое нам дело до того, сносят они памятники, или строят их, если «блиндажи той поры все травой поросли», а ветераны (да-да, те самые наши родные советские ветераны) уже в большинстве своём умерли – в нищете и прозябании, так и не дождавшись от страны, за которую проливали кровь, даже подобия обещанного светлого будущего, получая на склоне лет гуманитарную помощь от государства, с которым воевали четыре долгих года?
Но визг в средствах массовой информации был поднят страшный: неблагодарные негодяи! Фашисты! Мерзавцы! И вообще, – можем повторить!
На самом деле, вопрос о сносе этих памятников не так прост, каким он кажется на первый взгляд. Попробую, в силу своих скромных возможностей, выразить своё мнение на сей счёт.
2
Начнём с того, что речь идёт не только о памятниках воинам-освободителям, а вообще о памятниках советской эпохи. Это уже, как говорят в одном южном городе, – две большие разницы.
Во-вторых, никто, даже самые оголтелые польские национал-патриоты (которых в Польше, как и в любой нормальной демократической стране, абсолютное меньшинство) не станут утверждать, что никакого освобождения не было. Освобождение было, и это есть факт. За освобождение Польши от гитлеровской оккупации заплачено сотнями тысяч жизней советских солдат. Только вот вопрос: а каким именно количеством?
При всём кажущемся цинизме, вопрос, что называется, с двойным дном. Рабоче-Крестьянская Красная Армия так до самого 9 мая 1945-го и не научилась воевать умением, поэтому потери были понесены традиционно чудовищные. НО!!! Потери по всем операциям ВОВ с той или иной точностью известны, так в рамках каких именно операций считать общее количество павших за освобождение Польши?
Например, освобождение Гданьска считать освобождением Гданьска, или, всё-таки, Данцига? Примерно та же ситуация и с Тарнополем-Тернополем.
Поясню. Нынешние границы Польши очень сильно отличаются от границ образца 1939 года. В первую очередь, тем, что они очень здорово «уехали» на запад. И тому есть объяснение.
17 сентября 1939 года войска РККА вторглись в пределы Польши, и совместно с войсками нацистской Германии разбили и пленили польскую армию, после чего территория Польши была разделена между Германией и СССР почти пополам. Советскому Союзу достались Волынь, Полесье, Галиция (то, что мы сегодня называем Западной Белоруссией и Западной Украиной). В ходе Ялтинской и Потсдамской конференций границы восточноевропейских стран были кардинально перечерчены. Так как от свежеприобретённых в 1939 году территорий СССР отказываться категорически не хотел, товарищ Сталин «пробил» решение о компенсации Польше территорий за счёт территорий Восточной Германии. Именно тогда Данциг и стал Гданьском. Ну а Тарнополь – Тернополем. Львов, как ему и положено, остался Львовом. Так повторю вопрос: как считать-то будем?
Не хотите?! Ладно, не будем. Несомненно только одно: были они (потери) очень велики.
3
Закончив к концу сентября 1939 года «освободительный поход», советская администрация начала осуществлять на захваченных территориях «коренные социально-экономические преобразования». Так, на бывших польских территориях появились обкомы, горкомы, колхозы и прочие прелести советского бытия. Потянулись на восток эшелоны с выселяемыми на перевоспитание. Пленных польских солдат распустили по домам и подключили к делу колхозного строительства. Но в плену оказалось несколько тысяч польских офицеров (число их колеблется от источника к источнику, это что-то от 10 до 15 тысяч человек). С ними-то что делать?
Советское правительство колебалось недолго. К весне 1940 года «коллективный Сталин» окончательно определился, что эти люди являются закоренелыми контриками, и было принято решение об их физическом уничтожении. Массовые расстрелы польских офицеров проводились в трёх местах: под Смоленском (Катынь), под Харьковом (Пятихатки) и под Калининым (Медное). Катынь наиболее известна только потому, что во время оккупации немцы случайно нашли массовое захоронение под Смоленском, и устроили грандиозный международный скандал. Наши, как водится, сначала всё отрицали, потом валили на немцев, и только на закате Советского Союза признали это преступление.
НО!!! На сегодняшний день существует парадоксальная, немыслимая ни в одной стране мира, ситуация. Тот факт, что расстрел польских офицеров осуществлён советской стороной, признан нынешней российской властью на государственном уровне. При этом ДО СИХ ПОР выходят гнуснейшие пасквили, вроде «Катынского детектива» тов. Мухина, в которых «как дважды два» доказывается, что этого не могло быть, потому что не могло быть никогда. А когда их прижимают к стенке фактами, документами и свидетельствами, они начинают рассказы о том, как поляки ТОЖЕ уничтожали в концлагерях наших военнопленных в 20-е годы.
Обсуждение причин, хода и последствий первой советско-польской войны (в том числе, и деликатного вопроса, «кто первый начал») далеко выходит за рамки этой статьи. Отвлекаться на дискуссию о том, что ни одно преступление не является оправданием другого, я тоже не стану. Отмечу главное: Катынская трагедия – это огромная кровоточащая рана в весьма и весьма непростых отношениях России и Польши. И пока таким исследователям, как тов. Мухин не будут, наконец, заткнуты рты в рамках административного или даже уголовного преследования, отношения двух стран будут постоянно отравлены бесконечным и бесплодным спором «дурак – сам дурак».
4
Вообще говоря, Польша образца 20-30-х годов прошлого столетия далеко не была «белой и пушистой». Юзеф Пилсудский мечтал выстроить моноэтническое государство со всеми вытекающими. Тогда это было, что называется, «модно» – в качестве антитезы интернационал-социализму советского образца. Хотя массовые этнические чистки (в нашем понимании слова «массовые»), конечно, не проводились, но процесс настойчивой полонизации от года к году неуклонно набирал обороты. Оказавшиеся в этническом меньшинстве украинцы и белорусы вполне имели все резоны считать себя если не людьми второго сорта, то людьми с ограниченными возможностями. Здесь нелишне вспомнить, что ОУН изначально создавалась как антипольская организация. Польское правительство заигрывало с Гитлером (и поучаствовало в разделе Чехословакии), а польская армия считалась одной из сильнейших в Европе, и не боялась ни РККА, ни вермахта: сильнейшей армией на континенте считалась французская, второй по силе – польская; РККА считался огромным, но малодееспособным монстром; о феноменальной эффективности новорождённого вермахта, в свою очередь, не подозревали до разгрома Франции в 1940-м даже немецкие генералы. Маршал Тухачевский в своих теоретических изысканиях, написанных на нарах перед заслуженным расстрелом, вполне серьёзно обсуждал грядущую войну СССР против польско-германской коалиции. Степан Бандера, не ко сну будь помянут, до самого вторжения сентября 1939-го мотал срок не за что-нибудь, а за убийство польского министра Перацкого (и мотал бы дальше, поскольку посажен был пожизненно), ни о какой борьбе «против Советов» даже и не помышляя. Лозунг восстановления Польши «от можа и до можа» был крайне популярен во всех слоях польского общества, что, в принципе, совершенно неудивительно для государства, заражённого бациллой имперского сознания. Да и с немцами поругались, в общем-то, по глупости. Кстати, никто не ожидал ТАКОГО результата польско-германского противостояния.
Сентябрь 1939-го окончательно определил отношения Польши и России на долгие годы вперёд. Многовековая борьба двух великих славянских народов за право гегемонии в Восточной Европе закончилась полным поражением Польши. Очередной раздел её между извечными соперниками – Россией в обличье СССР и Германией – обещал быть окончательным. В этом свете уничтожение польских офицеров выглядело со стороны Сталина логичным и обоснованным (прошу прощения за очередную порцию цинизма). Сталин и Гитлер переживали страстный роман в его первой фазе букетно-конфетного периода, НКВД и гестапо «дружили домами», в Германию из СССР лилась нефть, из Германии в СССР – технологии, и никто – ни в сентябре 39-го, ни весной 40-го – не предполагал, что два страшнейших тоталитарных режима очень скоро сойдутся в четырёхлетней смертельной мясорубке.
5
Дальше было много плохого и разного. Было и Варшавское восстание, в ходе которого войска Красной Армии не оказали восставшим даже символической помощи, и увлекательные погони смершевцев за бойцами Армии Крайовой (и наоборот), и, мягко сказать, малокорректное поведение бойцов РККА на освобождённых территориях (это тогда, когда разрешили «брать трофеи»); с другой стороны – армия Андерса, выпущенная в Иран, польские формирования в составе РККА, воевавшие бок о бок с частями Красной Армии… Много чего было. И вот, наконец, май 1945 года. Победа. Восточная Европа освобождена. Что после проведения освобождения должны сделать освободители? Правильно: откушать хлеб-соль от благодарного населения, собрать вещмешки (пусть даже и вместе с трофеями) и отправиться восвояси.
Имел ли место факт отправки всех войск Красной Армии на восток? Нет, не на войну с Японией, а именно – всех? Нет, не имел. Наша доблестная армия-освободительница решила задержаться на территории Польши. Всего ничего. Навсегда. Правда, получилось только чуть меньше, чем на полвека, но собирались-то – навсегда.
Кстати, маленький нюанс. Товарищ Сталин был, конечно, вурдалаком и убийцей, но дураком он не был. По крайней мере, значение символов он понимал. Буквально сразу после нападения Германии на СССР прекратились завывания о мировой революции, и была объявлена Великая Отечественная война. По аналогии с Отечественной войной 1812 года. Вопрос для самых продвинутых: а почему только 1812 года? А потому что события 1813 – 1814 годов, в ходе которых русская армия дошла до Парижа, именуются Заграничным походом. Если следовать этой аналогии, почему же освобождение Польши – как и иных стран Восточной Европы – нами рассматриваются в рамках ВОВ? ВОВ должна была закончиться вместе с переходом Красной Армией государственной границы СССР. Или я что-то неправильно понимаю?
Так вот, в отличие от русской армии образца 1814 года, РККА образца 1945 года никуда из Польши не ушла. Ни в 45-м, ни в 46-м, ни в 47-м. Никуда она не ушла и из Чехословакии, Болгарии, Румынии, Венгрии, Восточной Германии, и ещё много откуда. Удивительным образом западным союзникам удалось отстоять Грецию, Австрию и Финляндию. Но на остальные страны Восточной Европы легла мрачная тень коммунистической оккупации.
И не надо тешить себя иллюзиями, называя страны Варшавского договора союзниками СССР. Союзниками Советского Союза они не были НИ-КОГ-ДА. Они были сателлитами. И это тоже «две большие разницы». Уверен: если бы РККА в 1945 году вернулась бы домой в полном составе, поляки, равно как разные прочие румыны, до сих пор штамповали бы памятники советским воинам-освободителям ежегодно каждый май в количестве десятков штук.
Но товарищ Сталин предпочёл остаться и навязать оккупированным странам коммунистический режим под полным контролем Москвы. И случилась венгерская кровь 1956 года. Пражская весна 1968-го. Польшу давили танками уже в 80-е. А памятники на территории захваченных стран мы лепили себе сами. С колоссальным темпом и размахом.
6
Памятник памятнику рознь. Они различаются размером и формой, помпезностью или лаконичностью. Есть, например, Медный Всадник, а есть памятники «вечно живому», выполненные под копирку в разном масштабе, соответствующем масштабам населённых пунктов, в котором они установлены. Но между условным Медным Всадником и условным Лениным (Сталиным, Хрущёвым, Брежневым и т.д.) есть ещё одна существенная разница.
Перед Исаакиевским собором в городе Санкт-Петербурге стоит памятник Николаю I. По мнению большевиков (и известного персонажа великолепного Григория Горина) – сатрап, палач, душитель свободы. Не знаю, обсуждалась ли идея его снесения, но отстоял он все 70 лет коммунистического режима и – даст Бог! – будет стоять дальше, восхищая жителей и гостей города красотой и величественностью. Потому что даже коммунисты понимали, что это – памятник, во-первых, конкретному человеку, а во-вторых, времени, которое с ним связано. Подчёркиваю: времени. На секундочку: время Пушкина и Лермонтова. Это – помимо художественной ценности, как таковой. Кроме всего прочего, он такой один. Ни в одном месте на планете Земля такого же памятника нет.
Памятник Ленину – это памятник коммунистическому режиму, во-первых, и олицетворяющего этот режим коммунистическому вождю, во-вторых. Чистая идеология.
Периодически некоторые вожди объявлялись вождями неправильными, за что их сажали, расстреливали и/или клеймили позором после или вместо смерти. Соответственно, памятники сносились. Поэтому так мало сохранившихся памятников Сталину, совсем нет – Хрущёву и Брежневу. Черненко и Андропов ушли так быстро, что до установки памятников не дожили. Горбачёву и Ельцину памятники и ставить-то, вроде, не за что. Ну а про нынешних… Жизнь покажет, куда вырулим. Что характерно, на место памятника условному Ежову могли установить памятник условному Берия. Опять – чистая идеология. Лишь бы истукан на центральной площади райцентра был, олицетворяющий нынешнюю власть, а кому – не суть важно. Главное, чтобы кому-то из «правильных» вождей. Просто Ленин был самым «правильным», вот и памятников ему – больше всего.
Штамповали их в промышленных масштабах. Над художественной формой не сильно задумывались. Да оно и не надо: правая рука вперёд, кепка в левой – значит, Ленин. И высотой побольше, чтобы издалека видать. Таким образом, над формой явно превалировало содержание: мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!
Коммунистический эксперимент в Советском Союзе – это самый кровавый и протяжённый во времени социальный эксперимент в новейшей истории Человечества. Сами коммунисты называли себя на территории родной страны оккупантами и гордились этим (кто не верит, читайте Тухачевского). В соответствии со своей оккупационной логикой, с самого начала большевистской диктатуры Страну Советов захлестнула волна массовых переименований и установок памятников. Оккупанты, как собачки на прогулке, метили свою территорию. Не случайно, что даже на территории тогдашней РСФСР очень многие памятники коммунистической поры в 90-е годы отправились на свалку: «Железный Феликс» с Лубянки – самый известный пример. Люди очищали города от последствий коммунистической оккупации и экскрементов идеологии.
7
Конечно, самые гнусные зверства большевики творили на своей территории. Привести население огромной Державы к покорности можно было только путём беспощадного террора. Вопреки сложившемуся стереотипу, временные рамки этого террора выходят далеко за пределы Гражданской войны, коллективизации и последующей Великой Чистки. По существу, начавшись в 1918 году, Гражданская война против собственного народа не прекращалась НИ-КОГ-ДА. Даже в, казалось бы, благополучные 60-70-е; читайте Марченко и Буковского.
За пределами СССР коммунисты вели себя гораздо приличнее. Это не мудрено, если учесть, что «порог чувствительности» среднестатистического европейца, не пережившего Гражданскую войну, Голодомор и Великие Стройки Коммунизма, был принципиально иным. Кроме того, в странах-сателлитах большевики предлагали «витрину социализма», так сказать, «социализм с человеческим лицом». Как ни странно, человеческое лицо социализма всё равно оказалось много страшнее звериного оскала капитализма по всем показателям. Но даже такие «вегетарианские» по нашим меркам «преобразования», которые проводились большевиками на оккупированных территориях Восточной Европы, приводили тамошнее население в ужас и порождали ненависть, смешанную с жаждой мести. Именно поэтому, когда советские (а позже – российские) войска навсегда покидали территорию Восточной Европы, им плевали в спину. А они уходили, оставляя военные городки и памятники воинам-освободителям в каждом мало-мальски крупном городе Восточной Европы.
«Запоминается последнее», – утверждал Штирлиц. Запомнилось не освобождение от гитлеровского рабства, а сменившая это рабство почти пятидесятилетняя советская оккупация и насаждение пусть и значительно более мягких, чем на территории собственно СССР, но всё равно бесчеловечных террористических порядков военного коммунизма.
8
Пикантность ситуации заключается в том, что все эти многочисленные монументы были воздвигнуты не по инициативе местных властей, а за счёт советского налогоплательщика. Мы совершили подвиг, и готовы были его увековечить в камне и железобетоне. Что и не замедлили.
Как могло относиться население принуждённых к советизации стран к этому? Думается мне, без энтузиазма. Одним фактом установки многочисленных памятников с красными звёздами практически всему мужскому населению Румынии, Болгарии, Венгрии, Чехословакии, Польши и ГДР (которое или прямо воевало против СССР с оружием в руках, или «героически обеспечивало гитлеровский тыл») доходчиво объяснили, что на всех есть папочки, и каждого из них при желании можно в любую минуту прислонить к стенке по статье «за пособничество гитлеровцам». С обязательным контрольным после исполнения. Про аннексированные территории Прибалтики, Бессарабии и Северной Буковины я даже и не заикаюсь.
Кстати, этот аргумент – о пособничестве – тоже недавно всплыл в нескольких телерепортажах, в приложении к нехорошей Польше. Жаль только, авторы тех репортажей не поинтересовались, какое количество советских граждан сотрудничало с немцами. Для сравнения. А ведь цифры впечатляющие. И я сейчас не о власовских формированиях: это – капля в море. Косвенным свидетельством того, что поистине огромное число советских граждан сотрудничало с гитлеровцами, может служить хотя бы наше родное «кино про войну» – как старое советское, так и новое, русско-имперское. Вспомните любой фильм о войне на территории СССР (как вариант, предлагаю: «Свои», «Вторые», «Исчезнувшие», «Шёл четвертый год войны», «Диверсант», «Вечный зов», «Матч», «Отряд специального назначения», «Проверка на дорогах», «Судьба»; несть числа другим, включайте телеканал «Звезда»: обязательно, не сегодня, так завтра на какой-нибудь попадёте). Стандартный сюжет: группа наших разведчиков или окруженцев приходит в деревню, а там на единственной не пострадавшей от обстрела избе флаг со свастикой болтается, и полицаи со «шмайссерами» ходят. Причём, зачастую фильмы эти повествуют о НАЧАЛЕ войны. То есть, не успел ещё горком или сельсовет дематериализоваться, а уже новая местная администрация нарисовалась. В кургузых чёрных пиджачках с белыми повязками. Этот сюжет намертво вбитым в голову клише, не вызывающим отторжения у большинства жителей России, лучше других говорит о «любви» затравленного населения СССР к родной Советской Власти. Помните? Вот то-то и оно. А если вспомнить «хи-ви»? А не напомните ли, каков процент переживших все ужасы гитлеровской оккупации советских евреев? Как бы их эти «чистокровные» переловили бы, практически всех, без активного участия советских граждан иных национальностей? Читайте «Бабий Яр» Анатолия Кузнецова, там об этом есть. Кстати, вот партизаны поезда взрывали, а вы никогда не задумывались, из числа кого комплектовались паровозные бригады? Кто обслуживал железнодорожные составы на станциях? Так что не нам тех европейцев осуждать.
Я думаю, если бы не лепили монументы во славу себе на каждом углу, с намёком, вполне прозрачным, что все освобождённые – это пособники и предатели, может, и отношение восточноевропейцев к нам было бы, как минимум, толерантнее.
Да и, в конце концов, если посмотреть с этической точки зрения, самим себе памятники ставить как-то… некрасиво, что ли…
9
Поймите правильно: я не сторонник разрушения памятников. Тех самых, которые конкретному человеку и времени. А вот насчёт Лениных-Сталиных…
Коммунистический (или большевистский, если хотите) режим и его преступления, мягко говоря, не находят понимания во всём цивилизованном мире (я не для тех пишу эту статью, кто считает цивилизованной страной Северную Корею или Кубу), в ряде стран они официально осуждены, а коммунистическая символика – официально запрещена, что порождает массу проблем в таких странах для наших туристов в "будённовках", например. Более того, даже в нашем возлюбленном Отечестве есть масса людей, пострадавших от Советской Власти, или ненавидящих её, даже родившись много позже 91-го. Но беда наша в том, что в 90-е годы мы не сделали того, что сделали наши, казалось бы, неразумные бывшие сателлиты: мы не провели декоммунизацию. Мы просто произвели смену вывесок. Председатель горисполкома стал мэром, первый секретарь обкома – главой областной администрации, Ленинград – Санкт-Петербургом, а Президентом России вполне логично и ожидаемо, в конце концов, стал офицер КГБ. И памятники Ленину остались.
Мне горько и тошно видеть, как в Польше сносят памятники нашим павшим солдатам. Но не наша ли в том вина, сограждане? В представлении поляков это – памятники коммунистической идеологии, с которой они не хотят иметь ничего общего, да ещё и построенные бойцами чужих стройбатов по эскизам чужих архитекторов на чужие деньги чужого государства. И коль скоро на стелах алеют звёзды, эти стелы для них ничем не отличаются от бюста Ленина.
10
Надо понимать ещё один аспект. Со времён прихода коммунистов к власти Россия резко прибавила в агрессивности: всё мы стремились кого-то освобождать от гнёта помещиков и капиталистов. С контрреволюцией боролись. Ограниченные контингенты вводили.
В 90-е наступило резкое затишье. Развал государства не мог не привести к развалу армии, но «прогнившие западные демократии», вместо того, чтобы радоваться и захватывать, захватывать и ещё раз захватывать наши огромные территории и несметные богатства, со всевозрастающим ужасом смотрели на восток, где в хаосе махновщины находилась почти бесхозная «ядерная кнопка». Где?! У кого?! Поистине титанические усилия были приложены странами Запада, чтобы «Россия поднялась с колен», поскольку наблюдать обезьяну с гранатой в непосредственной близости от себя всегда очень тревожно. Жившие в те годы «поцреоты», ругая «проклятых пиндосов», помяните добрым словом гуманитарную помощь. Конечно, не Бог весть, какие деликатесы, но и на том спасибо. Или нет?! И вот, Россия поднялась… И немедленно вернулась к коммунистической агрессивности. Полагаю, именно потому, что декоммунизация нашу страну, к величайшему сожалению, миновала. Все бойцы Революции остались на своих местах. Лозунги немного подправили соответственно моменту, и снова в бой, покой нам только снится! Восстановим Империю в границах 1913 года!
Я стараюсь каждую неделю смотреть «Воскресные вечера». Мне просто интересно, где проляжет край этого маразма. То, что произносится с телеэкрана по суперофициальному российскому телеканалу, не может не изумлять: призывы завоевать Украину, дойти до Ла-Манша, наказать США… Про Константинополь периодически какие-то пассажи проскакивают… Вполне понятно, что наши ближайшие соседи с тихой тоской начали вспоминать советскую оккупацию и лихорадочно вступать в НАТО один за другим. Винить их в том трудно. Если есть возможность избежать нашего «последнего броска на Запад», нужно приложить для этого все усилия.
Они и прилагают.
11
Итак, срезюмируем.
а) История взаимоотношений России и Польши – это многовековой кровавый конфликт за право считаться главной региональной сверхдержавой, причём, конфликт, Польшей в результате проигранный вчистую, что, безусловно, не способствует любви поляков к России вообще, и многократно усиливает эту самую нелюбовь из-за настойчивых попыток навязать Польше свою идеологию; в том числе, путём совершения многочисленных преступлений против польского народа и польской государственности в новейшей истории (как то: вторжение СССР в Польшу в сентябре 1939 года, расстрел польских офицеров в 1940 году, подавление войсками Советской армии антикоммунистических выступлений в 1980-х годах и т.д.);
б) Снос памятников – занятие не самое достойное, но поляки сносят чужие памятники, ассоциирующиеся в польском национальном сознании с абсолютно враждебной идеологией, на своей территории, на что имеют полное право;
в) При этом, никто – ни в Польше, ни где-нибудь ещё в мире – не пытается оспорить факт освобождения Польши войсками РККА от гитлеровского «нового порядка», в ходе которого советские войска понесли колоссальные потери, и уж, тем более, никто в Польше не собирается глумиться над памятью и прахом павших ПРИ ОСВОБОЖДЕНИИ Восточной Европы (в частности, Польши) советских героев;
г) Позитивный имидж СССР, заслуженный в ходе Второй Мировой войны, полностью нивелировался в сознании жителей стран Восточной Европы их последующей советской оккупацией и насильственным присоединением к коммунистическому блоку;
д) Если бы на сегодняшний день Россия вела менее агрессивную линию внешней политики, провела декоммунизацию и официально извинилась за полувековую оккупацию Восточной Европы, возможно, все эти памятники остались стоять бы на своих местах.
12
То, что происходит сегодня в Польше, меня, как человека ещё заставшего поколение ветеранов ВОВ, не может не огорчать. Но, «чем кумушек считать трудиться…»
Так вот, если оборотиться на себя, с удивлением обнаружим, что бацилла имперского сознания снова ожила, но уже в современной России. Хорошо это или плохо, покажет только время. Польшу, например, в 1939 году, наличие этой бациллы привело к катастрофе, растянувшейся на 50 лет.
«Что же будет с Родиной и с нами?..» Поживём – увидим.
24.07.2017.